Реклама артефактов!

Сверхмедленную ходьбу я ранее изучал. Хорошая и эффективная методика в восточных стилях, хотя и с разной смысловой нагрузкой – у японцев акцент для боя, у китайцев – для здоровья. Но тело интересно так собирается, сухожилия и мышцы обретают готовый взорваться тонус, всего лишь при перемещениях столь медленных, что если не присматриваться, кажется что человек просто замер в странной позе.

А вот сверхмедленный бег действовал больше на состояние головы. Опьяняющая полудинамическая, полустатическая медитация. Но был и некий красивый, художественный настрой – ассоциировал себя не несущимся зверем в замедленной съемка, а древним греком, таким, каким их рисуют на старинных сосудах. Именно позы бегущих на амфорах, Мирон мне показывал как основной пример формы упражнения.

Неужто греки практиковали оборотневые хитрости? И традиция наша многовековая? Не могу знать, ответил Мирон. Всякое может быть.

Я был уверен, что наш образ, духовный тотем – волк. Не тот, что живет и охотится в стае, а матерый одиночка, возникающий из ниоткуда и несущий неотвратимую смерть своей цели.

Но не так то. Медведь. Притом причин тому немало. Он ближе нам и в системе пищеварения и строении опорно-двигательного аппарата, плюс, самый умный зверь после дельфинов. Да и куча всякого к этому можно понаходить в литературе.

Что ж, тоже круто. Мишки и бегают быстро, да и резвы и мощны. Был в соседнем зоопарке несчастный случай – паренек решил угостить медведя, все было хорошо, тот подсунул морду к прутьям клетки. И тут молодая глупость позабыла, кто перед ним, и попробовал сделать шелбан зверю в нос. Я не представляю эту реакцию, свидетели говорили про что-то невообразимо быстрое, но косолапый успел убрать нос и оттяпал зубами палец.

Позже, этот образ пальцелюдоеда из зоопарка мне помог при подготовке в разделе соединений. Та часть, когда еще бой приближается, и идет обмен словами, взглядами. Попытка прощупать слабину в психике оппонента.

На спортивных состязаниях все более-менее просто. Молча вышел, типа покланялся, отвалял или получил. Молча ушел. В военных делах также не до разговоров. Вот враг. Надо – обездвижить – обездвижим, надо прикончить – на то и война, сделаем. В партизанско – диверсионных делах самое серьезное дело в первом соединении. Но для нас это, слава богу, сейчас не актуально.

Но улица – дело то совсем другое. Это разговор вопросами на вопрос. Ведь тот, кто отвечает на вопросы, тот дал слабину, и стал подчиненным. Значит ниже уровнем, и, уже кулаками потруднее опровергнуть этот статус, особенно, когда противников многовато.

Но мы еще говорим вопросами на вопрос. Теперь резко меняем скорости разговора. Но медленную речь – противопоставляем паузы и быстрые отрывочные фразы, на скорость – затормаживаем беседу.

Все, у нас нормально идет гопническое общение. Но кулаки то чешутся, да и мой кошелек все еще интересует оппонентов. Ждем провокаций. Где же слова, за которые с натяжкой, но можно наказать. Да вот же они. Все, предъявляем претензию – и пошел мордобой.

Это подростково – юношеская схема первых соединений. Далее более интересно. Но в каждом направлении развитие техники начала общения перед боем имеет свои особенности. Хотя один вариант я встречал у разных тренеров.

Это тогда, когда мы вынуждены идти мимо опасной агрессивной группы, и нам не получается сразу убежать.

Здесь не малолекти – беспредельщики. Взрослые нарушители закона могут отведать и пару сюрпризов. В словесной баталии можно не напрягаться в выборе вопросов. Хотя, отвечать на их вопрошание также ни в коем разе не стоит. Полуулыбка-полуоскал и показать внешне настрой, что самосохранение дело не самое главное. Напротив, ребятки, а дайте ка мне повод на вас наброситься и терзать тела с отсутствующими мозгами. И ваши пинки мне безразличны. Кровушку то вашу повыпускаю.

Но такую вещь придется играть до конца. Тогда то будет эффект. Мелкие провокации типа толчков, придется немного стерпеть. Даже показать воспламенную радость, что сейчас будет реальный повод разорвать новых знакомых. Но, при этом, тело должно принять позу поудобней.

Так вот, в технике оборотня нечто похожее, но без оскала. И мелкие провокации не позволяются. Но, с другой стороны, нет и взгляда хищника. Это когда на оппонента смотрят не как на противника, а как на еду, которая, теоретически, может и посопротивляться, но все равно не человек рядом, а пища. Со всею вытекающею от такого общения жутью.

Хорошо, конечно же, обрести силу и резвость подобного серьезного прототипа. Но, почему то, в душе все же разгорался огонек только лишь любопытства, а не мечты и, тем более, увлеченной страсти. О чем и поделился я с Мироном. Тот, совсем не разочаровался в работе со мной. Напротив, стал утверждать, что это самое правильное и безопасное отношение к подобным методикам.

Никому не нужно самому себе внушать любой неестественный бред, добровольно превращаться в шизофреника и психопата.

Да, кое-что спящее мы пытаемся разбудить в голове. Но это в ограниченном виде, согласно правилам за много веков проверенных предшественниками.

В средние века в Европе немало людей заболевали и телом и психикой, отождествляя себя волками. Нам такое ни к чему.

А для того, чтобы не опуститься к уровню хоть и сильного, но животного, мы то должны параллельно с оборотневыми техниками работать еще в паре направлений. Это то и есть самое интересное для нас. Это получать эффект от работы с природными стихиями, а, во-вторых, мощь нашей человеческой самореализации.

Если с ветром, солнцем, дождем и так далее, мне некоторым образом довелось поработать, в объеме – возбуждения некоторых внутреннх секреций при специфических движениях из восточных методик. То сейчас, огонь, вода и прочее не являлось для меня ни пилюлей, ни антенной, для подключения к вселенским силам, ни катализатором.

Я начинал обтанцовывать свое взаимодействие с природными явлениями. Тело движется скупо, не размашисто. И дождь с ветром, костер и восходящее солнце – становится не партнером по танцу, не ведущим передо мною хореаграфическую линию, а проявляющим свой непознаваемый божественный танец, я же посзади на скромной подтанцовке сзади, в кордебалете.

Вот такое особо скромное свое позиционирование не мешало получить очень ощутимые эффекты. Реально после подобных занятий ощущал себя подзаряженным, проблемы и мирские стрессы уже так на давили на психику. Как после сауны – ощущалась свежесть и легкость, даже больше чем на неделю.

Откровенно скажу, этот противообортневый стабилизатор, меня очень впечатлил, и, если бы Мирон со мной поделился бы только им, мне бы хватило. Может быть.

Что же там у нас с техникой проявления человеческой самореализацией. Философские теории с красивыми фразами я наслушался и начитался ранее. У Мирона все оказалось просто и прагматично. Всего лишь дополнительные усилия для возбуждения традиционно используемых участков мозга.

Сейчас вместо того, чтобы детально вспоминать все окружающее за три предыдущих дня, можно просто пару часов поиграть в логические игрушки на компьютере. А тогда такое дело не использовалось. Вот и приходилось играться в контрразведчиков или шпионов.

Если бы у меня не отыскалось бы хоть какое-нибудь умение в изобразительном искусстве, пришлось бы учить новый иностранный язык. Это когда наступает сорокалетие, дабы не повторить подвиг соседских старушек, впавших в маразм, нужно или учить наизусть длинные стихотворения, или дополнительный язык. Тогда нужные места головного мозга дополнительно стимулируются и деградация откладывается.

В нашем же противооборотневом стабилизаторе, с аналогичной целью изучается язык. Но цель даже не подготовка к общению, а всего лишь научиться думать на новом языке.

Но у меня было художественное образование, так что Мирону было проще со мной, младшим коллегой. Творческое возбуждение радовало, но гениальных творений наверх не выдавало. Да и главным было не самореализация личности через искусство, а сам процесс, когда срабатывает эффект обращения к Музе.

Признаюсь, может быть я был слишком критичным к своим творениям, но, на всякий случай, стал учить еще один язык.

Хотя… Несколько деревянных статуэток и пара граффити на стенах дач, я считаю достаточно удачными.

Вот тут-то я подошел к самому интересному. Нет, ни к моим новым обретениям и знаниям. А к ящику статуэток, которых он наизготовлял, в периоды стабилизации психики.

Мирон по специализации был скорее графиком, а во вторую очередь художником оформителем. По работе, с объемными творениями он сталкивался очень редко. Так что статуэтки, которые он вырезал то ножом, то фрезой были необычными, но ни как не гениальные.

Очень остроумная серия была из прорезанных бороздок в деревянных и малахитовых шариках. Если покрутить в руках, проявлялись образы черепах, рыб, драконов. Но все как-то недоработано, сыро. Некоторые не закончены.

Мирон уловив мой взгляд, стал оправдываться – изготовление статуэток не для выставок, а для изменения внутреннего духа, так что экспертную художественную оценку можно не делать.

Неожиданно я уловил особое ощущение – то непередаваемое чувство, которое возникает при выходе их зон, в которые мы с Андреичем и Эдиком погружались. Как будто завеяло чем-то родным, аж в сердце заныло тоскливо.

Отчего же это произошло. Вроде ничего особенного, сижу в кресле в мастерской Мирона, возле ящика поделок. Несколько разложил себе на коленях, парочка у меня в руках. И, вот, какая то вибрация меня встряхнула.

Самое главное, один из предметов, который я ранее достал в погружениях Андреича, мирно лежащий в портфеле, как то ожил. Может быть показалось. Но явно ощутил, что он подал о себе некий сигнал.

Это могло помочь нашей троице, погружавшимся в особую часть пространства, и достающих оттуда разнообразные предметы, получить средство оценки. Ведь на словах сказать, что вот артефакт, приносящий удачу, достали из другого мира, маловато. Необходимо иметь или прибор, или химический реактив, при помощи которого можно отличить артефакты от простого старья.

Мы, сперва, надеялись на рамки экстрасенсов, магические кристаллы, и прочее в том же стиле. Но выделить наши артефакты было нечем. Если подзабыть и не привязать бирку с названием, легко можно было спутать трофеи черных археологов и наши.

И тут, у Мирона, настоящая надежда. Все, наберу с собой полудоделанных статэток, и начну строить прибор!

Но не все так легко оказалось. Во первых Мирон не захотел расставаться со своими творениями. Говорит, что внутри периодически просыпается намерение довести до совершенства свои выкрики души в камне и дереве. Я же, будучи немного суеверным, пока не хотел раскрывать тайны.

Так что для начала взял статуэтки на время. Но дома ни творения Мирона, ни мои добытые артефакты никакой реакции друг на друга не проявляли. В том числе и те, которые среагировали в мастерской.

Будучи в душе немного научным работником, решил провести ряд экспериментов. Прежде всего – в присутствии каких лиц все работает, нужна ли определенная обстановка, конфигурация местности. Соберу базу, обработаю статистику, и, может быть, в этот раз будет чем поразить Эдика.

На следующий день я приехал в мастерскую к Мирону перед обедом. Рассчитывал, Что-тот традиционно пойдет на перерыв в кафе. Повезло вдвойне. Ушел и мой товарищ, и его коллега. Я стал экспериментировать с тремя принесенными мною артефактами.

Главный результат – работает. Видно пока только в зоне мастерской. Присутствия особых людей не требуется. Хотя, интересно, я влияю на качество эксперимента? Позже проверю.

Лучше всего работают статуэтки сделанные на две трети, точнее на одну треть недоделанные. В искусстве трудно реально определить в процентах, насколько что либо завершено. Все можно совершенствовать очень долго вплоть до бесконечности. Но я определял для себя просто уровнями этапов обработки статуэтки. Если все линии заметно обозначены, а главные прорезаны достаточно глубоко, часть плоскостей и изгибов обработана – для меня это две трети. По времени доводить до красоты может придется и дольше, но душевных напряжений для поиска развития формы будет заметно поменьше.

Узнал еще одну закономерность – эффекта больше, если статуэток четное число и хотя бы одна среди них из камня.

Стал экспериментировать с местом в мастерской. Возле глухой стены эффект был поболе. У дверей то работает, то пропадает. Рядом с окнами вяло. Возле рабочего места еще слабее, кроме части стола, примыкающего к глухой стене.

Теперь нужно будет все проверить силами кого нибудь из моих работников, нормальных обычных людей. Это для того, чтобы исключить мое личное влияние. Да и поискать новые места, где работает прототип прибора.

Перерыв закончился, Мирон вернулся в мастерскую в особо приподнятом настроении. Все, говорит, хватит теории. На следующей неделе выезжаем на практику. Кстати, насколько я занят с пятницы по воскресение. Проблем не было. Поеду на практику.

Братья милиционеры и ведьма

Мирон вроде достаточно трезво мыслящий человек. Подставить не должен и специально и по глупости. В книжках оборотни гоняются за дичью, кушают ее в сыром виде и воюют с вампирами. Спрашиваю, какой из этого наш вариант.

Наш вариант – помогать товарищам решать вопросы с ведьмами. Хорошо, говорю, ведьмы не сказочные герои, такое возможно. Но кто такие эти товарищи, да и какие вопросы решаются с ведьмами.

Пока наше дело страховать в периметре. Люди внутри сами разберутся. Все в рамках закона, волноваться не стоит.

В место сбора я приехал на служебной машине. За рулем был водитель с фирмы. Так попросил Мирон. На площадке стоял черный джип. Возле него стоял он и в милицейской форме два брата – Павел и Олег. Мне они были известны с конца семидесятых, когда мы тренировались в одной структуре каратэ. В те времена они были весьма мускулисты, но сейчас стали еще больше. Ладно бы животы повыростали, нет. Просто громада мышц.

Представлять нас друг другу необходимости не было, хотя перерыв в общении был не менее пятнадцати лет. Пожали друг другу руки. Без лишних слов загрузились в машины, братья в джип, Мирон ко мне, и поехали.

Так, если эти ребятки, да еще и в форме, значит едем неформально разбираться к цыганам по поводу их наркобизнеса. Очень мне не понравилась эта перспектива.

Но джип привел за собой в простое украинское село. Машины оставили возле церкви, я напугал водителя возможным беспределом, так что тот заперся внутри машины и был готов стартовать в любой момент.

Четверка двинулась в сторону окраины.

Вот и домик, где, вероятно, и находится наша искомая ведьма. Братья постучались и прошли в дом. Мирон притормозил меня рукой, замер, осмотрелся. Все расслабляться будем на выезде, пора знаниям нам помочь. Вот он уже с той особой улыбкой и необычным выражением глаз. Внешне вроде бы и человек, но внутри реально чувствуется Что-то звериное.

Пора и мне оборачиваться. Не знаю, так ли быстро изменился, но где то через пару минут в соседних дворах стали выть собаки. Или нас почуяли, или ведьма что-то творит.

Вышли братья во двор. Разошлись к разным углам хаты. И тут произошло очень уж для меня неожиданное действо. Они стали лицом к домику, подняли руки ладонями к лицу, и стали читать молитвы на арабском языке.

Позже, когда я вернулся в нормальное человеческое состояние, реально посмеялся над той ситуацией. В украинском селе, возле двух углов дома стоят два громадных дядьки в милицейской форме и бубнят что-то на арабском, а по центру двора стоят двое с очень нездоровым блеском в глазах и странном притопывании.

Но вот братья опять вошли в хату. Тихая мирная тишина. Легкий топот ног с улицы. Толпа старушек со злобным лицом и с десяток мужичков с тупо-бессмысленным выражением глаз, но вооруженные вилами и оглоблями, явно не шла мимо на променад. Жутковато было то, что шли они неспешно и молча. Вот и калитка.

Наверняка идущая сбоку старушка в серой юбке будет у них командовать. Уж очень властно – надменное выражение лица было у нее. Но все остановились перед калиткой. Легкая толчея – задние поднаперли на передних. Но все происходит также молча, слышно лишь дыхание.

Если это языческая секта, охраняющая ведьму, то тут не оборотни нужны, а психологи и участковые. Или еще чего-то ждать?

Ждать долго не пришлось. Это было как в кино круто. Стая разномастных птиц, самая крупная из которых был ворон, стала собираться над двором, сделала пару кругов и пошла в атаку на меня с Мироном. И тут то звериная часть во мне проснулась в большем объеме.

Как в замедленной съемке подлетали пернатые. Я же, оценивая лишь опасность и пищевую ценность, невиданными ранее для меня рефлексами, одних хватал, других слегка отталкивал. Куча перьев, подергивающиеся тушки, потери у птичьего племени, но все равно как зомби идут на вторую атаку.

Благо, я временно позабыл про добрые надежды и иллюзии присущие мне как человеку. Шестое чувство сработало даже ярче, чем пристальный взгляд. Но на летящие камни и вилы я среагировал достаточно естественно и, главное, без потерь.

После камней опять птички, снова камни. И все как то без птичьих криков, без слов, фактически в тишине. Но птички неожиданно потеряли к нам интерес и улетели. Зато старушки перестали молчать и я услышал много неожиданного о себе и о своих спутниках. А мужички приободренные проклятиями против оппонентов, неожиданно повскакивали во дворик и айда пытаться нас дубасить.

Что могу сказать, пытались сделать это от души. Так явно меня еще никто не хотел собственноручно убить. Помню обещание Мирона, что все в рамках закона, но появилось сомнение, что эта фраза касалась поведения наших аборигенов. Да и из за простого ушиба или легкого перелома на меня вряд ли эти агрессоры подадут в суд. Так что те, которые нападали на меня все же полегли с некоторой долей нестрашных травм. Мне повезло, что народ был физически здоровый, но не подготовлен к поединкам и организованным нападениям. А то проснувшаяся во мне сила и реакция может и не во всем бы помогла.

Главное, чтобы старушки не бросились на меня выцарапывать глаза. Их то никак не смогу обидеть. Издержки воспитания.

Когда на пару секунд на моем участке фронта наступило затишье. Мужички лежали и рычали, бабушки чуть отступили от забора чтобы поднабрать свежих камней, я глянул в сторону Мирона. Рядом с ним картина аналогичная моей, но вид у товарища был весьма комичный. Немного птичьих экскрементов попали на его куртку, а к ним поприлепал пух и перья некоторых пострадавших пернатых. Был бы в тот момент человеком, рассмеялся бы.

Из хаты вышел Павел. Грозно посмотрел на всех. Погрозил старушкам пальцем и обратно в хату. Старушки сразу сникли, пороняли камни и стали разбредаться прочь от ведьминового жилья. Мирон подошел ко мне и сказал что скоро пойдет дождь, нам теперь можно войти в дом.

В доме я ожидал увидеть привязанную к стулу ведьму, рядом с закатанными по локоть рубашками братьев, которые изощренно ее пытают. Опять не угадал.

В углу возле телевизора сидела нестарая и некрасивая женщина. С белесыми ресницами и бровями, при общей худобе, почему то со вторым подбородком. Явно недовольна и подчеркнуто скучающая.

Напротив ее Олег Что-то читал с книжки опять же на арабском. Павел спокойненько пил чай из стакана.

Я понимаю, что всякий экзорцизм – дело для специалистов. Священников читающих старославянские книги или, в крайнем случае, на латыни. Но милиционеры, да и на арабском. Что-то уж очень необычно.

День стал подходить к концу. Самое время для проявления темных сил. Внутри немного все напряглось в ожидании команды вроде такой – господа оборотни, вот и настало ваше время, нужно ночь побдить и отогнать нечисть. При этом сама разборка с нечистью была уже не так страшна, как длительное пребывание в состоянии животного. А вдруг крышу то снесет. Мирон вроде поопытнее, а все этого остерегается, переживает.

Вообще в то время меня беспокоили только две вещи. Первое – как в изгаженной птицами одежде Мирон сядет в мою машину и второе, чтобы с этих приключений я вернулся психически нормальным.

В окнах мелькнул свет фар. Хлопнула дверь автомобиля. Братья встали и вышли во двор. Мирон явно опять решил использовать животный настрой и стал за левым плечом ведьмы. Мне никакой команды не поступало.

Я выглянул в окно. Там наши милицейские общались с другими, видимо приехавшими на том черном форде. Трудно назвать это разговором. Кто-то что-то говорит. Потом пауза, короткий ответ. Опять длинная пауза. Может у людей в погонах так принято, но в кино они обычно разговаривают как нормальные люди. Да не мне их оценивать. Вот приезжие милиционеры вошли в хату вместе с Павлом. Наш жестом показал Мирону, что можно ведьму отпустить.

Чужие люди в погонах с подчеркнутым почтением, подхватили девку под руки и сопроводили в свою машину. Громко газанув, форд умчался.

Нам же пришлось по темной улице брести к своим автомобилям.

Выходя из двора, с грустью проводил глазами тела пострадавших птичек. Жалко их. Не по нашей вине они стали пушечным мясом. Но в сердце тоска по маленьким жизням сбила то шокирующее впечатление от реально фантастических событий.

Мирон нормально почиститься не успел, постарался салон пачкать по-минимуму. Но после этого выезда, жена всем видом показывала очень кислую мину, когда я упоминал командировки с Мироном.

Дней через пять, мы встретились в мастерской. На столе стояли две чашки с чаем, прикрытые сверху блюдцами. По центру лежала горка карамелек. Явно торжественный прием.

Буду сразу отвечать на твои вопросы. Пообещал Мирон и не дожидаясь собственно вопросов, начал. Первое, поздравляю тебя с крещением. У тебя нормально получилось. Второе, зачем мы туда ездили, и какова основная цель мероприятия, не знаем ни я, ни братья. Их использовали немного втемную, но люди, которых они уважают. Я же им помогал, заодно подключив и тебя, из-за того, что они вместе со мной и Игорем получали и развивали казацкие боевые секреты. Нас немного, живущих в старинной традиции, и как братьям по оружию, всегда подставлю плечо.

В третьих, самое главное, то, что ты видел и в чем участвовал, происходило не так как тебе казалось. Наверняка, если бы устроили съемку скрытой камерой, выглядело бы как то иначе. Некоторые ведающие тьму старушки умеют шикарно вкладывать в мозги нужные видения. Хотя, судя по моей одежде, птицы явно были. Но сам факт, что на поддержку той ведьмы подтянулись другие, говорит о серьезности дел.

Как всякий свободолюбивый человек, живущий в весьма полицейском государстве, вряд ли будет ощущать радость от того, что первый реальный опыт в какой либо практике, сразу же послужил структуре, которая, по сути, служит как аппарат подавления и угнетения. Нам достаточно того, что я плачу налоги и не нарушаю законы. А тут боевое крещение в помощь тем, с кем, откровенно говоря, стараешься лишний раз не пересекаться. Но в нашем случае, я специально узнавал, говорит Мирон, для кого мы стараемся. Не для их начальников, даже не для чиновников. А то, что братья в форме, так нам это поснимало немало технических проблем.

Последний вопрос, что за исламские технологии применялись. Вот всего мог ожидать, но не этого.

Для этого, расскажу предысторию. В детстве мне родители часто читали перед сном разные сказки, один раз попалась книжка испанских средневековых историй. Там была такая, в один городок повадился злой дракон и каждый день стал себе требовать девушку на съедение. Где то через год девушки в городе стали заканчиваться. Что же делать, мучаются горожане. Пора звать рыцарей. Те поприезжали и ради славы и ради денег. Но кто ни бился с драконом, все никак ни одолеет. Скоро кончились и рыцари.

Тогда городской совет позвал из соседней провинции мусульманина. Тот быстренько приехал и стал читать громко вслух Коран возле скалы, где всегда появлялся дракон. Три дня читал. Этого дракон перенести не смог и покинул город.

С детства у меня осталось убеждение, что у мусульман, тех которые мудрые и начитанные, есть какие-то силы бороться с нечистью. И их методы могут принести реальную пользу.

Паша и Олежка, не татары. И на мусульманскую стезю обратились лет десять назад. Необычно, конечно, что казацкие традиции хранят люди, принявшие традиционно вражескую веру. Я даже подымал с ними эту тему.

Но, почитав литературу по истории казацких земель, стал понимать, что те кинообразы, с веселым гулякой попом, и экзаменом по отче наш при приёме на сечи, все же, в некотором роде, литературный вымысел. И в захоронения не все были с крестиками. И не все однозначно. Особенно если вспомнить про языческие методы характерников.

Так что, вычитывания арабских молитв, я воспринимаю как просто эффективную и немного экзотическую технологию.

Вроде все вопросы рассмотрел, что скажешь, – закончил монолог Мирон.

Все, конечно же, было необычно и интересно, но пара моментов для меня немного дискомфортна, – отвечаю я. Отчего то работать втемную, не зная большей части цели, мне всегда не нравилось. Да и техника преобразования в образ зверя, я думал, будет использоваться лишь как дополнительный настрой в духовной практике, а не практическое основное средство.