Сережское восстание 1920 года. История в документах

Демократический период в истории края продолжался недолго. Но, как пишут исследователи: «С очищением Сибири от колчаковщины, несмотря на недовольство деревни аннулированием «сибирок» и чрезмерным обложением ее трудовыми повинностями, наблюдался, по меткому выражению очевидца, «медовый месяц сожительства» советской власти с крестьянством»[61].

Ситуация менялась постепенно. В приказе Енисейского губернского комиссара по военным делам от 12 января 1920 г. говорилось: «Город Красноярск со всеми прилегающими к нему окрестностями остается на военном положении… Выезд из города воспрещаю… Частным абонентам пользование телефоном не разрешаю… Все торговые предприятия и заведения должны быть безусловно открыты…»[62].

В январе 1920 г. руководители антиколчаковского восстания в Красноярске Зиневич и Колосов были арестованы органами ВЧК. Вошедшая в Красноярск красная партизанская армия после прихода Красной Армии приказом по войскам 5-й Армии от 30 января 1920 г. была реорганизована в Енисейскую стрелковую дивизию. Но вскоре приказами по объединению от 25 февраля и от 2 марта 1920 г. Енисейская дивизия была расформирована. 27 февраля был арестован А.Д. Кравченко.

В апреле 1920 г. в Особом отделе ВЧК при отдельной 5-й Армии было заведено «Дело об отряде Кравченко и Щетинкина»[63]. Следователи назвали легендарных красных крестьянских командиров «главарями партизан» и пришли к выводу: «…отряды Кравченко и Щетинкина хотят оставить Сибирь за собой по Омск, а коммунистов выбить в Россию» и «означенные деяния являются преступлениями»[64]. В материалах следственного действия отмечен и такой факт: «Кравченко заявил, что большевизм – это “гнойник на теле крестьянства”…»[65]. Следствие по антикоммунистической деятельности партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина 4 сентября закончилось с выводом: «все партизаны были недовольны и враждебно настроены против советской власти»[66]. В 1920 г. большевики не стали расправляться с бывшими красными партизанами, сохранившими лояльность к новой власти. А.Д. Кравченко, П.Е. Щетинкин и другие легендарные командиры были ликвидированы позже. Осенью 1920 г. А.Д. Кравченко во главе сформированного из партизан полка был отправлен на Западный фронт. В 1921 г. демобилизованный А.Д. Кравченко пытался лавировать в политических событиях и настроениях и закрепиться в Енисейской губернии, но все же был направлен на Кавказ, где, по одной версии, умер от туберкулеза, по другой – убит местными жителями. П.Е. Щетинкин осенью 1920 г. был направлен на фронт воевать против армии Врангеля, а затем разбил войска Унгерна в Монголии. В 1927 г. населению Сибири было объявлено: «Тяжелая упорная борьба надломила здоровье Петра Ефимовича, и смерь прежде времени унесла его в могилу…»[67], а позднее закрепилась версия о «загадочном» убийстве П.Е. Щетинкина в Монголии. Третий лидер красных партизан, комиссар Енисейской дивизии С.К. Сургуладзе, был убит в 1923 г. после возвращения на родину. По-иному сложилась судьба В.Г. Яковенко, командира тасеевских партизан, захвативших 31 декабря 1919 г. Канск. В 1920 г. он был в числе высшего руководства Канского уезда, в 1921 г. не раз представлял Енисейскую губернию в Москве. В 1922 г. Василий Григорьевич стал наркомом земледелия (министром сельского хозяйства) и был расстрелян лишь в 1937 г.

Руководство Красной Армии в Сибири поставило в качестве первоочередной задачу закрытия границы, чтобы не допустить массового бегства крестьян, недовольных большевистской политикой. В соответствии с приказом командарма по отдельной 5-й Армии Матиясевича от 29 марта 1920 г. № 389/26, Енисейскому и Иркутскому губернским военным комиссариатам надлежало приступить к формированию полков пограничной охраны. Формирование Енисейского пограничного полка было предписано закончить уже к 20 апреля 1920 г.[68].

27 июля 1920 г. состоялся Ачинский уездный съезд Советов, на котором был переизбран уездный исполком. По результатам проведенного голосования в исполком были избраны товарищи: «Б. Гурович, Шульц, И. Гурович, Зосе, Пруцкий, Губский, Маерков, Харин, Симонов, Щетинкин, Уланов, Чугунов, Макека, Фридман, Сергеев»[69].

Советская власть в с. Сереж

Революционные изменения затронули жизнь самых отдаленных уголков России, не стало исключением и село Сереж Ачинского уезда Енисейской губернии. Именно этому селу суждено было в числе первых вступить в борьбу с властью большевиков в 1920 г.

Село Сереж находилось в 212 верстах от губернского города Красноярска, в 48 верстах от уездного города Ачинска и в 18 верстах от Назаровского почтового отделения, врачебного пункта и волостного правления. Село расположено при впадении речки Сереж в реку Чулым. В трех верстах от земледельческого села, за Чулымом, начиналась тайга.

Удобное расположение обусловило богатство этого места людьми и продуктами человеческого труда. В селе было 288 дворов, в которых проживало 832 человека мужского пола и 802 человека женского пола[70]. В 1858 г. был открыт Сережский Покровский приход путем выделения из прихода Назаровской Троицкой церкви. По состоянию на 1 января 1911 г. в селе имелась церковно-приходская школа с 70–85 учениками при двух учащих. При церкви функционировала церковная библиотека, состоящая из 217 томов. В Сереже имелись казенная винная лавка за № 180 и хлебозаготовочный магазин.

Кроме села, в приходе было четыре деревни: Малый Сереж, Ерлыковая, Добрая и Плотбище. Население в селе Сереж, деревнях Малый Сереж и Ерлыковой – старожильческое, в деревнях Доброй и Плотбище – переселенческое. Всего населения православного вероисповедания в приходе – 2888 человек, католического вероисповедания – 17 человек. Основное занятие местных жителей – земледелие[71].

Жили крестьяне небедно. Так, например, в 1891 г. при Сережской Покровской церкви была построена и покрашена новая ограда и перелит разбитый колокол. Финансирование работ в сумме 458 рублей было произведено из собственных средств крестьянином этого же села Акакием Николаевичем Протопоповым[72]. Для сравнения: учитель сельской церковно-приходской школы получал 120 рублей в год. К 1920 г. население села Сереж составляло около 2000 человек.

После победы большевиков в Сибири идейные их сторонники оформили свое присутствие в селе и соседних деревнях. Коммунистическая ячейка в Сереже была образована 14 мая 1920 г.[73]. В деревне Ярлыковой Сережской волости коммунистическая ячейка была организована 23 августа 1920 г. Коммунисты Сережа действовали под контролем и руководством уездной партийной организации. Например, 16 июня 1920 г. на заседании бюро Ачинского уездного комитета РКП(б) был заслушан доклад местного партийного активиста Аверьяна Ивановича Касьянова, которому были поручены организация Районного бюро РКП(б) и одновременно подготовка выборов делегатов на Уездный съезд Советов. Выполняя партийное поручение, А.И. Касьянов посетил более десяти сел и деревень Ачинского уезда. Побывал он и в селе Сереж. В партийных документах указывалось: «Председатель волревкома хороший работник. Ячейка есть, есть союз молодежи коммунистический. Председатель ячейки Медведев, он же предволревком, он незаменимый работник, но он пьет. Было устроено общее собрание, устроен сбор [средств] в пользу Западного фронта. На сходе крестьяне постановили вывезти самогонку и забрали аппараты. Медведев принимал в этом самое живое участие…»[74].

6 июля 1920 г. на заседании Ачинского уездного парткома выступил П.Е. Щетинкин с докладом об общем политическом положении дел всего уезда в целом. Легендарный красный командир летом 1920 г. отмечал: «…Общее положение среди крестьян очень плохое. Крестьяне ужасно недовольны нашей партией благодаря тому, что к нам влилось много негодного элемента. Второе – очень много пользуются Продагенты, которые в корне подрывают авторитет Советской власти. Много неправильных распоряжений из губернии, которые вводят в заблуждение крестьян…»[75].

Однако советские активисты не хотели считаться с настроениями крестьянства. Позднее в своих воспоминаниях местный советский активист А.И. Касьянов рассказывал, как он проводил перевыборы в селе Сереж: «…После ареста Мамонтова [местного кулака, пользовавшегося в селе большим авторитетом] не прошло и часа, как около волревкома собралась группа кулаков человек около 80 с криком, кто арестовал Мамонтова. Но я им разъясним, что Мамонтова забрали за свои контрреволюционные выступления… После этого собравшиеся разошлись по домам. Вторичное собрание было назначено на 18 июля [1920 г.] и было проведено организованно. Выборы прошли хорошо…»[76].

Таким образом, летом 1920 г. село Сереж находилось под полным контролем Ачинской уездной организации большевиков. Акции советских и партийных активистов против отдельных жителей села вызывали недовольство населения, но не приводили к активному сопротивлению.

1.2. Политика новой власти в отношении крестьянства

После установления советской власти в Енисейской губернии большевики немедленно приступили к организации новой системы управления и контроля над основным производителем – местным крестьянством. Новой власти необходимо было решить две основные задачи: обеспечить «пролетарскую страну» продовольствием и начать реализацию «социально-экономического эксперимента» под названием «строительство нового общества».

Накормить всех во что бы то ни стало

В первом обобщении опыта своей работы в Енисейской губернии в 1920 г. большевики писали: «До января месяца 1920 г. Енисейская губерния находилась под властью Колчака. При нем Министерство продовольствия, в угоду торгово-промышленному классу, допускало в Сибири свободную торговлю по вольным ценам, применяя при этом иногда прямой товарообмен. Все дело заготовок и распределения продовольствия среди населения находилось в руках частных предпринимателей, имевших в виду главным образом свои собственные выгоды. Таким образом, снабжение населения продуктами питания велось на таких началах, против которых Советская власть всегда боролась, и после переворота сейчас же явилась настоятельная потребность не только создавать государственные аппараты заготовки и распределения, но также перевоспитывать население, привыкшее к свободной торговле со всеми ее соблазнами…»[77].

10 января 1920 г. из «местных общественных работников» был сформирован Енисейский губернский продовольственный комитет (Губпродком). Основными задачами Губпродкома были определены:

– учет, заготовка и переработка хлеба и фуража и заготовка тары;

– заготовка и переработка мясных и молочных продуктов, овощей, яиц, рыбы;

– распределение всех предметов первой необходимости и надзор за техникой распределения, производимого кооперативами;

– перевозка хлеба, продуктов;

– реорганизация кооперативов и общее руководство ими;

– инструктирование и информирование населения губернии.

Территория Енисейской губернии была поделена на семь районов, во главе каждого был поставлен районный продовольственный комиссар (Райпродкомиссар). Общими задачами райпродкомиссариатов являлись:

– выяснение потребностей населения района в продуктах питания;

– наблюдение за осуществлением государственной монополии на хлеб и другие продукты;

– учет хлебов и других продуктов;

– заготовка продовольствия по поручению Губпродкома и под его наблюдением;

– указание кооперативным союзам плана распределения между отдельными потребительскими обществами и наблюдение за правильным распределением продуктов среди населения.

Для более успешного сбора и хранения заготовляемых зерновых и мяса в районах были образованы ссыпные и мясозаготовительные пункты.

Первоначально заготовка хлеба в Енисейской губернии была поручена местной кооперации в лице Енисейского Губсоюза, с которым 30 января 1920 г. был заключен соответствующий договор. Однако его работа не удовлетворила новые органы власти, поступление хлеба происходило вяло. С 8 марта 1920 г. Губпродком приступил к изъятию у сельского населения хлеба путем разверстки.

При определении излишков хлеба у населения было вычтено количество хлеба, необходимое на семена, на прокорм крестьянской семьи и содержание скота в течение одного года. Была установлена норма:

– на одного человека – 12 пудов ржи и 1,5 пуда пшеницы вместо крупы;

– на каждую рабочую лошадь – 18 пудов овса.

В документе подчеркивалось: «При выполнении продразверстки хлеба население волостей и отдельных деревень проявляло к ней неодинаковое отношение. Одни волости отдавали государству излишки вполне добровольно, выполняя данный им наряд сполна и даже больше, другие под тем или иным предлогом уклонялись от выполнения разверстки и заставляли прибегать к понудительным мерам воздействия, а третьи ничего не могли представить по разверстке вследствие разграбления гражданской войной, недорода, уничтожения посевов градом и кобылкой, а некоторые даже совсем отказались сдавать хлеб по твердым ценам, согласно полученному наряду, имея полную возможность представить по нему все и упорствуя в его выполнении…»[78].

Весной 1920 г. из всех территорий Сибири лишь Енисейская губерния не стала сопротивляться продразверстке. Исследователи отмечают: «Объявленная в марте-апреле 1920 г. предварительная продразверстка сопровождалась протестами лишь в отдельных селениях»[79]. В выписке из протокола заседания Сиббюро ЦК РКП(б) от 11 мая 1920 г. говорилось: «Только от Красноярского губпродкома есть заявление, что наряд будет выполнен в срок»[80]. В других губерниях хлеб у крестьян изымали силой.

Что же касается непосредственно Ачинского уезда, то ввиду разоренности его карательными экспедициями, отступающими войсками белых и повреждения полей «кобылкой» Губпродком был вынужден снизить продразверстку на треть (до 369 200 пудов).

В целом, весной 1920 г. проблем во взаимоотношениях между властью и крестьянством в Енисейской губернии не было. Уже в советской историографии отмечалось, что крестьянство без всякого насилия по твердым советским ценам сдавало или продавало достаточные объемы хлеба и фуража. Однако, как писал В.И. Шишкин, поступление в руки советской власти хлеба «самотеком», то есть добровольные поставки его крестьянами, «ослабляли классовую направленность советской продовольственной политики»[81]. Большевики пришли к власти под лозунгом классовой борьбы и насильственных преобразований. И здесь интересы советских руководителей и изъять как можно больше хлеба для нужд будущей мировой революции и усилить классовую борьбу в Сибири дополнили друг друга.

В первой половине 1920 г. советское руководство Сибири пыталось сохранить в качестве опоры сибирское крестьянство, воевавшее против армии Колчака. В качестве примера можно привести Постановление Сибревкома «О возмещении убытков сельскому населению за время партизанских действий» от 4 мая 1920 г. В документе говорилось:

«1. Сибирский революционный комитет принимает на себя убытки, понесенные крестьянами в борьбе с колчаковцами при организации партизанских армий Алтайской и Енисейской губ.

2. Возмещение убытков населению за время партизанских действий производить через органы Цекохоза.

3. В распоряжение Цекохоза для этих нужд открывается кредит на первое время в сумме 60 000 000 рублей»[82].

Однако летом 1920 г. большевики в своей борьбе с сибирским крестьянством уже не надеялись на сибирских партизан. Как писали советские авторы: «20 июля 1920 г. Совнарком… принял постановление об изъятии хлебных излишков в Сибири. Для оказания сибирскому крестьянству помощи в обмолоте, а продотрядам – в заготовке хлеба Совнарком обязал Военпродбюро ВЦСПС сформировать… и откомандировать в Сибирь продотряды из рабочих общей численностью до 6 тыс. чел. Наркомтруд получил задание мобилизовать в распоряжение сибирских продорганов до 20 тыс. голодающих рабочих и крестьян Европейской России, организованных в уборочные дружины»[83]. Правда, в работе В.И. Шишкина указывается, что до 1 ноября 1920 г. до Енисейской губернии не добралось ни одного продотряда, а «уборочных дружинников» прибыло лишь 498 человек[84].

Политика военного коммунизма применительно к Сибири

Победившая в Красноярске в январе 1920 г. советская власть постепенно переходила к политике военного коммунизма. Советские историки писали: «Продовольственные декреты, принятые Советским правительством весной и летом 1918 г., были рассчитаны на изъятие товарного хлеба у зажиточной части крестьянства… Однако эти меры оказались недостаточными… С января 1919 г., когда была введена продовольственная разверстка, крестьяне обязаны были сдавать все излишки хлеба государству»[85]. Окончательно и в крайне жесткой форме переход к этой политике был осуществлен летом 1920 г.

Правительство приняло решение установить определенные нормы для хлеба и прочих продуктов, которые могут хранить крестьяне, а все излишки они должны продавать государству по минимальным ценам. Мера эта была вынужденной. Но введение продразверстки усугубило и без того сложное положение простого населения. Продразверстка стала причиной отсутствия у крестьян желания трудиться, поскольку весь собранный урожай у них все равно отбирали. Это и стало одним из главных факторов, которые привели к полному разорению сельского хозяйства уже к 1921 г. Всего за два года советской власти площади посевных площадей в Сибири сократились более чем на треть[86].

В июне 1920 г. в Енисейской губернии свободная торговля нормированными продуктами была полностью запрещена, а к уклонявшимся от разверстки крестьянам разрешено применять военную силу. 20 июля 1920 г. Совет народных комиссаров принял постановление «Об изъятии хлебных излишков в Сибири». Засуха в Центральных районах Советской России, вследствие этого прогноз слабого урожая зерновых культур подвигли главу советского правительства В.И. Ульянова (Ленина) на издание такого постановления. Совет народных комиссаров по-прежнему считал Сибирь неисчерпаемым источником продовольствия для страны.

Несмотря на то что вся территория Сибири, в отличие от Европейской России, два года была охвачена кровопролитной Гражданской войной, доля сибиряков в общем населении страны была относительно невелика, а сельское хозяйство оставалось более отсталым в техническом отношении по сравнению с другими районами России, объем возложенной на Сибирь разверстки составил более одной четверти от общего объема продразверстки по всей стране[87].

В документах зафиксировано: «…Совет народных комиссаров, во имя доведения до победного конца тяжкой борьбы трудящихся с их вековечными эксплуататорами и угнетателями, постановляет в порядке боевого приказа:

1. Обязать крестьянство Сибири немедленно приступить к обмолоту и сдаче всех свободных излишков хлеба урожаев прошлых лет с доставлением их на станции железных дорог и пароходные пристани.

Примечание: разверстка подлежащих обязательной сдаче излишков хлеба от урожаев прошлых лет определяется и объявляется наркомпродом одновременно с разверсткой на излишки хлеба нового урожая.

2. По предъявлении разверстки обязать волостные и сельские советы, ревкомы немедленно привлечь все население к обмолоту и сдаче хлеба; в случае необходимости население привлекается к обмолоту в порядке трудовой повинности.

3. Ответственными за производство обмолота и выполнение разверстки объявить все местные органы власти, начиная от волостных и сельских советов, ревкомов и кончая Сибревкомом.

4. Виновных в уклонении от обмолота и от сдачи излишков граждан, равно как и всех допустивших это уклонение ответственных представителей власти, карать конфискацией имущества и заключением в концентрационные лагеря как изменников делу рабоче-крестьянской революции. ‹…›

8. Конечным сроком обмолота и сдачи всех излишков от урожаев прошлых лет установить 1 января 1921 г.»[88].

Разверстка хлебофуража на 1920–1921 продовольственный год по РСФСР в целом, а также на большинство областей и губерний, была объявлена постановлением Наркомпрода от 26 июля 1920 г. и составляла 440 млн пудов[89].

По Енисейской губернии, на основании данных Губземотдела и статистического подотдела Губпродкома, урожай хлеба в 1920 г., в связи с засухой и повреждением хлебов «кобылкой», ожидался ниже среднего[90]. Тем не менее из центра на губернию была назначена разверстка 7 002 638 пудов хлеба. 80 % этого наряда предстояло выполнить к 1 января 1921 г.[91].

Продразверстка не вызывала энтузиазма в среде сибирского крестьянства. Ачинский уездный партком представил в Енисейский губернский партком сводку за № 9 о состоянии дел в уезде в период с 15 июля по 1 августа 1920 г.:

«…Настроение населения. Отношение населения к работе власти не одинаковое. В некоторых волостях замечается полное сочувствие проводникам коммунизма в жизнь, в других же селах, хотя и видно полное сочувствие Советской власти, наблюдается резкое отношение к ревкомам, особенно при проведении в жизнь и выполнении разверстки продуктов, в связи с уничтожением большинства трав и хлебов кобылкою. 3-х летнее уничтожение хлебов кобылкой вызвало у населения страх «голода», который заставляет крестьян уходить в соседний Минусинский уезд, как наблюдается в Корниловской волости…»[92].

18 июля 1920 г. состоялось общее собрание коммунистической ячейки села Сереж 2-го района Ачинского уезда Енисейской губернии. Обсуждали вопрос разверстки скота, хлеба, масла, яиц в Сережской волости, особенно в с. Сереж. Общим собранием было признано, что разверстка «идет весьма вяло». В протоколе говорилось: «После обмена прений единогласно было поставлено сделать схему действительности отношения граждан к продвопросу, и чем объясняется тормоз разверстки…»[93].

С момента прихода в Ачинский уезд Красной Армии воинские части начали изымать у населения села продукты питания, взамен выдавая «зачетные квитанции». Такая ситуация наблюдалась до тех пор, пока в уездах не заработала система продовольственной разверстки и не появились ссыпные пункты. После этого воинские части от населения села уже ничего не получали. В документах Сережской волости говорилось: «Первая разверстка в нашем селе прошла тихим темпом, потому что раскладывался хлеб от 100 пудов и кулачки затаились довольны. Когда была вторая разверстка и по настоянию уже членов комячейки сделать таковую более справедливой, разложив неимущих граждан, вот тут-то они и возопили: что такое, даем, даем, да когда же этому конец. Тормозили, но все-таки пришли к тому, где же зачетные квитанции?»[94].

Однако всем на удивление «зачетные квитанции» были сохранены в продотделе. Поэтому во вторую продразверстку был частично произведен взаимозачет за выданные ранее частям Красной Армии продукты. Но по селу пошли разговоры, что «комячейка ходит и все отбирает». При этом жители села, поддерживая советскую власть, не понимали, почему последняя у них все время что-то отбирает. «Сколько ни проводила работу комячейка, кулак остался при своих убеждениях…»[95].

Далее от Губпродкома поступило указание, чтобы владелец мельницы при размоле зерна с каждого пуда брал четыре фунта муки и сдавал их в фонд государства. «Сережские кулаки» были против такого налога.

Волостные документы фиксировали, что сдача скота, яиц и масла в селе шла также плохо, хотя, по мнению комячейки, скот и яйца уже давно можно было бы сдать. «…Что же касается масла, то мы полагаем, что выполнить разверстку не представляется возможным по обстоятельствам не организованности маслодельных заводов…»[96].

Сережские коммунисты пришли к заключению: «В виду вышеизложенного, ячейка считает своим долгом справедливости и стоя на страже Власти Советов, довести до сведения Продкома, что амбары кулаков не должны быть забронированы, а их языки работали на пользу контрреволюции. Ячейка просит в самом непродолжительном времени взять у кулаков хлеб для армии…»[97]. В завершение собрания граждане в приговоре своем вынесли решение затребовать инструктора, который мог бы проверить состояние хлебов не только в поле, но и в амбарах зажиточных жителей села.

В 1920 г. положение крестьянства было тяжелым не только из-за продразверстки. Крестьяне должны были тянуть множество повинностей. Историки пишут: «Помимо продразверстки, на деревню налагался еще комплекс повинностей. В качестве примера рассмотрим ситуацию в Ачинском уезде. На основании распоряжений Ачинского уисполкома к осени 1920 г. населению вменялось поддержание в хорошем состоянии транспортной инфраструктуры волостей (распоряжение № 8280 – о содействии техникам в строительно-дорожных работах, № 8282 – о порядке речных переправ), гужевая повинность (распоряжение № 8325 – о порядке требований перевозочных средств проходящим воинским частям, № 8596 – о порядке выполнения гужевой повинности). Особенно тяжелыми были повинности, затрагивающие рабочих лошадей (№ 8596 – об оказании содействия военному ведомству в закупке лошадей). Выполнение повинностей, связанных с использованием крестьянских лошадей, грозило хозяйствам разорением. В том же с. Большой Сереж каждый крестьянин должен был вывезти не менее 80 подвод заготовленных им дров и строевого леса. Лесосека находилась на расстоянии 30–40 верст от места жительства и 3–10 верст от реки, куда надо было вывезти лес. Один из советских работников отмечал: «Произвести эту операцию на тех кормах, какими располагает крестьянин для своих лошадей… это значит оставить крестьян к весне без лошадей, а значит – оставить без посева»[98].