Свидетельство Данте. Демистификация. Ваше Величество Поэт. Книга 3. Рай. Серия «Свидетели времени»

Она говорит: – человек, обладая возможностью познания, отводит это стремление, обладая волей. Это неудивительно, ведь Беатриче и Данте знакомы с трудами Беркли, Вольфа, Тетенса, Хатченсона, Монтеня, Юма, Декарта, Лейбница, Локка, Мальбранша, Спинозы и других философов и мыслителей своего века. Первый взлёт может пригнуть суета земная – повседневность, мирские заботы, жажда власти, военная карьера – всё это не способствует взлёту духа. Взлёту духа нужно дивиться не больше, чем стремнине водной, текущей вниз под влиянием силы земного притяжения. Было бы более удивительно, если, окрылив свой дух, ты вдруг останешься на поверхности Земли.

И вновь Беатриче лицо поднимает к небесам – прильнув к окуляру телескопа, силой мысли начинает подниматься по небесным Сферам, увлекая за собой Данте.

Рай – Песня II

Первое небо – Луна. Первые люди на Луне.

О вы, которые в челне зыбучемЖелая слушать, плыли по волнамВослед за кораблем моим певучим, 3Поворотите к вашим берегам!Не доверяйтесь водному простору!Как бы, отстав, не потеряться вам! 6

Данте, обращается к читателям, следующим вслед за его певучим кораблём, желающим только слушать, не задумываясь об услышанном, с советом: – поворотить к своим спокойным берегам, ибо, отстав от мысли Комедии, они рискуют неизбежно потеряться в водном просторе разлитой вокруг его произведения мистики и нагромождений дремучего леса неграмотных толкований поэта.

Здесь не бывал никто по эту поруМинерва веет, правит Аполлон,Медведиц – Музы указуют взору, 9

В мире, куда поэт отправляется, ведомый Беатриче, они первые из людей. Никто духом не взлетает на другие Сферы, за исключением Богов, Муз, и взнесенных на Небо созвездий. Даже в наше время, когда человек на космических кораблях только-только начинает преодолевать земное притяжение (точнее сказать, что Человек только пробует его преодолеть), никто ещё не поднимается до звёзд. Осуществленный человеком полёт на Луну (Диану, Минерву), нельзя считать преодолением земного притяжения, так и сама Луна находится в его власти. В области выше Луны, где правит Солнце (Аполлон), Музы указывают Медведиц и другие созвездия, а человек физически там никогда не побывает.

А вы, немногие, что испоконМысль к ангельскому хлебу обращали,Хоть кто им здесь живет – не утолен, 12Вам можно смело сквозь морские далиСвой струг вести там, где мой след вскипел,Доколе воды ровными не стали. 15

Физически не побывает – не означает того, что Человек не побывает там полётом мысли. Данте обращает свои строки к тем немногим, кто испокон обращает свою мысль к ангельскому хлебу – хлебу истины, задумываясь об основах мироздания. Утолить голод ангельским хлебом невозможно – жажда познания не знает границ. Итак, не утолившие свой голод познания ангельским хлебом, смелее, вслед за поэтом, через морские дали и дали безбрежного Космоса, пока виден кипящий след ладьи поэта, и пока воды вновь не становятся ровными.

Тех, кто в Колхиду путь преодолелНе столь большое ждало удивленье,Когда Ясон предстал как земледел. 18

Читателей «Рая» ждет еще большее удивление, чем приплывших в Колхиду аргонавтов, когда они видят, как их вождь, Ясон вспахивает на огнедышащих быках заветное поле, сеет на нем зубы дракона и одолевает вышедших из-под земли воинов, одетых в латы. (Метам. VII.100—143).

Ясон – в древнегреческой мифологии сын царя Иолка Эсона и Полимеды (или Алкимеды). Герой, участник Калидонской охоты, предводитель аргонавтов, отправившихся на корабле «Арго» в Колхиду, вместе с Геркулесом и другими героями за золотым руном. Это задание ему даёт сводный брат его отца, Пелий, чтобы погубить его. Ясон упомянут в «Илиаде» и «Одиссее» Гомера.

К какому веку отнести Ясона? Он принадлежит к первому поколению героев, рождённому семьёй Олимпийских богов. Верховного Олимпийского бога – Зевса-Громовержца и его брата – Колебателя Морей – Посейдона, он видит ещё живущими. До Троянской Войны он не доживает. Но, установление времени Олимпийских богов и Троянской Войны – тема другой книги.

Врожденное и вечное томленьеПо божьем царстве мчало наш полет,Почти столь быстрый, как небес вращенье. 21Взор Беатриче не сходил с высотМой взор – с нее. Скорей, чем с самострелаВонзится, мчится и сорвется дрот, 24

Данте и Беатриче возносятся сквозь Сферы мироздания к Божьему царству. Их полёт направляет врожденное и вечное томление духа. Полёт их почти столь же быстрый, как вращенье небес, а небеса оборачиваются вокруг Земли раз в сутки. Беатриче устремляет свой взор к высотам, поэт, как послушный ученик, смотрит на неё.

Вонзится, мчится и сорвётся дрот с самострела – полёт стрелы поэт описывает в обратном направлении. Если посмотреть на выстрел из огнестрельного оружия со стороны цели, то сначала почувствуешь пулю, поразившую тебя, затем услышишь её свист и только потом услышишь выстрел из ружья, ведь скорость полёта пули превышает скорость звука. Если бы поэт считал это возможным, он прямо назвал бы это выстрелом из огнестрельного оружия. Именно огнестрельное оружие можно назвать самострелом с большим основанием, чем лук, который для выстрела необходимо натянуть силой своих мускулов.

В начале XIV века, куда традиционно относят Данте, ни порох, ни огнестрельное оружие ещё не изобретены.

Век XVIII смело можно назвать «пороховым» и «пушечным» – веком огнестрельного оружия.

Я долетел до чудного пределаПривлекшего глаза и разум мой;И та, что прямо в мысль мою глядела, – 27Сияя радостью и красотой«Прославь душой того, – проговорила, —Кто дал нам слиться с первою звездой». 30

Путешественники в пространстве сливаются с первою звездой; они достигают Луны, ближайшего к Земле светила и погружаются в ее недра, как это с ними будет и на других планетах и небесных Сферах.

Кого Беатриче призывает прославить? Прежде всего, Создателя, без воли которого не делается ничего. А ещё создателя телескопа – великого Галилео Галилея.

Галилео Галилей (1564—1642 годы, якобы) – итальянский физик, механик, астроном, философ и математик, оказавший значительное влияние на науку своего времени. Он первым использует телескоп для наблюдения небесных тел и делает ряд выдающихся астрономических открытий. Галилей – основатель экспериментальной физики. Своими экспериментами он убедительно опровергает умозрительную метафизику Аристотеля и закладывает фундамент классической механики.

При жизни известен как активный сторонник гелиоцентрической системы мира, что приводит Галилея к серьёзному конфликту с католической церковью.

Почему справка о Галилео Галилее приведена курсивом? Обнаружив «сдвиг Данте» понимаем: – любая дата ранее 1743 года подлежит проверке. Иначе получается: – поэт, описывая свои наблюдения спустя более, чем 100 лет после смерти великого астронома, показывает нам, что он стоит в самом начале этих великих событий, не обладая ни малейшими познаниями о ведущихся уже 133 года, якобы, астрономических наблюдениях в телескоп. Ведь уже в 1610 году, якобы, Галилей открывает 4 спутника Юпитера. И конечно, нельзя упустить момент, когда Данте упомянет это в Комедии.

Пока датировку события оставим такой, как она изложена в первоисточниках, но учитывая «перенос» времени жизни Джордано Бруно, понимаем, что и время жизни великого Галилео Галилея нуждается в уточнении, ведь судит их один и тот же инквизитор – Учитель Церкви Роберто Беллармин.

Поводом к новому этапу в научных исследованиях Галилея служит появление в 1604 году, новой звезды, называемой сейчас сверхновой Кеплера. Это пробуждает всеобщий интерес к астрономии, и Галилей выступает с циклом частных лекций. Узнав об изобретении в Голландии зрительной трубы, Галилей в 1609 году конструирует собственноручно первый телескоп и направляет его в небо.

Увиденное Галилеем настолько поразительно, что даже многие годы спустя находятся люди, которые отказываются поверить в его открытия и утверждают, что это иллюзия или наваждение. Галилей открывает горы на Луне, Млечный Путь распадается на отдельные звёзды, но особенно поражают современников обнаруженные им 4 спутника Юпитера (1610 год, якобы). В честь четырёх сыновей своего покойного покровителя Фердинанда Медичи (умершего в 1609 году), Галилей называет эти спутники «Медичийскими звёздами». Сейчас они носят более подходящее название «галилеевых спутников».

Свои первые открытия с телескопом Галилей описывает в сочинении «Звёздный вестник», изданном во Флоренции в 1610 году. Книга имеет сенсационный успех по всей Европе, даже коронованные особы спешат заказать себе телескоп. Несколько телескопов Галилей дарит Венецианскому сенату, который в знак благодарности назначает его пожизненным профессором с окладом 1000 флоринов. В сентябре 1610 года телескопом обзаводится Кеплер, а в декабре открытия Галилея подтверждает влиятельный римский астроном Клавиус. Наступает всеобщее признание. Галилей становится самым знаменитым учёным Европы, в его честь сочиняются оды, где он сравнивается с Колумбом. Французский король Генрих IV 20 апреля 1610 года, незадолго до своей гибели, просит Галилея открыть и для него какую-нибудь звезду. Есть, однако, и недовольные. Астроном Франческо Сицци выпускает памфлет, где заявляет, что семь – совершенное число, и даже в голове человека семь отверстий, так что планет может быть только семь, а открытия Галилея – иллюзия.

Протестуют также астрологи и врачи, жалуясь на то, что появление новых небесных светил «губительно для астрологии и большей части медицины», так как все привычные астрологические методы «окажутся до основания разрушенными».

Галилей продолжает научные исследования и открывает фазы Венеры, пятна на Солнце, а затем и вращение Солнца вокруг оси. Свои достижения (и свой приоритет) Галилей зачастую излагает в задиристо-полемическом стиле, чем наживает немало новых врагов (в частности, среди иезуитов).

Данте, только что вернувшийся из «просвещенной Европы», поучившийся в «передовых» Европейских университетах, кажется, ничего об этом не знает, глаза ему открывает Беатриче в Санкт-Петербурге. Поэтому статья о Галилее прописана курсивом и ставит под сомнение время жизни великого Галилео Галилея и время изобретения им телескопа. В совокупности, принимая, что Джордано Бруно, Галилео Галилея судит инквизитор Беллармин, являющийся также учителем миссионера Маттео Риччи, умершего около 1823 года, время жизни великого учёного следует перенести на 144 года ближе к нам.

Казалось мне – нас облаком накрылоПрозрачным, гладким, крепким и густым,Как адамант, что солнце поразило. 33И этот жемчуг, вечно нерушимНас внутрь воспринял, как вода – луч света,Не поступаясь веществом своим. 36

Путешественники не встают на Луну, как на твёрдое тело (не оставляют на ней своих следов). Их погружение в недра Луны и других планет чисто мысленное. Луна накрывает их, как облако, точнее, как вода – луч света, не расступаясь перед ним. Сравнение идёт с сиянием бриллианта, попавшего на солнечный свет и с жемчугом, через который просвечивает Солнце. Эти воззрения известны поэту из древних источников, хотя уже Плутарх, в своей работе: – «О лике, видимом на диске Луны», приходит к выводу о тождественности природы Луны и Земли.

Данте пользуется этим приёмом сознательно, подчёркивая, что рассуждения о природе планет и звёзд не являются предметом Комедии. Небесная лестница планет, доходящая до звёзд, нужна ему исключительно для иллюстрации земной истории в её великих ключевых персонажах, так же, как круги Ада и Чистилища; только на ней будут располагаться не грешники, а святые.

Коль я был телом, и тогда, – хоть этоПостичь нельзя, – объем вошел в объем,Что должно быть, раз тело в тело вдето, 39То жажда в нас должна вспылать огнемУвидеть Сущность, где непостижимоПрирода наша слита с Божеством. 42Там то, во что мы верим, станет зримоСамопонятно без иных мерил;Так – первоистина неоспорима. 45

Что может проникнуть в физическое тело, не изменив его? Даже свет Солнца, падающий на Луну, либо попадающий в чистую воду изменяет их свойства – температуру, светимость, видимость, хотя кажется, что вода, например, воспринимает луч света без движения и без ущерба для себя. Не изменяет свойств предмета только мысль, силой которой Данте и Беатриче возносятся сквозь небесные сферы. Жажда познать сущность явлений очень сильна у мыслящего человека. Постичь явление, не слившись с ним, как с Божеством, в те времена считается невозможным, да это невозможно и для современного человека. Смертные люди живут заблуждениями. Много ли мы сегодня знаем о природе Солнца, планет и звёзд?

Я молвил: «Госпожа, всей мерой силБлагодарю того, кто благодатноМеня от смертных стран отъединил. 48Но что, скажите, означают пятнаНа этом теле, вид которых намО Каине дает твердить превратно?» 51

Поэт обращается к Беатриче, благодаря её за науку, спрашивая: – «Какова природа лунных пятен?». Он благодарит Создателя, который отъединил его от смертных стран, ведь: – «Ничто не вечно под Луной, выше которой всё вечно». Народная фантазия видела в лунных пятнах фигуру Каина с вязанкой хвороста [Рис. Р. II.1].

Р. II.1 Вид полной Луны в телескоп, снабженный светофильтрами. Луна – единственное небесное тело, неоднородная поверхность которого видна невооруженным глазом. Народная фантазия видит на Луне фигурку Каина, несущего хворост. Плутарх, рассуждая о природе пятен на поверхности Луны, объясняет их разной «скважностью» планеты, не подразумевая, что она является небесным твёрдым телом. Считается, что Луна – «скважина» на хрустальной сфере, через которую к нам доходит слабый свет Эмпирея.

Тогда она с улыбкой: «Если тамСужденья смертных ложны, – мне сказала, —Где не прибегнуть к чувственным ключам, 54Взирай на это, отстраняя жалоСтрел удивленья, раз и чувствам вслед,Как видишь, разум воспаряет вяло. 57А сам ты мыслишь как?» И я в ответ«Я вижу этой разности причинуВ том, скважен ли, иль плотен сам предмет». 60

Мысль человеческая есть ложь, говорит Беатриче; если не можешь прибегнуть к своим чувствам, смотри на неё, избегая удивления и руководствуясь только доводами разума. Она с улыбкой спрашивает его, что он сам думает по этому поводу.

Поэт отвечает, что видит этой разности причину (чередование светлых и темных пространств на поверхности Луны), следуя Аверроэсу и Плутарху, разной степенью плотности отдельных частей лунного шара. Более плотные части лучше отражают солнечный свет, чем более скважные (дырявые, разреженные).

Он не может обойтись только декларацией эфемерного состава Луны и планет, поэтому, в диалоге с Беатриче, раскрывает научные воззрения учёных своего времени – XVIII века на их природу.

Она же мне: «Как мысль твоя в пучинуНеистинного канет, сам взгляни,Когда мой довод я навстречу двину. 63Восьмая твердь являет вам огниИ многолики, при числе несчетном,Количеством и качеством они. 66

Она опровергает это мнение как ошибочное, приводя в пример восьмую твердь – звёздное небо. Звёзды многолики количеством и качеством, имеют не только разную яркость, но и разный спектр свечения, что невозможно объяснить скважностью и плотностью, если считать их освещенными только светом Перводвигателя, Эмпирея, который для всех и для всего Един.

Будь здесь причина в скважном или плотномТо свойство было бы у всех одно,Делясь неравно в сонме быстролетном. 69Различье свойств различьем рожденоСущественных начал, а по ответу,Что ты даешь, начало всех равно. 72

Свойство у всех светил восьмой тверди – Сферы звёзд, кажется, всего одно, но, чего стоит только разнообразие цвета звёзд. Скважность или плотность – причина, не удовлетворяющая пытливый ум, так как отвергает огромное многообразие других причин. Различие свойств Сферы звёзд порождается не скважностью или плотностью, а различием «существенных начал» – (principium formale) – термин схоластической философии, означающий то, что придает телам их отличительные особенности и свойства.

И сверх того, будь сумрачному цветуПричиной скважность, то или насквозьНеплотное пронзало бы планету, 75Или, как в теле рядом ужилосьХудое с толстым, так и тут примерноЛисты бы ей перемежать пришлось. 78

Если сумрачному свету причина скважность, то эта неплотность пронизает планету насквозь, и тогда придётся признать планету не сплошной, а слоистой с промежутками между слоями.

О первом бы гласили достоверноЗатменья солнца: свет сквозил бы здесь,Как через все, что скважно и пещерно. 81Так не бывает. Вслед за этим взвесьСо мной второе; и его сметая,Я домысл твой опровергаю весь. 84

Это можно наблюдать при солнечных затмениях, когда Луна загораживает собою Солнце. При наличии скважности Луны, свет будет проникать сквозь неё, но мы этого не наблюдаем.

Коль скоро эта скважность – не сквознаяТо есть предел, откуда вглубь лежитЕе противность, дальше не пуская. 87Отсюда чуждый луч назад бежитКак цвет, отосланный обратно в окоСтеклом, когда за ним свинец укрыт. 90

Так что скважность не сквозная. Если же представить себе скважность, как смесь толстых и тонких листов, то и это не может объяснить пятен на Луне, так как свет, дойдя до дна, отразится, и вернётся обратно неизменным. Это очень наивное рассуждение, но куда более прогрессивное, чем понятие скважности.

До изобретения способа изготовления зеркал путём покрытия стекла серебряной амальгамой, стекло покрывают расплавленным свинцом, получая свинцовое зеркало, так же хорошо отражающее свет, но менее долговечное.

Ты скажешь мне, что луч, войдя глубокоЗдесь кажется темнее, чем вокруг,Затем что отразился издалека. 93Чтоб этот довод рухнул так же вдругТебе бы опыт сделать не мешало;Ведь он для вас – источник всех наук. 96

Следующий довод, выдвигаемый ею в споре, касается довода изменения силы света расстоянием. Для опровержения его, она предлагает поэту сделать следующий опыт, ведь опыт – источник всех наук.

Возьми три зеркала, и два сначалаРавно отставь, а третье вдаль попять,Чтобы твой взгляд оно меж них встречало. 99К ним обратясь, свет за спиной приладьЧтоб он все три зажег, как строй светилен,И ото всех шел на тебя опять. 102Хоть по количеству не столь обиленДалекий блеск, он яркостью своейДругим, как ты увидишь, равносилен. 105Теперь, как под ударами лучейОснова снега зрится обнажённойОт холода и цвета прежних дней, 108Таков и ты, и мысли обновлённойЯ свет хочу пролить такой живой,Что он в глазах дрожит, воспламенённый. 111

Основная мысль опыта заключена в том, что если количественную характеристику света – яркость ещё можно объяснять скважностью или плотностью, то качественную характеристику – разность цветового спектра объяснить этим уже нельзя.

Итак, говорит Беатриче, теперь, когда твоя мысль освобождается от холода и цвета прежних дней, как освобождается и обновляется земля от тающего снега под ударами лучей Солнца, ты готов уже воспринять живой цвет истины, который дрожит, воспламененный в твоих глазах.

На дворе месяц май, яркое Солнце которого доедает последние островки снега, размораживает и согревает Землю, покрывая её пёстрым ковром весенних цветов.

Под небом, где божественный покойКружится тело некое, чья силаВсе то, что в нем, наполнила собой. 114Твердь вслед за ним, где столькие светилаЕе распределяет естествам,Которые, не слив с собой, вместила. 117Так поступает к остальным кругамПремного свойств, которые они жеПриспособляют к целям и корням. 120

Под небом неподвижных звёзд, где божественный покой, внутри неподвижного Эмпирея – Сферы звёзд, кружится тело некое – наше Солнце, чья сила притяжения заполняет собой всю солнечную систему. Вслед за ним естественным образом расположены планеты солнечной системы, которые Сфера звёзд – восьмая твердь – вмещает в себя, не сливая с собой, поэтому планеты движутся относительно неподвижных звёзд. Каждое небо (круг) приспособляет свойства, полученные им от выше лежащих небес, к своим целям и воздействует на причины (корни) явлений. Так связаны все Сферы Мира.

Среди этих рассуждений можно выделить главное: – Беатриче говорит о твёрдых телах, которые кружатся под неподвижным звёздным небом – планетах солнечной системы. К планетам, представляющим собою твёрдые тела, она относит и Луну.

Строй членов мира, как, всмотревшись ближеУвидел ты, уступами идетИ, сверху взяв, потóм вручает ниже. 123Следи за тем, как здесь мой шаг ведетК познанью истин, для тебя бесценных,Чтоб знать потом, где пролегает брод. 126

Строй членов мира начинается от некоего Перводвигателя (Эмпирея) – и потом, как бы ступенями, спускается вниз. Очень хорошая иллюстрация Гелиоцентрической системы, где всё начинается от нашей звезды – Солнца, как от вершины и спускается вниз, к планетам. Теми же шагами идёт и познание человеком истины. Не познавший истины, подобен человеку, который не знает, где пролегает брод через бурную реку.

Исходят бег и мощь кругов священныхКак ковка от умеющих ковать,От движителей некоих блаженных. 129И небо, где светил не сосчитатьГлубокой мудрости, его кружащей,Есть повторенный образ и печать. 132

Небо есть повторённый неисчислимое число раз образ Солнечной системы и печать глубокой мудрости, оно движется некими блаженными (непознанными пока) движителями. Чтобы их постичь, нужно понять, что ковать можно, только научившись этому ремеслу – распознавать законы мироздания.

И как душа, под перстью преходящейВ разнообразных членах растворясь,Их направляет к цели надлежащей, 135Так этот разум, дробно расточасьПо многим звездам, благость изливает,Вокруг единства своего кружась. 138И каждая из разных сил вступаетВ связь с драгоценным телом, где она,Как в людях жизнь, по-разному мерцает. 141

Высший разум, расточась по звёздам, как бы невидимой рукой направляет каждую из них к надлежащей цели, кружась вокруг своего единства. Каждая из движущих сил вступает в связь со своей звездой и поэтому, мерцает по-своему, как в каждом человеке мерцает по-своему жизнь. Так же разнообразно мерцают перед нами планеты солнечной системы.

Ликующей природой рожденаВлитая сила светится сквозь тело,Как радость сквозь зрачок излучена. 144В ней – ключ к тому, чтоб разное блестелоПо-разному, не в плотности отнюдь:В ней – то начало, что творит всецело,По мере благости, и блеск и муть». 148

Строй членов мира – звёзд и планет устроен кругами и приводится в движение движителями некими блаженными – законом Всемирного Тяготения и другими законами. И всё звёздное небо, где светил не сосчитать, подчиняется тем же законам. Все тела вступают во взаимодействие посредством единых сил и причин, но ликующая природа своей влитой силой светится сквозь них. В солнечной системе эта сила светится из нашего Солнца, в которое влита. Небо в своей великой мудрости расточает свой разум по многим Звёздам. Это – ключ к тому, что каждое светило блестит по-разному. Блеск зависит от начала, его производящего (от благости вызывающей его силы), поэтому, по мере благости, каждому светилу соответствует своя яркость и свой цвет (свой блеск и своя мутность). Так говорит Беатриче.

Сегодня эти рассуждения, при всей своей наивности, не утрачивают актуальности. Век XVIII по праву можно назвать веком открытия Космоса. Наблюдения в телескоп, позволяющие увидеть планеты в форме диска, открытие собственного движения Солнца и пятен на нём, открытие спутников планет, наблюдение прохождения Венеры по диску Солнца, наконец, открытие новой, восьмой планеты Солнечной системы – Урана с двумя его спутниками, Гелиоцентрическая система мира – всё это достижения именно XVIII века, хотя ряд этих достижений по политическим соображениям перенесён на бумаге в предыдущие века, вместе с инквизиционными процессами над великими учёными.

Рай – Песня III

Первое небо – Луна (продолжение). – Нарушители обета. Данте встречает на Луне свою невесту.

То солнце, что зажгло мне грудь любовьюОткрыло мне прекрасной правды лик,Прибегнув к доводам и прекословью; 3И, торопясь признать, что я постигИ убежден, я, сколько подобало,Лицо для речи поднял в тот же миг. 6

Поэт восторгается Беатриче, называя её Солнцем, что зажигает его грудь любовью, хваля её доводы и аргументы, открывающие для него прекрасный лик правды. Он, торопясь признать, что всё понимает из этой лекции, поднимает лицо и глаза для ответа, сколько подобает ученику.

Но предо мной видение предсталоИ к созерцанью так меня влекло,Что речь забылась и не прозвучала. 9Как чистое, прозрачное стеклоИль ясных вод спокойное теченье,Где дно от глаз неглубокó ушло, 12Нам возвращают наше отраженьеСтоль бледным, что жемчужину скорейНа белизне чела отыщет зренье, – 15Такой увидел я чреду тенейБеседы ждавших; тут я обманулсяИначе, чем влюбившийся в ручей. 18Как только взором я до них коснулсяЯ счел их отраженьем лиц людскихИ, чтоб взглянуть, кто это, обернулся; 21

Перед поднятым взором Данте, в глубине Луны предстают видения, на которые так хочется смотреть, что он не начинает заготовленной речи. Он видит, как в чистом, прозрачном стекле или в ясной воде, бледные отражения теней, ждущих беседы. Он понимает, что перед ним только отражения и оборачивается, желая увидеть того, кто отражается в глубине Луны.