Страницы зеркал

– Где ты был? Я начала волноваться.

– Открывал новые земли для своей королевы и совершал нападения на испанские галеоны.

Вид мой, особенно с саблей был вполне победительный.

– Прикройте свою наготу, Ваше величество, наши возлюбленные подданные едут поприветствовать тебя.

Это было уже практически хамство, но я был воодушевлен своими достижениями. Надо отдать ей должное, она прониклась моей уверенностью и приняла правила игры – старое одеяло было перекинуто через плечо со всей возможной элегантностью. Гости не заставили себя ждать, вскоре послышались и топот копыт, и ржание, и возбужденно-подозрительные голоса. Пришлось выйти им навстречу, пока сомнения их не усилились. Это были совершенно грязно-коричневого – как в одежде, так и в лицах – люди, речь их была столь далека от лондонского диалекта, что понял я их не сразу, тем не менее, удалось их успокоить и рассказать в общих чертах о нашем счастливом спасении.

В дом они (почему – выяснится позже) входить категорически отказались, но были крайне счастливы получить одну бутылку рома из моей коллекции, более того, было обещано снабдить нас кое-какими продуктами, и, к моему удивлению, через час после отбытия делегации, к нам прибежал изрядно запыхавшийся мальчик с половиной хлеба, десятком картофелин, полудюжиной яиц и небольшим куском сомнительного бекона. Он же и передал, что староста отправился уже в поселок, где есть телеграф, дабы сообщить властям о случившейся катастрофе, ну и заодно передать о нас, так что, завтра, не сомневайтесь, ну, в крайнем случае, в понедельник к нам приедет полиция. На этом гонец удалился, оставив нас надвигающимся сумеркам.

Предприняв на всякий случай кое-какие меры предосторожности, а именно – подперев дверь тяжелой скамьей, я почувствовал себя в относительной безопасности, если мерять по последним дням моей жизни – почти в полной. Сомнительно, конечно, что я смогу справиться с этим сбродом саблей, вздумай они нас линчевать ночью, но агрессивных намерений я в них не заметил. Чтобы Аннет сама по себе заинтересовала их не слишком чистые души в плотском смысле, я не увидел, а отсутствие у нас богатств, для целей грабежа, было очевидно. В итоге через полчаса чайник кипятился, картошка пеклась, наполняя комнату ни с чем не сравнимым ароматом, особенно на фоне накатившего голода, яйца с беконом были предусмотрительно оставлены на завтрак. Одежда наша высохла к тому времени, и мы переоделись к романтическому ужину.

Бутылка рома была добита, очаг уютно потрескивал, тень котелка дрожала на стене, костюм Арлекина отливал золотом, ассоциации как-то плавно перешли к театру и к сказке про Карабаса.

– Помнишь, как Буратино проткнул нарисованный на стене очаг?

– Да, детская сказка.

– Хорошие сказки никогда не бывают только для забавы малышей, как правило, есть скрытые метафизические или алхимические ссылки.

– Да что ж тут такого алхимического?

– Здесь как раз все просто: котел, нарисованный на стене, – это Атанор с вылупляющимся яйцом, но суть в том, что и Атанор, и яйцо, и вообще алхимическое делание в данном случае – только иллюзия. Прорубая дыру в экране и убивая, фактически, процесс фаллическим символом, этот деревянный Голем открывает мир новой, чуть более реальной реальности… Кстати, картина с черным котлом, красным огнем и белым светом из пробитой дырки в лишний раз подчеркивает наличие у автора понимания основных алхимических цветов.

– Прекрасно, – она театрально зааплодировала, – а Снежная королева?

– Изволь, моя королева.

Я посмотрел на нее, мерцающую в полумраке костюмом, с бронзовым от освещения лицом, с тонкой шеей и обнаженными ключицами…Взгляд мой, видимо, был столь очевидно говорящим, что она, слегка отстранилась.

– Здесь, в этой грязи, я не мылась сутки… Плевать, будем животными!

Губы ее, прикосновение горячей груди, упругая податливость спины, костюм, не знаю, как открывается, рывок, треск ниток, стянуть до пояса, поцелуи везде, вкус соли, слабый запах духов и ее тела, дыхание, прикосновение ее пальцев и ногтей по груди, губы, вкус крови, ногти впиваются в спину, она ниже, ремень отстегнут, да, еще там, нет, еще, да, иди ко мне, одежда сорвана, запах старого одеяла и ее плоти, какие великолепные ноги, вкус ее, стон, да, еще, крик, какая она мокрая, водопад, в ней, крики, быстро, по спине у меня длинные борозды от ногтей, ногами обхватила меня, кричит не останавливаясь, мечется в бешеной скачке, под ней озеро, по спине у меня кровь, во рту тоже, еще конвульсии, сейчас от крика лопнут легкие, она сломает мне позвоночник ногами, подожди, не в меня, иди сюда, поласкаю…

Одеяло сушится у огня, Арлекин порван безнадежно, впрочем, выходить в таком одеянии к местным все равно было бы, если уж не рискованно, то не оправданно, точно. Чай с ромом обнявшись – прекрасно. Спина на всякий случай тоже продезинфицирована.

– Прости, я тебя не сильно повредила? – и улыбка ее чувственная влажным ртом.

– На чем мы остановились? На Снежной королеве?

– Нет, не надо, не хочу снега, расскажи о себе…

…Стук в дверь. Надеть хотя бы штаны. Сабля под рукой.

– Кто там?

– Откройте, полиция.

– Мы ждали вас только завтра, – отодвигая скамейку и открывая дверь.

– Ну, дело такое серьезное, что пришлось поторопиться, прошу извинить за то, что отвлекаю.

Он то ли профессионально, то ли с мужским интересом взглянул на полуприкрытую одеялом Аннет.

– Вот мое удостоверение, – кивнув головой и даже щелкнув, кажется, каблуками, – инспектор Мак Кинли.

Полицейский, похоже, в этот раз настоящий, был высок и подтянут.

– Я – N, к сожалению, по понятным причинам все наши (кивнул головой в сторону Аннет) документы погибли в катастрофе, лишь чудо сохранило нам жизнь.

– Понимаю, действительно сказочное везение, можете рассказать подробнее? Позволите присесть?

– Располагайтесь, не сочтите за негостеприимство – здесь, конечно, не отель в Сити. Я даже, честно говоря, не уверен, что не нарушил закон, разместившись здесь, но положение, сами понимаете, было отчаянным.

– Ничего страшного, маяк все равно заброшен, а единственный владелец жилища уж как месяц в ином мире. Сбросился с маяка в море, затосковал, бедняга. Местные говорят – ходит иногда, маяк зажигает, они б и не приехали сюда ночью. Ну, да это все бабские сплетни. Думаю, вы вполне можете здесь остаться, по крайней мере, до завтра. Я вернусь сегодня в город, могу передать сообщение кому-то из ваших родных или друзей.

– Да, если не сложно, телеграфируйте моему мужу в Берлин, я напишу Вам адрес, – это полуголая Аннет из постели.

Мужу?!!!

– Безусловно, сударыня, – с еще большим интересом, граничащим с неприличием, он посмотрел в ее сторону.

– Вам, N?

– Нет, благодарю, у меня нет знакомых, которых бы настолько тревожила моя судьба.

– Ваше право, давайте вернемся к катастрофе.

Он присел за грязный стол и приготовился записывать.

Я потратил примерно полчаса на рассказ, в сущности, ничего не скрывая, Аннет, которая вызывала теперь довольно смешанные чувства, вставляла изредка малозначащие комментарии.

– Спасибо за потраченное время, – он поднялся, – мы с вами еще встретимся в любом случае, как минимум, нужно будет что-то решить с вашими документами, завтра я пришлю к вам полисмена с какими-нибудь вещами и продуктами, у него же будут инструкции, что вам делать дальше, это место, прошу, не покидайте. Да, мужу Вашему я телеграфирую.

Еще более наглый взгляд, дверь закрылась, скамья с противным скрипом встала на свое место, камин треснул пару раз невпопад, оставив нас в неприятной тишине.

– Ой, ну перестань, не строй из себя моралиста, вряд ли ты собирался предлагать мне руку и сердце. Я была благодарна тебе, ты мне приятен во всех отношениях, да, занялась с тобой любовью, потому что хотела этого, более того – сделаю это еще не раз. А с мужем у меня прекрасные дружеские отношения. Покажи мне маяк.

Это без всякого перехода.

Она была права. Кое-как одев ее, в ход пошел даже непромокаемый плащ, мы двинулись к маяку, было уже совершенно темно, шел дождь, пахло мокрой травой, долетал звук ударов волн о скалу – шторм усиливался. Пока поднимались по лестнице в неверном свете факела, приходилось постоянно поддерживать ее за талию, ветер завывал на лестнице, волны были все гулче, идея подниматься стала казаться неудачной. Впрочем, наверху, особенно после того, как я разжег огонь, стало хорошо. Грохот волн, белые гребни которых подсвечивались огнем маяка, удары капель дождя по уцелевшим стеклам, и ее взгляд с искрами в зрачках. Пламя разгорелось, в башне стало даже жарко, предусмотрительно захваченный ром добавил огня внутри.

– А когда у меня еще это будет на маяке?

Как обычно, без перехода, она сбросила плащ и подошла ко мне. Мы целовались, передавая жгучую жидкость друг другу изо рта в рот, потом она опустилась на колени, у меня возникло ощущение, что я проваливаюсь в пропасть, причем, начиная с нижней части себя… потом, снова без перехода, встала, подошла к окну, сбросив остатки импровизированной одежды, свет очага окрашивал ее тело в цвета, скорее подходящие латиноамериканке. Открыла окно – шум волн стал резким.

– Интересно, какие ощущения у того, кто выбрасывается с такой высоты в море? Иди сюда, хочу сзади, вот так, глядя на волны, дааа…

Наутро нас навестил полисмен, передал кое-какой провиант, армейский, почему-то, набор одежды и деревенского вида платье (носить я это не собираюсь, лучше буду ходить голой – Аннет), а также записку от инспектора, где сообщалось, что нам надлежит прибыть завтра к 12:00 в участок для оформления документов, повозку нам любезно выделят, муж Аннет уведомлен о случившемся и ближайшим же транспортом планирует прибыть сюда дабы забрать дражайшую супругу. В общем, все складывалось как нельзя лучше. Нас больше никто не тревожил, и мы предавались ласкам, в которых она толк знала, это несколько выходило за мои представления о принятой близости между мужчиной и женщиной, но оно того стоило… В перерывах она, не накидывая одежды (расходуемый на обогрев конуры запас дров был еще достаточен), прохаживалась по помещению и на одной из полок обнаружила потрепанную Библию.

– В начале было слово, и слово было у Бога, и слово было…

– Ты!

– Дорогой, я очень ценю твое отношение, но…

– Ты не поняла, это слово было именно ТЫ, или два, двое. Во всех индоевропейских языках ты найдешь аналог ты, thou, twa, два, но оно же deus, teus. Понимаешь, когда Творец создал себе подобного, неважно ex nihilo или ex deus, то первое, что могли изречь оба, поняв и увидев друг друга, не будем обсуждать механизмы божественного зрения и понимания, это именно ты! Не я, другой.

– Красиво, но слишком по-человечески. Мне кажется, это могло быть имя бесконечной длины, у них ведь было много времени. А может просто точка. Тетраграмматон, на мой взгляд, чисто еврейская шутка. Ты куда отсюда?

Вопрос, как всегда, без перехода, застал меня врасплох, но решение у меня было: оказавшись так близко от Лондона, я не мог туда не попасть – слишком много загадок и ответов на них было собрано там. Не знаю почему, но мне не хотелось это озвучивать, возможно, потому что Аннет в этих планах не было. Пришлось ответить что-то нескладно-правдоподобное. Утро началось со стука в дверь. Стук был резкий, типа как от трости. Я до сих пор не могу понять почему, но Аннет рванулась к двери первая, голая, как обычно. На пороге стоял напыщенный хлыщ в костюме для верховой езды.

– Ты голая? Почему? Что случилось?

– Дорогой, перестань, просто спала.

– Спала??? С этим мерзавцем?

– Ой, хватит пошлости, сплю с кем хочу.

Дальнейший разговор пошел на все более повышенных тонах, ранее озвученная версия о милых приятельских отношениях с мужем совершенно не соответствовала действительности, слово «шлюха» было самой мягкой характеристикой. Надо отметить, что мое присутствие было полностью проигнорировано обеими сторонами. Это нужно было так или иначе прекращать, но ситуация развернулась совершенно неожиданным образом – в руке у господина появился маленький черный браунинг, но вот дальше… Аннет совершила разворот, словно танцуя, молниеносно схватила саблю с камина и в следующем развороте снесла любимому голову – вжик, удар в мясо и тупой удар катящейся головы о деревянный пол, фонтан крови, как у курицы после топора, хлюпающий фонтан с сопением угасающих легких. Удар был какой-то нечеловеческой, и уж точно не женской силы, это была не заточенная, как бритва, катана, а легкая и довольно тупая сабля… Стало не по себе. Только через несколько мгновений осознал, что выстрелить он все-таки успел – браунинг в конвульсирующей руке дымился.

– Не хрена было выделываться! – произнесла в совершенно несоответствующем ей стиле.

Она вечно непредсказуемая.

– Помоги мне.

Дальше все было немного туманно, мы просмотрели карманы трупа, стараясь не запачкаться в луже крови, обнаружили достаточное количество наличных, которые были, несмотря на мои возражения, поделены поровну, документы были брошены в камин, а вот потом…

– Поможешь устранить детские страхи?

– Все, что захочешь, для тебя.

– Пошли, посадим его на лошадь, пусть покатается. А голову возьмешь себе, ты ж специалист в этой области.

– ?

– Пошли, расслабься уже.

В итоге труп был усажен на лошадь и привязан к стременам и седлу – идея Всадника без головы была реализована. Красивое животное с чудовищным грузом побрело куда-то по мокрой дороге. Бывший муж неплохо держался в седле, лишь слегка покачивался.

Одежда моя была безнадежно испачкана, принесенный полисменом мундир оказался как нельзя кстати. Комната представляла собой прямое и абсолютное доказательство совершенного кровавого преступления. Не было ни малейшей надежды это отмыть, тем более, что через два часа нас ждали в полиции. В каком-то гипнотическом состоянии я завернул голову в одеяло и вынес за дверь. Потом принес с маяка горючей смеси, разлил ее по полу, смочил в ней веревку и таким образом сделанный фитиль обмотал вокруг основания длинной свечи, так же смазанной. Мой расчет состоял в том, что, когда свеча догорит до фитиля, пламя перекинется на пол и деревянное строение загорится дальше само.

Мы собрались, окровавленная одежда была брошена тут же на пол, Аннет смирилась с тем платьем, которое ей предстояло надеть, из поклажи был только мой страшный груз. Я абсолютно не понимал, куда и зачем я тащу эту смертельную улику, но иная сила уже руководила мною. Не решившись даже в своем безумном состоянии принести голову в полицейский участок, я оставил ее в углублении скалы на высоте достаточной, чтобы ее не смогли найти собаки, у входа в поселок. Ни малейшего желания говорить с Аннет у меня не было, мы обменивались исключительно короткими фразами по делу. Она тоже была, видимо, в состоянии некоего ступора.

Наше состояние не могло не вызвать подозрений, дошли мы с большим запасом времени, поэтому я решил зайти в небольшой трактир, который находился как раз напротив участка. Чтобы выпить чего-нибудь успокаивающего и заодно обеспечить хоть какое-то алиби – нас должны были увидеть в поселке еще до того, как дом загорится (ну если мой план вообще сработает). После рюмки торфяного, вполне приятного виски, сознание несколько прояснилось, туман непреодолимого рока уступил место необходимости сфокусироваться на сиюминутных поступках. После короткого разговора с барменом, речь моя была приятно спокойна, удалось узнать, что из поселка раз в день, – сегодня вы уже не успеете, но можно завтра, – уходит дилижанс, который доставит вас на станцию, где можно будет пересесть в поезд на Лондон. (Лондон – неизбежность!).

Осталось получить документы в полиции. Если перспективы Аннет (пусть и только что убившей драгоценного супруга) казались вполне оптимистичны, то со мной дело обстояло сложнее. Сомнительно, конечно, что до этой глухомани могли дойти известия, которые можно было бы увязать с моей личностью, но, тем не менее… В итоге был выработан план, в соответствии с которым начинаем с процесса оформления по Аннет, а я подстраиваюсь под задаваемые вопросы. По поводу мужа – если они знают о нем, то – приезжал, поговорили, уехал кататься на лошади (что будет соответствовать действительности), не спросят – молчим.

На удивление, процедура оформления в полиции прошла рутинно и даже нудно. Наши ответы записывались, никто не думал их проверять. Меня немного взволновало, когда вбежал рядовой полисмен с криком «Горит маяк!». Мы даже выскочили на улицу вместе со всем участком. Горел не маяк, а, как я и планировал, хижина рядом с маяком.

– А, это крестьяне подожгли, небось, они еще с того момента, как смотритель покончил с собой, грозились, уж больно привидения боялись, а тут только вы им мешали, – это уже в нашу сторону. – Ничего, переночуете в трактире, клопов там не очень много, а завтра на станцию и в Лондон, там покажете бумаги в консульстве и вам помогут с оформлением паспортов.

Процедура, тем не менее, оказалась достаточно длинная, и когда мы вышли на улицу с какими-то сомнительными бумажками на руках, уже смеркалось. Судя по всему, Всадника без головы к этому моменту не обнаружили (несчастным пейзанам тень Смотрителя еще покажется видением Девы Марии после встречи с этим чудищем), поэтому время до утра представлялось относительно безопасным. Посидев в баре с приличным виски и малосъедобной пищей, которая на фоне еще более сомнительного питания последних дней была с радостью употреблена, мы попросили два номера, документы у нас были, естественно, на разные имена (только тут мелькнула мысль оформиться ее мужем, но была постфактум все равно отвергнута) и не хотелось нервировать, возможно, пуритански воспитанного трактирщика.

Мы поднялись по скрипучей лестнице, наши комнаты были напротив, она сказала: «Ну, ты же все понимаешь…» В данном случае наши желания опять совпали – спать вместе не хотелось. Я не мог осуждать ее, сколько раз сам действовал в условии самозащиты при непреодолимых обстоятельствах, но некое чувство, даже не страх, а ощущение чего-то чужого, инородного, опасного своей непредсказуемостью, разделило нас.

Оставшись один, я решил предаться магической практике. Не могу сказать, что комната идеально для этого подходила – скрипучая кровать с неизвестно когда менявшимся матрасом (неудивительно, что тут водятся кровососущие твари), пропахшая перегаром и табачным дымом, со стенами, чернеющими из-под опавшей штукатурки. Я запер дверь, насколько это было возможно, и погасил свечу, предусмотрительно положив спички под рукой. Напряжение дня было погашено все-таки благотворным шотландским напитком, и довольно скоро я смог провалиться в полудрему. Циклические заклинания поддерживали мой разум на плаву, факелы из иного мира горели напротив кровати, дверь словно бы открылась, и я увидел Ольгу. Она шла по полю, освещенному луной и звездами, в платье с капюшоном, лица не было видно, но я знал, что это она. Походка была тяжелая, в ней не было танца, скорее – скорбь. Она казалась выше, чем я ее помню, ей пришлось нагнуться, когда она входила в дверь. Голосом хриплым, похожим на скрип двери склепа, он был ближе даже к мужскому, она произнесла: «Я уже слишком долго жду… где голова?»

…меня выбросил на поверхность сознания сильный стук в дверь и женский крик. Это была Аннет.

– Впусти меня!

Я открыл, не одеваясь, она набросилась на меня, обхватила руками, ее трясло.

– Он здесь! Он пришел за мной! Он пришел за ней!

– Да кто?

– ОН! Муж! Всадник!

– Тебе приснился кошмар, возьми себя в руки.

Меж тем ее ногти впились мне в спину, тело сжала конвульсия.

– Нет!!! Он во дворе! Посмотри!

Она потащила меня в свою комнату, движения ее скрюченного тела были тяжелы, она была готова упасть в обморок, пришлось держать ее. Дверь в ее комнату была распахнута, пол залит лунным светом. Несколько шагов до окна я все еще надеялся, что ей показалось… Но во дворе на светящейся молочной дымкой брусчатке стоял бледный конь, на нем, словно вглядываясь напряженно отсутствующими глазами, восседал ОН с чернеющей впадиной на месте головы, в белом костюме, с красной грудью и плечами. Аннет вскрикнула, но как-то тихо, дернулась в сторону так, что я отпустил ее, и рухнула на пол. Я перенес ее на кровать, она не дышала. Имея самое смутное представление о том, что делать в данной ситуации, я начал бить ее по щекам, надавливать руками на грудь, пытаться дышать ей в рот. Все было бесполезно – девушка была мертва. Отчаяние и страх овладели мной, я бросился было звать на помощь, не понимая, как я стану объяснять властям произошедшее, рванул вниз по лестнице, нога подвернулась, я покатился кубарем, ломая себе конечности, пока моя голова не столкнулась с перилами…

VIII

…Проснулся я от стука в дверь. Там стояла Аннет, умытая, причесанная и, похоже, даже выспавшаяся.

– Не пора ли нам в дорогу? Дилижанс ждать не будет. (Ты жива? – к счастью, вовремя осознал идиотизм вопроса)

– Ты видела Всадника?

– Ты знаешь, друг мой, – она счастливо рассмеялась, – это первая ночь, когда он мне не снился!

Я не стал обсуждать собственные, как выяснилось, видения и наскоро собравшись, спустился вниз. Вопрос, что делать с головой, не давал мне покоя. Здравый смысл настаивал на том, чтобы оставить ее здесь и постараться забыть, как один из многих моих кошмаров, но Ольга, которая настоятельно и в некотором даже отчаянии требовала ее, последовавший за этим кошмарный ночной морок, и дальнейшая цель поездки настаивали на принятии безумного и крайне опасного решения. Не найдя ничего умнее, спросил мнения Аннет.

– Возьми, конечно, на память обо мне, это мой подарок.

Ее стиль был неизменен.

Я приобрел у трактирщика старый потертый баул, тащить ее в мокром от крови одеяле было уже полнейшим самоубийством, и вскоре мы с нашей жутковатой ношей в новом футляре уже тряслись в дилижансе. В Лондоне мы должны были оказаться ближе к вечеру, поэтому я не опасался, что смрад разложения выдаст нас в пути. Пересадка и дальнейшая поездка поездом прошли без приключений и в практически полном молчании. Баул покоился безмятежно на багажной полке и тоже никак не вмешивался в происходящее. За несколько минут до станции Аннет попросила у кондуктора бумагу и перо и написала несколько строк изящным почерком.

Мы прошли по перрону, заполненному какой-то серой людской массой, вышли на вокзальную площадь, было видно, что Аннет напряженно пытается что-то решить. Тут она резко повернулась ко мне, обняла и довольно вскользь поцеловала.

– Напиши мне.

Вложив мне в руку скомканную бумажку, она махнула ближайшему кэбмену, заскочила внутрь, не дожидаясь помощи, и вот уже только удаляющийся экипаж под цоканье копыт. В бумаге был берлинский адрес…

Я тоже воспользовался услугами извозчика, и скоро поселился в неброской, но вполне приличной гостинице недалеко от центра. Денег было достаточно, и я, влекомый порывом, даже отправил часть друзьям в погашение долгов. Кроме того, мне удалось впервые за неделю прилично поужинать. Было не совсем очевидно, как искать Ольгу, мои представления о городе оставались довольно отрывочны, а часть из них вообще относилась к области грез. Просмотрев за ужином «Таймс», я тоже не обнаружил подсказок – такое ощущение, что никаких событий в городе за сутки не произошло.

Времени было достаточно, никаких иных целей у меня не было, в консульство за оформлением документов идти не хотелось, и я предался своему любимому развлечению – случайному блужданию в лабиринте города под управлением рока. Брусчатка улиц меняла одна другую, пабы и магазинчики сливались в один образ, серая река появлялась и исчезала снова, словно каждый раз решение о смене маршрута тянуло к ней. Подталкиваемый этим осознанием я спустился на набережную и направился вдоль берега под мост. Тут ночевали лишившиеся крова в силу слабости своей и безудержного пьянства, либо по воле несчастливого провидения. Смрад стоял, несмотря на свежесть реки, неимоверный. Захотелось побыстрее пройти это место, но что-то уперлось мне в спину.

– Денег дай! – я понял, что это нож.

Вокруг меня стали собираться другие – мерзкая вонючая толпа, испитые сифилитические рожи, после всего пережитого умереть здесь, в клоаке под мостом, было бы верхом глупости.

С разворота мерзавцу локтем в нос, хрястнуло, хорошо, нож вскользь разрезает пальто, еще один нож передо мной – ногой в грудь, падает, сзади бросаются на плечи, рывком вперед, удары сзади, несильные, это не остановит, хватают за ноги, перекатываюсь, ближе к реке, прыжок, холод, избавиться от пальто, чтобы не утянуло на дно, плыть, немного, вот поручни, полицейский свисток…

Доблестная лондонская полиция довозит меня до гостиницы, укутав пледом, к счастью все документы и практически все деньги остались там, негодяи, конечно же, задержаны, да, сэр, столько развелось всякой мерзости в последнее время, выселить бы их из города, мы будем очень признательны, если вы зайдете завтра в участок дать показания, конечно, вся необходимая помощь для общения с консульством будет оказана, избегайте, пожалуйста, подобных мест, еще раз наши извинения, надеемся, остальные впечатления от города будут самые приятные…