Страницы зеркал

– Скажи, а мне приснился Всадник без головы, или он был на самом деле.

– Расскажи, что ты помнишь.

– Он преследовал нас. Потом то ли я убила его, то ли он меня, – тут она рассмеялась, с легкой гримасой боли. – А потом мой муж приехал, ой, или это он и был всадник? Кажется, он занимался конным спортом… Все, запуталась, не помню мужа, ну то есть, я помню, что была замужем, но совершенно не помню, когда и как он выглядел, может, как ты…

– Судя по документам, я и есть твой муж, – пора было переводить разговор в шутку.

– Перестань смеяться надо мной, я больная, но не дура.

– Прости, дорогая, я не хотел тебя обидеть, просто ты еще слишком не в форме, надо беречь силы.

– Мы скрываемся от кого-то? Что это за люди?

– … Пожалуй, да, что за люди – не знаю сам толком, если честно.

– Оставь меня, я обуза сейчас, сойди на станции, скройся, найдешь меня, как все уладится.

Вот уж в ее глазах было написано совершенно обратное, но спасибо за благородство, Аннет.

– Перестань такое говорить, никуда я тебя не оставлю, разберемся, пока поспи.

– Да, милый, я знаю, ты меня не бросишь, – роняя голову на подушку.

Теперь наступило самое время поразбирать тетрадь Ольги. Фолиант был написан разными руками, похоже, в разное время, некоторые станицы были вырваны, часть залита тушью. У меня возникли большие возможности по поводу дешифровки документа с помощью моей книги, но никаких других похожих на криптоинструменты источников в сумке не было, а не зря же она несла ее на встречу и не зря последние слова были о ней. Как, в сущности, я мало знал эту девушку…

Надо попробовать самую последнюю запись, скорее всего Ольга делала ее сама. Текст на последней странице выделялся, он был написан четко, аккуратно, с сильным нажимом, в таком гимназическом стиле. Вверху крупными цифрами 23, затем цифры помельче с пробелами и иногда буквами. Будем надеяться, что это все-таки номер страницы, а затем номера букв в строках, потому что шифрование – область явно вне моих способностей.

Повезло… Текст был примерно такой, какие-то куски не читались, особенно там, где попадались буквы: «влад дорогой прости что не могла рассказать раньше это письмо могла написать простым текстом но сможешь прочесть его прочтешь все остальное я попала в переделку думала сильная справлюсь теперь демоны схватили меня я не хочу и не в силах больше жить берегись этих людей но не бойся они слабы и тоже только игрушки в лапах демонов прости люблю тебя встретимся в следующей жизни не теряй голову»… Там шло продолжение, но читать это я больше был не в силах, в голове грохотала кровь, в глаза мутилось… Я никогда ее не понимал, жил в вечной иллюзии, был бы сильнее – возможно, смог бы спасти…

Надо было переключиться, и я открыл тетрадь наобум где-то в середине. Почерк был очень строгий, как бы рубленый, написано тушью. Вначале я не мог понять обилие букв в тексте, я даже пытался придумать некий цифро-буквенный алгоритм перевода, но потом стало понятно, окончания и даже части слов не зашифровывались, а записывались как обычно. Читать такой текст, приноровившись, было существенно легче.

Речь шла о, мягко скажем, нестандартных ритуалах некой индийской секты. Некоторых терминов на санскрите я не понимал, но в общих чертах идея была следующая. Некие мистики осознали, что если владеть головой человека, то достаточно точно можно определить место и время реинкарнации, определенная магия могла связать через голову мир живых и мир духов, давая управляющему треугольником из следов покойника в загробном мире и его остаточных контактах с ним, живым человеком в настоящем времени и головы поистине безграничные возможности. Дальнейшее чтение для человека европейского казалось совершенно невыносимым варварством.

Молодая девушка, желательно, целомудренная (но тут строгих правил не было, иногда брали ту, что оказывалась под рукой, расположение планет считалось более важным), приносилась в жертву, как вы понимаете, посредством отделения головы. Определенные мантры, которые читались в пещере над мумифицируемой головой жертвы, и специальные наркотические вещества позволяли практикующему установить место нового рождения, тут действовал элемент везения, реинкарнация должна была совершиться в досягаемости по времени и расстоянию и привести к рождению девочки. Затем ребенок похищался и содержался в секте в условиях комфортных, но полностью исключающих контакты с внешним миром.

Лет в 10-11, до наступления первой грязной крови, лидер секты в присутствии всех адептов растлевал девочку, умащенную благовониями и введенную в транс наркотиками и музыкой, девственная кровь и сперма смешивались с вином, половина выпивалась участниками церемонии, вторая использовалась для создания некого эликсира для установления связи с головой. В течение 40 дней, пока формировалась связь, девочка не выходила из состояния транса, ритуальные совокупления зачастую продолжались. Чрезвычайно плохим знаком считалась смерть ребенка, в таком случае члены секты, как правило, умерщвляли себя. Если же все проходило успешно, девочка становилась, по сути, воплощением Кали на земле, а лидер секты ее ритуальным мужем.

Некое безумие охватило меня: если тело Ольги у Вагнера и компании, то они, наверняка, обезглавили ее, овладеть ей, настроить связь, спасти ее хотя бы в следующем теле, им так нужна голова посланника, я привезу и обменяю ее… Все, стоп, ты не в Индии, техникой все равно не владеешь, вряд ли все описано в тетради, у тебя нет никаких инструментов и ингредиентов, ничего не получится, а вот свою голову точно потеряешь…

– Милый, что с тобой? У тебя очень встревоженный вид, ты в порядке? – Аннет подняла голову.

– Да, все хорошо, просто задумался.

Тетрадь я убрал в сумку, помочь она сейчас не могла, а подтолкнуть к безумным поступкам – легко. Мне удалось успокоиться и вернуть мысли на правильный путь. Итак, враги наши сильны, но не всесильны, в противном случае, никакой ценности в нашем участии не было бы. Вероятно, они выяснили, что мы направляемся в Рим, но в поезде их людей не осталось, не таких масштабов была банда, догнать они нас не могут, не исключено, что у них в Риме могут быть сообщники, и, извещенные телеграфом, они нас будут ждать на вокзале, значит, мы не должны там оказаться. Выйдем во Флоренции, прекрасный город, можно будет снять одну из многочисленных вилл в округе, найти нас будет не очень просто. Еще неплохо бы побеспокоиться о бюджете. Мы поговорили с Аннет, которой с каждым часом определенно становилось лучше, она даже отвечала на мои поцелуи поддержки вполне страстно, было решено отправить со следующей станции телеграмму ее управляющему в Берлине с просьбой подготовить денежный перевод и сообщить о готовности в отделение на вокзале в Цюрихе.

План казался прекрасным, мы обсуждали будущее, пили и смеялись, наблюдая за меняющимся за окном ландшафтом. В Цюрихе нас ждало известие странное и весьма неприятное: «По поручению господина графа все средства переведены на счета в Швейцарии». Н-да, мы так рядом, но денег нам точно не видать. Вот чему так радовался Вагнер… Значит, из головы точно можно вытащить данные и пароли… К счастью, у Аннет оказалась подруга, о которой муж был не в курсе (мы старательно избегали темы ее замужества, я рассчитывал, что сознание вернется само собой, и в той доле, в которой это необходимо), и она сможет нам одолжить достаточную сумму на неопределенное время. В итоге была отправлена еще одна телеграмма, в которой Аннет, указав несколько известных только подругам ключей, просила выручить ее ненадолго переведя деньги на ее имя во Флоренцию в отель «Экссельсиор», в котором мы решили остановиться. Оставалось надеяться, что этот канал сработает, а сообщение не будет перехвачено.

Пейзаж менялся с горного на холмистый, меж тем паспорта наши, наполняясь таможенными печатями, принимали все более подлинный вид, Аннет уже могла довольно свободно ходить, хотя отсутствие одежды ограничивало ее передвижение стенами купе, я больше не притрагивался к тетради, предпочитая проводить время в беседах на отвлеченные темы, которые эрудированность моей подруги делали не только приятными, но и познавательными. В целом по дороге во Флоренцию ничего особенного примечательного не произошло.

По прибытии я воспользовался услугами носильщика, чтобы отвезти коляску с Аннет в зал отдыха на вокзале, а сам отправился приобрести хоть какую-нибудь одежду, не хотелось оказаться в отеле слишком уж заметной парой, пришлось объяснять проводнику изменение нашего маршрута срочной необходимостью провести больной терапию, а здесь самые лучшие врачи в Европе. В итоге в отеле мы оказались в соответствующей сезону и месту, не бросающейся в глаза одежде – просто туристы. К счастью, свободные номера наличествовали, более того, даже с видом на Дуомо. Приятной новостью было подтверждение от подруги о готовности не дать нам тут прозябать в нищете, перевод был на королевскую сумму, завтра можно будет получить в банке.

Мы прошлись по городу – Аннет наслаждалась воздухом и возможностью свободы передвижения, кухня и вино Тосканы были прекрасны, газеты сообщали только о крупных землетрясениях в центральной Италии, были разрушения, но, к счастью, обошлось без жертв, никаких особых происшествий не было. Нужно было определиться с жильем, оставаться в отеле с нашими паспортами долго было опасно, мы нашли довольно быстро агентство по аренде вилл, многие хозяева перебирались от кризиса в крупные города или даже за океан, а средства на содержание брали с арендаторов. Аннет, дабы не привлекать внимание к паре, пошла одна, накинув легкую вуаль, надо отметить, что она существенно пополнила во время прогулки свой гардероб.

Пробыла она там довольно долго, я ждал в баре напротив, вышла, впрочем, совершенно удовлетворенная, словно приобрела себе еще одно платье. По описаниям строение было среди виноградников, милях в 20 отсюда, сдавалось впервые и было самое что ни на есть расчудесное, завтра можно ехать. Для пущей конспирации и запутывания следов мы покрутились на вокзале, чтобы как можно больше служителей нас заметили, и купили на завтра два билета до Рима, пусть наши преследователи ищут нас все-таки там.

Вечер мы провели, наслаждаясь видом на город и Монтепульчано со свечами, нежные поцелуи перешли в нежные ласки… Разумеется, без того безумства, как на маяке, здоровье Аннет все-таки оставляло желать лучшего, она, было понятно, что ей это самой чертовски не нравится, почувствовала себя сильно уставшей и быстро заснула. Я остался на кресле, глядя на пламя двух свечей на фоне окна. Когда в оконном проеме появилась Ольга, я вздрогнул от неожиданности, я был уверен, что не сплю и не в искривленном состоянии сознания, но не особо удивился, это было вполне в ее стиле.

Она шла ко мне, но не приближалась, оставаясь все время за окном, лицо ее было бледным, надето на нее было что-то типа хитона. «Я не умерла, найди меня… голову можешь не приносить, она уже не нужна…привет графине». Образ исчез так же внезапно, как появился… Я сидел в том же кресле с бокалом, совершенно уверенный, что я здесь, в реале. Видимо, чудовищное утомление последних дней. Надо ложиться спать. Но окно я на всякий случай закрыл ставнями.

Именно поэтому мы проснулись только от стука в дверь – в комнату практически не попадал солнечный свет. За нами прибыл экипаж, чтобы отвезти нас к новому месту обитания, мы расплатились в гостинице сообщив, что едем в Рим, и даже направились сначала в сторону вокзала, затем, впрочем, свернули к банку, где, к нашей радости, нас действительно ждали любезно предоставленные подругой деньги, и лишь после этого двинулись из города. Довольно скоро городские постройки сменились виноградниками и сельскими домиками, погода стояла изумительная, и поездка была такой, словно мы вернулись в беззаботное детство.

Мы довольно долго плутали по серо-желтым дорогам среди виноградников, указателей не было, нам пришлось несколько раз спрашивать дорогу у местных пейзан, иногда нас направляли в противоположные стороны, но в результате, уже когда солнце обагрило листья, мы увидели виллу с красноватыми закатными стенами и бликами на окнах. Спокойная, но изысканная обстановка, прекрасная посуда и целый ящик творения местных виноделов в подарок добавили приятных штрихов к первому впечатлению. Управляющий получил задаток и передал нам ключи, не особо заботясь нашими именами. По утрам к нам будет приходить посыльный со свежими продуктами с фермы и газетами, заодно ему можно будет передать, если нам что-то понадобится. Мы остались вдвоем. Впервые за долгое время, казалось, за годы, я ощущал себя в покое и безопасности. Закат угасал, мы зажгли свечи, я постарался их расставить так, чтобы пары не оказывалось в поле моего зрения, открыли изумительное вино из презента… Мы были счастливы.

Спальня состояла из огромной кровати с балдахином, в изголовье которой висело огромное же зеркало, явно, очень старинное, с почерневшим по краям стеклом. Остальные элементы мебели по сравнению с этим масштабным великолепием сознанием не фиксировались.

Снилась Ольга, отраженная в этом зеркале, в окружении свечей. Ничего не говорила, просто смотрела внутрь меня, было жутковато. Проснулся, заснуть не удалось, ворочался, пока восходящее солнце не стало окрашивать холмы в сине-фиолетовые оттенки. Кровать дернулась, потом еще, я не сплю, заскрипели ставни, люстра закачалась под потолком, Аннет вскочила рывком на подушке – что это? Землетрясение, видимо. Толчки прекратились, стало даже весело, мы рассмеялись и обнялись.

Посыльный мальчишка, как и было обещано, принес корзину с провизией, выглядело все несравненно приятнее, чем на маяке, и свежие газеты. Оставив новости другого, совершенно нереального при взгляде отсюда мира на потом, мы насладились завтраком и отправились оглядеть наши нынешние владения. Стихия нанесла все-таки урон хозяйству – на постройке во дворе наблюдалась свежая трещина. Дом, к счастью, не пострадал.

Вернулись в прекрасном расположении духа. На кухне обнаружилась граппа, налив себе и Аннет по рюмке из тончайшего длинного носика шарообразной бутылки, я взялся за прессу, мы выглядели в этом струящемся по светлой кухне солнцу просто идеальной провинциальной семьей.

О, черт! Я чуть не выронил газету. «Ужасное убийство в Лондоне!», «Страшная смерть ребенка!», «Массовое самоубийство сектантов!», «Мэр делает заявление!». Я не успел дочитать даже первую статью, мне все стало понятно: Вагнер решился на эксперимент, но что-то пошло не так, возможно то, что Ольга оказалась жива, помешало… Для нас, однако, ситуация менялась в корне и самым положительным образом. Даже если кто-то из банды не стал участвовать в суициде, им не до нас – вот уж точно.

Новость была так прекрасна, несмотря на всю ее чудовищность, что я набросился на Аннет, поднял и закружил ее в воздухе. Мы спасены и свободны! Мы выпили еще обжигающего напитка, мы целовались на кухне, потом перебрались в спальню, мы снова впали в чувственное безумие, ее волосы были разбросаны по кровати, вдруг толчок, еще, нет, это не я, это земля празднует с нами наше спасение, падает графин с полки – пускай, да, сильнее, бейся с нами в сладких конвульсиях! Легкий нежный звон – это гигантское зеркало треснуло, вышло из рамы и блестящим ножом гильотины движется вниз, ничего не успеть, как медленно, мне кажется, я вижу каждый искрящийся осколок по отдельности, какая странная смерть, так много говорили об этом, стольких опасностей избежали, и вот сейчас нам отрубят голову, одновременно, интересно, сможем ли мы это увидеть? Каково наблюдать, когда твоему возлюбленному отрезают голову, зная, что он видит, как это делают с тобой, каким-то нечеловеческим рывком дергаю ее на себя, вижу, как перед моими глазами проносится этот адский стеклянный поток, удары по голове, лезвие скользит, входит, рассыпаясь, в кровать, покрывает нас тысячами жалящих осколков, обрезает ее роскошные волосы… Но мы живы! Искупительная жертва принесена, в ванну – смывать кровь и дезинфицироваться граппой! Жизнь продолжается!!!