Обратный отсчёт

Лаки кивнула, взяла Магну за руки и, сразу повеселев, они направились в столовую. Док проводил их взглядом.

– Прямой связи не было? – поинтересовался он. Ежу понятно, что не было, передали минимум информации, чтобы переданный сигнал было трудно вычленить на фоне миллиардов аналогичных.

– Не было. Но я знаю Вильяма, он будет импровизировать. Если квартира в Красино засвечена, он направится в Засолье и будет действовать по обстановке. Думаю, процентов девяносто на то, что он доставит Видящего.

– Если тот согласится, – уточнил Док.

– Если согласится, – кивнул Профессор. – Всё, давай за дело. У нас семь точек выхода, нужны маяки. Открывай.

Док потёр руки, помотал головой, разминая уставшую шею, и полез в карман за анестетиком. Открывать проходы – это больно, очень больно.

                                               * * *

Плетнёв пришёл в себя, он то ли проснулся, то ли очнулся. Голова ноет, пахнет плесенью и сыростью. Они оба – Травматург и он сам – в каком-то коридоре. Кругом валяются кирпичи, мешки вроде бы из-под цемента или с цементом. Железные прутья, обломки досок. Строительный хлам.

Вспоминалось с трудом. Столько всего успело случиться! Они прорывались с боями, как в фильме про Великую Отечественную. И всякий раз это были простые на вид люди, но они нападали на них. И каждый раз Травматург молча, быстро и эффективно справлялся с ситуацией. И, вроде бы, никого даже не убил, только обездвиживал какой-то своей хитрой техникой и обезоруживал. Ну и денёк!

– Проснулся? – Травматург выглядел как огурчик. Как ему это удаётся? – Вот, выпей. – Он протягивал Плетнёву бутылочку, похожие в любом киоске продаются. Сок? – Там не то, что нарисовано. Тоник. Нам осталось немного, но придётся пробежаться. – Он посмотрел на часы. – Минут через десять. Если нужно в туалет, то сочувствую. Где-нибудь тут, больше негде.

– Где мы?! – Совладать с голосом удалось не сразу. Чёрт, как всё затекло! Еле хватило сил встать. И да, в туалет хотелось отчаянно. Вот же…

– Под землёй. Жду сигнала, что можно двигаться. Пей, делай остальные дела и будь наготове.

– Куда вы меня ведёте?

– В укрытие. Там, где можно спокойно посидеть и подумать.

– А домой можно? – Плетнёв отвернулся, выполняя требования организма. Как-то совсем по-идиотски будет выглядеть, если он ещё и смотреть будет на собеседника при этом. Травматург дождался, когда Плетнёв обернётся.

– Можно. Если успеешь доехать, конечно. Ставлю сто против одного, что проживёшь ты часа два, максимум три. Если без помощи.

Плетнёв ощутил, что ему становится страшно.

– Но почему?!

– Долго объяснять. Мы ещё поговорим об этом, минут через… – он посмотрел на часы. – Пять. Готов? Ну хорошо, скажу прямо сейчас. Пойдёшь в укрытие, только если согласишься. Подробности позже. Готов?

– Готов. – Плетнёв взглядом нашёл свои вещи. Ни черта не готов, но выбора нет. Смешно, но он не смог расстаться с портфелем. И там, похоже, всё на месте. «И как я Галке обо всём расскажу? – мелькнула неуместная мысль. – Ладно. Не сейчас». До Галки надо элементарно дожить. После того, что он уже увидел сегодня, сомнений нет, без Травматурга он и пяти минут не протянет.

– Вперёд! – Травматург схватил его за запястье, точно в кипяток окунул. Плетнёв сумел не вскрикнуть. Ожог хоть и воспринимался как подлинный, следов и последствий на коже не оставил. – Бегом! Как можно быстрее!

По дороге Плетнёв заметил, что Травматург метнул за спину какой-то свёрток. Позади тотчас послышался свист и шипение, словно из свёртка полезли сердитые змеи.

– Не оборачивайся! – Травматург бежал рядом со своим новым знакомым, он бежал легко и непринуждённо. А вот Плетнёв отчётливо осознавал сейчас, насколько редко занимался физическими упражнениями. Катастрофически редко! Добежали до места, где коридор уходил дальше и шагов через десять поворачивал, остановились; металлическая лестница, приваренная к вбитым в стену стальным клиньям

– У нас тридцать секунд, – предупредил Травматург. – Как только я выхожу наверх, считаешь до пяти, ждёшь сигнала и лезешь туда же. Не оглядываться! Лезешь, что бы ни случилось. Понятно?

Плетнёву отчаянно хотелось оглянуться, свист и шипение не прошли, они приближались, нагоняли их. Но взгляд Травматурга словно парализовал его, невозможно было даже шевельнуть головой.

– Понятно.

– Не оглядывайся! – С этими словами Травматург ловко взобрался по лестнице, и…

Похоже, там был люк. Вроде Травматург легонько толкнул его, но какой адский грохот раздался! Пара секунд, Травматург выбрался наружу, и там началась стрельба. И почти сразу же прекратилась.

Непереносимо хотелось оглянуться. А тут ещё до пяти считать. И шипение всё ближе…

– Давай наверх! – послышался голос Травматурга. Руки едва повиновались Плетнёву, но сумел каким-то чудом взобраться по восьми стальным перекладинам. Травматург помог ему вылезти, и с грохотом захлопнул люк. Плетнёву захотелось протереть глаза, был люк – и не стало его. И вообще нет следов ничего металлического, под ногами был покрытый вытертым пластиком пол. И как-то всё вокруг неприятно…

Плетнёв не сразу понял, где они. А когда понял, что они в морге, то ощутил дурноту. Но Травматург вновь поймал его за руку, и жгучий ожог прогнал прочь слабость и тошноту.

Плетнёв понял, что на полу, у двери, лежат два человека. Судя по экипировке и виду, это серьёзные парни, похоже из ОМОНа. Они лежали и не шевелились.

– Спят, – коротко пояснил Травматург. – Слушай внимательно. Пойти со мной ты можешь только по своей воле. Останешься здесь, и вероятнее всего, погибнешь в течение пары часов. Пойдёшь со мной – возврата к прежней жизни не будет.

– А красную или синюю таблетку не предложите? – Плетнёв и сам не понимал, отчего так сказал. Всё вокруг казалось уже настолько нереальным, что больше всего хотелось проснуться.

– Хоть сейчас. – Травматург с непроницаемым лицом полез во внутренний карман своего плаща, и через несколько секунд протянул ладонь. На ней лежало две капсулы, синяя и красная.

Плетнёву вновь стало дурно, на долю секунды, а потом чувство нереальности схлынуло. Травматург посмотрел в его глаза, кивнул и спрятал капсулы.

– Шутка, – пояснил он. – Но помогает. Сожалею, что вынужден торопить. Или идём вместе, или… – похлопал себя по карману. – Тебе придётся забыть события последних часов. Иначе точно не выживешь.

Отчего-то выбор сделать оказалось на редкость легко. Признаться, про Галку Плетнёв в этот момент попросту забыл. Вообще про всё забыл. Кто знает, вспомни он и не пошёл бы никуда.

– Идёмте!

Сквозь жалюзи просочился и замер полосками на шторе яркий белый свет. И раздался грохочущий голос:

– Пришвин, здание окружено. Все выходы перекрыты. Даём вам три минуты, чтобы освободить заложника и выйти.

Глаза Плетнёва округлились. А Травматург… удовлетворённо кивнул.

– Вовремя, – пояснил он на словах. – Трёх минут хватит. Слушай внимательно. Как только я махну рукой, ты залезаешь и ползёшь вперёд. Быстро и не оглядываясь. Минуту-другую будет совсем темно. Темноты не боишься?

– Не уверен, – отозвался Плетнёв. Он боялся. Точнее, боялся в детстве. А сейчас привык засыпать при свете ночника, так что и не скажешь, сохранился ли детский страх.

– Придётся потерпеть. Всё, приготовься.

Он подошёл к одной из ячеек холодильника, и… резко повернул ручку, потянул на себя. Плетнёв невольно отвёл взгляд и задержал дыхание. Хоть и не пахнет здесь ничем неприятным, но внутри холодильника всё может быть иначе.

Травматург закрыл дверцу. Постоял, вновь открыл (Плетнёву померещилась непроницаемая тьма там, за дверцей). Покачал головой, вновь закрыл. И снова открыл.

– Готово, – указал Травматург. – Быстро, залезай и ползи вперёд! Не кривись – там чисто и ничем не пахнет. Живо!

Это подействовало. Плетнёв не сразу решился влезть, и даже не очень удивился тому, что внутри ячейки холодильника темно и вовсе не холодно. И зачем тут прятаться? Ведь всё равно найдут!

– Замри, закрой глаза и жди моей команды, – послышалось позади. А потом что-то щёлкнуло, раздался протяжный металлический скрежет, и наступила тишина.

– Я позади тебя, – услышал Плетнёв. – Ползи вперёд. Это не очень далеко. Как доползёшь до выхода, замри и жди меня.

Плетнёву показалось, что он полз несколько лет. И руки, и ноги уже не слушались. Но вот нашлись силы подождать Травматурга. Тот жестом велел прижаться к стене, и коснулся кончиками пальцев дверцы. Она тотчас отворилась. В лицо ударил яркий свет.

– Постарайся развернуться и вылезай. Пол на расстоянии полуметра, выйдешь, сразу отходи в сторону и жди меня. Пошёл!

                                               * * *

Полуметра? Да его вообще не видно! Плетнёв не успел толком осознать, что происходит, он увидел только, что его ноги принялись удлиняться, утончаться, и с огромной скоростью понеслись вниз, во тьму. А потом словно кто-то поймал его за ноги, обхватил, опрокинул, потянул туда же. Плетнёву захотелось закричать от страха, но он не сумел, подавился криком. А ноги тем временем принялись сокращаться, укорачиваться столь же стремительно. Плетнёв закрыл глаза, чтобы не видеть этого ужаса.

Под ногами возникла прочная опора. И никакого удара, ничего такого. Плетнёв открыл глаза, он понял, что вокруг светло, и что потолок где-то наверху, в невообразимой дали. Даже удивиться не успел, вокруг всё плыло, ничего не стояло ровно, по всему шла рябь. Он снова закрыл глаза. Позади щёлкнуло, судя по звукам, кто-то спрыгнул на пол.

– Что случилось? – голос Травматурга. – Что ты видишь?

– Всё плывёт, – сумел ответить Плетнёв. – Как будто волны.

– Понятно. Могло быть хуже. Закрой глаза, мы уже почти добрались. Сейчас я протяну тебе локоть – хватайся. Правой рукой. О, и вы уже здесь! Отлично! Помогите ему дойти.

– Что такое? – низкий, приятный женский голос. Захотелось открыть глаза, но Плетнёв сумел себя перебороть.

– Похоже, поймал Алису, – голос Травматурга. – Вадим, бери меня за локоть. Вот так. Старайся не падать, иди медленно. Тебя сейчас возьмут за левую руку, не пугайся.

Прикосновение оказалось мягким и приятным.

– Ничего страшного, это скоро пройдёт, – тот же голос. – Молодцы, что сумели пробиться. Так… иди осторожно, тут ступенька, перешагивай. Вот так. И ещё немного…

Щелчок, слабый скрип. Другое ощущение пространства вокруг, другие запахи.

– Всё, сейчас я тебя отпущу. Позади тебя кресло, осторожно садись и медленно открой глаза. Вот так, молодец.

«Такое странное произношение, – успел подумать Плетнёв. – Вроде бы всё верно, но чувствую, что русский не родной для неё язык». Он попробовал открыть глаза, но веки стремительно тяжелели, накатывала слабость, но теперь она несла не дурноту и ужас, а спокойствие и тепло.

– Устал, бедняга, – успел ещё услышать Плетнёв, а потом тьма сомкнулась над последними искорками сознания.

День 43. Кысь

Проснулся, словно включился. Плетнёв открыл глаза, отчего-то первые несколько секунд воспоминания о безумном недавнем дне показались ему всего лишь странным и жутким сном. Но вот открыл глаза и понял, что он где угодно, только не дома. Незнакомая комната. И похожа она, если уж начистоту, на больничную палату.

Плетнёв уселся в постели и протёр глаза. Хм… На нём, простите за подробности, не его нижнее бельё. Другое. И кто, простите, раздевал и всё такое? Ни единого воспоминания.

– Где я? – услышал он свой голос. И почти сразу же щелчок, на дальней стороне стены по левую руку возник из ниоткуда дверной косяк, и отворилась дверь. И внутрь вошёл… Травматург. Всё тот же, седовласый, улыбчивый, с ехидным прищуром. Но на этот раз не в нелепом плаще странного покроя, а в совершенно повседневной одежде, на нём были джинсы, спортивные туфли, рубашка и свитер.

– Мы в убежище, – пояснил он просто. – Ты проспал четырнадцать часов. В том углу есть дверь, увидишь, когда подойдёшь. Приводи себя в порядок и через пятнадцать минут выходи. Надень вот это, – протянул Плетнёву предмет, напоминающий наручные часы на стальном браслете. – Налево, прямо по коридору до двери с надписью «Столовая». Запомнил?

Плетнёв послушно всё повторил.

– Там всё расскажем. – Травматург кивнул, и удалился. Щелчок – и дверь закрылась, и тотчас дверной косяк и самый вид двери растаяли и пропадали. Вот это да!

                                               * * *

– Знаешь, Сергеич, я вот первый раз обрадовался, что московские у нас это дело забрали. – Панкратов приехал не один, а с Варварой. И обе «секретные жены» сейчас общались между собой в другой комнате. – Такой пистон всем вставили.

Уж да. Такого разноса кабинеты службы не видели уже давно. Когда стало в общих чертах ясно, куда движется Пришвин, неожиданно последовал приказ: данные «Аргуса» передавать туда-то и туда-то, а новосибирская команда будет подстраховывать. Вот и подстраховали: Пришвина нет, Плетнёва нет, Груздеву видели поблизости от тех мест, где впоследствии появлялся Пришвин с «заложником», но и её след простыл. А самое главное, что ничего особенного нет по тем адресам, написанным на листке бумаги в том злополучном баре «Солярис». Живут там самые обычные люди, всегда на виду, ничего секретного или хотя бы минимально подозрительного.

Пока что единственная зацепка – Галина Петренко, девушка Плетнёва. Но и её пока что нет, она уехала на конференцию в Прагу. Скоро будет. И что толку? Куда могли деться два человека из запертой комнаты? Двое спецназовцев не смогли даже припомнить, что с ними случилось. Всё, что нашли, это отпечатки пальцев Плетнёва. И всё.

Ах да, надпись губной помадой на столбе близ входа в подъезд, возле которого видели Плетнёва с неопознанным пожилым человеком. И не где-нибудь, а в Красино, которое никаким боком не по дороге в Засолье. Надпись сообщала адрес морга в Засолье, плюс ещё два слова: «третья ячейка». Если речь о холодильнике морга, так внутри указанной ячейки лежало тело неопознанного, выловленного в реке накануне. И что такого важного в этом теле?

– Личность этого, из третьей ячейки, установили? – поинтересовался Колосов.

– Бомж. Приятели его опознали. В миру – Федосеев Павел Олегович, шестьдесят второго. Заснул на берегу реки, сильно под градусом, свалился, и всё на этом. Его имущество уже доставили и изучили. Ничего там нет. Уже подняли всю его родословную, родственников и знакомых шерстим. Чую, Сергеич, зря это всё. Откуда эта Груздева могла знать, кто будет в третьей ячейке? Все странности в её жизни начались вчера. А до того – работа, компания друзей, дом. И так по кругу.

Колосов только головой покачал. И тут зазвонил мобильный.

– Да. Так точно, товарищ генерал. Есть. Так точно.

И отбой.

– Вот доложу генералу, что ты не встал по стойке «смирно»… – проворчал Панкратов. – Я так понимаю, нам приказано во всём этом разбираться? Отправлять людей по этим адресам?

– Отправляй. Там, поди, всё уже затоптали. И знаешь, что? Поручи-ка это Архипову. Может, что высмотрит. Все снимки, все оперативные материалы – нам. Что по Тормышеву?

– Охранников пока не нашли. Но есть следы, они, похоже, решили ограбить хозяина. Дай пару суток, Сергеич, и так не своими делами занимаемся.

– Ну так пни кого надо, чтобы занимались. Ладно. – Колосов поднялся на ноги. – Видно, и эта ночь будет бессонной. Выясни вот что, с чего вдруг то число было на бумаге. Груздева в игры не играет, о Шодан ей знать неоткуда. Но ведь написала число?

– Намёк понял, Сергеич, – покивал Панкратов. – Ты, главное, от генерала пока отбивайся. Теперь-то на нас все шишки падают.

                                               * * *

– Обалдеть… – прошептал Плетнёв, когда появился в столовой. Там были все: Док, Профессор, Магна и Лаки. Ну и Травматург.

– Вы – Лаки. – Плетнёв встретился взглядом с названной. Та улыбнулась и кивнула.

– Вы – Док. Вы как двойник Храмова, да? Вы – Профессор, а вас… – он потерянно посмотрел на Магну. – Извините, не знаю.

– О ней не было в книгах, – пояснил Док. – Это Магна, прошу любить и жаловать. А вы…

– Плетнёв Вадим Сергеевич. Можно просто Вадим. Наверное, бессмысленно спрашивать, где я?

– Бессмысленно, – согласился Док. – Садись, садись. Раз ты нас знаешь – подскажи, откуда.

– Книги читал, – признался Плетнёв. Стало как-то неуютно. – То есть что… там всё правда?

– Только имена, – поправила Лаки. – Долгая история. Пока ждём Шефа, предлагаю пообедать. Док, процедура обычная?

– Самая обычная. С тобой поговорит Шеф, – пояснил Док. – Последний шанс вернуться домой к простой и размеренной жизни. А там по итогам. Вон там, выбирай на столе, что будешь есть.

Потрясающе. Кто бы ни готовил, каким-то образом он точно угадал то, чем Плетнёв любит обедать. Ну, может, не каждый день именно так… Солянка, овощной салат и отбивная. С ума сойти!

Все дождались, когда вновь прибывший сел за стол рядом с ними. И только потом все остальные выбрали, чем будут обедать. А там было, из чего выбирать. Интересно, кто всё готовит?

– О делах не говорим, – пояснил Док. – Хотя бы потому, что у тебя пока нет допуска. Вильям сказал, ты неплохо держался.

– Болтал без умолку, – хмуро уточнил Плетнёв. Теперь чувствовал себя вовсе не в своей, простите, тарелке. Память возвращалась. И лучше бы она этого не делала.

– Это нормально. Бояться – нормально, – уточнил Док. – Ну всё, всё, не мешаю. Приятного аппетита!

Остаток обеда прошёл в тишине. Стук ложек и прочих приборов не в счёт. Нет, и в самом деле, кто готовит? Ведь все блюда были разные! И даже не спросил – может, кто-то для себя именно эти присмотрел…

Ладно. Плетнёв закончил с обедом и поступил так же, как Травматург, закончивший трапезу первым, он сложил посуду в моечный шкаф, туда же и поднос поставил. Занятный тут общепит…

– Можешь остаться тут, можешь у себя посидеть, – пояснил Травматург. – А у нас дела. Увидимся!

– Простите… – Плетнёв сам не знал, почему обратился к Магне, когда та, следом за Профессором, направилась к двери. – Просто из любопытства. А чем вы…

Магна улыбнулась до ушей и указала за спину Плетнёва. Тот оглянулся. Из секции со столовыми приборами вылетела столовая ложка и стремительно понеслась прямо в лицо, Плетнёв даже пригнулся. Однако нет, ложка легла в руку Магны. Та поджала губы и уставилась на ложку. Очертания ложки поплыли, смазались… и вот в руке у Магны шар. Стальной, блестящий. Магна подмигнула и вручила шар Плетнёву.

– Обалдеть! – тот чувствовал, что улыбается до ушей глупейшим образом.

– А ложку эту я у тебя из зарплаты вычту, – послышался голос Профессора из-за двери. – Уже сколько раз без ложек оставались по твоей милости!

– Вычитай, вычитай, – согласилась Магна. – Не скучайте, Вадим, – похлопала того по плечу. – Держитесь. Всё только начинается.

И нет её.

– Ложки нет, – пробормотал Плетнёв, держа шар перед глазами. Потом вспомнил, откуда эта фраза – и расхохотался. Сам не знал, что можно так развеселиться. Чёрт, это всё нервы…

– Всё верно, – послышался голос из-за спины. – Ложки нет. Нет-нет, господин Плетнёв, присаживайтесь.

                                               * * *

Плетнёв с оторопью смотрел на возникшего из ниоткуда высокого чернокожего, видно было, что он в возрасте, коротко подстриженные волосы совсем поседели. В дверь он не входил точно, а как оказался за спиной?

– Задавайте вопросы, господин Плетнёв. Вильям уже сказал вам, что участие в наших делах добровольное. Сейчас у вас ещё есть шанс вернуться домой. Вы уже знаете, что это сопряжено с риском для жизни. Но если решите – вернётесь домой.

– Но память вы мне сотрёте, – Плетнёв посмотрел в глаза собеседнику. Чёрт, и этот тоже говорит по-русски! Да как чисто! Да ещё и с характерным московским выговором! – Обо всём, что я вчера видел и слышал.

Его собеседник кивнул.

– Всё верно. Ради вашей же безопасности. С вероятностью в девяносто девять с половиной процентов вас захотят выслушать представители спецслужб. И чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас, вашей невесты, родственников и друзей.

Галка! Она завтра… или сегодня приедет? В общем, скоро будет дома. Ну, дела…

– Скажу пока, что мы сумели предотвратить два покушения на ваших родителей. К вашей невесте также приставлена охрана. Негласная. Мы ценим ваш выбор, господин Плетнёв, что бы вы ни решили.

– Покушения?! – Плетнёв встал на ноги. – Но они… они-то тут при чём?!

– Дело не в них. Дело в вас. Вчера у вас впервые проявились особые, редкие способности. Происходящее – обычная реакция окружающей среды, если можно так сказать. Обычно под удар попадает не только носитель способности, но и близкие ему люди. Увы, это закон природы.

– Вот чёрт! – Плетнёву захотелось побиться головой о стену. Или стол. Ни разу в жизни не испытывал такого чувства беспомощности и гнева. – И сколько вы будете их защищать?

– Я бы советовал принять решение в течение суток. Видите ли, пока ваши родные и близкие на свободе, так сказать, мы достаточно эффективно их прикрываем. Но как только они нанесут визит в спецслужбы, а это вопрос времени, там наши возможности не так велики.

– Похоже, у меня нет выбора? И что, стоит мне согласиться, и их по волшебству оставят в покое?

– Не по волшебству, – возразил человек напротив. – Мы сотрём воспоминания о вас. Близким вам людям угрожает опасность, пока они помнят и знают вас. Это дорогостоящая операция, но жизни людей…

– Да-да, я читал о вас в книгах, – не сдержался Плетнёв. Хотелось сказать что-нибудь очень обидное. О людях они заботятся, ага.

Человек улыбнулся.

– Да, разумеется. Выбор за вами, господин Плетнёв. Ваши родные и близкие рискуют в любом случае.

– Я не хочу, чтобы они погибли. – Плетнёв посмотрел в лицо Шефу. – Если единственный вариант спасти их – согласиться, то я согласен.

– Тогда прочтите и подпишите. – На стол легла стопка бумаг. «Бюрократы», – подумал Плетнёв и усмехнулся.

– А если бы я захотел вернуться домой? У вас и такая бумага есть?

– Разумеется, – заверил Шеф, и на стол легла ещё одна стопка листов. – Всё в ваших руках.

Ладно. Чтение бумаги отняло неожиданно много времени, очень уж длинный документ оказался. Не сразу решился поставить подпись, но решился. «Прощай, Галка, – подумал Плетнёв мрачно. – Лучше уж без меня, но ты будешь живая…».

– Нам всем приходилось делать такой выбор, – поднялся на ноги Шеф. – Это всегда трудно. Сегодня вам нужно пройти медосмотр и профилактику, вас известят. Обо всех формальностях мы поговорим через сутки.

– Скажите, а кто-нибудь решал вернуться?

– Многие. Не могу назвать точное число.

– И…

– Девяносто и три десятых процента живы-здоровы, и их родственники тоже. Удачного дня, господин Плетнёв!

Он пожал руку ещё не пришедшему в себя Плетнёву и отбыл. Как все до него через дверь.

– Значит, девять и семь десятых процента не выжили, – пробормотал Плетнёв. – Чёрт!

И, внезапно, стало легче. Рубикон перейден.

                                               * * *

– Ты мне вот что скажи, – отодвинул Панкратов чашку с чаем. Уже не лезет. – С какого перепоя Тормышев полицию вызвал? У нас пол-Москвы мечтает посмотреть, что там у него в сейфе лежит. Который год повод искали, чтобы хотя бы за ограду зайти, но у него адвокаты такие, что где сел там и слезешь. А тут они сами вызывают. Что, с ума посходили?

Колосов пожал плечами. Не до Тормышева, если честно; жулик он известный, но сейчас не о нём речь. Отдел 42 занимается, скажем так, нестандартными ситуациями. Сюда входят и тайны запертой комнаты.

– Тормышев уже задержан, – добавил Панкратов. – Понятно, что долго держать его не смогут, да и предъявить нечего, в сейфе не нашли ничего интересного, только сажа и угольки. Эксперты говорят, там и не было ничего. Видимость – шкафы, ящики, всё такое.

– Значит, где-то есть настоящий сейф, – отозвался Колосов. – Слушай, оставь уже его полиции, пусть свой хлеб отрабатывают. Или наши отыскали что-то интересное?

– Пока нет. Я ещё пару ребят из Новосибирска отослал в центр. Архипову там и так дел по горло.

– Не боишься, что и этих сманят?

– Не боюсь. Их, если что, твоя Агата нашла и выучила. Такие не уходят.

Колосов покивал, и налил себе ещё чашку чая.

– Короче, Миша, давай о делах. У нас двое суток, чтобы предоставить результаты. А их пока шиш, да маленько. Невеста Плетнёва уже должна была прилететь?

– Точно так, Сергеич. Через час её встретят в аэропорту и сразу привезут к нам. В московский филиал, то есть. Родители его в огороде, за ними уже выехали. Часа через три и их доставят. Видеомост готов, будем наблюдать со всеми удобствами. И главное, мы нашли несколько отпечатков, судя по всему, оставил их Пришвин.

– К гадалке сходили?

– На видеозаписях увидели, кто именно за что хватался рукой. Кончай подкалывать, Сергеич. Суть такова: он нигде не оставляет биологического материала – нет потожировых, нет частиц эпителия, нет крови. На видео он без перчаток. В вагоне электрички трое подростков засняли тот мордобой. Ну, ты видел, «Призрак против гопников». Он наставил фингалов шести бандитам, и не оставил ни единого следа. И лицо на видео не его. А вот следов Плетнёва там завались.