Птицы на проводе

Зайдя в квартиру, Оля по привычке прошла в ванную, вымыла руки и уже намерена была пройти в свою комнату, как я ее остановил.

– Нам нужно поговорить. Оля, кто это был? Кто был в машине?

Голос мой переходил на повышенный тон, и я чувствовал, как срываюсь.

– Ты думала, я ничего не пойму? Что только ты можешь читать людей? Я же вижу, как ты изменилась. Оля, я отпустил тебя, делай, что хочешь, но, пожалуйста, не держи меня за дурака. Ты полюбила другого?

Только выплеснув на нее все кипящее внутри меня, я понял, что наговорил ерунды. Я смотрел, как она неуверенно, ссутулившись стоит в темноте, не решаясь включить свет. Так и не ответив на мои вопросы, Оля прошла в комнату, легла на диван. Я слышал, как она всхлипывает, как спешно вытирает с лица слезы.

Но меня не остановила ее реакция, я пошел следом за ней:

– Прошу, ответь, или я решу, что я прав, – казалось, я намеренно решил испортить нам вечер.

– Артем, – голос ее срывался, она старалась сдержать слезы, – она плохо на тебя влияет. Нельзя общаться с «низкими». Она выпьет тебя. Использует. «Низкие» используют вашу энергию не так, как сканеры. Ты меняешься, становишься… Как они. Ты перестаешь контролировать себя, свои эмоции. Тебе везде будет мерещиться обман… Посмотри, как ты разговариваешь со мной…

– Оля, прекрати нести этот бред, – я оборвал ее на полуслове, не дав договорить до конца. Такую чушь про Милу я слушать был не готов.

Я вышел из комнаты. Мне хотелось верить ей. Хотелось думать, что на ее поведение влияла Мила, а не выдуманный мной любовник. И в то же самое время я не верил ей. Она просто ревнует Милу ко мне. Мила не может быть «низкой», она поддерживает меня. Она мой друг.

Я лег на диван, готовить ужин расхотелось…

14

Когда Артем закрыл дверь в комнату, я попыталась подняться, но силы покинули меня, и я вновь легла на диван. Сегодняшний день обесточил меня. Бессонница не давала уснуть, мысли кружились водоворотом, то унося меня в прошлое, то вновь возвращая к реальности…

Еще в детстве я стала замечать, что люди обладают некой энергией. И эта энергия очень различна по своему воздействию на меня и окружающих.

От одних людей я заряжалась, словно от солнышек, чувствовала их тепло, их поток света, казалось, был неиссякаем. Достаточно было пожать им руку или просто поговорить, глядя в глаза, как эта теплота с воздухом попадала в легкие, наполняла все внутренние органы жизнью, сладко растекалась по венам к самому сердцу. К сожалению, иногда такие светлые души не замечают, как их используют остальные.

К «батарейкам», как на мед, липнут личности «низкочастотные», не способные сами вырабатывать свет. Они агрессивны, плетут интриги, пытаются добиться превосходства всеми возможными способами, имеют вредные привычки. В их окружении я всегда чувствовала себя скверно. Мне хотелось вымыть руки, отвернуться, уйти, молчать – никак не взаимодействовать с ними.

Уже с детства я интуитивно понимала, что такое общение наносит мне вред. Позже от сканеров узнала, что «низкие» ведут себя так намеренно. Это их подпитка – провоцировать людей на эмоции, неважно какие: светлые или темные. Жить без энергии других людей они не способны, так как вырабатывать свою не умеют и не хотят.

Сканеры чем-то похожи на «низкочастотных». Мы также нуждаемся в энергии «батареек», но, в отличие от «низких», можем подпитываться и энергией природы. В городе найти дерево и обнять его непросто, поэтому чаще мы взаимодействуем с «батарейками» и питаемся их энергией, а при общении с «низкими» – энергию теряем и с трудом восстанавливаем.

Артем долго не верил в мою особенность чувствовать сущность людей, считал, что я все выдумываю, предвзято отношусь к ним. Его чистая душа готова была помогать каждому, кто оказывался на его пути.

Он до сих пор верит, что люди в глубине души добры, искренни и бесхитростны. Я старалась, как могла, беречь его от взаимодействия с «низкими». «Батарейки» имеют особенность «перезаряжаться» на противоположную энергию. Общаясь с низкочастотными или помогая им, они перенимают их энергию. Их заряд становится отрицательным. Свет уходит, а его место занимает тьма, человек опустошается и… гибнет.

Я должна действовать. Я должна объяснить ему, что блондинка не та, кем он ее считает. Я не могу бросить его, как корм птицам. Съедят.

Завтра суббота, выходной. Мы все обсудим утром. Он должен понять мои опасения и прекратить общение с ней.

Я наконец-то закрыла глаза и уснула…

15

«“Почему у меня повязка?” – по спине пробегает холодок, чувство отчаяния парализует мышцы. Я пытаюсь встать – и падаю. Ноги связаны, руки тоже. Где я? Под повязку просачивается тусклый свет. Дыхание учащается, понимаю, что еще немного, и я закричу: мое лицо обнюхивает животное. От него пахнет псиной, но это не собака. Волк! С ужасом осознаю я и пытаюсь вывернуться от него в сторону. Тут же упираюсь в стену. Повязка слетает с лица. Глаза не могут привыкнуть к свету, ничего не вижу, пытаюсь ползти вдоль стены, чувствую, как хищник идет следом. Цепляет меня лапой, переворачивает на спину. Свет бьет в глаза, но я все-таки успеваю разглядеть сквозь него силуэт. Высокий мужчина. Сердце готово выпрыгнуть, я не чувствую ног и рук, все тело будто окаменело… Он подходит ближе, заслоняя собой фонарь.

– Ольга, я видел тебя год назад. Ты сканер, – говорит мужчина голосом… Бориса.

От ужаса я кричу и падаю… падаю в пропасть».

Я проснулась в холодном поту, меня знобило. Одеяло лежало на полу, видимо, я сбросила его во сне. Еще не веря, что это был всего лишь сон, проверила тело и растерла конечности. Все было на своем месте.

Я с трудом поднялась. Все тело ныло, словно после побоев, ноги еле передвигались в нужном направлении. Приложив немало усилий, я забралась в ванну. Включила попеременно горячую и холодную воду – мысли обрели, наконец, ясность.

Борис снился мне уже второй раз. Это не может быть случайностью. Нужно узнать про него у Павла, кто он, откуда. Впервые я хожу по краю пропасти: не знаю о человеке ничего. Лишь какие-то среднестатистические данные: возраст, пол, образование, опыт работы. Разве по таким параметрам можно судить о личности человека?

Я вспомнила про вчерашний разговор с Артемом, лишь когда вышла из ванной. Нам нужно все обсудить, он должен узнать, кем является блондинка на самом деле. Тогда, в электричке, я смотрела в ее глаза и видела в них ложь. Она находила богатых мужчин, влюбляла их в свою внешность, свой образ наивной девочки, какое-то время жила с ними, пока они ее не раскрывали. Она мастерски плела интриги, входила в доверие, умела красиво говорить и подстраиваться под ритм жизни и предпочтения человека. Она называла это «работой». За которую ей хорошо платили… Контора, где она работала, мне была не знакома, но не внушала никакого уважения и доверия. Странно, конечно, что, имея высокие запросы и предпочитая жить в комфорте, она ездила в общественном транспорте и разрешила Артему познакомиться с собой. Он же совершенно не обладал тем достатком, к которому она привыкла.

Артем очень доверчив, я должна была ему сразу все рассказать о ней. Только вот… поверил бы он мне?

Я решительно открыла дверь, готовясь рассказать ему все о сущности блондинки. Нельзя терять ни минуты.

Кухня оказалась пуста. Артема в ней уже не было. Диван аккуратно заправлен, посуда вымыта и убрана на место. На столе, в тарелке, прикрытые салфеткой, лежали бутерброды и яичница. Я почувствовала, как внутри все сжалось: то ли от вида аппетитного завтрака, то ли от несостоявшегося разговора. Коснулась рукой чайника: еще теплый. Значит, Артем ушел недавно. Но куда?

Я взяла мобильный и набрала номер мужа. Длинные гудки и тишина.

Что все это значит? От чувства голода не осталось и следа.

16

Я набрала номер Артема еще несколько раз. Абонент не отвечал.

«Привет, уехал по делам. Буду поздно», – завибрировал телефон, пришло сообщение от Артема.

Я толком не успела расстроиться, как смартфон вновь зазвонил в моей руке. На экране высветилось имя: Кристина.

С Крис мы дружим уже больше двух лет. Она такая же, как и я, – сканер. С той лишь разницей, что она знала про способности всю свою жизнь. Ей они передались от родителей.

– Алло! Крис, привет! – я постаралась ответить беззаботным голосом.

– Слушай, вы сегодня дома? Можно заеду? Ты мне снилась, – Кристина сделала паузу, видимо, желая показать, что случилось что-то важное.

– Да, дома, приезжай. Буду рада тебя видеть! – ответила я, стараясь не выдать волнения.

– Выезжаю!

Звонок немного взбодрил меня, я заглянула в холодильник, проверила наличие продуктов. Убедившись, что гостья будет накормлена, прошла в комнату и, обессиленная, рухнула на диван.

За неделю накопилась усталость, остались незавершенными разговоры, странные отношения на работе, которые меня беспокоили. Артем и блондинка, таинственный Борис, волк из сна, мое ухудшающееся самочувствие… Все прокручивалось в мыслях снова и снова, не давало покоя. В первую очередь нужно решить вопрос с Артемом. Роднее и важнее у меня никого нет. Оставалось лишь найти время для разговора с ним. Куда же он ушел? Не оставил даже записку.

Не успела я подумать о том, что же решить во вторую очередь, как в дверь раздался звонок. Неужели Кристина так быстро доехала?

– Оля, это я! – за дверью действительно была она.

На всякий случай я посмотрела в глазок. Кристина привезла огромный букет роз и демонстративно выставила его перед собой.

– Олюшка, солнышко, я так рада тебя видеть! Держи, это тебе, какие хорошие новости!

Кристина вручила мне необъятный ароматный букет, стянула серые замшевые сапоги и по-свойски прошла на кухню. И на ходу, даже не глядя на меня, выпалила:

– Я понимаю, что должна была дождаться, когда ты мне сама сообщишь, но, Оля, я так рада за вас с Темой! Помню, как ты расстроилась, когда узнала, что это невозможно, как переживала, – Кристина повернулась ко мне. – Оля, я так рада, что у вас будет малыш! Я видела во сне, что ты беременна!

Я не знала, что сказать ей в ответ. Такое уже случалось. Кристине частенько снились странные сны. Что-то сбывалось, что-то так и оставалось лишь фантазией. Информационное поле, из которого она брала данные, иногда давало сбой. Но Крис так верила своим снам, что даже не подвергала сомнению их достоверность.

Я протянула ей свою бледную левую руку, с трудом удерживая в правой ставший вмиг неподъемным букет роз.

– «Прочти» сама, мне пока больно об этом говорить.

Кристина положила свою ладонь на мою и разрыдалась…

17

Крис пила чай, вытирая рукой изредка выступающие из зеленых глаз слезы. Кухня наполнилась ароматами малины, роз, яичницы и… боли. Тяжелый груз с моих плеч плавно перекочевал и на хрупкие плечи подруги. Она просканировала меня и оказалась в эпицентре недавних событий моей жизни.

– Слушай, Оль, ну точно Мата Хари эта блондинка. Это же надо так вживаться в роль, чтобы другие думали, что используют ее, а на самом деле это она их использует. Надо Тему спасать, пока не попался в ее лапки. Только не пойму, зачем он ей? Он же не олигарх, не владелец банка, не акционер «Норникеля».

– Не знаю, Кристин… Уже корю себя, что сразу не поговорила с ним. Тянула. Я себя неважно чувствую все эти дни. Еще и сны эти снятся, давно таких реалистичных не видела.

– Оля, тебе срочно нужно защиту поставить от Бориса. Не к добру он появился у вас. Вот бы мне его попробовать просканировать. Но, скорее всего, он поставил блок. Интересно, кто он такой? Сканер или… вервольф? Только их мы не можем сканировать, как людей.

– Не пугай меня такими словами, Крис, ты же знаешь, в России их нет. На собраниях сканеров об этом бы сообщили. Да и разве от сканеров можно поставить блок?

Я была обескуражена. Оборотни в России? Что за шутки.

– Можно, но я не сталкивалась ни разу с такими… эм… полулюдьми. Подумай – если он поставил блок, значит, он знает о нашем существовании и ему есть что скрывать. Одно из двух: либо он тоже сканер, либо…

– Нет, нет, нет… не может он быть оборотнем! – я отказывалась верить в эту чушь.

– В любом случае тебе нужно быть осторожной. У тебя все поле пробито, сил совсем не осталось. Твои сны – это астральные удары, понимаешь? Он делает это намеренно. Поедем к моей маме. Будем ставить защиту. Отзеркаливание тебе уже вряд ли поможет, ты слабеешь…

– Что-что не поможет?

Кристина говорила какие-то новые для меня слова, словно иностранка. Отзеркаливание, вервольфы. Ну почему же я раньше не слушала ее? Всегда уклонялась от разговоров про способности сканеров. Хотела жить жизнью обычного человека и вот получила…

– Отзеркаливание. Это один из способов защиты. Он помогает, если у тебя сильное энергополе. А у тебя все пробито, ты слабая, Оль. Такое ощущение, что кто-то питается твоей энергией, как вампир.

– Как я от Артема? – почему-то именно это сравнение пришло мне первым на ум.

– Наверное. Только ты Артему не вредишь ничем, когда подпитываешься, а вот тебя целенаправленно ослабляют. Только зачем? Если это Борис, то какой в этом смысл для него? Хочет убрать конкурента?

– Не знаю, Крис. Нас связывает только работа. Сейчас мы ведем один важный проект… Перевозка оружия на несколько миллиардов. А как можно поставить защиту? – мне не терпелось поскорее вернуть свое прежнее самочувствие и силы.

– Есть разные способы. Только простые уже не помогут. Поедем, нужно поставить блок как можно быстрее.

Собралась я за пять минут. Мне нужно было лишь переодеть домашнюю одежду. Косметикой я не пользовалась, расчесала волосы и завязала их в хвост. Взяла сумку с документами, телефон, и мы вышли во двор. Придется снова отложить разговор с Артемом на вечер.

Машина Кристины стояла у подъезда. Мартовское солнце отражалось на ее поверхности и слепило глаза. В воздухе улавливались первые несмелые весенние нотки, которые вплетались в звонкие трели птиц. Вдохнув их, я почувствовала себя гораздо лучше. Пение птиц всегда действовало на меня расслабляюще.

Дорога нам предстояла недолгая. Мама Кристины жила в двадцати километрах от меня, в небольшой деревне Марфино. Включив в машине радио «Максимум», Крис выехала на трассу и устремилась взглядом в окно. Мне всегда нравилось, как она выглядит за рулем: волосы дерзко раскиданы по плечам, губы поджаты в строгую, почти идеальную линию, а руки мягко направляют поверхность руля в нужную сторону. Крис, словно великая жрица Клеопатра, руководила нашей железной колесницей плавно и удивительно легко.

– Знаешь, а я все-таки верю, что мои сны сбываются. Пусть не сразу, а через время. Я знаю, что все у тебя будет хорошо, – не поворачивая голову в мою сторону, но явно обращаясь ко мне, проговорила она. И мне очень захотелось ей поверить. Несмотря на то, что думать о детях я запретила себе давно.

Крис надавила на газ, отчего я немного дернулась назад. Так я поступаю и в жизни – всегда двигаюсь по инерции.

18

В субботу я проснулся рано, когда солнце еще протягивало ко мне робкие лучи сквозь приоткрытые жалюзи и слепило глаза. Вчерашний разговор с Олей не выходил из головы. Неужели у нее кто-то есть? Зачем же тогда она придумывает все эти истории про Милу? Из ревности? Или из вредности?

Я включил чайник, достал из холодильника яйца, хлеб, масло, сыр для бутербродов. Пока закипала вода, я заглянул к Оле в комнату. Она спала, свернувшись калачиком, обнимала рукой подушку. Как когда-то меня. Или кого-то еще. Эта мысль не давала мне покоя, я снова начинал злиться на Олю и ее молчание. В конце концов, я не сканер и не телепат, чтобы читать ее мысли. Мне хочется нормального человеческого общения. Я должен знать, что происходит с ней.

Я вернулся на кухню, разбил в сковороду яйца, налил чай в кружку, собрался намазать на хлеб масло, как зазвонил телефон.

– Мила? Что случилось?

В ответ услышал только всхлипывания и неразборчивый шум. Она рыдала в трубку, не в силах сказать ни слова.

– Я… мне… Тёмааа…

– С тобой все в порядке? Где ты? – мне показалось, что от моего крика проснулась Оля.

– Артем, приезжай, пожалуйста, я ушла от мужа…

Ее слова выплеснулись на меня, как ушат холодной воды. Мила назвала адрес, полчаса езды на такси – и я буду у нее. Я переложил яичницу в тарелку, прикрыл крышкой – пусть сохранится тепло для Оли. Позавтракать я уже не успевал. Нужно было срочно выезжать к Миле, случилось что-то серьезное. Я беспокоился за нее не на шутку, что же могло произойти? Решения о разводе не принимаются так быстро. По крайней мере, мы с Олей тянем с этим уже два года.

Я вызвал такси, осторожно прикрыл за собой дверь, чтобы не попасться на глаза Оле, и вышел на улицу. С крыш стекали капли крошечных ночных сосулек, снег подтаял и переливался на солнце, словно новенький хрусталь.

Минут через пять во двор въехала машина. Не успел я в нее сесть, как телефон завибрировал – звонила Оля. Говорить, что я уехал к Миле, мне не хотелось. Ни к чему расстраивать ее и осложнять наши и без того натянутые отношения. Я решил написать смс-сообщение, соврал, что уехал по делам, буду поздно. Лишние вопросы сейчас мне были не нужны.

Мила встретила меня у подъезда, сидя на чемодане и держа в руках огромную сумку. Она продолжала плакать, растирая ладошкой тушь по лицу. Ее огромные глаза, казалось, стали еще больше, наполнились отчаянием и болью. Я отметил про себя, что даже в такой трудной жизненной ситуации Мила успела накраситься, в отличие от Оли, которая никогда не пользовалась косметикой даже в обычные дни.

– Что случилось… – я подбежал к ней, не зная, что делать дальше и как реагировать на случившееся.

– Артем, он… предал меня! Я нашла у него в телефоне переписку с любовницей! Представляешь? А потом… Потом открыла галерею, а там… Фотки, где они голые! Они… они лежали в обнимку на нашей кровати. И не один раз. Он изменял мне! – Мила то и дело прерывисто хватала ртом воздух, задыхалась, видимо, от обиды и боли, огромные слезы одна за одной скатывались по щекам и скрывались где-то в области шеи, в шелковом красном платке. – Я не могу это пережить, такой обман… Я любила его, а он… вот так со мной… Хорошо, что ты приехал. Я не знала, что мне делать. Еще и вещи такие тяжелые… Поможешь мне их перевести к сестре?

– Да, конечно.

Я был шокирован ее словами. События развивались так стремительно, что напоминали плохо срежиссированный сценарий. Я взял в одну руку чемодан, в другую сумку. Мила тихонько пошла сзади, постоянно всхлипывая. Мы направлялись к парковке.

– Поедем на его машине. Потом заберет, если захочет, – сказала Мила и села за руль. – Извини, что выдернула тебя в выходной из дома… Просто ты единственный, кто меня понимает. А мне сейчас нужна поддержка, как никогда.

Сестра Милы жила за городом. Через полчаса молчаливой езды по трассе, изредка прерывавшейся тяжелыми вздохами Милы, мы свернули на деревенскую просеку. Из вполне устоявшихся реалий мы въехали в неизвестность. Кто знает, что ждет нас за следующим поворотом судьбы?

19

Дорога извивалась змейкой, виражи были один круче другого. Иногда мы налетали на ямы и подпрыгивали вверх. На одном из поворотов Мила резко съехала на обочину и затормозила. Тяжело вздохнув, она повернула свое заплаканное лицо ко мне и произнесла:

– Тем, я должна тебе рассказать все как есть. Ты мой друг и очень мне помог. Я хочу, чтобы ты знал: так, как ты, ко мне никто и никогда не относился. Ты очень заботливый. Мне хочется с тобой тоже быть честной. Знаешь… меня ведь зовут не Мила.

Ее слова разделили мои чувства на несколько частей: я был польщен, я был обескуражен, я был удивлен. Впервые она решилась со мной на откровенность. Доверие – один из главных компонентов здоровых отношений, без него нет ни дружбы, ни любви, ни счастья. Значит, для Милы я действительно был важным человеком в жизни. Со мной считались и признавали своим.

– Подожди, что ты имеешь в виду? – фраза про имя заинтересовала меня.

– По паспорту я Людмила. Только родные знают это. Для остальных я Мила. Но раз я с тобой начистоту, ты должен был это узнать. Тем более если мы будем работать вместе.

Ее лицо сделалось серьезным. Она пристально всматривалась в мое, пытаясь угадать реакцию на свои слова. Я впервые улыбнулся за это утро.

– Мила! Это все? Это такая мелочь, не стоило переживать, но все равно спасибо за доверие! – мне были приятны ее откровенность и легкая наивность. Ну как Оля может в ней видеть угрозу и считать «низкой»?

– Спасибо, Артем, мне сейчас намного легче. Но это еще не все. С нашей первой встречи я постоянно думаю о тебе. И мне кажется, что ты становишься для меня чуть больше, чем просто друг. Я боюсь влюбиться в тебя. Прости, если чем-то задела или обидела…

Мила разглядывала свои ладони, не в силах поднять ресницы. Голос ее дрожал. Я растерялся, не сразу сообразил, что ответить. Но и промолчать в ответ на откровение было непростительно с моей стороны. Я тоже решил быть с ней честным.

– Мила, ты мне нравишься, ты классная. Но пойми, пока я не могу ответить тебе взаимностью. Я не уверен, что разлюбил жену. Мы столько лет прожили вместе, хоть и отпустили друг друга, но память еще жива, живы воспоминания. Пока мы не разъедемся окончательно, я несу за нее ответственность.

– Наверное, ты не так понял меня, – Мила резко отвернулась к окну. – Артем, я просто рада, что ты появился в моей жизни. Вот и все.

С этими словами Мила завела машину, и мы вновь выехали на дорогу.

– Через десять минут будем на месте. Ты сейчас злишься, да?

Мила вопросительно посмотрела на меня. Ее огромные глаза были наполнены слезами, словно два бездонных озера.

– Нет, что ты, нет. Мне не за что на тебя обижаться.

– Вот и славно, – ответила она и больше не проронила ни слова.

Я слушал, как стук моего сердца громким эхом отдается по всему телу, заглушая звук собственного голоса:

– Мила, я безумно рад, что ты мой друг.

«Пора принять окончательное решение и сделать выбор», – подумал я. Перед глазами тут же замелькали предательские картинки: я держу на руках ребенка, своего ребенка, он улыбается мне, называя папой. Рядом стоит беременная… Мила и ласково манит меня к себе. Я тряхнул головой, пытаясь сбросить это наваждение с себя. Но надежда тусклым огоньком зажглась в моей груди. Я снова поверил, что смогу стать счастливым отцом…

Дорога сужалась, то и дело мы налетали на ямы и кочки. Казалось, что мы едем бесконечно долго. Мне хотелось поскорее вернуться домой и завершить разговор с Олей. Поставить точку в наших отношениях раз и навсегда.

20

– Как я соскучилась по вам, девочки! – мама Кристины по очереди обняла нас и пригласила за стол. В последний раз я была здесь около года назад. Ничего не изменилось с тех пор. Все тот же круглый стол у окна, расшитые бисером занавески, самотканые половицы у порога. Кухня наполнена ароматами выпечки и высушенных полевых трав. Я любила эту атмосферу уюта и спокойствия, безмятежного состояния однажды застывшего времени, которого мне так не хватало после смерти родителей.

Мария Васильевна была все так же хороша собой: длинные русые волосы аккуратно уложены в косу вокруг головы, светлый фартук поверх домашнего платья добавлял ее и без того уютному образу мягкости и доброты.

– Не простой он, Олюшка, – сразу начала она.

Именно за это я и любила сканеров: не нужно было тратить время на долгие разговоры и разъяснения. Достаточно пяти или десяти секунд, чтобы считать необходимую информацию с ладоней.

– Сегодня я поставлю защиту, но в дальнейшем тебе нужно научиться делать это самой, – многозначительно заключила она и покивала головой.

Затем Мария Васильевна молча удалилась в комнату, а мы с Крис переглянулись.

– Не переживай, мама поможет, – она положила руку мне на плечо и легонько похлопала, – с нами не пропадешь!

Крис засмеялась, я же уловила в ее голосе нотки сомнения. Не в силах больше смотреть на подругу, я отвернулась к порогу. Там, на окрашенной в коричневый цвет досточке, сидел кот Маркиз, тщательно вылизывая свои лапы и хвост. За год он хорошенько раздобрел, шерстка приобрела лоск и стала гуще, чем раньше. Из маленького котенка, подобранного Крис на помойке год назад, кот превратился в упитанного хозяина этого дома. Кот на секунду замер и посмотрел на меня: зеленые искорки глаз превратились в маленькие щелочки, изучили меня с ног до головы, а затем снова переключились на окно, за которым перелетали с ветки на ветку шустрые воробьи.

Вскоре из комнаты вернулась Мария Васильевна. Она несла в руке небольшую чашу из меди, в ней была вязкая жидкость алого цвета. В другой руке она держала полотенце и сухие веточки. Усадив меня на мягкое кухонное кресло, она ловким движением обмакнула сухостой в жидкость и брызнула мне в лицо. От неожиданности я зажмурилась, в нос ударил запах розового масла и ладана. Она водила веточками вдоль моего тела и трясла ими над головой. При этом произносила себе под нос не то молитву, не то заклинание. Закончив «процедуру», вытерла меня чистым хлопковым полотенцем и вынула из кармана небольшой медальон с изображением двух маленьких птичек, сидящих на веточке рядом друг с другом: