Птицы на проводе

Оля уткнулась носом в подушку, закрыла уши руками. Продолжать было бессмысленно. Я ненавидел сам себя, Олю, этот дурацкий разговор, даже собственный голос стал мне противен – так гадко он звучал еще минуту назад.

Я вышел в кухню, включил чайник. Нам двоим нужно успокоиться. Выудил из холодильника продукты, кое-как соорудил бутерброды и накрыл на стол.

– Оля, иди пить чай.

В комнате послышались шаги, она переодевалась. На мгновение мне показалось, что и не было ничего. Ни встречи с Милой, ни свидания с ней. Была только эта кухня, горячий малиновый чай и мы с Олей вдвоем, как и прежде. Но это была всего лишь иллюзия. Как прежде быть уже не могло.

***

Спустя час мы сидели на кухонном полу, не решаясь заговорить. Мы оба все понимали. И оба боялись что-то менять. Оля склонила голову на мое плечо, я чувствовал ее сбивчивое дыхание и мелкую дрожь тела.

– Знаешь, я сегодня впервые поняла, каково тебе: ничего не знать о человеке и… довериться ему. Словно лишившись зрения, ты идешь на голос. Веришь ему, не зная, что ждет впереди: объятия или пропасть. Сегодня я впервые не смогла просканировать человека, у него оказалась защита, которую мне не под силу взломать.

Ее слова удивили меня.

– Такое бывает? Как? Он тоже сканер? – я не понял, что произошло и почему ее это так взволновало. До этого вечера Оля казалась мне всемогущей, способной просканировать любого.

– Не думаю… Я не знаю, кто он, но он гораздо сильнее меня… Сложно объяснить это.

Оля встревожено посмотрела на меня:

– Артем, ты нужен мне.

Она протянула руку и замерла в ожидании. Понимая, что в данный момент ей нужна моя энергия, я поднялся с пола и решительно произнес:

– Извини.

Выходя из кухни, даже не глядя на Олю, я чувствовал, как она все так же сидит, вытянув руку… но я уже не мог дать ей свою.

7

Когда я была маленькой, я любила часами сидеть во дворе нашего дома и наблюдать за птицами. Их щебет казался мне сладкой песней, воркующие голуби зачаровывали меня словно сирены. Я жадно смотрела, как они взлетают в небо и растворяются за горизонтом. Мне всегда хотелось стать Дюймовочкой, чтобы добрая ласточка из волшебной сказки унесла меня в прекрасный мир эльфов. Я мечтала взлететь высоко-высоко в небо, чувствовать ветер, лететь, куда пожелаю, стать свободной в своем выборе…

Друзей у меня не было. Придумывать игры приходилось самой, зачастую только в своем воображении. А оно, благодаря книгам, было богатым на фантастические сюжеты.

Я росла и не понимала, почему дети сторонятся меня. Лишь став подростком, поняла, что я… просто другая.

Окружающих пугала моя чувствительность, а я пугалась сама себя. Мои руки, словно проводники, передавали мне информацию об окружающем мире. Мои глаза видели прошлое людей, их боль, счастье, ошибки, страхи, все, что когда-то видели они за свою жизнь… Позже я научилась защищать себя от чужой информации, используя очки или линзы. С руками было сложнее. Перчатки лишь на время блокировали контакт.

С Артемом мы познакомились на море. Мне было восемнадцать лет, я отдыхала от городской суеты, кормила чаек хлебными крошками и не заметила, как оступилась на камнях, кубарем слетела с небольшого утеса. Артем прогуливался неподалеку с приятелями. Бросился мне на помощь, поднял, словно ракушку с песка. Осматривал мою порезанную камнем ногу и приговаривал:

– Летела как птичка, чем ты только думала?

А я и не знала, расплакаться мне от боли или от счастья. Такой заботы я не ощущала давно, наверное, с тех самых пор, как не стало моих родителей. От его рук исходило столько тепла и доброты, что мне не хотелось их отпускать никогда.

Дальше события развивались стремительно. Тем же летом я переехала к Артему в Подмосковье, осенью сыграли свадьбу. Его родители не могли нарадоваться, глядя на нашу молодую семью. Друзья называли нас «неразлучники», мы всегда и везде были вместе. К тому же фамилия Артема, ставшая нашей общей, на удивление, тоже была птичьей – Скворцов. Счастье поселилось в нашем доме и озаряло светом всех, кто в него заходил. Мы любили принимать гостей, с удовольствием сами приезжали к друзьям по праздникам и в выходные. Калейдоскоп событий был ярок, впечатления и чувства переполняли нас каждый день.

Именно Артем подарил мне радость жизни, научил принимать себя такой, какая я есть. Не бояться быть сканером, учиться общению с людьми, будто я такая же, как они. И я поверила в это. Поверила, что могу быть счастлива, как обычный человек.

Таких, как Артем, сканеры называют «батарейками». Если нет возможности восстановить баланс энергии у природы, сканеры берут ее у «батареек». Не всегда это происходит осознанно, зачастую интуитивно. Я не стала исключением. Энергия Артема нужна была мне как воздух. И он делился ей, не жалея. Потому что любил.

Но два года назад все изменилось. После той самой встречи сканеров в Москве, когда узнала о последствиях нашего с мужем «общения»: я осознала, что не смогу сделать его отцом… Счастье покинуло наш дом и больше не заглядывало в гости. Артем так мечтал о малыше, что мысль о невозможности родить ему ребенка приводила меня в отчаянье и глубокую депрессию.

Сейчас, глядя, как Артем уходил в комнату, я никак не могла подняться с пола. Я больше не имела никакого права останавливать его и просить о помощи. Я должна была отпустить его. Навсегда.

8

Март сменил февраль так же стремительно, как Мила вошла в мою жизнь. Ежедневно мы пересекались в электричках, на улице, созванивались по телефону. Я не мог представить и дня без ее мелодичного обворожительного смеха.

Оказалось, она работает рядом с моим офисом. В перерывах мы встречались и обедали в уютном кафе «Апрель» недалеко от метро. Она рассказывала какие-то забавные истории из путешествий, сопровождая их шутками и своим звонким смехом, а я слушал и привязывался к ней как мальчишка. Мила оказалась заядлой путешественницей, побывала практически во всех странах мира, свободно говорила на английском, французском и итальянском языках. Сейчас изучала испанский.

Она сразу предупредила, что мы можем быть только друзьями. Семья стоит у нее на первом месте, и отношения с мужем – самое дорогое, что есть в жизни. Я согласен был стать ей другом, лишь бы и дальше слушать ее голосок и смотреть в эти бездонные глаза. С ней я не чувствовал себя обычным человеком, наоборот, я воодушевлялся и был готов свернуть ради нее горы. Она заряжала меня своей энергией и наполняла жизнь смыслом. В конце концов, уже только за это я был ей благодарен.

С Олей же отношения заходили в тупик. Она замыкалась с каждым днем все больше: уклонялась от разговоров, совместных ужинов, походов к друзьям. Вечерами мы здоровались в коридоре и расходились: она тенью ускользала в комнату, а я ночевал на кухне, на стареньком диване. Оля решила в апреле подать на развод и съехать из нашей общей квартиры. Мила помогала мне пережить эти сложные дни, скрашивала мои печальные мысли, зачитывала статьи из журналов и книг по психологии, старалась поддержать советом. И ей это легко удавалось. Благодаря Миле я ожил и наконец-то увидел просвет в своей дальнейшей судьбе. Я понял, что еще могу быть полноценным человеком, а не жить под микроскопом сканера жены.

Еще два года назад я и представить не мог свою жизнь без Оли.

Тогда, после ежегодной встречи со сканерами, она вернулась домой другим человеком. Казалось, наш мир рухнул. Оля сообщила, что моя энергия убивает в ней женскую сущность, блокирует способность к рождению детей. Запретила касаться ее рук, при любых обстоятельствах, как бы она ни умоляла меня об этом.

Она узнала, что сканеры не должны жить с такими, как я. Ее заявление долго жгло сердце, рана не могла затянуться. Я же хотел жить, как раньше, готов был усыновить ребенка, но Оля была непреклонна. Она решила, что губит меня, и отдалилась. Решила, что без нее я стану счастливее. Оля постоянно была в поиске – считала своим долгом найти подходящую подругу для меня. Я думал, она сошла с ума. Она отталкивала меня, прогоняла прочь. Иногда забывалась и вновь котенком льнула ко мне. В такие минуты я думал: она возвращается, и мы снова будем жить счастливо. Минуты, дни, месяцы проходили, но Оля оставалась верна своему решению. Она хотела уйти, но не могла оставить меня одного. Упрямая, противоречивая, она не позволяла себе быть счастливой рядом со мной. Попытки доказать ей, что она не права и я люблю ее, как и прежде, заканчивались слезами, а ее решение становилось тверже.

…Мила говорила, что все, что ни делается, – к лучшему.

Отпусти, если любишь… И я наконец-то отпустил Олю…

9

– Все, увольняюсь, – сообщила Мила, как только мы сели за столик в кафе.

Я смотрел на ее покрасневшие глаза, слегка припухшие веки, приоткрытый от обиды рот.

– Не могу больше, Тем, начальник требует каждый раз все больше и больше, я что – лошадь, что ли? Делаю, что в моих силах, прихожу раньше всех, задерживаюсь… Нет, я устала так. Никакой жизни.

Мила стала похожа на очаровательную куколку, раздосадованное личико добавляло ее внешности детской наивности. Она смотрела в стоящий перед ней тыквенный суп, то вынимая из него ложку, то погружая назад, но так и не решаясь начать есть.

– Ты же секретарь? Почему вынуждена задерживаться? Чем занимается твоя фирма?

– Да так, одно детективное агентство. Помогаю с отчетами, веду канцелярию, работаю с клиентами, – она помолчала. – Ничего особенного, в принципе. Если бы не гонор клиентов и их фантастические запросы, я б не задерживалась.

– Интересно, я не знал, думал, что просто обычная контора, каких миллион. А что за запросы?

– Всякие разоблачения, слежка, поиск компромата… Знаешь, какие шишки к нам обращаются? Мне страшно их имена даже вслух произносить. Но со многими мы в хороших отношениях. С кем-то даже дружим. Без этого в нашей сфере никак.

Мила удивляла меня все больше. Никогда бы не подумал, что эта хрупкая блондинка каждый день имеет дело с опасными для жизни делами и расследованиями.

– Уволюсь и буду спать спокойно, – резюмировала она и грустно уставилась на остывший суп.

– А хочешь ко мне перейти? – спросил я, сам не ожидая этого. – Мне как раз помощница нужна. Начнешь с работы секретаря на ресепшене, потом, как разберешься с делами, переведу в помощники руководителя. Рекламное дело тоже нескучное и к тому же спокойное. Как тебе идея?

Мила посмотрела на меня, широко раскрыв свои и без того огромные глаза:

– Ты сейчас серьезно? Я… я… согласна! Господи, как славно, Артем!

Она рассмеялась, лицо ее расслабилось, и она вновь стала похожа на прежнюю Милу.

– Так что ж, теперь ты будешь моим начальником, Скворцов? – Мила находила эту идею забавной. Она наконец-то наполнила ложку тыквенным супом и с аппетитом съела.

– Не люблю такой официальности. Давай называть друг друга партнерами? Мы же друзья? – я протянул ей руку в честь скрепления будущих партнерских отношений. Она ловко пожала ее своей, задержав чуть дольше, чем это предполагалось. Я отметил про себя, что впервые так легко жму девушке руку: без страха, без переживаний о том, что она может узнать через рукопожатие что-то интимное, что ей совсем не следует знать в начале знакомства. Мила совершенно иная, не такая, как Оля. И это мне в ней нравилось.

Я немного смутился, но тут же продолжил:

– Жду тебя на новом месте, пчелка, приходи, как только захочешь. Будешь работать в моем улье! – я засмеялся, но в душе от чего-то становилось трепетно. Тысячи маленьких тарелок бились в груди, звонко рассыпаясь осколками по всему телу. Мила будет работать со мной. Рядом.

– Окей, партнер! Очень славно! – Мила подмигнула мне, и мы продолжили обедать, непринужденно переведя беседу к обсуждению недавно просмотренных фильмов.

Прощаясь, я оставил ей визитку нашего менеджера, сказал, что жду ее в любое время в офисе для оформления всех необходимых документов. С радостью и трепетом вернулся на работу. Оставшуюся половину дня я думал о Миле и о нашем с ней разговоре. Надеюсь, что моя спешка и приглашение работать ко мне никак не отдалят ее от меня.

После окончания рабочего дня я решил немного прогуляться пешком до вокзала. От проспекта Мира до Площади трех вокзалов рукой подать. Домой возвращаться совершенно не хотелось. Настроение впервые за последние две недели было прекрасным. Я пытался отложить момент приезда домой, испортить его скорой встречей с Олей было бы непростительно.

Мартовское солнце слепило глаза, гул автомобилей заполнял улицу, и я понял, как давно не гулял вот так просто, без цели и спешки. Я жадно ловил этот незнакомый мне до недавних пор воздух, такой необычный и так мне необходимый, – воздух свободы. Небо, словно в насмешку надо мной, было совершенно чистым, голубым, с редкими вкраплениями белых полосок-облаков. Оно как бы говорило мне: смотри, жизнь прекрасна, решайся на первый шаг, оставь Олю в прошлом, ты прекрасно справляешься и без нее. Отчего-то мне сделалось жутко, и я потряс головой, пытаясь скинуть с себя этот ареол из безумных мыслей. Оставить Олю просто так я тоже не мог. Слишком многое нас связывало. Чувства не умирают внезапно, на это тоже нужны время и силы.

Подходя к вокзалу, я обратил внимание на огромный автомобиль белого цвета. Марку не разглядел – то ли «тойота», то ли «хендей», но зато обратил внимание на девушку, выходившую из него.

До боли знакомая куртка, походка, что это еще за игры? Оля хлопнула дверцей автомобиля и побежала к турникетам.

Да, без сомнения, это была она. Но, черт возьми, что она делала в этой машине?

10

Я несколько раз нажала на кнопку вызова. Огонек загорелся, и лифт улиткой пополз вниз.

Казалось, прошла вечность, прежде чем двери раскрылись передо мной. Нажав на седьмой этаж, я запустила руку в сумочку в поисках пропуска для входа на этаж.

Двери еще не успели сомкнуться, как их задержала чья-то ладонь, и они вновь раскрылись. Вслед за ладонью в лифте появился Борис.

– Доброе утро, Ольга, – сухо и дежурно поздоровался он со мной, затем быстро нажал на кнопку седьмого этажа, и лифт начал плавно набирать высоту.

Я поздоровалась кивком головы и продолжила поиск пропуска, чувствуя, как Борис смотрит на меня все это время.

Мы уже две недели работали вместе, но я никак не могла привыкнуть к его присутствию. Борис для меня оставался тайной, которая тревожила и не давала спокойно уснуть. В его безупречной внешности было что-то такое, что вызывало во мне отвращение. Я сама не понимала, что именно, но старалась пересекаться с ним в офисе как можно реже. Борис же напротив, стремился подружиться со всем коллективом. К каждому сотруднику нашел тропинку, по которой мог легко проникать в самое сердце. Наверное, я единственная из всех обозначила личную территорию забором, а путь к своему сердцу преградила шлагбаумом. Общение с Борисом давалось мне с трудом, встреча с его взглядом казалась пыткой. А ехать с начальником в одном лифте – сущим наказанием.

Когда лифт остановился на нужном этаже, нам навстречу с ресепшена вышла встревоженная Надюша.

– Борис Петрович, заказчики уже на месте. Ждут в большом зале. Через сколько их к вам пригласить? – быстро проговорила она, переводя взгляд с меня на Бориса и обратно, пытаясь понять, почему мы так напряженно ведем себя.

– Отлично, через пять минут я их жду у себя.

Борис, не глядя на меня и Надю, прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Уже две недели он один проводил беседы с заказчиками, передавая мне лишь простые проекты и работу с документацией. Он не допускал меня до собеседований и не подпускал ко мне кандидатов. Меня это беспокоило. Я чувствовала, что ему либо не нравится мой подход к работе, либо у него совершенно иная концепция ведения бизнеса. Или… Или он хотел убрать меня из компании.

Сегодня у Бориса была назначена встреча с одним из наших постоянных клиентов. Фирма занималась продажей оружия в различные ЧОПы, крупные оружейные магазины и прочие охранные организации России и Казахстана. Им требовался персонал для перевозки товара по городам России и за границу. Проект крупный и сложный, для него был необходим тщательный отбор курьеров-фельдъегерей. Людей нужно было не только проверять формально, но и сканировать, как я делала это до прихода Бориса в фирму.

Раньше с этой фирмой работала только я. Перевозить груз стоимостью несколько миллиардов рублей должны были лишь проверенные, надежные люди. За каждого отобранного мной сотрудника я могла поручиться, как сама за себя. Сейчас ситуация изменилась: Борис перевел меня на проект по перевозке документов, и я переживала, что без меня он мог допустить ошибку при отборе кандидатов для перевозки оружия.

Вчера вечером свои опасения я озвучила Павлу, нашему учредителю. Он обещал подумать, но в проект меня так и не вернул. Павел знал, что я сканер. С того самого дня, как мы работаем вместе, все важные заказы поручал лишь мне, поэтому, оказавшись без его поддержки, я совершенно сникла и не знала, чего ожидать дальше. Ситуация вышла из-под моего контроля и не желала сдавать позиций.

– Ольга, зайдите ко мне после обеда, – Борис заглянул в кабинет без стука, от чего я вздрогнула.

– Хорошо, – произнесла я, а в груди, словно синица в клетке, испуганно забилось сердце.

«Не хорошо», – фраза звонким колокольчиком забилась в такт моему беспокойному сердцу.

11

– Проходи.

Борис указал на кресло напротив своего стола.

Я осторожно села на край, каждой клеточкой своего организма ощущая опасность.

– Ольга… Утром мне позвонил Павел, – Борис нарочито делал длинные паузы в словах и с укором смотрел на меня, – он хочет, чтобы на проекте по перевозке оружия в Казахстан работала ты… У тебя большой опыт… работы с заказчиком, и людей ты находишь надежных.

На последнем слове он сделал ударение.

– Что ж. Я видел твое состояние в последние две недели. Даже хотел предоставить тебе отпуск или отправить на больничный. Не хотел загружать работой, поэтому взялся за нее один. Не знаю, что у тебя происходит, но выглядишь ты неважно. Если тебе будет тяжело вести проект, ты всегда можешь из него выйти, Скворцова.

Борис ждал моей реакции, карие глаза сверлили меня, казалось, он видел меня насквозь. Я молчала, не зная, как реагировать на обрушившуюся на меня новость.

– Людей требуется больше, чем обычно, поэтому я попросил Надю помочь тебе в поиске. Надеюсь, ты не против?

– У Нади нет опыта в подборе персонала, она секретарь. Не думаю, что она сможет мне как-то посодействовать.

– Надя не просто секретарь, а психолог-физиогномист, если ты забыла. Она умеет работать с людьми и прекрасно составляет отчеты.

Меня удивило его решение, но то, что я снова в проекте, придало мне уверенности.

– Павел одобрил мое предложение. Глядя на твое самочувствие, он понял, что одной тебе будет тяжело. Ты и Надежда с сегодняшнего дня будете работать вместе. Ежедневными отчетами для меня займется она. Твоя задача – найти людей. Помни, что у нас особо ценный груз.

На этом Борис закончил раздавать указания, и я покинула кабинет.

Конечно, в его словах была доля истины. Не согласиться с ним я не могла. Последние две недели я действительно чувствовала себя ужасно. Накопилась усталость, хотелось оставаться дома, сворачиваться в комочек и лежать под теплым пледом, слушать, как Артем рассказывает про новинки в мире дизайна и рекламы… Но это все в прошлом. Сейчас мы с ним учились жить заново, пытались существовать друг без друга. Нашу десятую весну мы встречали порознь, хоть и ночевали в одной квартире. Я старалась не попадаться ему на глаза, не писала, не звонила… Те редкие встречи в коридоре нашей квартиры не давали мне уснуть, воспоминания терзали до утра, и, не выспавшись, я бежала на работу. Естественно, это отражалось на моей продуктивности. Если раньше я могла просканировать пятерых кандидатов, то сейчас еле справлялась и с одним. Энергии не хватало ни на что. Ее будто выкачивали из меня и не давали накопиться.

С такими грустными мыслями я выходила из офиса. Ветер распахнул куртку, но сил застегнуть ее не было. Мне было абсолютно все равно, простыну я или нет.

Я спускалась по лестнице и случайно поскользнулась. К вечеру оставшийся мартовский снег подмерз, на ступеньках образовались небольшие участки льда. На мое удивление, сзади меня тут же кто-то подхватил и поставил на место. По телу пробежала мелкая дрожь, я обернулась и поняла, что моим спасителем оказался Борис.

– Спасибо, – только и смогла пролепетать я, чувствуя, как темнеет в глазах.

– Ты на вокзал? – заботливым заботливо спросил он. – Садись, я подвезу, на тебе же совсем лица нет…

12

Только сев в машину к Борису, я поняла, как сильно замерзла. Мелкий озноб никак не проходил, и я попросила включить печку.

– Может, горячий кофе? – предложил Борис. – Согреешься.

– Нет, нет, спасибо. Мне уже тепло, – голос предательски дрожал.

Я сидела на заднем пассажирском сиденье и видела, как Борис смотрит на меня в зеркало. От его взгляда по телу пробегали мурашки, и я вспомнила свой сон… сон, в котором Борис был волком. Мне тут же захотелось выбежать на улицу, лишь бы не находиться с ним наедине. От него исходила опасность, и я ее чувствовала каждой клеточкой кожи.

– Ольга, я знаю, что тебя тревожит, – начал он, как только мы отъехали от офиса, совершенно непринужденно, словно мы разговаривали об этом ежедневно, – ты не смогла меня просканировать тогда на собеседовании. Ты боишься неизвестности и не знаешь, что от меня ожидать. Верно?

Борис снова посмотрел на меня через зеркало в надежде получить ответ. У меня же словно ком застрял в горле. Я не думала, что он знает про сканеров и уж тем более будет спрашивать меня о них. Неужели Павел раскрыл меня? Я вновь ощутила себя маленькой девочкой.

– Что ты имеешь в виду? – я решила потянуть время, чтобы придумать что-то вразумительное.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, Ольга. Я видел тебя в прошлом году на встрече сканеров. Ты отлично работаешь.

– Борис, я… не понимаю, о чем ты. Наверное, ты меня с кем-то путаешь.

Я решила не признаваться ни в чем, сделать вид, что он ошибся.

– Хорошо, видимо, еще не время, – добавил он и больше не произнес ни слова.

В машине мне сделалось душно, а от мысли, что меня раскрыли, и вовсе стало не по себе. Сканеру не принято афишировать свои способности, об этом могут знать лишь самые близкие люди. В любом случае Борис мог слукавить, чтобы проверить меня. Жаль, я не могла его просканировать… Я не знала, что от него ожидать, не знала, на что он способен.

Машина остановилась. Быстро попрощавшись с Борисом, я выскочила из нее и побежала к турникетам. В спасительную электричку. Только на улице я осознала, что меня знобит и от холода я совершенно не чувствую рук.

– Оля! – голос Артема ворвался громом в мои мысли, я закружилась вокруг собственной оси в поисках родного человека.

Артем шел мне навстречу таким решительным и быстрым шагом, что мне даже показалось, будто он летит.

– Оля, что с тобой? – его глаза пристально вглядывались в мое лицо. Потом Артем стал отдаляться, его силуэт расплывался, уходил далеко-далеко, только глаза все так же внимательно смотрели на меня, я чувствовала его голос, но звучал он как-то неестественно, утробно…

Я успела лишь прошептать:

– Артем…

И потеряла сознание.

13

Сколько же она весит? Легкая, словно пушинка. Я поднял Олю на руки, хотел перенести на стоящую рядом скамью, как она тут же пришла в себя.

– Как ты? Я сейчас вызову такси, поедем в больницу… – начал я, но Оля прервала меня.

– Нет, нет, все хорошо уже, не нужно врача…

Она поднялась со скамьи, я вслед за ней.

– Можем поехать вместе, если хочешь.

Я согласился, и мы не спеша побрели к электричке.

Только сейчас я обратил внимание, что она выглядит невероятно уставшей, без блеска в глазах, впалые щеки, вместо улыбки – сжатые губы. Черные волосы потускнели и сиротливо висели по плечам. Ее и без того худенькое тело сейчас выглядело совсем подростковым, детским. Оля словно уменьшилась, заболела, перестала быть собой. А когда она ела в последний раз? Где брала энергию?

Домой мы ехали в тишине, сил на разговоры не было. Я так и не решился спросить про ее самочувствие. Оля, надев наушники, смотрела в окно, делала вид, что не обращает на меня внимания. Мне же не давал покоя еще один вопрос: что за машина привезла ее на вокзал, кто это был? Из-за него она упала в обморок? Испугалась, что я застал их врасплох?

Если у нее кто-то появился, то мне понятна причина ее отстранения. Но почему она мне не сказала об этом сразу? Почему избегала меня? Если она больше не одинока, то нам не стоит жить вместе. Расстанемся раньше, чем планировали. Вот и все. Я начинал злиться на нее и решил обсудить с ней этот вопрос дома.