Песнь о Нибелунгах. Прозаическое переложение средневекового германского эпоса

Куда ни посмотри, всё вокруг сверкало и вызывало восхищение: щиты с дорогой отделкой, пышные наряды, расшитые золотом сёдла. От такой красоты у раненых прибавилось сил, и даже те, кто из-за увечий не мог стоять на ногах и кому жить оставалось лишь несколько дней, забыли о том. Никто больше не рыдал о раненых и болеющих, одно было в мыслях у горожан – удастся ли празднество, и что оно принесёт гостям. Всех при дворе переполняла радость, каждый надеялся вволю повеселиться и выпить вина.

Утром Троицына дня на берег Рейна съехалось множество приезжих бойцов. Тысяч пять или даже более собралось их на шумное торжество.

Гунтер давно приметил, что Зигфрид влюблён в его сестру, пусть даже нидерландец и не видел ни разу той, что затмевала своей красой всех девиц.

Доблестный Ортвин обратился к королю с советом:

– Ваше величество, если хотите, чтобы праздник удался, прикажите пригласить сюда красавиц, что составляют гордость Бургундии. Мало радости для мужчины, если нет рядом прекрасных дам, скука одолевает его. Дозвольте также и вашей сестре сесть вместе с гостями за стол.

Всех витязей обрадовал этот совет.

– Так я и сделаю, – ответил державный Гунтер и вызвал тем всеобщую благодарность.

Он приказал, чтобы Ута и Кримхильда, равно как и дамы их свиты, явились на торжество.

Женщины достали из скрыней[4] и кладовых дорогие платья и уборы, запястья, серьги и кольца. Каждая хотела, чтобы чужеземные воины удивились её красоте.

И юноши, храбрясь, тоже желали привлечь внимание прекрасных бургундок. Известно, что молодые люди подчас и трон готовы отдать за нежный девичий взгляд.

Сто родственников Гунтера сопровождали королевну в качестве почётных стражей. И, как исстари ведётся у бургундских королей, шли они вокруг юной королевны, вооружённые мечами. Кроме них, Кримхильду в то утро сопровождала на пир королева Ута, и с нею вместе множество придворных дам и девушек в дорогих одеждах.

Едва они успели сойти с крыльца, как гости выстроились вдоль их пути, и каждый воин горел надеждой увидеть красавицу. Она предстала перед ними, подобная лучу солнца, пробившемуся сквозь мрачные тучи, и у всякого, кто томился по ней, в тот же миг растаяли печали. На её наряде искрились драгоценные камни, а лик был румян и свеж, словно лепестки утренней розы. И встреться ей тогда самый злобный хулитель, даже он не отыскал бы изъяна в её красоте. Как меркнут ночные звёзды в свете восходящей луны, так и Кримхильда затмевала красой всех дев, заставляя мужские сердца трепетать от страсти. Перед красавицей, освобождая ей путь, шествовала стража, а вокруг теснились воины, желая увидеть ту, чья прелесть слепила зрение.

И у Зигфрида, когда он смотрел на неё, взор туманило то счастье, то печаль. «Впустую мечтаю я! – думал герой. – Такая дева никогда не подарит мне своей любви, а без неё меня иссушит тоска».

От этих дум воитель то краснел, то бледнел. И это при том, что сын Зигмунда был на диво красив и статен! Всем он казался картиной, которую нарисовал на пергаменте искусный художник.

Стража учтиво оттеснила толпу с пути королевны, и бойцы покорно расступились, так заворожила храбрецов чинная поступь прекрасных дев.

Тут Гернот обратился к Гунтеру:

– Король, здесь присутствует тот, кто сослужил вам добрую службу, и, мой вам совет, воздайте ему при всех по заслугам! Пусть Кримхильда поприветствует Зигфрида, и её учтивость не пропадёт даром. Впервые сестра окажет подобную честь бойцу, и нас со славным витязем свяжет крепкая дружба.

Гунтер послал своих вассалов за героем.

– Король просит вас к себе. Сегодня его сестра окажет вам большую честь и поприветствует перед всем двором.

Как обрадовался витязь такой вести! Как забилось его сердце при мысли, что Кримхильда будет говорить с ним!

И вот доблестный витязь, зардевшись, предстал пред Кримхильдой, и прекрасная королевна обратилась к нему:

– Приветствую вас, храбрый Зигфрид!

Герой воспрянул духом, надежда вновь ожила в нём. Он с достоинством поклонился деве. Та подала ему руку, и они пошли рядом, успев украдкой посмотреть друг на друга нежным взором.

Более красивой пары не было до сих пор на свете!

Я не смею утверждать, понимал ли герой, что порой Кримхильда пожимает ему руку. Но я не могу поверить, чтобы она могла скрыть любовь, которую вселил в неё бесстрашный гость.

Никогда ещё не чувствовал воин столь сладкого волнения, как в те мгновения, когда шёл рядом с той, кого был бы счастлив повести под венец. И каждый витязь, глядя на него, думал: «Ах, что за счастливец! Если б и я мог вот так же идти рука об руку с Кримхильдой».

Однако никто из них не смог бы услужить ей учтивей Зигфрида. И рядовые дружинники, и знатные князья, затаив дыхание, смотрели на чету. Король велел сестре поцеловать гостя, чем ещё более умножил его счастье.

Могучий король датчан, глядя на них, в сердцах сказал:

– Большою кровью куплен этот поцелуй Кримхильды. Много ран нанёс Зигфрид мне и моим бойцам. Не приведи нам Господь снова воевать с ним.

Стража снова расчистила королевне путь, и Кримхильда вместе с вельможами и знатными дамами отправилась на молитву в храм. При входе в собор героя разлучили с девушкой.

Всё время, пока шла служба, храбреца мучило нетерпение, хоть он и был счастлив, что смог ощутить ласковое прикосновение и прочитать нежность во взгляде той, что весь год занимала его мысли и мечты.

Когда он покинул храм, то был снова подведён к деве. Тут Кримхильда поблагодарила его за подвиги, которые он совершил, спасая честь бургундов в битве.

– Пусть Господь вознаградит вас за бесстрашие и верность друзьям, – сказала дева. – А мы будем всегда всей душой любить вас, Зигфрид.

– Везде и всюду до самой смерти буду я вашим слугой, – с жаром ответил нидерландец. – Приказывайте, и я всё совершу для вас, потому что милость ваша для меня выше всех наград.

Двенадцать дней продолжался в Вормсе весёлый пир, и при каждом выходе Зигфрид сопровождал Кримхильду. Так Гунтер старался угодить ему.

Смеясь и ликуя от зари до зари, витязи предавались шумным молодецким забавам, и Ортвин с Хагеном творили там истинные чудеса. Какою бы потехой ни пожелали развлечься гости, эти два витязя, к чести Гунтера и Бургундии, неизменно брали верх надо всеми.

Даже те, кто из-за ран едва только встал на ноги, участвовали в забавах. Теперь они снова соревновались с друзьями во владении мечом и метании копья. Гостеприимный хозяин, помня, что королю зазорно быть скупцом, велел подавать на стол отборнейшие яства, и часто сам сиживал вместе с бывшими врагами. На прощание же он сказал им:

– Я приготовил для вас подарки. Прошу не отвергать их и взять с собою.

Датчане ответили ему так:

– Спасибо вам за празднество, но прежде мы хотим, чтобы вы заключили с нами мир. Несправедливо без этого отпускать нас из Вормса, и без того сильный урон нанесён вами Дании.

Хоть сам король датчан был вновь здоров и силён, да и Людегер Саксонский тоже выздоровел, а всё же войска их и впрямь понесли большие потери.

Гунтер решил посовещаться с нидерландцем.

– Дайте совет, как нам следует поступить? – спросил он у Зигфрида. – Завтра утром заложники собираются разъехаться по домам, но прежде хотят заключить со мной надёжный мир. По его условиям побеждённый враг даст мне выкуп в пятьсот гружённых золотом коней.

– Так поступать не подобает, – молвил герой. – Отпустите пленных домой без выкупа. И пусть они дадут вам руку, пообещав, что вовек не нападут на Бургундию.

Гунтер согласился с Зигфридом, и они вдвоём пошли сказать заложникам, что те вольны тотчас и безо всякого выкупа отправиться домой, где их ждут родичи. Потом, по совету Гернота, Гунтер повелел принести в дворцовый зал щиты с казною, и каждый из королей получил от него в дар по пять сотен марок или даже более. Прежде чем гости разъехались, каждый из них посетил Кримхильду, чтобы она и Ута могли проститься с ними. Героям, без сомнения, польстила такая честь.

Опустевший дворец притих после отъезда многочисленных гостей. Лишь Гунтер остался там, его родня и дружина. Днём король занимался делами правления, а по вечерам вместе со свитой навещал королевну.

Доблестный Зигфрид тоже решил покинуть бургундский двор, где ему так и не удалось добиться Кримхильды. Гунтера его отъезд опечалил, но возражать герою он не посмел. По счастью, юный Гизельхер сумел удержать гостя.

– Почему вы уезжаете? Разве вам плохо у нас? – воскликнул он. – Мой брат Гунтер и весь двор так уважают вас, столько прекрасных знатных дам будут рады вас видеть. Останьтесь, благороднейший Зигфрид!

– Не скрою, мне приятно слышать такие речи, – ответил нидерландец. – Хорошо. Пусть слуги примут наши щиты и отведут в стойла коней. Я бы отбыл домой ещё до наступления вечера, если бы ты, мой юный друг Гизельхер, не сумел отговорить меня.

Так Зигфрид остался в Вормсе, и нельзя сказать, что он обижался на свою судьбу. Где бы ещё ему удалось каждый день видеть любимую?

Пленённый красой Кримхильды, герой гостил у бургундов, проводя время в беспечных забавах. И страсть, от которой ему было суждено погибнуть, томила его с каждым днём всё сильней.

Авентюра VI

О том, как Гунтер задумал жениться

По лежащим у Рейна странам прошла весть, что славный король Гунтер задумал жениться. И хоть немало пригожих девиц жило в тех краях, думал и мечтал витязь лишь об одной красавице.

За морем, в далёкой Исландии, правила королева, прекрасная телом и лицом. И при этом была она настолько сильна, что могла, бросив копьё, насквозь пробить им цель, а швырнув камень, умела догнать его в прыжке. Каждый, кто отважился посвататься к ней, должен был победить королеву в трёх состязаниях, а проиграв хотя бы в одном, лишался головы.

Немало удальцов сгубила она.

Дошёл о красавице слух и до Рейна. Доблестный вормсский рыцарь возмечтал о ней, но, как вы потом узнаете, брачный союз тот стал роковым для многих витязей.

– Я отправляюсь в Исландию, – сказал бургундский властелин. – Будь что будет, но я попытаю счастья и либо добуду себе в жёны Брюнхильду, либо до срока упадёт с плеч моя голова.

– Мой вам совет – оставьте это намерение, – сказал ему Зигфрид. – Всем известно о жестоком обете, который дала Брюнхильда. Не стоит терять из-за неё головы.

Слово взял Хаген.

– Если вам и вправду так хочется ехать, просите, чтобы труды и опасности путешествия по дружбе разделил с вами бесстрашный Зигфрид. Ведь ему хорошо известны нравы и обычаи Брюнхильды.[5]

– Зигфрид, – обратился король к герою, – надеюсь, вы поможете мне в сватовстве? Если за морем мне удастся добыть в жёны Брюнхильду, клянусь, я рискну ради вас и жизнью, и даже честью.

– Буду рад помочь вам, – ответил сын Зигмунда. – И я не попрошу иных наград, если вы отдадите мне в жёны свою сестру. Ведь я давно влюблён в неё.

– Вот вам в том моя рука! – сказал Гунтер. – Если я вернусь в Бургундию вместе с Брюнхильдой, вы станете супругом Кримхильды, сможете делить с ней ложе и наслаждаться жизнью.

Герои поклялись соблюсти своё слово.

Большие испытания ждали их за морем. Немало преодолели они трудностей, прежде чем сладили с Брюнхильдой и вернулись вместе с ней в Вормс.

Предчувствуя многие опасности, Зигфрид захватил с собой плащ-невидимку, который когда-то отбил у могучего карлика Альбриха. Надевший тот волшебный плащ становился невидим для людей, а кроме того, он придавал Зигфриду такую мощь, что силой витязь становился равен дюжине воинов. Если бы не магическое одеяние, Брюнхильда сгубила бы героев. При помощи хитрости им удалось добыть заморскую королеву, но это привело потом ко многим несчастьям.

– Скажите, бесстрашный Зигфрид, – спросил Гунтер, – если я хочу, чтобы меня приняли в чужой стране с почётом, возможно, мне стоит взять с собой сильное войско? Я без труда могу созвать тридцать тысяч бойцов.

– Даже если вы соберёте сто тысяч, – ответил нидерландец, – никто из них не ускользнёт живым из рук Брюнхильды. Мир не видел ещё девы более грозной. Нет, мой доблестный друг Гунтер. Мы поступим, как пристало витязям, а там будь что будет. Отправимся вчетвером. Мы спустимся по Рейну, пересечём море и предстанем перед Брюнхильдой. Вы – первый, я – второй. Третьим будет Хаген, он славный воин. А если четвёртым мы возьмём Данкварта, то даже тысяче врагов не удастся сломить нас.

– Ещё спрошу вас, – сказал король, – в каком платье мне предстать перед красавицей Брюнхильдой?

– В самом лучшем, какое только найдёте. В королевстве, где правит Брюнхильда, одеваются богато, и скромное платье славы нам не принесёт.

– Ну, коли так, – сказал храбрый Гунтер, – я отправлюсь к матушке. Пусть велит своим девицам сшить для нас такие наряды, чтобы не пришлось нам краснеть в Исландии.

– Зачем обременять матушку просьбами? – обратился к королю со смелыми словами Хаген. – Скажите сестре, что вам нужна помощь, и она охотно поможет вам собраться в путь.

Король известил Кримхильду, что намерен прибыть к ней вместе с доблестным Зигфридом для разговора. Дева надела лучшие наряды, чтобы достойно встретить гостей, которым была, без сомнения, очень рада. Под стать ей оделась и свита. Король не заставил себя ждать. Едва он вошёл к деве, та учтиво поднялась и пошла ему навстречу.

– Приветствую вас! – сказала королевна. – И вам, мой брат, и гостю я рада всей душой. Какие заботы привели вас сюда? Чем можем мы, женщины, услужить вам?

– С недавних пор обременён я большой заботой, – сказал державный Гунтер. – Едем мы со сватовством в заморские края, и мне, сестра, необходимы достойные случая одежды.

– Прошу вас, присядьте и расскажите, чьей любви хотите вы добиться в чужих краях?

Кримхильда с улыбкой взяла гостей за руки и привела к скамье, укрытой расшитою золотом парчой.

Зигфрид тайком посматривал на королевну, и дух его сладко замирал, ведь он любил Кримхильду больше жизни. Недаром вскоре она стала его супругой. Да и деве его присутствие тоже было в радость.

– Дорогая сестра, – сказал Гунтер, – вскоре мы отплывём за Брюнхильдой, и нам не обойтись без вашей помощи. Мне и моим друзьям нужно платье.

– Любимый брат мой, – ответила королевна, – я окажу вам любую помощь, и если кто не последует в том моему примеру, того я не прощу вовек. Меня не надо упрашивать. Я с радостью исполню любой ваш приказ.

– Дорогая сестра, я прошу вас и ваших девиц скроить и сшить для нас побольше дорогой одежды. Работайте без задержек, мне очень не хочется откладывать сватовство.

– Шелков у меня хватает, – отвечала ему красавица. – Но нужны драгоценные камни. Прикажите насыпать их в щиты и скорее нести сюда.

И Гунтер, и Зигфрид охотно согласились с ней.

– Милый брат, скажите, кто ещё отправится с вами за море?

– Нас будет четверо, – ответил Гунтер. – Я, Зигфрид и Хаген с удалым Данквартом. Если мы не хотим, чтобы двор Брюнхильды видел во мне скупца, всем четверым придётся менять одежду трижды в день. И так четыре дня подряд.

Едва гости ушли, дочь достойной Уты созвала свиту и из множества сбежавшихся в покои рукодельниц отобрала тридцать лучших мастериц.

Сначала красавица раскроила шелка – аравийский, белый, будто первый зимний снег, и привезённый из Цацаманки, зелёный, словно трава. Затем искусницы нашили на них драгоценные камни. Работа шла споро. Девицы покрыли шелками меха морских зверей – на те меха бургунды всегда смотрели как на чудо. Но и это ещё не всё. В дело пошли тончайшие шелка из Ливии и Марокко, какие едва ли нашлись бы при других княжеских дворах! Ничего не жалела Кримхильда для брата – даже горностай казался ей недостаточно дорогим для его наряда. Бархат она выбирала чернее агата. И в наши дни любой воин с гордостью носил бы такой наряд, сверкавший аравийским золотом и драгоценностями. И хоть труд мастериц был велик и тяжёл, за семь недель рукоделие было закончено. Витязи тем временем подобрали себе достойное оружие.

На Рейне, проявив большое усердие, бургундские корабелы построили прочную ладью, на которой смело можно было отправляться в море.

В назначенный срок Гунтер узнал от королевны, что приказ его исполнен в точности, одежда пошита, и сватовство можно больше не откладывать. Гунтер отправил к спутникам гонцов, чтобы те явились и примерили обновы. Одежда на витязях сидела безупречно, все наряды были столь красивы и богаты, что в них сваты могли достойно предстать перед Брюнхильдой.

Рыцари осыпали мастериц похвалами, сердечно поблагодарили за платье и попрощались с такой учтивостью, что многие девы невольно уронили слезу.

– Мой брат, – сказала Кримхильда, – останьтесь дома. Ведь и у нас на Рейне достаточно прекрасных дам. Не лучше ли найти супругу в своей стране, чем плыть за море, рискуя жизнью?

Наверное, сердце подсказало красавице, что много бед принесёт это сватовство.

Свита заплакала вместе Кримхильдой, и столько слёз пролилось из прекрасных глаз, что потускнели их золотые нагрудные цепи.

– Зигфрид, – сказала королевна, – я поручаю вам того, кто для меня дороже жизни. Да охранит ваш меч брата от опасностей.

Герой протянул ей руку.

– Я ручаюсь, что Гунтер не попадёт в беду. Живым и здоровым вернётся он со мною на Рейн.

Благодарная красавица до самого пола поклонилась воителю.

На борт ладьи взвели ретивых коней, погрузили воинские доспехи и одежду витязей. Всё было готово к отплытию, настало время прощания.

У Кримхильды от скорби потемнело лицо. Её подруги-красавицы, плача, стояли у окон.

Попутный ветер раздувал паруса. Гунтер вместе своими друзьями стоял в ладье.

– Кто укажет нам путь к заветной земле? – спросил он.

– Я! – вызвался Зигфрид. – Я знаю путь в королевство Брюнхильды и без труда доставлю нас туда.

– Прощайте! – весело сказали бойцы родной стороне и с тем отплыли.

Гунтер встал у руля. Зигфрид оттолкнул ладью багром от берега, поток подхватил её, понёс к морю, и вскоре бургундский край скрылся вдали.

На корабле хватало места и коням, и людям. Также в достатке было отборных яств и вин – Гунтер позаботился о том. Прочная ладья легко летела по волнам. Мачта гнулась под ветром, скрипели канаты. На закате бойцы были уже за двадцать миль от Вормса – седой Рейн быстро нёс их к морю.

Кто мог представить тогда, какой бедой окончатся их труды!

На двенадцатое утро витязи достигли страны, где правила Брюнхильда. Из путников только Зигфриду уже доводилось бывать здесь. Пред ними предстали вознёсшиеся над водами башни Изенштайна.

Державный Гунтер и остальные путники огляделись и увидели, что край тот обширен и множество народа населяет его.

– Зигфрид, чьи это владения? – спросил король. – Чьи это замки и поля?

– Здесь живёт Брюнхильда, – ответил герой, – и мы плывём к Изенштайну, её крепости. Давайте, друзья, договоримся сразу, как отвечать на расспросы, чтобы не попасть впросак и не выдать себя. Шутить с Брюнхильдой – всё одно что играть с огнём, а явиться к ней мы должны до наступления темноты. Когда мы предстанем пред ней, все должны твердить, что Гунтер – мой владыка, а я всего лишь его вассал. Только тогда мы добьёмся своего.

Все согласились, что нидерландец прав, и это потом спасло их от смерти, когда Гунтеру пришлось соревноваться с Брюнхильдой.

– Король, – сказал Зигфрид, – я служу не вам, а той, кто мне дороже жизни. И сейчас я готов пройти через любые опасности, чтобы потом пойти под венец с вашей сестрой.

Авентюра VII

О том, как Гунтер победил Брюнхильду

Седые от пены волны несли ладью всё ближе к твердыне Изенштайна, и скоро Гунтер различил в окнах замка множество дев, глядящих на чужеземных рыцарей.

– Кто эти девы, что с таким высокомерием взирают на наш корабль?

Зигфрид ответил:

– Осторожно осмотрите их и скажите, какая из них вам нравится больше остальных?

– Выбор не труден! – воскликнул Гунтер. – Вон у того окна стоит она горделиво в белых, как снег, одеждах. Признаюсь, своей красою дева сразу пленила мой взор. И, если б я мог выбирать, то женился именно на ней.

– Вы не ошиблись, и сегодня ваша мечта сбылась. Перед вами Брюнхильда, в которую вы так давно влюблены.

Краса исландской королевы ослепила Гунтера.

А Брюнхильда меж тем велела своим девицам уйти от окон. Невместно им глядеть на приезжих. Те послушались, но лишь затем, чтобы тут же опять вернуться к своему занятию – быстро принарядившись, они, втайне от хозяйки, снова приникли к окнам. Не знает границ любопытство женского пола!

Витязи по сходням сошли с корабля на берег. Королевич при этом вёл под уздцы скакуна короля. Гунтер от этого словно стал выше ростом, так он был рад и горд, что женские взоры следят за ним в подобный миг. Королевский конь славился силой и неукротимым нравом, но нидерландец твёрдо держал его под уздцы и не давал расшалиться.

Впрочем, все услуги Зигфрида впоследствии были забыты королём.

Хоть и не приходилось никогда до этого Зигфриду быть слугой и никому с самого рождения не держал королевич стремя, он проделал это, не стыдясь взоров исландских красавиц, и лишь потом свёл на берег своего скакуна.

И у короля бургундов, и у Зигфрида одежда и масть коней были белыми, точно оперение лебедя. Наряды Данкварта и Хагена – чернее воронова крыла.

Четыре доблестных рыцаря мчались в замок Изенштайн, а королева тем временем из окна наблюдала за ними. Вид витязей поражал великолепием: у каждого на локте блестящий щит, в руках отточенные копья, концы мечей свисают до самых стремян, и каждый клинок тяжек и остёр. Да и кони были под стать удальцам: бубенчики на поводах сделаны из золота, поперсия и сёдла сплошь изукрашены драгоценными камнями.

В замке Брюнхильды насчитывалось восемьдесят шесть башен, три просторных палаты и зал, отделанный зелёным, как листва, мрамором. В том прекрасном зале исландский двор и ожидал чужеземных гостей.

Замковые ворота распахнулись, и к героям устремились люди королевы. Слуги сняли с витязей щиты, увели коней.

– Прежде чем вы войдёте в замок, прошу сдать мне на хранение клинки и шлемы, – попросил гостей постельничий.

– Не бывать тому, – решительно возразил Хаген. – Я не собираюсь расставаться с мечом.

На это королевич негромко заметил ему:

– Таков здешний обычай. А потому разумнее будет не противиться и без злости покориться.

Хаген, хоть и был раздосадован, но внял его словам.

Витязей угостили вином и оставили отдыхать.

Тем временем к замку стали стекаться местные бойцы. И пусть все они были в дорогих одеждах, затмить гостей не удалось никому из них.

Брюнхильде доложили, что прибыли чужеземцы, чьи имена неизвестны. При этом обликом они царственны, да и наряд им под стать.

– Разузнайте, – приказала королева слугам, – кто эти незнакомцы, чья поступь столь горда. Из каких они краёв, как их имена и с какой целью прибыли к нам эти витязи.

Один островитянин промолвил:

– Скажу честно, чужеземцев этих я не знаю, но один из них очень похож на Зигфрида, и я бы посоветовал проявить к ним радушие. Осанка второго из чужаков столь горда, что мы не ошибёмся, если скажем, что это знатный человек. Посмотрите, как он величествен и неприступен, несомненно, это особа королевских кровей. Третий из них хоть и хорош собой, но явно в гневе и объят злобой. Глядите, какой свирепостью полон его взор! Четвёртый, самый младший из них, тоже очень красив. Пусть он и скромнее девушки, стоит, чинно опустив очи долу, но, думаю, не поздоровится тому, кто дерзнёт вступить с ним в спор. Хоть он учтив и выглядит приветливым, но многих дам заставит он плакать, если затронет кто его честь.

– Несите моё платье, – сказала красавица Брюнхильда. – Если Зигфрид прибыл сюда, чтобы взять меня в жёны, он головой заплатит за своё безрассудство.

Царственная дева оделась и вышла к чужеземцам. Вместе с ней было сто или даже более пышно одетых дам, желавших как можно скорее увидеть гостей. Охраняло Брюнхильду пятьсот исландских бойцов с мечами наголо. Гунтер с опаской пересчитал их, когда приезжие витязи встали, чтобы поприветствовать королеву.

Дева посмотрела на сына Зигмунда и промолвила:

– Приветствую вас в моей стране, Зигфрид. Скажите, зачем вы прибыли в Исландию?

– Вы слишком добры, госпожа. Следуя закону старшинства, вам следует обратиться не ко мне. Мой господин здесь и вам незачем разговаривать с его скромным вассалом. Он покинул отчий край, чтобы переплыть море и назвать Брюнхильду своей супругой. В своём намерении он столь твёрд, что я бы советовал вам подумать, стоит ли состязаться с ним. Он могучий король и зовут его Гунтер. Сюда привела его любовь к вам. Я здесь лишь потому, что ему угодно было взять меня с собой.