Холодное лето 1402-го. Том 2

И пусть магистр пока только «третьей ступени»*, но до этой поездки в ближайшие лет пять-семь он о таком и мечтать не смел…

Кстати, двухэтажный дом Вальдемара в столице был первым увиденным в этом мире жильем, хоть сколько-то соответствовавшим моим прежним земным ожиданиям.

Нет, окончательное «решение» о переходе бывшая жена с хахалем мне, конечно же, «навязали», но это ничего не меняет. Идея-то меня и в самом деле изначально заинтересовала, а потому ту, небольшую борьбу между здравомыслием и мечтательностью, сейчас можно было бы и не учитывать. Ну и ждал-то я именно чего-то такого.

Просто если бы не доставшиеся мне отблески личности Дирка, для которого мир вокруг и в самом деле был привычен и уютен, то землянину Александру Кузнецову все прежде увиденное показалось бы очень бедным, местами даже убогим, и совершенно не стоящим риска.

При всей неопределенности статуса Дирка, память его однозначно твердила, что воспитывали парня как наследника-дворянина, и жила его семья до того нападения очень неплохо. Скорее – даже богато, но это по местным меркам, естественно. А вот вполне процветавшего жителя Подмосковья местная материальная культура …скажем так, не впечатлила.

Например, комнату парня то нападение никак не затронуло, но при этом все, что в ней было – это тоненький гобелен со сценой охоты на стене у кровати, сама односпалка с несколькими одеялами, да сундук у другой стены со всем его откровенно небогатым гардеробом.

Да шерстяной коврик с оленем, помните тот – с толстым ворсом и бахромой, висящий чуть ли не в любой спальне еще во времена СССР – считался бы на фоне домашних интерьеров Дирка признаком баснословнейшего достатка! А вот доставшая мне по милости Вовки гостевая комната, выглядела тому советскому коврику прямо впору. И это не юмор, а вполне искреннее осознание ситуации!

В этом мире бархат или похожая на него ткань, ценилась очень высоко. Будь у меня сейчас штук сто таких «оленей», я бы мог неплохо расторговаться, и даже местный герцог не побрезговал бы их пристроить на стены своего замка. Правда, его могла смутить потрясающая похожесть ковров друг на друга.

Ну да, в мире ручного труда даже два столь же похожих сапога у одного мастера еще попробуй, найди…

…В общем, почти четыре дня назад уже к вечеру, едва успев прибыть в Дижон, меня прямым ходом, пусть и без сознания доставили в Академию.

В пути я неплохо держался, но попытка осторожно выгрузить в порту мое тело не особо удалась. И совсем не из-за кривых рук команды «Святого Германа». Они меня воспринимали вполне по-свойски, и вроде как даже искренне сочувствовали, допуская худший итог, но к этому моменту я слишком уж ослаб из-за прогрессирующего воспаления.

Решив все формальности меньше чем за час, меня доставили в святая святых местной гильдии магов – к Источнику их независимости и процветания, а там – и в самом деле сумели помочь.

Я, правда, обо всем этом знаю лишь с чужих слов, но и по-юношески восторженный рассказ Арно и скупое одобрение Карла друг другу не противоречили. При всей своей непохожести, и Володькин щеголеватый слуга, и его громила-телохранитель сходились в том, что все получилось так удачно лишь благодаря личному расположению Архимага, у которого мой приятель получается и впрямь числился в доверенных людях.

Иначе «зачем бы главе Академии еще и участвовать в твоем исцелении лично?» – спрашивали они на разные голоса. Достаточно разумное предположение, но у меня самого, правда, имелись варианты и попроще.

Например, что такой инструмент, как магический Источник, всем подряд не доверишь, и управлять им – в принципе желательно сильнейшему магу герцогства или кому-то другому, не уступающему ему в умении. А раз вот, есть он сам, то почему бы ему самому все необходимое и не проделать?!

Тем более и Вовка, рассказывая о своем повышении, вскользь упомянул, что отжатым осколком демонической души Архимаг «проапгрейдил» Источник прямо в вечер нашего прибытия. И это был, кстати, всего второй такой случай за почти полстолетия существования местной гильдии.

Но все это – дело уже прошлое.

После своего бессознательного посещения Академии, на следующий день я почти полностью пришел в себя, а к вечеру даже осознал, что юн, герой, и вишенка на торте – как мужчина очень даже востребован.

Уже второй день я искренне наслаждался Вовкиным гостеприимством.

* * *

Небольшой особняк приятеля был расположен внутри городских стен, в одном из трех самых престижных районов Дижона. Естественно, рядом с Академией, но я обо всем этом пока знал только с чужих слов.

Из местных достопримечательностей своими глазами у меня пока получалось рассмотреть только часть канала, в который заключили реку Сюзон, делившую столицу герцогства на две неровные половины.

Правда, плотная стена соседних домов не давала рассмотреть что-нибудь вдалеке, но позволяла полюбоваться с балкона над главным залом на несколько метров каменной кладки и часто проплывающие мимо лодки горожан.

Крутилась мысль глянуть на это вблизи, но прямо сейчас мне в целом было не до прогулок, да и просто не тянуло покидать выделенные гостевые покои. Гм, по очень разнообразным причинам…

Выделенные мне «покои» – по земным меркам это звучит, возможно, несколько излишне претенциозно, но в сравнении с личной комнатушкой Дирка или даже спальней его матери в их собственном городском поместье в Бон-сюр-Сон – впечатляли.

Апартаменты включали в себя две смежные комнаты. Основная – была чем-то вроде гибрида спальни с гостиной, а вторая – дальняя – задумывалась то ли как гардероб, то ли как хранилище, с собственным врезным замком.

Учитывая, что это была вообще, по-моему, одна из трех или четырех запирающихся дверей в двухэтажном доме, думаю, весь возможный почет своим гостям Вальдемар оказывал по наивысшему разряду. Все-таки в некоторых дворянских замках так не запиралась даже сокровищница. В это время большинство и правда, обходилось какими-нибудь недорогими «секретными» задвижками…

В просторной спальне почти половину комнаты занимала добротная двуспалка с балдахином, а остальное место между собой делил целый набор приятного вида резной мебели – невысокий стол, несколько таких же приятного вила кресел вокруг него, ну и пара сундуков в аналогичном стиле. Хранить в них крупу и вообще что-то сыпучее я бы не стал, но для запасных одеял, простыней и скатерок – все подходило в самый раз.

Чьи-то заботливые руки догадались даже переложить вещи небольшими мешочками с пахучими сушеными травами, поэтому у пустовавшей в ожидании гостей комнаты – как минимум с осени – вот совершенно не было ощущения покинутости. Правда, может дело и в том, что занесли меня сюда без сознания…

Наутро после исцеления я проснулся пусть и не в лучшей форме, однако, полный сил и энтузиазма. Ну и тут же, скажем так, с очень приятным удивлением обнаружил у своей кровати не зевающего Арно, а «почетный караул» из двух сменяющих друг друга молоденьких служанок.

Смешливые хохотуньи одним своим присутствием даже завзятого мизантропа убедят, что жизнь прекрасна. А уже к обеду даже настоящему Дирку стало бы понятно, что одна из них недвусмысленно наметилась лечь с ним. Так что до недостатков ли мне было? Естественно, наоборот!

Тут-то я и осознал со всей очевидностью, что в восторге от Дижона, и для этого мне даже совсем не обязательно по нему бродить. Да и потраченное накануне последнее «Зелье жизни» из нашей добычи, как оказалось наконец-то начало полноценно действовать, и уже к вечеру я с удивлением осознал, что и впрямь «достаточно» здоров.

Так что закончил я вчерашний день не без неудобств, но чего Бога гневить – наилучшим из возможных вариантов. Не менее приятным было и пробуждение.

На доставшемся мне «сексодроме» в этот момент я вольготно раскинулся во весь рост, закинув руки за голову. Волны удовольствия накатывали одна за другой, мышц были напряжены, а прерывистое дыхание с едва слышными всхлипами металось туда-сюда. Казалось, оно покидало-покидало, но все никак не могло покинуть грудь.

– Господин, я все правильно делаю?

– Ох, женщина, – вздрогнул я, – все потом, и только не останавливайся!

– …но я ведь…

– Вот же… – протяжно застонал я.

Вытянувшись еще сильнее, хотя секунду назад казалось, что куда уж больше, и несколько раз вздрогнув всем телом, и наконец-то полностью расслабился.

Еще на минуту или две я полностью ушел в себя, полностью игнорируя внешние звуки, а когда все-таки пришел в себя, глубоко вздохнул, и неожиданно даже для себя выдал:

– Фло (1), милая, ты заглотила целую кучу честно заработанного серебра. За него умерло немало народу, и пусть большинство из них были так себе людишки, и даже не христиане, но все ж живые существа! Имей к ним уважение, и постарайся в следующий раз сделать так, чтобы я хотел повторить, а не взять табурет, и вбить чью-нибудь голову в плечи… И слушай, хватит уже кусаться, дьявол тебя побери, все пока закончено… – обида была такая по-детски искренняя, что я с изумлением вдруг осознал, что и в самом деле забыл, какая она настоящая юность, и чем именно отличается от осведомленной и немало испытавшей, а потому куда более сдержанной зрелости.

(1) Флоранс (от лат. [florens] цветущий, процветающий) – французское женское имя, Фло – его уменьш. форма.

«…Вот ведь, блин…» – хмыкнул я про себя. Мысль получилась, может и короткой, но все же потрясающе емкой, сконцентрировав в себе все мое недоумение.

Еще немного спустя, осознав, что вроде как снова почти разумен, я решил попробовать как-то затереть в памяти девушки этот взрыв. Все-таки чертовски не хотелось бы портить сложившееся взаимопонимание:

– Милая, принеси вина? Кажется, я просто умираю от жажды, – странно, но и улыбка и голос у меня получились и в самом деле почти естественными.

Несколько раз всхлипнув – и явно больше по инерции, чем и впрямь от горькой обиды – Флоранс просияла, и уже через мгновение каждый из нас смог спрятать взгляд в кубке красного вина.

«…Вот ведь, блин…» – подумал я уже второй раз подряд. И на этот раз это была вполне себе взрослая мнительность.

Выглядело все так, словно своих служанок Вовка подбирал именно по экстерьеру. И в итоге у него получилось даже лучше, чем хотелось. Горничные и в самом деле удачно оттеняли не только внешность, но, пожалуй, и характеры друг друга.

Флоранс – невысокая, но очень живая, подвижная брюнетка лет шестнадцати с тонкими чертами лица. И ей для контраста – рослая, для средневековой девчонки (почти с меня ростом – около 1,75 м), блондинка по имени Бланка (2) с размеренными движениями и мягкой, словно бы постоянно смущенной улыбкой.

(2) Бланка (фр. [blanche] белый, чистый) – французское женское имя, вторая молодая служанка в доме Вальдемара.

Вторая девушка была чуть постарше, лет может девятнадцати или даже двадцати, и в целом куда ближе к тому, что можно было бы назвать «на мой вкус». Но чудом избежав смерти или инвалидности, вникать – а правда ли, она тоже совсем «не против», или это просто улыбчивая и доброжелательная юность в человеке блестит – мне было прямо вот совсем не кстати.

Особенно рядом с Фло, которая прямо копытом била, показывая, что готова, и вообще – жаждет. Так что выбор оказался, конечно же, очевиден. Но прежде чем все завертелось, приятель посвятил меня в парочку нюансов.

Первый – состоял в том, что Бланку, как и Арно, он привез с собой из Баварии. И хотя изначальные имена у них звучали несколько иначе, но возвращаться назад к родне он не планирует, поэтому и придумал «офранцузить» слуг, на будущее. Для их же удобства.

На прямой вопрос по поводу ревности и прочего, Вовка признался, кое-что у них иногда бывает, конечно, но если мне «горит», то никаких проблем нет, договаривайся. У него это большей частью лень, а не страсть. «Просто удобно…» – вполне откровенно признался приятель.

А вот что касается Флоранс, то тут все было куда интереснее.

Как оказалось, ее Вальдемару подарил наставник в честь первых успехов и заслуг. Когда собственно и стал его наставником.

И слово «подарил» – он выделил настолько, что даже у кого-нибудь совсем тупого не осталось бы сомнений, что чернявая присматривает за любимцем Архимага, и если она вдруг «загорелась» прыгнуть в кровать к гостю, то очень уж вряд ли дело в похоти.

«…Хотя ты и красавец-парень, конечно, но…» – не упустил возможности подколоть Вовка и, свернув разговор, посоветовал следить за тем, что болтаю. – «Будь уверен, девчонка совсем не дура, а о твоем происхождении, мне кажется, Его Могуществу лучше не знать. Вроде и ничего страшного, но то о чем не знаешь, вроде как и не беспокоит…»

В общем, ссориться с девчонкой не было никакого смысла.

Я бы и так не стал, все-таки мне было далеко не четырнадцать, ну и раз у человека работа, то было бы совсем несправедливо довести ее до ненависти к служебным обязанностям. Сейчас-то явно все идет по взаимному удовольствию.

* * *

В общем, мы поддали винца, но едва снова что-то завертелось, как в комнату ворвался магистр Вальдемар.

– Ого, какой ты изысканный сластолюбец, братец, – хмыкнул он, рассмотрев все в подробностях. – Уважа-а-аю!

Гада хотелось ударить, но это е был Вовка:

– Как будто ты не знаешь, что два ребра у меня все еще не в порядке, и даже перевернуться на бок проблема, – ответил я максимально ровно, но внутренне закипая.

И на этот раз недоволен был именно землянин. Дирк, если бы он все еще оставался в теле, наверное, и не понял бы причины моего недовольства.

– Скажи, мой дорогой гость, добрый ли ты христианин? – ошарашил хозяин, прежде чем я успел хоть как-то высказаться по поводу такого неуважения к приватности гостей и самой манере врываться.

– Обидны мне, сударь, твои слова… – сообщил я с задумчивой улыбкой, мгновенно переключившись со спонтанных обид, на смутные подозрения.

Если приятель начинал с откровенного наезда, значит, ему зачем-то нужна была моя лояльность. В нашем детстве, и тем более юности, это всегда выливалось в какую-нибудь шалость или даже сумасбродную глупость. Но здесь-то мы, не смотря на возраст, считались далеко не детьми, поэтому ставки могли оказаться куда весомее.

– Мой здешний приход не относится к монастырю, но в пятницу я попал туда на службу, по служебным делам, – скаламбурил Вовка, – ну и заодно исповедался. Так аббат Монтегю, которому я не мог в процессе не упомянуть твой беззаветный героизм на благо Господа и Его Церкви, настоятельно приглашал тебя к воскресной мессе.

– Подожди, сегодня же воскресенье, месса с утра, а вот вроде недавно уже били полуденные колокола… – несколько растерялся я.

– О, как мило! – явно издевался Вальдемар, – ну вот, теперь я убедился, что ты добрый христианин и как минимум знаешь, что сегодня день «божий» – праздничный. В честь всей этой радости приглашаю тебя на небольшую прогулку! Тут неподалеку запекают изумительного ягненка с чесноком, и хотя ты, конечно же, все еще болен, но как-нибудь до хромаешь! Хотя подожди, с ногами-то у тебя все нормально? Жду тебя внизу минуты через три, ну или четыре… – намекающе заржав, он так же стремительно удалился, явно не ожидая отказа.

«…Ага, этому гаду и впрямь что-то от меня нужно! Ну, хоть пожру нормально, а то любовь юных дев, прошлогодние яблоки и вино – штука, безусловно, увлекательная, но калории от такой диеты в организме только убывают…» – подумал я, впрочем, скорее с энтузиазмом, чем неодобрительно.

Все-таки физическая молодость – потрясающая вещь!

____________

* О структуре гильдии магов Дижона более подробно можно узнать в Приложение 2.

Глава 3. Прогулка

Дижон, после полудня

(11 апреля 1402 года, тот же день)

От взятого и даже немного пограбленного нами замка Бирьё на бресских болотах до Дижона, было не больше 150-160 км. Но это по прямой, конечно. С сухопутным путешествием в родной город и плаванием – сначала по величественной Соне, а потом и по куда более скромному Ушу – получилось, естественно, больше. И хотя запомнил я далеко не всю дорогу, но обещанные приятелем 350-400 метров до места, где тот твердо пообещал накормить отличным обедом, уж точно не могли меня испугать.

Не смотря на почти откровенное «принуждение и шантаж», на прогулку я выбрался в приподнятом настроении и, наверное, даже с энтузиазмом. Двое суток в закрытом помещении со скудной диетой – это все-таки не самый привлекательный образ жизни, даже с учетом приятных нюансов «заключения».

Ну и едва покинув гостеприимный особняк, тут же начал перебирать, что сохранилось в памяти из событий трехдневной давности, да и вообще – что знаю о местной географии. Получилось не так уж мало.

Например, Дирк знал, что в узком канале рядом с жильем мага протекает Сюзон.

Это была и в самом деле небольшая речушка, рождающаяся где-то неподалеку, чтобы прямо через город скатиться в один из притоков Соны и уже вместе с ее водами попасть сначала в Рону, а потом и в Средиземное море.

К каналу мы подошли в первую очередь, конечно же, просто потому, что это было по пути. Но Вовка тут же принялся выдавать что знал. Тем более я был не против задержаться в Дижоне, поэтому разговор был действительно полезен.

По словам приятеля между так называемой «дижонской» гаванью, которую я хоть немного, но запомнил и, собственно, городом, был почти десяток километров. Правда, фермы, сады и укрепленные поместья местной знати шли так плотно, что издалека это не разберешь.

– Здешняя гавань – это на самом деле всего лишь небольшой речной разлив реки Уш – эдакое удачно приспособленное «озерцо» что ли, – хмыкнул Вальдемар. – Сама река берет начало в расположенном на западе и северо-западе от Дижона плато Лангр, и впадает в твою родную Сону. Вот местные и использовали этот факт, чтоб поступающие в город товары дальше в Италию, или Испанию могли отправляться морем. Ну и наоборот… Точно не скажу, но транспортировка водой раз в десять дешевле, чем сухопутными караванами. И может быть даже еще выгоднее…

– Надо же, мне казалось, я точно видел купола вашего кафедрального собора, – задумчиво пробормотал я, засмотревшись на поток и, как-то неожиданно для себя попытавшись попасть плевком в проплывающую мимо дохлую крысу. – Блин…

Расхохотавшись по поводу моего смущенного вида, Вовка залихватски подмигнул, и – тоже плевком – легко попал в проплывающий мимо пучок мусора. Тот был похож на плот, и даже с матросами-муравьями на борту. Но порадоваться снайперской меткости товарища не получилось.

– Здравствуйте, Вальдемар, примите наши поздравления с приемом в Академию и заслуженным высоким званием! – неожиданно раздавшийся за спиной строгий женский голос заставил мага замереть с настолько растерянно-глупым видом, что только чудом мне удалось подавить в себе оскорбительный хохот.

– Мессир Лаубен, – поприветствовал его кто-то мелодичным голосом.

Второй голос тоже был женским, но куда более юным, и просто переполненным едва сдерживаемым смехом. Очевидно, обе дамы хорошо рассмотрели харкающего в канал, словно беспризорник какой-то, магистра.

Выпрямившись, Вальдемар удрученно закатил глаза, изобразив что-то похожее на «ну вот откуда они взялись тут, етить их колотить…» и лишь после этого с выражением живейшего почтения на лице обернулся к горожанкам.

– Мадам Бове, милейшая Мадлен, как же я рад вас видеть…

Дальнейший разговор по уровню приторности, подозреваю, мог бы заклеить задницу даже какому-нибудь мифическому дракону. А уж мелкоте вроде виденной на болотах виверны, уже через пару минут гарантировалась пожизненная анальная непроходимость. При этом меня никто поучаствовать в разговоре не приглашал. Это было немного обидно, зато я мог, совершенно не скрываясь, глазеть на Вовкиных собеседниц.

Старшая, судя по следам былой красоты и особенностям экстерьера, приходилась смешливой мадмуазель матерью. Лет сорока, может чуть старше, практически ровесница. Со мной земным… Каким-то образом она умудрялась совмещать на лице одновременно брезгливое и вполне уважительное выражение. Без помощи магии такое, безусловно, не провернешь. Ну, мне – так точно не справиться бы. А вот дочь была – само очарование!

Уже с первого взгляда становилось очевидно, что дело тут было не в миленьком личике, довольно обыденных вторичных половых признак или в каких-нибудь других чисто внешних особенностях. Шатенкам ведь вообще непросто приходится, если они собрались выглядеть ярко. Секрет крылся в какой-то особой внутренней притягательности…

Просто вот эта манера вскидывать голову и проникновенно смотреть в глаза собеседнику, когда она изображает обиду или удивление; умение как-то особенно умилительно опускать взгляд и, кажется даже капельку краснеть, если нужно изобразить смущение – все это отчего-то рождало в сердце любого мужчины уверенность в получении какого-то тайного и очень приятного обещания.

«…Вот ведь, чертовка! Работает по площадям, но ведь попадает же…» – пробормотал я, почувствовав, как и сам смущаюсь от вот такого, случайно доставшегося мне шального выстрела.

В это время от поздравлений, разговор как-то очень быстро перешел к совсем нешуточному допросу на животрепещущую тему: почему это уважаемый Вальдемар никак не соберется жениться. Судя по всему, происходило такое не впервые.

Лишь минут через двадцать мадам Бове наконец-то позволила Вовке убедить себя, что тот сам мечтает об этом, и только строгость какого-то дядюшки мешает прямо вот сейчас посвататься, например, к очаровательной Мадлен.

Когда дамы скрылись в соседнем доме, а облегченные поклоны приятеля стали случаться чуточку пореже, решил подать хотя бы одну за последние полчаса реплику:

– Слушай, вот она тебя прижучила, просто приятно посмотреть, – мстительно сообщил я. – Кстати, а чего ты сопротивляешься? Дочка у нее такая …прямо – ух! Я бы может даже отдался в эти тонкие ручки…

– Э-эх, стыдно тебе должно быть! Стоял тут, хрюкал да хихикал… Нет чтобы покончить с собой, можно даже не взаправду. Я бы кинулся тебя спасать, и смог бы на законных основаниях наконец-то прервать эту сатанинскую пытку! А еще друг называется…

Шутил приятель и в самом деле как-то устало, поэтому я решил сменить тему.

– Кстати, а чего это ты меня не представил? Я бы может и впрямь приударил за малюткой Мадлен. Ну, хотя бы чуть отвлек мамашу…

– А в качестве кого ты бы хотел? – немного замешкался Вальдемар. – Понимаешь, в Бургундии твоего здешнего отца …не любили. Герцогу пофиг, он руководствуется интересами власти и смотрит, полезен ты ему или наоборот. А вот многих других все это, скажем так, потревожит. К чему нам сейчас лишние проблемы?

Удивленный, если не сказать больше, я просто не нашел что ответить, но вот это Вовкино «нам», отметил.

«…Интересно, хоть кто-нибудь кроме меня здесь есть, чтоб был абсолютно не в курсе дела о чем речь? Одному просто как-то неловко уже…»

* * *

Не знаю почему, но мне очень не хотелось признаваться в своих проблемах с памятью. Даже Вовке, которого я знал, считай всю жизнь. Да, друзья нужны чтобы иногда обсудить с ними вообще что угодно, и даже по-трезвому, но все равно оставался какой-то внутренний стопор.

Думаю, это был отзвук каких-то детских травм юного Дирка-Теодориха, и меня одолевала мысль, что не совсем правильно топтаться по ним вот так, с налета. Было в этом что-то и в самом деле не совсем верное. Так что вместо откровенного разговора о наболевшем мы все-таки пересекли канал, и зашагали в центральную часть города.

Народу здесь стало попадаться куда больше, а начавший приходить в себя после вероломной атаки семьи Бове Вовка вернулся к теме географии. Правда, плотная городская застройка не позволяла рассмотреть хоть что-то из того, о чем он рассказывал, поэтому приятелю приходилось стараться и многословно живописать, вместо того, чтоб просто ткнуть пальцем.

В какой-то момент он не выдержал и предложил прогуляться, заверив, что это нас задержит не больше чем не так уж надолго…

Минут пятнадцать мы петляли по каким-то узким переулкам совсем не в ту сторону, куда шли изначально, и вот стоим у огромного храма.

Недолгие переговоры с монахом у неприметной двери в стороне от главного входа, и еще через пару минут пролет за пролетом мы бредем вверх. Думаю, несколько серебряных монет из кармана приятеля, исчезнувшие в складках рясы привратника, вряд ли решили бы этот вопрос. Просто Вовку здесь знали.

«…Вполне возможно раньше этот хмырь водил сюда девиц, а теперь испортит репутацию мне. При том худшим из всех возможных способом…» – думал я еще минут через пять, пытаясь хотя бы с помощью насмешек взбодрить тело, совершенно не желающее всех этих трудностей.

Идти было и впрямь утомительно, но вот мы и наверху.

Столица герцогства открылась мне как-то сразу и вдруг. И естественно, по провинциальной постсоветской «привычке» я тут же решил влюбиться в этот город.