Инверсия, или Дуэль на заказ

Ну, в действительности, если строго рассудить, для существ, обосновавшихся, по большей части, у сверхновых звёзд спиральных витков галактики и в её центральной части, где существование иных известных форм жизни в принципе считалось невозможным; владеющих силой, позволяющей влиять на зарождение звёзд и изменение их электромагнитной сигнатуры, образование чёрных дыр и движение планетарных тел – какие-то там козявочки с их правительствами и внутренними распрями могли, разве что, представлять на досуге лишь некий энтомологический интерес.

Как, скажем, если вы – генеральный директор ведущего монопольного предприятия, а на заднем дворе вашей дачи существует муравейник, в котором имеются своя королева, трутни и прочее в этом же духе, – не станете же вы уподобляться неразумному ребёнку, вороша их жильё веткой и поджигая лупой? Ну, живут себе и живут, пока к вам в дом не лезут – ради Бога, а у вас – и своих серьёзных дел хватает.

Но, так или иначе, контакты имели место быть. Как известно, реальность дана нам в ощущениях, однако диапазон воспринимаемых ощущений очень разнится: обычный человек не может слышать ультразвук, который доступен дельфину или собаке, но может видеть цвета, которые не различит его пёс. Иными словами, люди видят, слышат и ощущают окружающий мир не непосредственно глазами, ушами или кожей, а мозгом, интерпретирующим посылаемый рецепторами сигнал. Вследствие чего человеческий мозг как способен не замечать чего-либо из того, что находится у человека под носом, так видеть, слышать и чувствовать то, чего на самом деле нет. Фактически, что есть человеческий мозг? Не касаясь сложных химических нюансов, можно сказать, что мозг – это, по меньшей части, синапсы, передающие сигналы наподобие электрических импульсов, и, по большей части, липиды, предохраняющие эту слаженную сеть от травм и замыканий. По сути – приёмник и передатчик волн определённой частоты, что, фактически, является фундаментальной основной псионики как прикладной науки.

Аймуры могли перехватывать радиосигналы, отслеживать всевозможные излучения и, в том числе, воздействовать на умы разумных созданий. Внедряясь в различные общества и культуры, они, проявляя энтомологический интерес, изучали повадки и характеры особей тех или иных рас, принимая при этом различные роли – от совершенно заурядных обывателей до таинственных «людей в чёрном» из городских легенд. Согласно ряду свидетельств, аймуры поглощали энергию звёзд и активно использовали её для самых различных целей, включая синтез материи, перемещение в пространстве и времени, воздействие на те или иные предметы или субъекты. В том числе, возможно, и для создания себе подобных.

Однако же, так или иначе, они, несмотря на всю их загадочность, тоже были частью этой вселенной, и, стало быть, подчинялись её законам, включая такие фундаментальные положения, как, скажем, закон сохранения энергии. Для осуществления своей деятельности аймурам приходилось поглощать и задействовать астрономические запасы энергии, но, насколько известно, накопление энергии приводило к нагнетанию массы и, в определённый момент, могло привести к настоящему коллапсу. Каким же образом необходимо было откалибровать данный процесс, чтобы избежать подобных инцидентов? Наблюдение показывало, что послы Преконсулата предпочитали селиться на полюсах, в полярных шапках планет, имеющих атмосферу. Выброшенные звездой протуберанцы, сталкиваясь с атмосферой, стягивались к полюсам, образуя эффект «северного сияния». Аймуры, пусть и не без корыстных побуждений, выполняли роль эдаких добрых самаритян, снижая общепланетарный уровень радиации в силу своих нужд. При этом резиденции послов, расположенные в ледниках, обычно имели очень высокую температуру, и углеродистым формам жизни было небезопасно находиться там длительное время. Однако ни рядовые аймуры, прилетавшие по тем или иным причинам в населённые миры, ни их корабли вопреки всем опасениям не облучали окружающих радиацией.

Ну, что ещё можно было сказать? Аймурам в принципе были чужды такие понятия как семья, дружба, любовь, брак – во всяком случае, в том понимании, которое в них вкладывали многие расы галактики. И в этом не было ничего плохого. Как, скажем, не совсем корректно было бы спрашивать «а может ли аймур умереть?», поскольку, являясь существами с качественно отличной физиологией, аймуры и не жили в привычном понимании этого слова. Они просто являлись существами другой категории – только и всего. То есть, чисто теоретически, с учётом определённых возможных обстоятельств, аймура, как временно материализованную форму, можно было разрушить. Вот только привело ли бы это к уничтожению личности, если допустить, что жизнь – это высшая форма организации энергии, аймуры – это энергия в чистом виде, а согласно первому закону термодинамики, энергия не возникает из ниоткуда и не пропадает бесследно, а сохраняется, лишь переходя из одного состояния в другое? Далеко не факт. А если всё-таки предположить, что все виденные аймуры являются аватарами одной единой сущности, либо некоего коллективного разума – то тем более.

В общем, принципиально, либо, на данный момент, аймуры являлись непостижимой загадкой для всех разумных рас на просторах Освоенного Космоса. И это делало их особенными. Хатхи Шан не мог понять и осмыслить их природу или мотивы, но это обстоятельство никак не мешало ему просто любоваться и восхищаться невообразимой красотою этих сказочных существ…

Гистен терпеливо ждал, когда его компаньону наконец надоест, то и дело с неудовольствием бросая взгляд на тридцатисемичасовые часы. В следующий раз, когда будет очередь Хатхи выступить в роли секунданта и организатора, – необходимо будет заставить подождать и его, чтоб сравнил, каково это – выбиваться из графика. Подняв взгляд, Жарлин ненароком обратил внимание на одного человека, показавшегося ему несколько странным. Мужчина в форме рабочего техника, появившийся из дальнего ангара, целенаправленно двигался им навстречу, но было в его движениях и внешнем виде что-то настораживающее. Совершенно бледное, лишённое всякой мимики лицо, безучастные глаза с потерянным, будто у наркомана под дозой, взглядом, странная неестественная походка, в целом неопрятный вид. Находясь уже на приемлемой для поражения дистанции, мужчина опустил руку в один из многочисленных карманов своего рабочего комбинезона, поднял трёхствольный скорчер, представлявший собою, по сути, комбинацию из нескольких оружий различного принципа действия, не сбавляя шагу, нацелил стволы перед собой и, держа руку вытянутой, произвёл выстрел.

…Тем временем, действие препарата постепенно начинало ослабевать и, вместе с тем, доселе молчавшее чутьё забило тревогу, предупреждая об опасности. Но – было уже слишком поздно.

– Хатхи!!! – раздался рядом встревоженный голос Жарлина, и, в следующий момент, бретёр уже падал, сбитый с ног товарищем. Перед ударом о покрытие космопорта, шевалье, пусть и краем глаза, но всё-таки успел заметить секундный всплеск когерентного света, исторгнутый квантовым генератором.

Дежурившие в данном секторе робовоины среагировали моментально, открыв ответный огонь на поражение. Предлагать сдаться и сложить оружие они, по всей вероятности, не сочли нужным или возможным. А на партию оружия нелетального принципа действия, позволявшего легко и просто выводить представителей большинства известных видов из строя, администрация космопорта, похоже, поскупилась. Как, впрочем, и на анализаторы для энергоковертеров. Вместо этого решили ограничиться стандартным боевым. Нападавший не успел оказать им какое-либо сопротивление, за считанные доли секунды превратившись в какое-то нежизнеспособное месиво.

Приподнявшись, Хатхи повернул голову и увидел распластавшегося на земле и истекающего кровью Гистена. Его друг умирал.

– Гииис! – ошарашено и потеряно оглядываясь, как будто не веря в случившееся оттого, что оно произошло так неожиданно, стремительно и недавно, Хатхи навис над Жарлином, сжав его окровавленную руку.

– Кодированный… – кашляя кровью, прохрипел тот. – Я видел его глаза… Я видел таких раньше… Над ним поработал псионик…

– Гис! Помолчи. Сейчас прибудет автодок, Гис! – проклиная себя, за своё любопытство, заставившее покинуть гравикар и задержаться, проклиная препарат, не позволивший ему своевременно ощутить и предотвратить надвигающуюся угрозу, Хатхи понимал, что этот выстрел, скорее всего, предназначался ему самому.

Вокруг уже началась суета: переполошились сотрудники космопорта, со всех концов сбегались зеваки, утратившие интерес даже к аймурской сфере. Робовоины оцепили территорию, оперативно подлетал дежурный гравикар скорой помощи, вот только помогать, казалось, скоро будет уже некому. Хатхи не замечал ничего вокруг. Он желал только одного – исправить свои ошибки, едва не стоившие жизни не только его другу, но и ему самому.

– Держись! Всё будет хорошо! – пообещал шевалье, и в льдисто-серых глазах в этот миг читалась суровая уверенность. Плавно, постепенно, но верно наращивая темп, незримые вихревые потоки, пронизывая все клетки тела, пронеслись по капиллярам, извилинам мозга, и в какой-то миг в сознании словно раздался щелчок. Подобно сорванной с гранаты чеки или нажатому спусковому крючку – это было началом опасной реакции.

В какой-то момент все краски, все звуки, все движения – прервались. Время прекратило свой бег. Весь мир словно замер в ожидании…

…А затем, всё так же резко, наращивая темп, – пришёл в движение. Но только – уже в обратном направлении. Поначалу, неторопливо, медицинский гравикар уехал прочь, зеваки разбежались обратно, а растянутые в оцепление робовоины стянулись вновь. Хатхи отпустил своего друга и, повернув голову, снова лёг на землю. Выстрелы робовоинов вернулись к ним же, а нападавший, ожив и поднявшись, втянул свой луч обратно в дуло боевого лазерника, отходя спиной назад, в то время как Жалин, выкрикивая «Ихтах!!!», отскочил от компаньона…

…События ускорялись, всё стремительнее и стремительнее. Вот, Хатхи вновь любуется сферой, вот – автоматон возвращается на своём гравикаре, пересказывая в обратном порядке свой рекламный монолог, после чего оба мужчин, следуя задом-наперёд, снова оказываются в машине и едут спиной, при этом наблюдая, как автоматон-трудяга старательно возвращает на место в неприличное слово недостающую букву, как робовоин аннулирует выписанный им недавно штраф, а рабочие загружают конфискованную контрабанду обратно.

…Быстрее, быстрее, быстрее…

И вот – врата космопорта распахиваются, и мужчины, решительно проталкиваясь спинами через толпу журналистов, следуют назад, а от силового поля в окружающую толпу демонстрантов живописно слетаются целые куриные яйца, бутылки и помидоры…

…Быстрее, быстрее, быстрее…

Официальная часть, аэротакси, аэроплатформа…

…Быстрее, быстрее, быстрее…

И вот, они снова находятся на «Стоянке семи ветров».

…Быстрее, быстрее, быстрее…

И кровь барона стекается обратно к разрубленным частям его тела, а те, подскакивая, снова срастаются в живого человека.

…Быстрее, быстрее, быстрее…

И странный бой только в самом разгаре, а после него следуют совместный обстрел взглядами, проверка на сканерах и отход к различным краям платформы. Ветер дует в обратную сторону, а двойное лазурное солнце не поднимается, а уходит.

…Быстрее, быстрее, быстрее…

Тело не способно отслеживать такое количество движений, а сознание – воспринимать такой поток информации и действий. Звуки, запахи, цвета, ощущения – всё сливается в один сплошной неразличимый поток. Белый тоннель, по окраинам которого, некоторое время, ещё заметно какое-то мельтешение, но он разрастается и, вскоре, всё заглатывает…

…Первые несколько мгновений Хатхи Шан выглядел словно битый ломом. Новые запахи, картины, звуки, чувства резко нахлынули на органы чувств. Он и в самом деле не понимал, кто он, где он и что вообще происходит. Где-то на переднем фоне Гистен вёл очередную познавательную полемику с искинтом, но шевалье не был в состоянии что-либо воспринимать. Вскоре он ощутил металлический привкус и запах крови. Она шла у него из носа. Голова кружилась – в этот момент по мозговым рецепторам словно бы нанесли мощнейший удар. Ком резко подступил к горлу и бретёра вырвало, что никак не могло не привлечь внимания дискутирующих.

– О, Боже мой! Только не на новый ковёр! – взмолился пусть и не естественный, но мелодичный голос искинта.

– Хатхи! Ну, началось! – практически в унисон с ним воскликнул Жарлин, поспешив на помощь другу. По телу Хатхи прошли болезненные судороги и он, свалившись с кресла на пол, забился в диких конвульсиях.

Глава 2

Сознание возвращалось к нему далеко не сразу. Болезненно приоткрыв глаза, Хатхи неторопливо осмотрелся вокруг и, поняв, что он жив, сделал ещё несколько логично проистекавших из этого вывода заключений. Во-первых, он находился на борту своего звездолёта – довольно-таки широко известного в узких кругах бретёрского судна «Свэшбаклер». Причём, не абы где-нибудь на звездолёте, и уже даже не в медотсеке, но в собственной каюте, куда его мог любезно перенести разве что Жарлин. Во-вторых, скачок во времени удался, что, с одной стороны, означало, что Гистен ещё жив и пребывает в добром здравии.

И это – сношательски как хорошо.

Но, в то же время, они ещё даже не прибыли на Алиус, и, стало быть, все хлопоты и приготовления ещё только предстоят, дуэль ещё не состоялась, барон Казимир Валак – ещё жив, а контракт – ещё не выполнен.

И это – сношательски как плохо.

Но, впрочем, так или иначе, количество плюсов было способно, в общей сумме, компенсировать количество минусов. Что в целом уже радовало.

Шевалье попробовал присесть, но, вскоре ощутив, что голова закружилась вновь, решил ещё некоторое время полежать и набраться сил.

– Мастер Хатхи, как ваше самочувствие? – возникнув на экране головизора, уточнило виртуальное лицо искинта. – Я уже сообщил мастеру Гистену о вашем пробуждении. Он обещал зайти через минуту.

– Сойдёт. Только голова кружится и мутит немного. Передай ему, что он может не торопиться, я ещё… – договорить шевалье не успел, поскольку гидравлическая система пришла в движение, отворив дверь, и в помещение, с куриным бульоном на подносе, зашёл Жарлин.

– Consumor aliis inserviendo6. Вообще-то я готовил для себя, но раз уж такое дело, – заметил тот, поднося еду.

– Debes, ergo potes7. Я сам, – всё-таки сделав над собою усилие, мужчина присел и, установив поднос на выехавшую из стены столешницу, взял в руки ложку. – На всякий случай решил уточнить: натуральное или синтетическое?

– Натуральное, натуральное, – отмахнулся Жарлин, без приглашения присаживаясь на край кровати. – Что-то давно уже за тобою не водилось таких припадков. Кровь из носа, судороги. До сердечного приступа, правда, ещё не доходило, но с припадками, думал, мы уже распрощались.

Переведя взгляд на Гистена, Шан в очередной раз вздохнул с облегчением, радуясь тому факту, что друг его жив.

– Я до последнего не был уверен, что всё получится, и я не отдам концы. Мало того, что я буквально только начал отходить от препарата, так ещё и всё произошло настолько резко, без предварительной подготовки, в экстремальной обстановке, после пережитого стресса. В общем, выдернуло так, что будь здоров. Вполне могло и не сработать, – поедая бульон и, вместе с тем, торопясь и заплетаясь, поделился Хатхи. – Правда, я меморизировал структуру более позднего момента и не ожидал оказаться тут. Видимо, сработал не слишком удачно. Но – и так сойдёт.

– Тише, тише. Нормально доешь сначала. На тебе просто лица нет, – покачав головой, с неудовольствием констатировал Жарлин. – Ну и каков в этот раз предварительный прогноз на будущее?

– Как ты уже мог логично предположить, у меня для тебя есть плохие новости. Потому что в противном случае – я вряд ли стал бы совершать скачок. Разве что замечтавшись и поддавшись неудержимому желанию отведать твой фирменный бульон, – сострил шевалье, но видя, что и шутка неуместная, и Гистен совершенно не в настроении, продолжил уже серьёзнее: – Впрочем, также я принёс хорошие или просто интересные новости. С каких начать?

– Давай уже, не тяни, – раздражённо поторопил Жарлин. – Начать, я думаю, следует с плохого.

– Ну, хорошо. То есть, плохо. Во-первых, тебя убили… М-м-м… Вкусный бульончик, – стараясь смягчить эффект от признания, Хатхи ненавязчиво попытался перевести разговор на другую тему.

– Как?! Снова?! – проведя рукой по своему лицу, Жарлин несколько взъерошил волосы и вскоре, уже обретя самообладание, уточнил: – Где, когда и каким образом на этот раз? По твоей милости меня уже неоднократно резали, сжигали, съедали заживо, брызгали в лицо серной кислотой, закалывали… Сколько уже раз? Девять или десять?

– Четырнадцать, – ненавязчиво напомнил искинт, самым нахальным образом встревая в разговор. – Это если не считать мирные скачки, спонтанные скачки или проблемные нелетальные происшествия, наподобие провала контрактов по форс-мажорным обстоятельствам или получение тяжёлых увечий.

– Тем более! Так, стало быть, уже даже не четырнадцать, а пятнадцать. Надо будет запомнить, а ещё лучше – записать, потому что я уже, как видишь, со счёта сбиваться начал, – переведя дыхание, Гистен продолжил: – Ладно, как это вышло на этот раз?

– Между прочим, я тоже несколько раз уже попадал под пули, взрывался, разбивался, был арестован или зарезан по твоей милости. Хотя, наверное, и не так часто, – справедливости ради напомнил Хатхи, переходя ближе к начальной теме. – В этот раз тебя застрелили. Какой-то кодированный, как ты сам успел различить. Всё произошло слишком быстро, я толком сам не успел разобраться.

– Застрелили, и даже не на дуэли. Как прозаично, – поморщился Гистен. – И как всегда – спасая твою шкуру, как я полагаю. В общем, ты за это проставляешься.

В очередной раз покачав головой, Жарлин кивнул:

– Ну, ладно, шут с ним. А где и при каких обстоятельствах это всё-таки произошло?

– В космопорту, когда мы уже возвращались после выполнения условий контракта. Тут уже, к слову, начинается хорошая сторона, – приободрившись, заметил шевалье. – Барон, конечно же, пал от моей руки, хотя и оказался куда более серьёзным соперником, чем мне казалось в самом начале. Готов держать пари, что его, в своё время, тренировал кто-то из наших. Это, в принципе, объясняет и его выбор оружия. Заодно, кстати, в этот раз проверь: если его обучали искусству фехтования на гравирапирах без лицензии, то за это не грех кого-нибудь и отсношать как следует и куда следует. Прошлый раз ты, конечно же, первым делом проверил и сказал, что в базе данных Гильдии он не проходил в качестве частного ученика бретёра. Но, возможно, стоит пошуршать по своим каналам? Скажем, так, чисто ради интереса?

– Без проблем, – кивнул Жарлин. Было очевидно, что после известия Хатхи желание лететь на Аулиус в нём существенно поубавилось. Однако контракт был уже заключён, аванс получен, предварительная работа по проекту, с организацией всех технических нюансов и выходом на нужных лиц, велась, так что отступать было поздно.

– Что насчёт провокации и компромата? – деловым тоном осведомился Гистен.

– С этим всё гладко. Информатор честно отработал переведённую на его счёт сумму, – зевнув, ответил Шан и, прикрыв рот ладонью, добавил: – Прощу прощения.

Гистен сидел с серьёзным, по-деловому напряжённым видом, переваривая услышанное. Тем временем Хатхи, с неожиданно проснувшимися в нём бодростью и аппетитом, энергично уплетал приготовленный завтрак.

– Спасибо, – поблагодарил он, возвращая поднос с опустевшей миской.

– Пожалуйста. Ладно, ещё успеем поговорить и обсудить всю стратегию в деталях. Набирайся сил – тебе необходимо быть в форме, когда мы прилетим, – напомнил секундант, принимая поднос. – Лучше всего – просто выспись.

– Покорнейше благодарю, но я, кажется, если судить по моим ощущениям, уже отоспался на две недели вперёд. Или даже три. Хотелось бы уже и активного отдыха, разминки, так сказать, – посетовал Хатхи.

– Это тебе пока что так кажется. А в беспамятстве ты находился всего лишь дня два. Мы только заключили контракт и были заняты сбором дополнительных сведений, когда у тебя начался приступ. Для дуэльной разминки ты ещё слишком слаб. Возможно, нам потребуется слегка повременить перед началом провокации, – поделился соображениями Жарлин. – Но, если и правда уже не спится, то я бы рекомендовал тебе просмотреть записи своих прошлых боёв или выступлений на публику. Соберись духом, мобилизируй все резервы…

Хатхи знал, что сейчас начнётся, и не желал в который уже раз это выслушивать. А значит – необходимо было ускорить этот нудный процесс. Сосредоточившись, Шан начал разгонять свою «пси», постепенно наращивая темп. Вместе с тем события вокруг начинали развиваться со стремительной скоростью.

– Я в который раз уже тебе говорил, чтообязанностьюлюбогоуважающегосебя бретёраявляетсяпостоянноесамосовершенствованиенетольковвопросахпрактикиноиввопрос… – голос Жарлина ускорился, поначалу сделавшись комично – писклявым и нелепым, а затем – слова так и вовсе слились в один неразборчивый писк. Оживлённо, с безудержной скоростью, в движение пришла и мимика Гистена. В совокупности эти два фактора едва не рассмешили шевалье, хотя ему уже не первый раз приходилось видеть подобное. Впрочем, наблюдать со стороны, как человек длительное время сидит, уставившись в одну точку, и улыбается, как умалишённый, – тоже может показаться кому-нибудь забавным.

Настенные часы, отображавшие общее и частное течение времени в различных секторах галактики, заспешили, начав стремительно отсчитывать отрезки. Минуты пролетали за секунды, в то время как Жарлин, оживлённо жестикулируя, стремительнее ракеты носился по каюте, мелькая шлейфом тающих контуров. Наконец, так же постепенно и плавно, ход времени вернулся в своё привычное русло.

– …и об этом – не следует забывать ни на час, ни на минуту, ни на секунду. Потому что даже именитые мастера, наивно полагавшие, что с их огромным опытом стоят выше подобных мелочей, – на подобных мелочах и спотыкались, – продолжил меж тем Гистен и, остановившись перед кроватью, заметил: – Мне кажется, что ты меня вообще не слушаешь.

– Нет-нет, всё, как обычно, было очень познавательно и интересно. Я просто внимательно слушаю и стараюсь не перебивать, когда ты начинаешь так самозабвенно делиться собственной мудростью, – поспешно заверил Хатхи и, вместе с тем, напомнил: – Правда, к слову, кто-то вроде как советовал мне отдохнуть, набраться сил и привести себя в надлежащий вид. И у кого-то, вроде бы, были и другие неотложные дела.

– Да, это действительно так, – в очередной раз подняв поднос, согласился Жарлин и, уже направляясь к раскрывшейся на его пути двери, бросил напоследок: – Если вдруг понадоблюсь – не стесняйся, зови.

– Конечно, спасибо, – кивнул Хатхи и, снова растянувшись на кровати, закрыл глаза. Спать он действительно уже не собирался. Да и если бы внезапно захотел – просто уже не мог после всего пережитого. Но упорядочить мысли было просто необходимо.

Впереди ещё предстоял относительно долгий и утомительный перелёт, следом – долгая утомительная процедура таможенного техосмотра. Словом, времени было не то чтобы и навалом, но прилично, и потратить его не мешало бы с пользой. Но тратить его с пользой, то бишь, на просмотр старых записей и повторение теории, как обычно, было лень. Заниматься практикой Жарлин пока запретил, и, в принципе, в этом был абсолютно прав. А, значит, надо было думать, думать и думать…

О чём угодно, но – только бы удержать мысль. Поскольку первое время с момента переноса вероятность непроизвольной попытки повторного скачка (который будет просто не по силам совершить) оставалась довольно высока. И так – до тех пор, пока у псионика не пройдёт так называемый «поствременной синдром», «хроносиндром» или ПСВ, как его ещё называли.

Пси, повинуясь отголоскам недавнего разгона, первое время может попытаться устроить спонтанный скачок, хотя, грубо говоря, нынешний лимит временно исчерпан. И, случись такое, это практически наверняка означает верную смерть или серьёзное увечье для тела в целом и мозга в частности, после которого думать о будущих скачках уже не придётся.

Адаптация, своего рода «акклиматизация в новом времени», всегда занимала различное время, в зависимости от опыта и индивидуальных особенностей конкретно взятого экстрасенса, практикующего темпоральные перемещения. У кого-то этот период мог длиться всего лишь несколько часов, у кого-то – несколько дней. У кого-то – в пределах от нескольких недель до месяца…

Так, думать, не отвлекаться, не расслабляться. Думать о цели. Думать о пути. Поймать фокус. Не отвлекаться. Разобрать детали. Перелёт. Долгий перелёт. Полёт до Алиуса, затем – долгий карантинный осмотр. Впрочем, так дело обстояло лишь в самых общих чертах. Если же разбирать детально, то предстоявший бретёрам путь выглядел намного длиннее. Сначала их звездолёт должен был совершить успешный перелёт через гиперпространство, где он сейчас, собственно, и находился. Уже затем, добравшись до конечной точки перехода – нужно было перейти в обычное пространство. И, лишь затем – прокладывать курс до Богом забытой системы, в которой располагался этот поганый Алиус.