Две жизни. История одного превращения

«Даже если наша встреча пройдёт зря, хоть с родственником познакомлюсь…» – иронично подумала, листая страницы своего еженедельника, мысленно составляя рабочий график и выискивая время для такого рандеву.

Вся следующая неделя прошла в бесконечных встречах, обсуждениях, решениях текущих вопросов; и как ни старалась она освободить один из рабочих дней для личных дел, всё время оказалось заполненным. Уже поздно вечером в пятницу вызвала к себе водителя, дала адрес, чтобы он заранее построил маршрут, велела быть у себя на утро следующего дня. Коротко объяснила, что нужно съездить к родственнику, туда и обратно.

Субботним утром машина стояла у ворот её дома. Подошедшей к женщине водитель услужливо открыл дверь в салон, поздоровался:

– Доброе утро, Любовь Дмитриевна. – На её легкий кивок в ответ отрапортовал – Всё готово. Бак залит, маршрут проложен! – аккуратно прикрыл за ней дверь, обошёл машину и сел за руль. Завёл мотор, повернулся к пассажирке, спросил:

– Любовь Дмитриевна, а как долго мы пробудем в гостях? Мне чтоб сориентироваться…

– Не знаю пока, Серёжа. Приедем, там и посмотрим. Сориентируешься на месте.

Она сама себе задавала тот же вопрос. Обычно люди договариваются, созваниваются по телефону, либо по электронной почте, а тут сама понимала, что едет на авось. Телефонного номера у неё не было, информации о том, будет человек на месте или нет – тоже. Поэтому для себя решила: получится встретиться, значит получится, нет – второй раз не поедет.

К обеду они уже подъезжали к намеченному месту. В пути, уютно устроившись в мягком кресле люксового авто, под негромкую лиричную музыку женщина задремала; проснулась от нехарактерных толчков и несильных встрясок. Водитель, словно извиняясь за такое неудобство, прокомментировал:

– Это местные дороги. Вернее, их отсутствие… Мы добрались…

– Ты, Серёж, остановись где-нибудь, узнай, где вот этот адрес. – Любовь Дмитриевна протянула листок с написанным адресом и именем.

Через несколько метров машина остановилась на пятачке, ещё помнившем асфальт, рядом присутствовало обшарпанное строение с крыльцом и посеревшей вывеской над ним – «Магазин». На крыльце стояли две деревенские женщины, о чём-то переговаривались и кидали мимолётные взгляды на подъехавшее авто.

Сергей вышел из машины, подходя к ним, поздоровался. Любовь Дмитриевна наблюдала из-за закрытого окна, как женщины жестикулировали вразнобой руками, по-видимому, объясняя, как проехать к указанному дому.

Вернувшийся водитель, усмехаясь, сел за руль, завёл мотор.

– Да… местные навигаторы! Ну, вроде понятно: сейчас прямо, потом – налево, там обогнуть пригорок, за ним улица, предпоследний дом по правой стороне!

Подъезжая к усыпанной мелким гравием дорожке, ведущей к воротам и калитке, женщина мысленно посетовала, что не подумала заранее о деревенских условиях, чуть поморщилась, представляя, как она сейчас будет пробираться сквозь этот гравий, а потом ещё через невесть что в своих брендовых ботинках на высоком каблуке.

Название улицы и номер дома, указанные на табличке, прибитой к воротам, соответствовали. Почти распрощавшись с шикарным видом своей обуви, женщина глубоко вздохнула, держась за открытую услужливым водителем дверцу машины, аккуратно вышла.

– Серёж, посмотри, есть ли звонок или что-нибудь?

– Да тут калитка открыта. – Водитель легко толкнул деревянную дверь и с интересом заглянул в открытый проём.

– Хорошо. Подожди меня в машине.

Любовь Дмитриевна шагнула во двор, под ногами почувствовала более устойчивую поверхность – деревянную дорожку, осмотрелась в надежде увидеть хозяина, никого не обнаружив, двинулась к дому. Поднялась на невысокое крыльцо, ещё раз огляделась вокруг, вежливо постучала в дверь. Ответа не было. Постучала более настойчиво – обратной реакции никакой.

«Значит, поездка оказалась напрасной» – подумалось ей, и, уже решив уйти, на всякий случай нажала на дверную ручку, та легонько щёлкнула и дверь оказалась приоткрытой.

– Здравствуйте! – произнесла она, слегка повысив голос, входя в просторную комнату и обращаясь в пустоту. – Есть кто-нибудь?

В углу помещения виднелся открытый люк в полу, полоска электрического света запрыгала по стене, раздался неопределённый шелест и изнутри донёсся мужской голос:

– Ага, ага, проходи, я скоро!

Вслед за этими словами в проёме люка появилась объёмная шевелюра, крупные плечи, потом весь торс. Мужчина с шумом вытащил наполненное ведро, с усилием его качнул и брякнул на пол.

– Да вот, решил картошки набрать, а то кончилась. – Чуть запыхавшись, он сделал последние шаги наверх, всё ещё не поворачиваясь, закрыл за собою люк, сверху расстелил лежащий рядом коврик.

– Как добралась, Любаш?

Гостья остолбенело уставилась на хозяина.

В этот момент он окончательно повернулся, взглянул на стоящую возле двери женщину.

– О! Да это не Люба! Простите великодушно, думал – это помощница моя прибыла. Проходите, проходите, вот сюда, к столу.

Мужчина сделал приглашающий жест.

– Чем обязан такому неожиданному визиту?

Женщина сделала несколько шагов. Её первоначально замешательство, вызванное обращением по имени, было едва заметным. Подойдя к столу, ещё раз поздоровалась:

– Добрый день! Такое интересное совпадение… меня зовут Люба, – протягивая руку усевшемуся рядом с ней хозяину, добавила: – Любовь Дмитриевна.

– Игнатий Павлович! Можно просто Игнат.

Её рука утонула в его большой и тёплой ладони. Он весь был каким-то большим, на вид очень крепким; за те несколько секунд, что у них ушло на разглядывание друг друга, женщина уловила исходящую от этого человека силу и мощь, хотя изначально, опираясь на рассказы родителей, представляла его совсем не таким. Глядя на его добродушное лицо, соображала, с чего бы начать разговор.

Но хозяин её опередил. Прищурив глаза и внимательно вглядываясь в лицо неожиданной гостьи, спросил:

– А мы с вами не встречались, Люба? Смотрю на вас, и такое ощущение, что где-то видел ваше лицо!

– Моё вряд ли… Насколько мне известно, мы не встречались… Но заочно я вас знаю.

– Во как! – Игнат улыбнулся, прихлопнул ладонью по колену, чуть нагнулся к собеседнице:

– Откель?

Любовь Дмитриевна тоже не смогла сдержать улыбку, в ответ на его жест и необычное словцо сказала:

– Мне о вас родители рассказывали, отец в основном. Получается, что мы в некотором роде родственники.

Мужчина жестом предложил ей стул и сам уселся рядом. Она села, назвала фамилию, коротко описала свою историю заочного с ним знакомства. Хозяин внимательно её выслушал, в конце рассказа слегка приподнял в удивлении брови и протянул:

– Ну-у-у, теперь понятно. Родственники, значит!

Выпрямился, откинулся на спинку стула, сложил руки на груди.

– Это хорошо. Но мнится мне, что вы не с целью познакомиться с далёким родственником забрели в такую глушь, а?

Широкая улыбка расползлась по всему лицу, чётче обозначив сетку морщин. Его добродушное настроение и расположение импонировали Любови Дмитриевне и в то же время немного напрягали, – она ведь прибыла для серьёзного разговора, по крайней мере, серьёзного для неё. Решила плавно переходить к сути.

– Да, я к вам по делу… личному. Мне рекомендовали вас как человека… м-м-м… – Тут она скосила влево глаза, подбирая подходящее слово, – ну, скажем, много знающего, опытного, владеющего разными нетрадиционными методами…

Тут она слега запнулась, не зная, как от всего этого перекинуть мостик к причине своего появления. Вдобавок от устремлённого на неё пристального взгляда новообретённого дяди, который не удосужился сделать серьёзное лицо, мысли в голове спутались окончательно, и фразу толком закончить не удалось.

– Любаш, можно я к тебе на «ты» буду? – Его вопрос прозвучал совсем неожиданно, она машинально кивнула в знак согласия, тут же слегка поморщилась от такой фамильярности, ответила:

– Да, пожалуйста. Только не «Любаш», а Люба, если не возражаете.

– Ну, что нам возражать! Мы – только за! – усмехнувшись, Игнат хлопнул ладонями по коленям, неторопливо вставая со стула предложил:

– Ты ж с дороги, поди проголодалась! А я тебе – вот неучтивый хозяин – и чаю не предложил!

Не дожидаясь реакции со стороны своей гостьи, он засуетился, начал доставать из кухонного шкафа посуду, зажёг плиту, поставил чайник, что-то достал из холодильника. Любовь Дмитриевна сделала вежливую попытку отказаться, объяснив, что не голодна; он лишь махнул рукой, с твёрдой убедительностью пробормотав: «Не, так не годится». Она не стала настаивать, решила, что, может, за непустым столом разговор лучше сложится, и пока хозяин готовил, осматривалась. С легким удивлением про себя отметила, что, несмотря на его внушительную фигуру и небольшие объёмы комнаты, его перемещения выглядели очень плавными и лёгкими, напоминающими своеобразный танец. Обстановка в комнате, которую она мысленно назвала -«кухня-гостиная», была очень простой, незамысловатой и интереса не вызывала.

От наблюдений её отвлек звонкий голос молодой женщины, появившейся в дверях.

– Привет, дядь Игнат! Насилу добралась, день выходной, все отдыхают! Почти час на остановке простояла!

Тут она заметила сидящую за столом незнакомку, остановилась на полпути к столу, приветливо улыбнулась той и, снизив тон, поздоровалась:

– Добрый день!

– Здравствуйте.

Перестав хлопотать, Игнат развернулся, подошёл теперь уже к двум гостьям, широко расставив руки, представляя женщин друг другу.

– Привет! Вот, знакомьтесь! Это Люба, моя дальняя родственница, а это Любаша, помощница моя!

Женщины обменялись приветственными кивками. Хозяин продолжил говорить, обращаясь попеременно то к одной, то к другой:

– Любаш, помоги мне тут на стол собрать, и будь другом – сбегай в летнюю кухню, принеси нам наливочки, ну, ты знаешь…За приезд по пять капель!

Через несколько минут на столе уже стояли тарелки с простыми, но вкусно пахнущими закусками, принесённая бутылка с ярко-красной наливкой, небольшие рюмки. Любаша, произведя быструю и несложную сервировку, была куда-то отправлена хозяином. Любовь Дмитриевна осталась довольна этим фактом. Игнатий Павлович, усевшись, откупорил бутылку, разлил.

– Ну что, за знакомство!

Выпитое спиртное моментально создало тёплый овал в груди.

– Закусывай, не стесняйся… Ну так и что за личное дело привело тебя? – спросил он и добавил, глядя улыбчивыми глазами. – Только давай теперь о себе.

Первоначальная скованность прошла, наливка поспособствовала; гостья принялась за изложение дела.

– Если честно, история непонятная. Что-то стряслось с моей головой, и отсюда появилась куча проблем. Надо что-то решать, делать, а всё как-то зависло, остановилось.

Игнат, слушая эту прелюдию, чуть поёрзав на месте, взялся за бутылку, налил по второй.

– Давай, чтоб первой скучно не было!

Закусывая, добавил:

– Ты говори, как есть, конкретно.

– Конкретно? – Взяла налитую рюмку, залпом выпила.

– Хорошо… Конкретно: последнее время видится бред мне всякий, иногда снится… внутри появился то ли голос, может, не голос, не знаю, как сказать, может, просто мысли всякие, ненужные, мешает мне всё это работать, сомнения появляются – так сделать или не так; в результате, вообще никак не делаю. Голова иногда наполняется мутью какой-то, вроде и боли особой нет, а неприятно до ужаса!

Выпалила на одном дыхании, в голосе перемешались нотки скрытого отчаяния и раздражения. Перевела дух, ожидая вопросов или комментариев. Игнат молчал, добродушно всматривался в лицо собеседницы, ожидая продолжения. Подумав, она более спокойно продолжила:

– Я, Игнат Павлович, не могу себе позволить такого состояния. На мне держится большое дело, я связана обязательствами со многими серьёзными людьми. Я просто чувствую, что все эти бредовые видения, мысли, расшатывают мою жизнь! И мне необходимо от этого избавиться!

Повисла пауза; хозяин на несколько секунд опустил голову, прикрыл глаза, глубоко вздохнул, едва слышно проговорил несколько раз:

– Понятно, понятно… понятно…

Потом вскинул подбородок, тряхнул своей львиной шевелюрой, спросил:

– Ты на машине же сюда добралась?

Любовь Дмитриевна на секунду опешила.

«Да он не слушал меня!» – пронеслось в голове.

– На машине……

– С шофёром?

– Да, с водителем…

– Может его пригласить, чайку предложим, а? А то человек там один, ждёт…

– Думаю, это лишнее. Это часть его работы – ожидать меня.

Сбитая с толку фразами о водителе, немного сомневаясь в адекватности восприятия своего визави, она почувствовала неловкость и от своей речи, и от пребывания здесь и сейчас. Возникло желание встать и распрощаться, но дядькинская наливка вызвала расслабленность и некоторую леность тела.

– Ну, тогда – бог троицу любит! – Игнат вновь налил, поставил бутылку. – Значит, ты хочешь, чтобы всё стало на свои места, и было, как прежде? – в голосе чувствовалась ирония.

– Конечно!

Своей рюмкой слегка приложился к её, кивнул гостье.

– Давай!

Они выпили и по третьей, закусили.

Хозяин, повернулся к рядом стоящей тумбочке, открыл верхний ящик, достал оттуда тетрадь, следом шариковую ручку.

– На-ка, напиши своё имя полностью, дату рождения, место рождения, и время, если знаешь…

Он освободил часть стола, разложил перед ней тетрадь, протянул ручку.

Она молча взяла ручку, чуть развернулась к столу, записала, что просил. Закончила и выжидательно посмотрела.

– Это мне пригодится, – пояснил Игнат, возвращая назад в тумбочку письменные принадлежности. Повернулся лицом к Любе, сложил руки на коленях. Негромко начал говорить.

– Ты же человек деловой, здравомыслящий… Надеюсь, понимаешь, что всё в жизни подвержено изменениям, сама жизнь – это постоянное изменение. Поэтому ждать, чтобы всё стало так, как было, наверное, глупо. Сегодня кто-то здоров, завтра – болен, в теле что-то изменилось; сегодня у тебя дела идут хорошо, завтра – плохо, тоже происходят перемены. Или наоборот – тут без разницы… Главное – понимать, что наша жизнь и всё, что в ней есть, – это как текущая река, она не останавливается, а бежит, течёт, меняется… Если говорить предметно, – то, вот, мы с тобой. Те изменения, что происходят с тобой сейчас, тебе не нравятся, ты не знаешь, что с ними делать. Потому ты здесь. Я, признаться, часть своей жизни трачу на то, чтобы по мере сил помочь другим с этими изменениями справиться, так сказать «успешно проплыть повороты реки», – он с легкой усмешкой на губах изобразил приподнятыми руками воображаемое русло.

Любовь Дмитриевна, внимательно вслушиваясь в его речь, поняла для себя, к чему он клонит, и взялась за решение практического вопроса:

– Значит, мы сможем договориться, чтобы вы и мне помогли? – и уже собралась задать обязательный во всех договорах вопрос «Сколько это будет стоить?». Но Игнатий Павлович мягко её перебил, словно отвечая на это:

– Вопрос не в цене… – Широко улыбнулся, пошутил: – У меня для родственников скидка! – потом вернул серьёзный вид, продолжил:

– Признаться, наша встреча для меня неожиданна, и сейчас я не готов дать какой-либо ответ…Нужно подумать… Давай так: встретимся через недельку. – Тут он замолчал, прикидывая что-то в уме. – Нет, лучше через две, и я чётко отвечу – да или нет. Хорошо? Договорились?

Последний вопрос он задал уже вставая. Гостья последовала его примеру, тоже поднялась. Поняла, что аудиенция неожиданно подошла к концу. Игнат, сняв старенький пиджак с вешалки у двери, накинул на плечи, вышел её проводить. Не спеша направляясь к калитке, на ходу прощались.

– Ну что ж, будь здорова! Хорошей дороги. Привет своему водителю.

– До свиданья.

Он ещё раз кивнул, улыбнулся, сделал рукой прощальный жест уже вышедшей на улицу женщине, прикрыл дощатую дверцу и побрёл обратно в дом.

Зайдя на кухню, остановился, глянул на висевшие настенные часы, прикинул, что Любаша ещё не скоро вернётся, решил сам прибрать со стола. Также плавно передвигаясь по своим небольшим владениям, в процессе уборки раздумывал над прошедшим визитом. Озадачил он его.

Гостья была права, говоря о нём, как о человеке, «владеющим разными нетрадиционными методами». Вспоминая, он усмехнулся над такой формулировкой. За долгую жизнь в его арсенале познания мира накопилось немало. Использование знания звёздных влияний, нумерологических характеристик, восточных практик и древнерусской народной мудрости позволяло ему читать и понимать человеческие судьбы очень глубоко и весьма точно. Хотя главным для себя он всегда считал своё внутреннее импульсивное ощущение, видение.

Сейчас, размышляя, старался понять, что ему делать с его новой родственницей. Понятно, что узы родства, хоть и дальнего, не играли большой роли. Он знал не понаслышке, что работать с теми, у кого течёт в жилах родственная кровь, очень тяжело, иногда просто невозможно – срабатывал эффект «чем ближе, тем дальше». Правда, в данной ситуации эти узы никак себя не проявили – ни с его стороны, ни, как он видел, с её. Хотя что-то он почувствовал при появлении гостьи, что-то, может, не родственное, но нечто знакомое, своё. Именно это неуловимое и пока до конца неосознанное ощущение не позволило ему поступить так, как обычно.

Такие «гости» не были редкостью в его жизни. Время от времени житейский ветерок, вызванный людской молвой об умениях деревенского старика, приносил их к нему, как море выносит после бури на берег большие сломанные суда. Когда видел, что можно починить, как-то выстроить – брался. Если же судно прогнило изнутри, – нет.

Свою посетительницу отнести к разряду «сгнивших изнутри» что-то помешало. Хотя все признаки присутствовали. Непомерно развитое чувство самости, сплошного эгоизма, властности плюс впереди идущее желание, чтобы всё было «как Я хочу!», – этими отличительными чертами обладали многие.

Игнат на минутку отвлёкся от дум о Любе, в очередной раз восхищаясь смысловой наполненностью русского языка:

«Черта – от слова «чёрт», перейдёт человек некую черту, и здрасте пожалуйста! Сам и становится «чёртом!» Усмехнулся пришедшему на ум каламбуру, мысленно вернулся к рассуждениям.

Обычно, видя перед собой человека с таким набором качеств и, как следствие, с похожими проблемами, отказывался, понимая, что «починить» не получится. У него было две основных формы отказа, которые он применял в зависимости от ситуации. Первая была лёгкой, он её иногда называл «весёленькой». Чувствуя жадноватость и особую нежную привязанность к деньгам у посетителя, он, напуская на себя очень серьёзный вид, брал листок бумаги и выводил крупные цифры. Поясняя, что, мол, такие у него расценки, почти физически ощущал внутреннюю борьбу собеседника, которую, как и предполагалось, выигрывала жадность.

Вторая форма отказа требовала от него самого некоего ущемления собственного «я», но он с лёгкостью шёл на это. Звучала она примерно так: «Вы знаете, – говорил он неуверенным голосом, – ваш вопрос такой необычный, даже сложный, что я не понимаю, как вам помочь… Моих навыков здесь, боюсь, не хватит».

Сегодня, внимательно всматриваясь в лицо своей посетительницы, слушая её рассказ и одновременно читая в холодноватых глазах непридуманную историю, уже обдумывал, какой предлог из этих двух подойдёт. Отмёл фокус с цифрами на бумаге, – деньги она, конечно, любила, но без патологии. Остановился на втором, понимая, что признание в непрофессионализме для неё будет решающим. Выбрать-то выбрал, но почему-то отмолчался.

Раздумья Игната прервала появившаяся в дверях Любаша. С румянцем на щеках, шумно дыша, зашла, сняла свои ботинки, из обувной полки достала домашние тапки.

– Фух! Озябла по дороге, решила пробежаться, чтоб согреться!

– А-а-а-а. Ну садись, отдышись. Ты есть будешь?

– Не, меня пирогами угощала тетка Мария. И тебе вот передала. – Она положила на стол пакет. – Чайку попить можно.

– Давай, – согласился Игнат.

Любаша поставила на плиту чайник, вынула гостинец, достала чашки.

– А я бегу, смотрю – машины уже нет, уехали гости-то?

– Уехали…

По краткости ответов Игната Любаша поняла, что его мысли заняты. Мешать не стала, молча присела, подождала, пока закипит вода, потом принялась заваривать чай. Процедура приготовления заняла её целиком. У них уже давно сложился определённый чайный ритуал. Сначала она три раза обдала кипятком заварник, потом насыпала туда чёрный листовой чай, налила немного горячей воды, подождала, добавила сушёных трав, всё перемешала ложкой и залила кипятком доверху. Всё это она проделала в тишине, с едва заметной улыбкой на лице. Каждый раз, вот так заваривая, вспоминала, как Игнат говорил: «Самое важное здесь – настрой, настроение. Вода – сильная энергоинформационная структура. Всё, что ты ей дашь, она отдаст и тебе, сторицей отдаст. Боже тебя упаси готовить с раздражением или всякими плохими эмоциями! Так лучше и не надо совсем!» Поэтому главное условие вкусного чая она ответственно соблюдала.

Уселись пить чай. Игнат, мысленно отложив свои обдумывания на потом, завёл неспешный разговор, не преминув отметить старания своей помощницы. Обсудили здоровье тётки Марии, теперь уже их общей деревенской знакомой, к которой Любаша была отправлена ранее, посудачили о новостях, о рабочих делах. Девушка с восторгом рассказала ему об успехах её подопечных: она обучала детдомовских девчонок карвингу – умению красиво нарезать овощи и фрукты. Недавно они прошли отбор на конкурсные соревнования и назавтра все вместе собирались в областной центр для участия в нём.

– Представляешь, дядь Игнат, если мои девчонки какой-нибудь приз возьмут! – глаза у Любаши задорно блестели. – Да даже если и не возьмут, всё равно! Одно то, что прошли на этот конкурс, уже немало значит! И для них, и для меня!

– Да умницы вы! Девчонки, поди, довольны?! – Игнат искренне радовался за всех них. – У тебя там мастерицы такие растут!

– Довольны – не то слово! До потолка прыгали, как узнали! Уже третий день ходят такие важные… – Любаша смеясь, уперев руки в бока, повела плечами, показывая их.

Оба от души расхохотались, уж очень точно молодая женщина подметила особенности поведения юных конкурсанток. Немного погодя, успокоившись, продолжала:

– Я тогда у тебя с ночёвкой не останусь, побуду до вечера и обратно, готовиться надо. Давай приберусь, поесть приготовлю, пока время есть. Может, успеем и позаниматься, хорошо?

Игнат на секунду задумался, гладя широкой ладонью свой мощный затылок.

– Не, давай наоборот… Хозяйство отложим – не к спеху. Раз у вас завтра такой «выход в свет» намечается, давай проведём внеклассный урок. Только посуду со стола приберём…

Он улыбнулся, не спеша поднялся, принялся за дело. Любаша занялась мытьём немногочисленной посуды, раздумывая над тем, что он придумал сегодня. Она уже привыкла к тому, что в их общении планы менялись почти постоянно, иногда в зависимости от настроения, иногда от других планов. Хотя, признаться честно, ей отсутствие однообразия и менторского тона человека, старше её, очень нравилось. Наверно, поэтому она к нему не шла, – она к нему неслась.

– Сегодня у меня была гостья. Что ты о ней скажешь?

Любаша повернулась на его вопрос, отложила посудное полотенце, присела рядом, задумалась. Поняла, что не из любопытства спрашивает, а по-своему экзаменует.

– Ну… что… сказать? Я думаю, это серьёзная гостья. Одета с иголочки, голову держит чуть кверху подбородком – директор, наверное. Уверенная такая, только скованная… – Любаша озорно подмигнула. – Богатые у тебя родственники, а, дядь Игнат?!

– Да… богатые… Это ты верно подметила… Только богатые снаружи… Как в той песне, про дикарей – он пропел изменённые слова на мотив известной песенки из давней комедии – «На лицо богатые – бедные внутри…»

Затем обошёл круглый кухонный стол, уселся напротив, продолжая рассуждать.

– Ты уже хорошо можешь описать человека по разным внешним атрибутам. Но внешность – это лишь внешность, при наличии средств и фантазии её можно изменить до неузнаваемости. Чтобы понять человека, почувствовать, нужно пользоваться другим.

– Картой? – вставила вопрос.

Игнат усмехнулся. Кивнув, согласился.

– Ну, это идеальный вариант – иметь перед собой натальную карту, да ещё и понимать в ней. Для знающего – человек как на ладони. Но тут есть два неудобства: во-первых, не всегда есть необходимые данные, да и сама возможность составить карту, ну а во-вторых – наличие самого знания. – Тут Игнат ласково похлопал по Любашиной руке. – Ты у нас уже много чего знаешь – и про планеты, и про знаки, но это пока начало пути.

– А я тебе буду приносить карты, а ты мне их читать!? – спросила полушутя Любаша.

– А от присутствия еды в чужом желудке сытым не будешь! – в тон ответил ей Игнат. – Пройдёт время, сама будешь разбираться в этом. Главное – желание. Даже, наверное, не желание, а понимание необходимости знать себя и других. И для тебя, как для человека, работающего с детьми, да ещё и не простыми детьми, эти знания нужны.