Три желания для золотой рыбки

И теперь мне предстоит сделать все, чтобы сохранить его и приумножить. Как говорится, не упасть в грязь лицом и в стократном размере отплатить своей спасительнице за ее милость и доброту. Именно с такими решительными думами я входила в кухню и отдавала первые распоряжения в статусе почти официальной хозяйки. Пока слуги будут сервировать поздний обед, перетекающий в ранний ужин, мне стоит переодеться.

Белоснежное платье в пол положено носить около гроба в честь светлой памяти и небесного покоя, а вот дальше на месяц мне придется облачиться в ярко-алый цвет. Он символизирует вечный огонь души погибшего человека. А уже через месяц после похорон наступает третий этап поминовения. Тогда люди в одеждах траурного черного цвета провожают душу усопшего в последний путь. Согласно древнему поверью, скорбь о человеке должна быть слышна и видна его душе, которая весь месяц наблюдала за тем, как о ней помнят, и знает, что ее никогда не забудут.

Традиция эта зародилась в далекие времена, когда народы нашего мира жили только на южных рубежах, очертания суши материков были в ту пору совсем иные. Многие старинные обычаи сохранились до наших дней, и люди продолжают следовать им.

От идеальной внучки Железной леди всей Верноры ждали безупречного поведения. Не хотелось мне признавать, но в этом граф ля Пикторм был прав. Молодая аристократия, состоящая из ему подобных ушлых дельцов, прекрасно поймет все связанные с наследницей перспективы и из кожи вон вылезет, но попытается найти ко мне подход. Ведь для них я – счастливый билет по смене приставки Ля на уважительную и почтительную Де.

Разница между старой и новой аристократией достаточно велика, и люди это прекрасно понимают. Даже моя непутевая тетушка, и та имела дела лишь с теми, кто носил приставку Де или был птицей уж очень высокого полета среди всех с приставкой Ля.

Плотное платье из дорогой шерсти насыщенного алого цвета мне доставили ровно за неделю до смерти госпожи, точнее, бабушки. Надо привыкать называть ее только так, не то еще опозорюсь на людях, вот смеху будет.

Совершенно неожиданно я поняла, что неспроста мне обновили гардероб. Я и раньше не жаловалась на количество и качество вещей, но последние пару месяцев леди Диктория, словно готовясь к худшему для себя, заказывала для меня самое лучшее. Все новинки столичного мира моды уже висели у меня в гардеробе. Я даже знала, какое платье надену на торжественное объявление о коронации кронпринца в конце следующей недели. Прежде я не придавала особого значения его цвету. Платье было ярко-алым с россыпью золотой парчи по юбке и удивительной красоты украшениями. Увидев огромный рубин в золоте, я начала отнекиваться, но леди сказала, что мне по статусу положено его носить. Только теперь я поняла смысл ее решения.

Раз именно это и предсказывала моя госпожа, так тому и быть. Не стоит обижать умерших, тем более тех, кто спас тебя от верной смерти. Приняв важное решение, я спокойно вздохнула и поспешила в гостиную. Не стоит оставлять адвоката надолго одного. Все же маркиз де Ларгост бродит где-то рядом, и этот факт нельзя оставлять без внимания. Наоборот, надо приложить все усилия, чтобы до полуночи он сюда не заявился.

Слуги, разумеется, уже были в курсе последних изменений и важных событий, но у меня не было полной уверенности в том, что они не подкуплены кем-то из мерзкой семейки. Такой вариант я все же рассматривала как вполне имеющий право на существование. Как ни крути, а состояние герцогини весьма приличное. За столь лакомый кусочек многие готовы душу не только дьяволу продать.

За него началась бы настоящая война, если бы оно пошло под молоток для выбора достойного наследника. Такое в истории нашей страны уже случалось, когда король или королева признавали потомка недостойным рода и титула. Тогда объявлялись состязания за права наследования, на которых выбирали самого достойного из кандидатов, и не всегда им оказывался дворянин.

Вот и на этот раз без завещания произошла бы похожая ситуация. Маркиза Вариона де Ларгост никто и в страшном сне не видел будущим герцогом де Шаларгу. Наверное, небо быстрее на землю рухнуло бы, чем такое допустили бы его самые близкие друзья и соратники.

Одно дело – смех и забавы над почти безземельным и безвластным бастардом маркиза, которого все презирают, и совершенно другое – над полноправным герцогом с обширным капиталом и властью. Так что, если произойдет коллапс, то и старая, и новая знать встанет за меня плечом к плечу, пусть я и сирота из подворотни. Официальное заявление вышло в свет, а остальное для них уже неважно.

Теперь я полноправная леди дворянского рода со всеми вытекающими отсюда привилегиями и статусом неприкосновенности в некоторых моментах. И если что-то кому-то не по нраву, то прошу все вопросы адресовать нашему любимому и многоуважаемому королю, который принял это сложное решение. Думаю, желающих найдется мало.

Пора мне перестать размышлять как обычная, ничем не примечательная служанка, и переходить на более высокий уровень дум. Теперь я богатая наследница, а они не философствуют на тему того, что родственники могут отнять у них поместье. Обычно девушек этого круга чаще всего тревожит мысль, а не будет ли у них на балу платье такого же цвета, как у какой-нибудь дебютантки или, не дай Бог, принцессы. Они уж точно не ломают голову по поводу собственного имения.

Гордо расправив плечи и вскинув голову, я пошла обратно к ожидающему меня адвокату. Интересно, а если попросить его пораньше поставить эту подпись и предложить отдохнуть с дороги? Тем более его любимая дама в нашем поместье уже вся извелась в одиночестве.

Обдумав эту мысль, я поняла, что это весьма неплохой вариант, да и граф избежит пары часов томительного ожидания. Усмехнувшись, я растянула приветливую улыбку и вплыла в комнату. Служанка Михамила уже была там и ласково водила тонкими пальцами по плечу мужчины, смеясь и красноречиво трогала вынутой из туфли ножкой его колено.

– Надеюсь, я не заставила вас томиться в ожидании? – я присела в кресло у окна. – Не слишком долго переодевалась? Вы же понимаете, я обязана соблюдать традиции и как следует успокоить душу моей милой и, к сожалению, покинувшей этот мир бабушки.

– Что вы, леди Лунария, – легко рассмеялся граф, – ваши слуги замечательно воспитаны и не дают мне заскучать. Так что ожидание ни стоило мне и секунды, проведенной в печали и томлении. Не стоило так торопиться.

– Я рада, – кивнула я девушке. – Может, тогда просто закончим все дела, и вы предадитесь отдыху, а я смогу попрощаться с бабушкой по обычаю?

Я сильно рисковала. Можно сказать, я задумала серьезную провокацию. Но лучше поскорее все выяснить окончательно, чем позднее жалеть о том, что не попыталась повернуть ситуацию в свою сторону.

Граф задумался, рассуждая, рационально это или нет. Служанка почти сразу отмерла и, словно невзначай, начала гладить мужчину все выше по шее. Чем сильнее становился натиск смуглой горничной, тем решительнее блестели глаза адвоката. Он уже был не против немного пренебречь правилами и пропустить тройку долгих часов ожидания.

– Давайте и вправду закончим все раньше, – облизнул он губы. – Ждать все равно только нам двоим. Других наследников имения нет и не может быть, так что не вижу смысла попусту терять время. Да и вам сейчас хочется с бабушкой попрощаться, а не созерцать мою кислую мину. Надеюсь, ваши слуги смогут меня проводить в мои покои после того, как мы закончим со всеми документами и гарантиями наследства.

– Конечно, проводят, – кинула я взгляд на замершую горничную и получила в ответ едва заметный кивок головы. – Вы же наш самый дорогой гость. В этом доме вам всегда рады и готовы принимать, как родного. Уютная комната вас уже ожидает, и знайте, эти покои в вашем распоряжении в любое время дня и ночи независимо от обстоятельств.

– Замечательно, – просиял мужчина. – Давайте мы с вами скорее подпишем все бумаги и королевский указ, а потом каждый отправится по своим делам. Негоже задерживаться всем из-за простых формальностей, которые и так по сути решены. Подождите секунду, я все подготовлю для быстрого прохождения этой непростой и весьма неприятной процедуры. Все же ваша память так чиста и светла в тягостных думах о госпоже Диктории.

– Как вам будет угодно, – я взглянула на объемную папку в его руках.

Пока я с интересом наблюдала за перекладыванием одних и тех же бумаг с места на место, служанка медленно и осторожно исчезла из комнаты. Прислуга здесь была под стать самой хозяйке, которая лично всех нас выбирала. Поэтому насчет домашнего персонала я могла не переживать – никто не позволит и лишнему звуку просочиться за пределы поместья.

Даже если кто-то из слуг подкуплен, вряд ли он за оставшиеся пару часов сможет выбраться за кованые ограды этих стен и сообщить маркизу об изменении моего статуса. Происходили все эти события слишком быстро, и осведомлены о них пока что были лишь единицы.

Наконец-то бумажное перекладывание было завершено, и мы принялись за работу. Гора документов пугала меня все больше с каждой минутой. Создавалось ощущение, что ей конца и края нет. Однако в час мы все же уложились, теперь оставалось дождаться полуночи и, якобы, официально их подписать. Сущие мелочи, учитывая ограниченный круг посвященных в тайну лиц.

– Герцогиня, – граф растянул губы в слащавой улыбке, – поздравляю, в полночь вы официально станете единоличной наследницей всего состояния рода де Шаларгу. Так что можете больше не беспокоиться о собственном двоюродном брате и его матери. Им ничего не достанется. Еще раз поздравляю от всей души.

– Спасибо, – я устало кивнула ему. – Прошу, наслаждайтесь гостеприимством нашего дома. А я пока пойду еще раз попрощаюсь с бабушкой. Она достойна только самого лучшего, включая вечную память потомков о ней. Прошу меня извинить, не смогу составить вам компанию за поздним ужином. Еще раз спасибо, и отдыхайте в свое удовольствие.

– Обязательно.

Служанка скользнула обратно в комнату, передала мне небольшой конверт.

– Вас уже ждут, – указала я на девушку, вертя конверт в руках.

– Тогда не буду вас отвлекать.

Парочка, тихо переговариваясь, удалилась из комнаты.

Что же это такое? Граф словно с неохотой оставлял меня в одиночестве. Ну ничего, самое главное сейчас – доказать всем аристократам и даже самой себе, что нет наследников достойнее меня. Присев обратно в кресло, я решила ознакомится с загадочным посланием, переданным служанкой. Остальные дела подождут ночи. Адвоката я все равно до обеда не увижу.

«Доброго вам дня, леди Лунария. Возможно, мое послание покажется вам странным и неоправданным. Но я просто обязан выразить свою скорбь об утрате вашей госпожи. Надеюсь, маркиз Варион не такой дурак, каким кажется. К сожалению, лично не смогу присутствовать на похоронах герцогини Диктории де Шаларгу, но обещаю вернуться за вами. Я не позволю отбросу знати положить свои мерзкие лапы на вас.

Я хотел с триумфальной победой предстать перед вами, а возвращаюсь в столь скорбный для вас час. Но знайте, вам стоит только дождаться меня с войны. Надеюсь, к моменту, когда вы прочтете это письмо, мы возьмем последний рубеж защиты.

Перед началом войны я был у вашей официальной покровительницы, и теперь у меня на руках есть два договора. По первому я претендую на руку ее горячо любимой внучки, по второму же она мне перепродает права на вас. Не важно, по какому из них, но я заберу вас из рук маркиза, только дождитесь.

Вероятно, вам это покажется странным и необычным, но я слишком долго откладывал разговор на потом. Вы были настолько милой и обворожительно чистой, что мне, запятнанному кровью врагов и ненавистников, было страшно прикасаться к вам. Словно я мог одним своим присутствием подле отравить вашу непорочность.

Но перед войной я не смог уйти спокойно, пока в руках у меня не оказались эти документы, и знаете, теперь я благодарен Богу за свой поступок. Возможно, я вам стану противен и отвратителен. Я все понимаю: вы так благосклонны к моему секретарю, но, уверяю вас, если единственный путь для вашего спасения – брак со мной, то я не буду препятствовать вашим отношениям. Я просто в голове не могу допустить, что вы достанетесь маркизу.

Наверное, это звучит глупо и самонадеянно, но примите, пожалуйста, хотя бы эту скромную мысль о том, что станете моей женой. Конечно, для такой идеальной леди, как вы, это не предел мечтаний. С безупречными манерами и статью королевы вы могли бы уже быть женой какого-нибудь знаменитого короля, прославившего свою страну. А тут всего лишь я, тот, кто даже победу не успел положить к вашим ногам.

Но я хотя бы попытаюсь защитить вас от бед и тревог этого мира. Никто не знает, что вы не настоящая внучка леди Диктории, и я приложу все силы, чтобы эта тайна, так и осталась тайной, и враг не проведал правды. Вы будете самой великой Королевой.

Еще раз примите мои извинения и соболезнования.»

Такого поворота событий не могла ожидать даже я сама. Кронпринц договорился с леди Дикторией о нашей с ним помолвке и хотел приурочить ее к победе. Хитер! Тогда я не смогла бы ему отказать, ведь грандиозная победа несет за собой очень много благ для страны. С чего ему вообще вздумалось на мне жениться, если он знает правду?

Да и с его секретарем я виделась всего один раз на балу. Станцевали пятый танец и разошлись как в море корабли. Ничего не понимала, мне на голову в одно мгновение свалилось столько всего, что уже толком и думать не получалось. От кронпринца я никак не ожидала такой подлости и стремления заполучить меня в жены.

Ладно, в отличие от всех остальных претендентов, он хотя бы не требует имение герцогини в обмен на молчание. Он сам готов кому угодно рот надежно закрыть. С победителями, как говорится, не спорят. А наш принц победил в серьезном сражении против одной из самых кровожадных стран мирового сообщества.

Я прикрыла усталые глаза и откинула голову на спинку кресла. Дико ломило висок, в голове стучала кровь, отбивая стремительный ритм ни на секунду не умолкающего сердца. Казалось, я вот-вот рухну в бездну отчаяния и неизвестности.

По сути, именно это сейчас и происходило: я падала в темноту. На ту тонкую грань, где время замирало и останавливалось в предвкушении. На острие маятника, который только собирался сделать первое движение и повлечь за собой череду неведомых событий. Все это одновременно должно случиться с последним ударом часов, знаменующим начало нового дня. Отсчитав полночь, они объявят о моем триумфальном возвращении в качестве наследницы герцогини де Шаларгу.

Если Варион не узнает раньше времени о произошедших изменениях, то я спокойно смогу прожить тут месяц и потом показать всем кукиш с маслом, а не состояние покойной хозяйки. За это, наверное, стоило помолиться самой Диктории и всем известным мне богам. Может, тогда я не увижу собственного не совсем двоюродного братца в ближайшие дни, отведенные на траур.

Вздохнув, я сожгла письмо в ярко горящем камине: не стоило оставлять упоминание о моем настоящем происхождении, тем более написанное рукой кронпринца. Каждая такая бумажка могла стать моим билетом в один конец – на плаху. Обманывать аристократов опасно, в этом случае даже заступничество королевы и принцессы меня не спасут. Если, конечно, наши дворяне найдут в себе силы в общем порыве выступить против короля. Даже если они смогут договориться между собой и собраться с духом, то все равно поймут, что лучше лишний раз перестраховаться, чем потом в камере смертников локти кусать.

Бумага догорела и полностью растворилась в пламени, которое быстро уничтожило все следы, стирая их в ярком треске огненного вихря. Теперь я могла быть спокойна хоть за то, что не нужно придумывать, как избежать подозрений. Всегда можно согласиться на предложение кронпринца. Впрочем, при его желании меня даже спрашивать никто не будет – силой к алтарю приведут. Все нужные документы у него в руках, и любой адвокат докажет их подлинность.

Выбор был невелик: идти невестой с гордо поднятой головой или служанкой с позором и в синяках. Ни один из двух вариантов меня особо не привлекал, но на безрыбье и рак рыба. Лучше уж заранее готовиться к тому, что кроме проблем с наследством, мне еще предстоит пережить разговор с кронпринцем по поводу двух этих документов. Тут ему стоило отдать должное, он сам дал мне в руки козырную карту, признавшись в письме, что едва ли не обожествляет мой образ. Герцогиня всегда говорила, что сила любой девушки в ее неповторимой слабости. На орущую деревенскую бабу и рукой замахнутся, а вот на трепетную лань с огромными блестящими от слез глазами – уже вряд ли посмеют.

Если придется бороться за собственную жизнь, я и не на такие хитрости пойду. Нужно будет – в самом деле выйду замуж за Его Высочество. Герцогиня не зря говорила мне, что много думать – вредно, а совсем не думать – опасно!

Так что я собиралась четко следовать правилам, которые установила моя спасительница, и еще больше прославить дом де Шаларгу. Чтобы никто и никогда не смел говорить, что с моим восхождением в статус главы рода, его постигли неудачи и разорение, я докажу всему миру, насколько величественны герцогини этого славного рода.

По лестнице я спускалась с замиранием сердца от приятного предвкушения. До сладкого вкуса победы на губах оставалось совсем немного. Даже если маркиз де Ларгост на пару с сыночком смогут пробиться сюда до полуночи, то отыскать юриста в незнакомом доме со множеством потайных проходов – непосильная для них задача.

Комната, в которой любил останавливаться граф ля Пикторм, находилась в сокрытой части поместья, куда не проникал свет. Бихтар и сам по памяти не смог бы отыскать ее с первого раза. Посторонние люди так вообще не могли предположить, что у сдержанной в проявлении эмоций чопорной семейки могли быть порочные увлечения. Тем не менее тайные страсти имели место быть. По секрету я знала, что сам король пришел в восторг, когда его невеста оказалась весьма подкованной особой в плане чувственных удовольствий.

Все герцогини и их воспитанницы знали одну простую истину, которая передавалась по наследству из уст в уста. Голым и расслабленным мужчиной очень легко манипулировать. Даже сытый и откормленный не так сговорчив, как полностью удовлетворенный и опустошенный.

Я узнала от служанок, что королева даже отдельно обговаривала, какими навыками должна обладать ее дочь в постели. Герцогиня и виду не подала в ответ на столь странную просьбу. Потом уже и сама девушка еще пару раз тайно нас посещала и расспрашивала служанку о том или ином виде наслаждения. Нет, никто девушек не принуждал, но уроки любовных утех им преподавали, да и сами служанки не были обременены этими дополнительными обязанностями.

Тот же граф мог рассчитывать на приятный вечер только с согласия самой девушки, насильно никто не заставил бы красотку развлекать этого толстяка. В противном случае слухи уже давно выбрались бы за пределы поместья. Но пока все свято верили, что дети в семье де Шаларгу появляются исключительно по Божьей милости и никак иначе. Мол, герцог и герцогиня дальше рукопожатий и зайти не могут, об остальном и помыслить страшно.

Все это мне казалось детскими сказками ровно до того момента, пока не исполнилось двадцать лет, с того дня по традиции ко мне начали свататься аристократы, как к наследнице огромного состояния. И вроде бы неплохие кандидаты появлялись на горизонте, но ничего не происходило. Молодые люди со мной вежливо раскланивались, и только самые смелые из них могли трепетно поцеловать мне кончики пальцев. В то же время остальные девицы примерно одного со мной возраста были разобраны, словно породистые щенки от безумно дорогих собак.

Это настолько сильно меня печалило, что однажды герцогиня посоветовала мне присмотреться к кронпринцу. В ответ я грустно усмехнулась и сказала, что сиротки не играют свадьбы с принцами. Как выяснилось, леди уже знала об интересе наследника престола к моей скромной персоне. Именно по этой причине она и не стремилась подобрать мне пару. Просто ждала, когда парень сам дозреет и прибежит заключать договор на выгодных нам условиях.

В том, что продала она меня за дорого, я не сомневалась. Пожалуй, хватка цербера и та слабее, чем была у этой леди в ее девяносто девять лет. Герцогиня, словно вампир, закусывала шею жертвы и ожидала с томительным удовольствием, пока та не сдастся на милость ее правосудия. И сдавались почти все… Единственным исключением были бывший король, дед нынешнего кронпринца, и ее собственный муж.

Но там все понятно – троица дружила с детства, и о наклонностях Диктории парни знали давно. А герцогиня не была милейшей скромницей. Мне она поведала много заманчивых историй о том, как протекали ее первые годы после брака. Я молилась всем богам, чтобы мой предполагаемый папа не оказался бастардом короля. Но нет, милостью богов, оба ее ребенка были от законного мужа и не имели никакого отношения к королевскому роду. Наверное, именно по этой причине двух королев и обучала моя хозяйка.

Любовник знал, что нежная на вид леди Диктория своим железным характером и виртуозным владением кнутом могла в любую голову вбить, как следует себя вести. Мне тоже пару раз перепадало, но вполне заслуженно. За тайные поцелуи на балконе с лордом ля Тарига я получила знатно – недели две нормально не могла сидеть. Зато навсегда усвоила: балконы надо выбирать тщательнее.

Мораль сей истории заключалась не в поцелуях, мне следовало убедиться в том, что нас никто не застанет. И все же матушка моего двоюродного брата на собственном примере доказала, что через постель можно добиться многого. Так что в свиданиях герцогиня меня не ограничивала, а вот в потоке сплетен мое имя не должно было появляться, и оно там не мелькало. За благоразумие я получала множество поблажек.

За такими размышлениями, я наконец-то вспомнила, из-за какой истории кронпринц подумал, будто я кручу роман с его секретарем. В тот момент мне позарез понадобились списки дебютанток, которые должны были появиться на балу в честь совершеннолетия кронпринцессы. Войти в их число мне было еще рано, но мудрая герцогиня посоветовала найти способ изменить ситуацию. Так я и сделала…

Пока секретарь заливал слюнями стол от созерцания моих обнаженных щиколоток, я быстро вписала свое имя в свободные окошки герцогских семей. На бал я тогда попала, а вот в голове у принца, похоже, поселилась неправильная мысль.

Не спорю, голые лодыжки, виднеющиеся из-под пышной юбки бального платья – это весьма соблазнительно. Но дома, когда визита гостей не ожидалось, я привыкла носить самую простенькую на вид одежду. Пышные платья с корсетом и кринолином смотрятся очень женственно и красиво, но не когда ты работаешь по шестнадцать часов в сутки, иначе к концу вечера у тебя на пятой точке уже отпечатываются кринолин и мелкая ажурная сетка внутренней подкладки.

Поэтому в свободные от приемов дни и саму леди Дикторию от обычных слуг отличало только родовое кольцо на пальце, а так с виду – кухарка или горничная, но никак не герцогиня. К тому же, если злоумышленники неожиданно нападут на поместье, кольцо всегда можно спрятать, а вот из пышного платья еще надо постараться выбраться. В истории нашего рода этот нехитрый трюк не раз спасал жизнь зажиточным дворянам, которые были близки королевской семье.

Но сейчас правила этикета и обстоятельства вынуждали меня томиться в тесном платье и неспешно прогуливаться по коридорам на случай, если кто-то заявится с соболезнованиями. Среди предполагаемых гостей были те, кто не успел нанести визит в положенные три дня траура, они еще неделю будут съезжаться к могиле герцогини Диктории де Шаларгу.

Без спешки, погруженная в собственные мысли, я достигла фамильного склепа уже официально моей семьи. Даже король понимал, что лучше хорошо воспитанная сирота, чем неконтролируемый безумец во главе влиятельного и богатого рода. Со мной можно не только договориться, но и заставить сделать желаемое, приведя веские аргументы. А маркиза в случае неповиновения останется только пристрелить, словно бешеную собаку.

Спускаться было боязно. Склеп – единственное место, где я ни разу не была за все десять лет жизни в усадьбе. Герцогиня здраво рассуждала, что пока судьба не приведет, лучше не тревожить покой израненных душ и не ступать лишний раз в их чертог. От осознания того, что я собираюсь впервые добровольно посетить место упокоения всех моих новых предков, по спине пробежались предательские мурашки.

Сглотнув вязкий комок слюны, я еще раз помолилась и, прикрыв глаза, нервно распахнула дверь. Тяжелая створка из дорогого гранита и кованого металла плавно отодвинулась в сторону, позволяя мне попасть внутрь помещения. Теперь осталось пройти семнадцать ступеней вниз, и я попаду в опочивальню всех герцогов и герцогинь, заслуживших право покоиться в этом месте.

Нервные судороги прошлись по телу. От напряжения у меня подгибались колени и шевелились волосы на голове. Кровь словно стыла в жилах, а дыхание замирало в груди. Было жутко страшно! Я даже старалась дышать через раз, чтобы не поддаться панике.