Три желания для золотой рыбки

Кларисса Рис

Три желания для золотой рыбки

Пролог

Я, упав на колени, сидела и рыдала подле гроба, который одиноко стоял в середине роскошного парадного холла. Сегодня тут не был слышен звук классического вальса или смех многочисленных подружек моей покойной хозяйки. К герцогине де Шаларгу я попала совсем ребенком. Мне едва исполнилось тринадцать, когда леди выкупила меня с аукциона в детском рабочем доме.

И вот спустя десять лет моя покровительница умерла в страшных мучениях. Ее несчастное сердце не смогло пережить вероломства и постоянного хамства единственной дочери. Решающая ссора произошла между ними еще до моего появления в доме достопочтенной герцогини. Но даже я за десять лет успела до рези в печенке насмотреться выкрутасов и наслушаться визгливых противных воплей этой истерички.

Мерзкая женщина всеми правдами и неправдами старалась свести свою матушку в могилу, чтобы получить наследство. Но леди Диктория была умной женщиной. Почти за пять лет до моего появления в своем доме она выгнала дочь и лишила ее наследства, за что именно – я не знала. Но если рассматривать поведение глупой истерички в последнее десятилетие, повод явно был достойный и не единственным.

Тяжело вздохнув, я поправила локоны хозяйки и в последний раз промокнула свои глаза платком. Я была ей обязана по гроб собственной жизни. Из простой сиротки она вырастила настоящую леди. Сейчас вряд ли кто-то вспомнит, что я появилась у нее неожиданно и совершенно не походила на местный народ ни лицом, ни поведением. Для всех я стала незримой тенью леди де Шаларгу. Ее единственной и горячо любимой внучкой, которая чудом выжила и смогла вернуться в семью.

Смерть старшего сына леди так и не приняла, и я стала заменой ее настоящей кровиночки. Я была всего на пару лет старше покойной Лунарии, судя по фотографиям из ее детства. Возможно, тот факт, что меня звали так же и я была южанкой, как и жена покойного лорда де Шаларгу, сыграли решающую роль. Именно меня из сотен детей выбрала суровая герцогиня, которая даже после смерти мужа, случившейся двадцать три года назад, держала армию нашей Верноры в ежовых рукавицах.

Сам король обещал сегодня приехать вместе с генералами и попрощаться с Железной леди нашей страны. Королева же едва смогла пережить такую утрату. Герцогиня была ее воспитательницей. Именно из-под руки герцогини вышли две последние супруги правителей. Каждая из женщин была искренне благодарна ей и признательна по гроб жизни, точно так же, как и я.

Эта леди с железным характером до последнего вздоха оставалась примером для всех дам и подрастающих юных девиц. Она была воплощением грации и стати – того, чем обязательно должна обладать каждая дворянка. И вот этой дамы мы лишились в столь хмурый час. Вся страна потеряла идеал для подражания.

Разумеется, такая трагедия не должна была пройти мимо ее семьи. Но пустоголовая дочь леди Диктории де Шаларгу так и не появилась в положенные три дня траура. Одна я каждый день встречала гостей и оплакивала хозяйку. И тем печальнее было осознавать, что через пару дней мне придется покинуть этот дом навсегда. Я не могу унаследовать состояние покойной, как бы сильно этого ни желала. Никто и никогда не докажет наше родство, ведь я всего лишь сирота, выброшенная на улицу, а не ее горячо любимая внучка, роль которой играла целое десятилетие.

Эх, жаль, что моя покровительница скончалась. Я так надеялась, что она увидит собственный сотый день рождения. Но судьба распорядилась по-другому, и последнего скандала со своей непутевой доченькой она не пережила: старое сердце Железной леди не выдержало. И вот теперь я стою на коленях перед ней, провожая в последний путь.

А вся ее родня так и не появилась на пороге дома. Зато готова поспорить, что уже утром после похорон налетят стервятники в стремлении разорвать состояние покойной герцогини на лакомые кусочки. Были бы у меня силы изменить такую несправедливость… Но, увы, я простая сирота, которую леди из собственных побуждений выкупила из детского дома.

Я даже не имела права стоять сейчас около ее гроба. Но я стояла, и хотя бы так могла отдать ей дань уважения и свой неоплатный долг. Только так я могла искупить свой грех, тот самый последний грех. Зачем я пустила на порог этого дома подколодную змеюку, которая все же свела родную мать в могилу и даже не показалась на пороге поместья в день траурной церемонии.

Колокола на старой церкви зазвенели в пронзительной песне. Ровно тринадцать раз отбили стальные гиганты, оглашая на всю страну печальную весть о смерти герцогини де Шаларгу. Теперь панихида по моей госпоже официально начата, и через пару часов парадный холл будет заполнен сотнями семей, которые остались ей благодарны.

Но даже в этом последнем пути она так и не сможет увидеть свою дочь, искренне и горячо любимую. Даже выгнав мерзавку, она до последнего вздоха переживала за нее и не могла слышать, что ее драгоценное дитя в очередной раз легло в постель к кому-то из новой аристократии. Единственный брак идиотки закончился еще пятнадцать лет назад, когда муж упал с лошади, а деверь выгнал ее взашей, не пожелав осквернять родной дом такой нечестивицей, как она. Да никто бы не пожелал, и с тех пор она кочует из одной койки в другую.

И вот очередная ее интрижка довела мою хозяйку до смерти. Увы, назад уже ничего не вернешь, и мне оставалось только подняться с колен и отойти в сторону. Прислуга не может сидеть у гроба господ. И даже в столь траурный час король и королева не позволят мне нарушить ход церемонии. Для них я простая сиротка с южных границ самой южной страны.

Желание первое. Покой для израненной души

Я сидела и отрешенно смотрела в окно. Солнце клонилось к закату, и мою леди уже должны были предать земле. Мне же законом запрещалось быть с ней в этот страшный час. Единственное, что я могла, это наблюдать за тем, как траурная процессия движется по направлению к фамильному склепу великой семьи де Шаларгу.

Какая ирония, что от могущественного рода не осталось почти никого. Гулящая дочка, кочующая из койки в койку, да ее незаконнорожденный, хоть и признанный маркизом сыночек. Наследовать состояние отца он не имел никакого права: у маркиза де Ларгост были и свои дети от законной супруги, но и от внука леди Диктории он не отказался, понимая, что тот – единственный наследник огромного состояния.

И вот теперь этот мерзкий жук, которого презирает и старая, и новая аристократия, уже половину вечера крутится у ворот поместья в ожидании радостного момента, когда сможет войти на его территорию. Я не была удивлена, но все же ждала, что он даст хотя бы гроб в фамильном склепе похоронить. Так этот негодяй тут едва ли не с обеда ошивается, и все жадно пялится на наши великолепные розовые кусты.

Бедная Беттани едва от него отбилась. Вот кто точно спелся с доченькой Госпожи. Такой же гад ползучий, как и эта змея. Так и сошлись они на пару против моей хозяйки. И получили-таки свое – загнали ее, несчастную, на тот свет. И что нам теперь всем делать, никто не знал. Прислуга, даже со столь значительным статусом, не могла противостоять настоящей знати.

– Простите, – в дверях появился Андре. – К вам посетитель, мисс Лунария.

– Кому же я потребовалась? – не стала поворачиваться к нему, чтобы не показать свои заплаканные глаза.

– Его Королевское Величество король Гертар и Ее Королевское Величество королева Мебелира, – произнес на одном дыхании слуга. – А также Ее Королевское Высочество принцесса Силитима и семейный адвокат рода де Шаларгу граф ля Пикторм.

– Простите за мой небрежный вид, – почти сразу же я слетела с подоконника, опускаясь в реверансе.

– Не стоит, – отмахнулся король. – Почему ты не пришла на погребение?

– Простите, Ваше Величество, – я склонила голову еще ниже, – но слугам не позволено стоять у гроба своего господина. Наше служение уже перешло его потомку, на плечи которого возляжет бремя заботы о поместье и, следовательно, обо всех нас.

– Я и забыл, – вздохнул немолодой мужчина, – что ты не ее внучка.

– Простите, – еще раз покорно повторила я.

– Бихтар, – обратился король к графу ля Пикторм.

– Да, Ваше Величество, – мгновенно отозвался подающий надежды адвокат из новой знати.

– Какова воля покойной госпожи де Шаларгу?

Вся королевская семья опустилась в кресла.

– «Тот из моих потомков, – начал зачитывать граф, – кто сможет прожить в поместье больше месяца, ни разу не изменив заведенным порядкам и устоям, соблюдая все правила и нормы, принятые при жизни моей, получит все, что у меня было. Если достойного не найдется, все имущество с этого момента переходит моей воспитаннице леди Лунарии Эвергин, которая последние десять лет носит гордую фамилию моего рода де Шаларгу. Она показала идеальные манеры и знания традиций, и в отсутствии прямых потомков своей семьи я завещаю все мое имущество именно ей как единственной, кто может продолжить мою династию. Даже не приходясь мне родной по крови, она была рядом во всех горестях и радостях и ни разу не предала моего доверия. Если же на пороге этого дома посмеет появиться моя дочь и попытается выселить ее, то закрыть для этой мерзавки все средства моего рода. С момента моей смерти ее с родом де Шаларгу больше ничего не связывает. Единственной законной наследницей может считаться моя приемная воспитанница – Лунария Эвергин. За сим моя воля не подлежит обжалованию и воспрепятствованию».

В комнате повисло молчание. Все, включая меня, не могли представить, что леди Диктория передаст все имущество именно мне. Хоть я и не считалась ее официальной слугой, получающей жалование, но оставалась выкупленной в детском доме сиротой. Ни красивые наряды, ни идеальные манеры, ни бесчисленное количество посещенных балов не могли этого изменить.

Тем неожиданней для всех стало решение леди Диктории оставить все состояние какой-то безродной девице, которая играла для нее роль внучки. Да, возможно, многие попытаются это оспорить, но я понимала, что сейчас все зависит от короля и королевы. Если они согласятся с завещанием, мне достаточно будет продержаться месяц в гордом одиночестве. И тогда все изложенное на бумаге моей госпожой вступит в законную силу, и я смогу сберечь это поместье от всех родственников ближних и дальних.

Против воли монарших особ никто не посмеет пойти, и если уж сама королевская чета признает завещание действительным, то ни один суд Верноры не посмеет оспорить это решение. Так что мы все сейчас ждали слов короля и королевы. У меня же едва сердце в груди не останавливалось от напряжения и страха. Томительное ожидание сводило с ума и заставляло трястись в неведении. Каждая секунда растягивалась словно на бесконечный час.

– Знаете, – наконец-то произнесла королева, – меня тоже воспитала леди Диктория. И если уж обучение королевы ей под силу, то думаю, ее приемная внучка еще более прилежна, чем я или моя свекровь. Мы с достопочтенной леди провели рядом всего год, а она уже больше десятилетия. Посмотрите на нас: мы идеалы, принятые в нашем обществе. Поэтому я считаю, что леди Лунария будет замечательной представительницей семьи де Шаларгу, не опозорит нас, старую аристократию, и не подведет свою страну, если ей придется отдавать долг.

– Что скажете, граф ля Пикторм? – король перевел взгляд на замершего адвоката.

– Я достаточно много времени провел в общении с леди Лунарией, – склонил он голову в почтенном поклоне. – И знаете, будь мой сын хоть на пару лет ее старше, тогда я с радостью взял бы ее в невестки. Такой благородной стати не видел уже давно. Не будь я посвящен в тайну печали покинувшей нас леди Диктории, то никогда в жизни не подумал бы о том, что эта девушка всего лишь сирота, брошенная родителями. По праву могу считать ее единственной достойной представительницей этого многоуважаемого рода. За долгое время работы я многим благодарен покойной леди де Шаларгу. Что там, даже титулом и положением в обществе я обязан этой великолепной даме. И мой долг перед ней – исполнить ее последнюю волю. Я признаю в леди Лунарии Эвергин единственную законную и достойную наследницу старинного аристократического рода де Шаларгу.

– Дочка, твое слово?

Теперь пришла очередь принцессы отвечать на поставленный вопрос.

– С леди Лунарией я виделась только на балах, – пожала плечами девушка. – Ничего плохого про нее сказать не могу. В то время, когда я обучалась у герцогини, ее еще не было в этом доме. Но, как и маменька, я верю, что более интеллигентной и воспитанной дамы в нашем обществе сейчас не найти. Ничего не имею против ее кандидатуры на роль герцогини де Шаларгу. Думаю, она подходит на эту роль даже больше, чем настоящий внук. От маркиза де Ларгоста меня не тошнит лишь потому, что по мере отвратительности он еще не смог переплюнуть своего нерадивого отца. Вот того уж точно видеть не хочется. Так что мое слово – да. Надеюсь мне еще выпадет шанс, найти в вас собеседницу леди де Шаларгу.

– Что же, ваше слово, леди Лунария, – король перевел свой тяжелый взгляд на меня.

– Простите меня, Ваше Величество, – стекла я с кресла и присела в реверансе, – но даже если учитывать все перечисленные заслуги, я не вижу среди них своих собственных. За все это я должна сказать огромное спасибо покойной леди Диктории, все благодаря ее необъятному горю, которое я могла хоть немного облегчить. В этот дом меня взяли в качестве замены ее покойной внучке. И ни на какую другую роль я даже не смею претендовать. Не говоря уже о том, чтобы становиться наследницей этого великого семейства. Простите, но я не вправе решать: достойна я или не достойна этого права.

В комнате вновь повисла тишина. Все словно замерло в ожидании главного слова, того самого, решающего. Я надеялась и молилась, что король не откажет в последнем желании Железной леди Верноры. Если сейчас меня провозгласят законной наследницей, то тайна моего происхождения канет в небытие и будет похоронена вместе с герцогиней.

О моем настоящем предназначении знали считанные единицы. Лишь те, кто сидел в этой комнате и еще кронпринц. Но ему точно не было никакого дела до того, кто станет следующим главой рода де Шаларгу. У того как раз подходила к концу война на восточных рубежах, и к первым выходным дням этой бесконечно долгой недели он должен был с грандиозным триумфом вернуться с победой в столицу. Так что бедная сиротка и наследница рода и титула де Шаларгу – последнее, что может его волновать.

Я прикрыла глаза и от волнения стиснула в пальцах кружевной платок – сотый, наверное, за эти три дня. Столько слез пролила, что моего запаса не хватило и пришлось брать платки герцогини. В это время никто не обращал внимания на мои опухшие глаза и льющиеся рекой слезы. Для всех я была убитой горем внучкой. Я и на самом деле чувствовала себя именно так, но увы, не приходилась ей внучкой, а могла претендовать только на гордое звание воспитанницы.

Но теперь во мне теплилась крохотная надежда на то, что, возможно, у меня будет шанс сохранить род в целости и сохранности. Несмотря на козни дочери герцогини и ее поклонников, я смогу отбиться от их нападок и просить милости короля.

– Знаете, – король все же решил перестать нас мучить затяжным молчанием, – я не могу огорчать леди Дикторию и идти против ее воли. Я сам готов признать, что вы, юная особа, годитесь в жены моему сыну как никто другая. Если бы вы или ваша покровительница хоть раз на это намекнули, то поверьте, уже были бы обручены. Я понимаю, звучит дико, но я столько принцесс и дочерей знати перевидал за последние пять лет, что вы для меня словно глоток свежего воздуха. Ваши поведение и манеры действительно на высоте, но другого от воспитанницы Железной леди и не ожидал. Подумайте над моим предложением, и, возможно, через год сыграем свадьбу. Вы не просто потрясающе красивая, но, самое главное – честная. Это человеческое качество в наше время стало настолько редким явлением, что за такую добродетель не жалко многое отдать.

И вновь в комнате повисла гнетущая тишина, которая с каждой новой секундой начинала меня все больше нервировать. Словно в спасательный круг, я вцепилась в платок, пропитанный слезами. Все хвалебные речи в мой адрес могли сейчас быть перечеркнуты единственным «нет», произнесенным самим королем. Тогда придется собирать чемоданы и сбегать.

Варион уже не раз и не два делал недвусмысленные намеки, что не против заполучить себе сестренку, которая будет послушно исполнять все его прихоти и желания. Не секрет, как и за что его ненавидят почти все без исключения. Пыл он убавил только после того, как на одном из балов неосторожно пощупал принцессу пониже спины. Жаловаться на то, что кронпринц разбил ему нос и сломал руку, он, естественно, не стал. Король за любимый цветочек и головы мог прямо на месте лишить. Благо его старший сын носил с собой меч, наверное, даже в душ. Лично не проверяла, но о том шептались в кулуарах и темных уголках во время королевских приемов.

Но все его похождения не отменяли того, что как прямой и единственный потомок, не вычеркнутый суровой герцогиней из ее благородного рода, он имел право наследования. На его стороне был закон, согласно которому он мог завтра получить все имущество покойной.

Вариант обойти эту сторону правовых отношений все-таки существовал. Я догадалась, что именно его мы сейчас и будем использовать. Король вынесет свое веское решение, после чего мы с графом дождемся полуночи и подпишем все документы. Тем самым все нормы формально будут соблюдены, а по факту игра будет идти на опережение. Закон против изворотливости. Вот он главный принцип аристократии.

Теперь нас всех интересовало только одно – что скажет Король: «да» или «нет». Именно от этого слова и будет зависеть вся череда дальнейших действий и событий, которые мне и всем присутствующим в доме слугам придется пережить. Передадут нас, как наследственную собственность, до момента истечения контрактов по найму, или я смогу возглавить дом и не позволю его разрушить.

– Я принял окончательное решение, – Его Величество огласил зычным голосом комнату, полную замерших в ожидании людей. – Если в течение месяца никто не взыщет права оспорить последнюю волю леди Диктории, то так тому и быть. Но если найдется тот, кто потребует наследство себе и сможет прожить в поместье ровно месяц следуя нормам и правилам, то все имущество покойной перейдет к нему. Если претендент не пройдет данное испытание, то навсегда лишится прав на наследие семьи де Шаларгу. Леди Лунария, с завтрашнего дня вы официально становитесь герцогиней де Шаларгу. Про тайну вашего рождения запрещено рассказывать кому бы то ни было. Пусть наша дорогая леди Диктория покоится с миром, зная, что воспитала достойную внучку. Граф, завтра подпишите все документы.

– Как скажете, Ваше Величество, – мужчина поклонился королю.

– Прошу, – я едва не упала на колени перед ним, – разрешите мне выразить свою благодарность и заверить вас в моей безграничной преданности. Если я даже посмею подумать о вас плохо, за это заслужу немедленную казнь. Вы наш спаситель и покровитель. Только вашей волей поместье и все наследство герцогини Диктории де Шаларгу не попадет в руки ее отвратительной дочери и не менее гадкого поклонника, от которого та имеет сына. Только благодаря вам смерть леди Диктории будет отомщена и мерзкое существо, которое довело ее до такого ужасного состояния, не получит ни гроша от наследия и семейных ценностей. Я вам клянусь, что лишнего не возьму и не потрачу, пока в побочных ветвях семейного древа не сыщется достойный кандидат на роль главы герцогского дома де Шаларгу.

Мы с адвокатом послушно встали и поклонились королевской семье. Мне не верилось, что все происходит не в удивительном сне. Я действительно с этого момента могу считаться официальной леди Лунарией де Шаларгу. По приказу короля тайна моего рождения канет в небытие вместе с покойной хозяйкой. В столь невероятную удачу было попросту трудно поверить.

– Поздравляю, – мистер Бихтар поздравил меня, – я верил, что Варион не получит ничего, как и все его родственники. Только этого не хватало – мерзкому семейству обрести влияние вашей семьи, моя дорогая клиентка. Ни один адвокат, уверяю вас, не возьмется за их защиту. Далеко не всегда и не все можно решить деньгами. Знаете, его расквашенный нос до сих пор обсуждают всей столицей, а без малого прошло уже два года с того момента.

– Спасибо вам за добрые слова, – я мило улыбнулась ему.

– Да что вы, Леди Лунария, – рассмеялся мужчина, – это все мы обязаны вам за то, что хранили покой леди Диктории долгие десятилетия. Не сомневаюсь, еще столько же прошло бы лет ее славной жизни, не будь ее дочь такой жадной. Вы по праву заслужили всю эту похвалу и титул герцогини. Отныне все, принадлежащее Диктории, будет вашим, включая не только дом и слуг, но и все активы семьи.

– Я пока мало что знаю о них.

Хоть я и была для всех внучкой почтенной леди, но в дела рода она начала меня посвящать относительно недавно, вероятно, чувствуя приближающийся конец жизни.

– Не волнуйтесь, – улыбнулся граф. – Люди поймут печаль вашей утраты, и первые полгода вы спокойно сможете входить в курс всего происходящего. К тому же я уверен, что такая благовоспитанная девушка, как вы, просто обязана быть во всем идеальной. Думаю, вы полюбитесь всем и сразу. Другого от внучки, воспитанной леди Дикторией, ожидать просто невозможно. Король безоговорочно прав: если бы вы захотели, то брак с кронпринцем был бы вам гарантирован уже давно. Из всех дворянок настолько хорошо ему не подойдёт ни одна из нынешних дебютанток.

– Я очень вам благодарна за искреннюю веру в меня, – я присела в реверансе. – Но даже с согласия короля пока я не могу претендовать на полноправное владение и распоряжение герцогством де Шаларгу. По этой причине прошу вас найти достойного преемника из числа всех побочных наследников и наследниц, которые только есть.

– И все же столь нежный цветок мог вырасти только у нашей Железной леди, – мужчина начал медленно перебирать документы. – Никто другой не способен на такое великодушие. Но не волнуйтесь, сейчас все подпишем, и вы станете хозяйкой. А на похоронах я всем сказал, что вы уже просто не выдержали и упали в обморок, до такой степени не хотели расставаться с бабушкой. Многие люди меня поддержали: все же вы три дня около гроба проплакали. Так что столичная знать вас поняла и приняла.

– Мне очень лестно от вас это слышать, – льющаяся потоком вежливая благодарность начинала потихоньку утомлять меня. – Не желаете ли чаю?

– О, с огромным удовольствием, – просиял граф, а я нашла повод сбежать из комнаты.

В его бескорыстную доброту по отношению ко мне, честно говоря, не особо верилось. Какие тут могут быть нежные чувства, если и сам граф до последнего не верил в то, что старушка отпишет все имущество сиротке, выкупленной с аукциона, и бросит на произвол судьбы собственную семью. В обществе ходил красноречивый слух, что дочка леди Диктории дошла аж до постели личного секретаря короля, благодаря чему непременно получит наследство. Мол, никакая племянница ей не страшна.

Все аристократы прекрасно понимали, что без поддержки я на самом деле не смогу ничего сделать. Вот только мне повезло – на моей стороне были королева и принцесса. Еще, как я смогла понять, король вознамерился таким образом заполучить себе герцогский дом и женить своего единственного сына. Где еще они могли найти столь хорошо воспитанную и покорную невестку?

Только почему-то аристократы забывали, что при всей своей кротости и нежности, леди Диктория обладала железным характером и силой воли, которым позавидует любой мужчина. Наверное, по той же причине, по которой никто ни разу не осмелился упрекнуть ее дочь в блудливости. Люди попросту высказывать в лицо влиятельной герцогине все, что они думали о ее семье. После смерти мужа, одного из выдающихся главнокомандующих морского флота, принесшего много побед нашей стране, она элегантно и безошибочно втоптала в грязь и сравняла с землей каждого, кто так или иначе был причастен к неприятному инциденту. Даже от нападавшего Фирхасара она смогла потребовать компенсацию, и теперь герцогский род де Шаларгу имел самые обширные виноградники во всем южном полушарии.

Меня она воспитывала в том же духе. Если надо будет, я не постесняюсь и королеве на жалость надавить, и у короля аудиенции попросить, и кронпринца под венец увести. При всей моей внешней хрупкости и трагичности, притворство я вижу насквозь. Понимала, что граф пытается всеми силами остаться моим адвокатом, а на наследство ему, собственно, плевать. Скажи правитель нашей страны, чтобы я собирала чемоданы и шла на все четыре стороны, он с тем же усердием поддакивал бы и поливал бы меня грязью с ног до головы.

В этом и заключалась вся суть аристократии: кто сильнее и влиятельнее, на стороне того и правда. И сейчас это играло в мою пользу, ведь кто может быть важнее правящей семьи? И если для того, чтобы подарить покой израненной душе леди Диктории, мне придется и дальше послушно играть выбранную для меня роль, то пусть будет так. С этой минуты и до тех пор, пока мой прах не истлеет, я, герцогиня Лунария де Шаларгу – единственная кровная наследница рода.