Изгои увядающих домов

Гарон со свирепым визгом полетел навстречу к самолету.

– Это не к добру, – настороженно сказал Джо.

– Держитесь! – воскликнул Гирн, оттянув от себя штурвал, он резко направил самолет вниз. Увернувшись от лобового столкновения с гароном, самолет стремительно пикировал вниз. Гарон, пролетев мимо самолета, развернулся и сложив крылья, устремился вниз. Самолет быстро терял высоту, Джо прижало к сидению, и он видел, как стремительно к ним приближается земля. Гирн потянул на себя штурвал, выровнял самолет и, продолжая маневрировать, уклонялся от атаки гарона, который вновь промахнулся, пролетев вниз. Все больше и больше злился гарон, от того, что его атаки оборачивались неудачей. Пойдя на хитрость, он затаился в облаках.

– Этот гарон очень странный, – говорил Гирн, – гароны – глупые существа, а этот додумался спрятаться, надо быть начеку, смотрите внимательно, он может атаковать в любой момент, – едва Гирн договорил, как гарон со свирепым визгом впился в хвостовую часть фюзеляжа самолета своими острыми когтями и начал руками пытаться вырвать обшивку самолета. Гирн резко направлял штурвал из стороны в сторону, маневрируя, он пытался скинуть гарона. Но тот не отступал, вцепился в фюзеляж настолько крепко, что маневры Гирна не могли его скинуть. Он когтями рук и ног пронзал фюзеляж, перебираясь к кабине. Жозель повернулась и увидела его птичью голову, смотревшую на нее через окно.

– Джозеф, дай мне пистолет! – закричала она.

Гирн достал из внутреннего кармана пиджака револьвер и, приоткрыв дверь, кинул пистолетом в гарона, попав ему в голову, что лишь ненадолго задержало его. Затем Гирн полностью открыл дверь самолета и бросился на него. Он сорвал его с самолета, и они вместе обрушились вниз. Джозеф и Жозель в недоумении посмотрели друг на друга. Джо крепко взял в руки штурвал.

– Я просто буду держать штурвал ровно, это несложно – говорил Джо, успокаивая себя и Жозель.

– Что?! – Жозель сильно удивилась, услышав слова Джозефа, – какое-то чудовище пытается нас убить, пилот выпрыгнул, а ты просто будешь ровно держать штурвал?!

– У тебя есть идея получше?!

– Ладно, хорошо, мы просто будем сидеть, пока самолет не разобьется.

Джо обернулся, посмотрев на Жо.

– Успокойся Жо, – говорил Джозеф – лучше посмотри, нет ли где парашюта?

– Какой толк от него? – пытаясь найти парашют, говорила Жо. – Даже если я его и найду, мы все равно никогда не прыгали с парашютом, так что, если не на самолете, то, прыгнув с парашютом, мы точно разобьемся!

– Слушай, хватит паниковать, заткнись и ищи парашют!

Падая с огромной высоты Гирн продолжал драться с гароном, одной рукой схватив его за перья, второй рукой он бил его в голову. Он ударял с такой силой, что ему удалось сломать его клюв, пробив в нем отверстие. Гарон, испытывая неимоверную боль, бил Гирна в ответ. Взмахивая широко расправленными крыльями, он пытался набрать высоту, а затем попытаться сбросить Гирна. Но тот не сдавался, он вцепился в гарона, и изо всех сил продолжал его бить.

Жо продолжала искать парашют, Джозеф держал штурвал в одном положении, как вдруг, штурвал сам по себе начал перемещаться, меняя направление самолета.

– Что происходит? – спросила Жо, отвлекаясь от поиска парашюта.

– Не знаю, похоже, самолет летит сам, – убрав руки от штурвала, сказал Джо.

– Как это сам?!

– Ну, смотри. Я не держу штурвал, – Джо поднял руки вверх, – а самолет явно летит сам.

– Это что, такой автопилот?

Самолет начал резко спускаться вниз заходя на разворот и направляясь туда, где Гирн и гарон сошлись в схватке. Самолет летел все быстрее, двигатель работал все мощнее. Когда самолет начало трясти Джозеф схватился за штурвал, подумав, что они падают.

– Жозель! Держись крепче! – кричал Джо, держась за штурвал.

Они приближались к дерущимся в небе. Гирн, продолжал биться с гароном, нанося удар за ударом. Не смотря на пробитый клюв и боль, которую гарон с трудом терпел, он отбивался, как мог, пытаясь сбросить с себя неприятеля. Самолет уже подлетал, Жо и Джо наблюдали, как Гирн и гарон дерутся. Гирн, увидев, что самолет подлетает, еще раз хорошенько ударил гарона и отпустил его. Гарон завис в небе.

Глядя на то, как Гирн падает, он не заметил летящий за его спиной самолет, который протаранил его, ударив правым крылом. Гарон пролетел вдоль верхней части фюзеляжа и вдобавок ударился о заднее крыло, а затем, обрушился вниз. Он пал, вслед за ним осыпались разлетевшиеся от удара перья.

Гирн, упал с огромной высоты прямо на дерево, проломил все ветви с одной стороны и рухнул на землю, будто весил несколько тонн. После падения в почве остался глубокий след и поднялся огромный клуб пыли.

– Мягкая посадка, – бормотал Гирн, выбираясь из ямы, оставшейся от его падения.

Жо и Джо смотрели в окна, вглядываясь в облако пыли, окутавшее ту часть лесного массива, куда рухнул Гирн.

– Он упал как метеорит, – удивился Джозеф, – сколько он весит?

– Да, ему бы не помешало сесть на диету, – добавила Жозель.

Самолет зашел на разворот, спустившись совсем низко, чуть задевая верхушки деревьев, он кружился вокруг места падения Гирна. Облетев вокруг спадающего облака пыли еще пару раз, самолет набрал высоту и улетел.

Гирн выбрался из ямы. Упав с огромной высоты он не получил никаких увечий. Будто просто шел и, споткнувшись, рухнул в яму. Его зеленый пиджак уже не был таким чистым, он был изорван когтями гарона, да еще и грязным.

Гирн поднял голову и проводил взглядом улетающий вдаль самолет, а потом двинул следом за ним. Он прибрался сквозь лесную чащу, где было совсем темно, а в кустах светились его зеленые глаза, словно глаза дикого зверя. Хруст сухих веток и травы раздавался под его ногами. На мгновение он остановился, услышав тихий хрип. Он обернулся и прислушиваясь пошел на звук. Шагая аккуратно, он старался не наступать на сухие ветки, чтобы не привлекать внимания. Гирн подобрался к высокому обросшему кустарнику и увидел за ним падшего гарона, который беззащитно лежал и с хрипом, издаваемым его пробитым клювом, тяжко дышал.

Израненный и изнывающий от боли, поверженный гарон, лежал на земле и стонал. Гирн стоял за кустом и смотрел на него, гарон, с трудом повернув голову в сторону, и увидел светящиеся в темноте ярко-зеленые глаза. Он попытался поднять голову, но не смог, его силы были на исходе. Гирн, глядя в белые угасающие глаза гарона, вышел из кустов и медленно подошел к нему. Он опустился и сел на колени.

– Ты сильно изранен, – говорил Гирн, осматривая Гарона, – пойми, я защищался, ведь ты не ведаешь, что творишь. Однажды, мне удастся пробудить тот свет, который погасила бездна.

Гарон дышал чаще, издавая больше хрипа. Его белые глаза начали тускнеть, обретая серый оттенок. Гирн положил руки на его тело и закрыл глаза. Взгляд гарона тускнел, силы покидали его, когда Гирн положил на него руки, он потерял сознание. Ветки деревьев вдруг затрещали, листва, то осыпаясь вниз, то подымаясь вверх, вихрем кружилась вокруг них. Раны гарона начали затягиваться, пробитый клюв перестал кровоточить, листья начали прилипать к гарону на его раны, где когда-то росли перья. От одного из деревьев оторвался кусок коры и аккуратно закрыл пробитую в клюве дыру, сросшись с ним воедино. Листья продолжали прилипать, заменяя перьевой покров. Вихрь не стихал до тех пор, пока листья не закрыли все участки тела, где не было перьев. Как только на нем не осталось ни единой раны и клюв зарос древесной корой, вихрь кружившийся вокруг начал стихать, листья все медленнее кружили, вскоре они остановились и медленно осыпались вниз, засыпая гарона. Когда все стихло, и гарон был исцелен, Гирн продолжил свой путь.

Обитель холодной стали

Глубоко в песчаной пустыне, среди барханов и дюн, расположилась невидимая глазу человеческому обитель Хураила. Только его приспешники имели доступ к невидимому убежищу, сокрытому глубоко в песках, где долгие годы он выжидал.

Аириа подошла к невидимым вратам, которые распахнулись перед ней, как только она к ним приблизилась. Она вошла в просторный зал, освещенный лучами палящего солнца, пробивавшимися через проемы в потолке. Двери позади нее закрылись. Спустившись вниз, она медленно шла между каменных колонн, возле каждой из которых стояли доры.

Крепость была настолько огромной, что смогла вместить в себя несчитанное войско Хураила. Мертвая тишина таилась в холодных залах, где в смиренном ожидании стояла армия Хураила. Ему служили стальные доры, не имеющие тела, облаченные в заклепанные доспехи, внутри которых обитала темная сущность. Были среди них громодоры, огромные стальные воины, в несколько раз превосходившие размерами обычных доров. Остатки одного из когда-то разумных народов тоже служили Хураилу, в надежде, что он приведет их к новой, лучшей жизни. Это были гароны – черные летающие существа, похожие на пернатого человека с широкими крыльями. В бою им не было равных, свирепые летучие воины, впивались когтями в тела противников.

Пройдя через длинный и широкий коридор, Аириа дошла до тронной площади, где восседал Хураил. У него не было тела, лишь черное неведомое существо, вокруг которого парило его одеяние.

– Как я смею полагать, ты, увы, не в силах оказалась, справиться с моим поручением? – говорил Хураил, грубым голосом, издававшим эхо.

– Этот Гирн, – приспустив с лица маску, говорила Аириа, – он оказался сильнее меня, он швырнул меня в пространстве.

– Оправдания… они не уместны. Пусть живет мальчишка, гибель его лишена смысла, отныне я знаю, что Гирн здесь, на Земле. Если он не удрал на край вселенной, значит, этот глупец все еще пытается что-то предпринять.

– Похоже, он контактирует с людьми, он приходил к мальчишке. Может ему кто-то помогает?

– Никто не может ему помочь. Люди слишком слабы в своем развитии, их мощь ничтожна. Сейчас они озадачены продлением своей молодости, их не интересует глубина познания. Этот увядающий мир, населяют существаа, которые просто напросто его разрушают, сами того не замечая.

– Повелитель, – склонив голову, говорила Аириа, – мы уже совсем скоро одержим победу, осталось лишь совсем немного выждать.

– Мы не можем ждать, пока Гирн одумается и поймет, что мир нуждается в изменении. Пока он ищет способ возродить Джеуджиро, люди меняют эту планету так, что жизнь на ней, вскоре будет невозможна. Во всей вселенной этот мир – прекрасная и хрупкая крупица, приютившая жизнь. Но мир этот стремиться к саморазрушению. Ожидание… мы слишком долго находились в ожидании, мне уже настолько тошно смотреть на этих… мерзких людей, погрязших в хаосе, который они сами сотворили.

– Мальчишка оказался бесполезен, – прервав монолог Хураила, говорила Аириа – он ничего не знал, абсолютно ничего, он живет простой жизнью.

– Возможно Гирн избавился от него, как только сумел скрыться от нас, – Хураил не спеша спускался с тронного пьедестала, паря над белыми ступенями, – мальчишка оказался полезен, Гирн присматривал за ним.

Врата распахнулись, и в обитель влетел раненый Гарон. Он был истощен, и с трудом подлетев к трону, рухнул у самых ног Аирии. Древесные листья, опавшие с его тела, остались позади него. Он обессилено дышал.

– Я нашел их, повелитель – еле дыша, сумел произнести раненый Гарон, затем, опустив голову, он потерял сознание.

Два дора, гремя доспехами о пол, подошли к нему. Хураил не произнес ни слова, он парил и наблюдал за происходящим.

– Что с тобой случилось? – раздался громкий голос Хураила

– Это… тот… с зелеными глазами, – Хрипел гарон, подняв голову, он смотрел то на Хураила, то на Аирию и прикрывал клюв рукой, то место, которое заросло древесиной – мы с ним сражались… он одержал победу.

– Гирн!? Ты выяснил, где он находится?

– Да, повелитель! Я знаю! Я проследил за ним! Он излечил мои раны, а я следил за ним! Он скрылся, но я знаю, куда он направился.

Гарон вдруг стыдливо опустил голову, и тяжело вздохнул.

– Что такое? – возмутилась Аириа, – ты испытываешь жалость к этому зеленоглазому ничтожеству?

– Нет, моя госпожа! – Оправдывался гарон, – просто я очень устал… я так много летел… моим крыльям нужен отдых…

– Назови мне свое имя, – раздался голос Хураила

– Нет, повелитель, – скулил гарон, – у гарона нет имени, гарон принадлежит повелителю.

– Уведите его.

Доры взяли гарона под руки и поволокли. Аириа поднялась на тронную площадку и села на трон. Хураил воспарил над ней.

– Скоро весь это мир будет у твоих ног, – раздался громкий голос Хураила.

– Он уже у моих ног, – безжизненно глядя перед собой, говорила Аириа, – мне стоит лишь по нему пройтись.

– Нет, – продолжил мрачный громкий голос, – возмездие, вот, что грядет, ты сможешь отомстить за своего любимого, которого у тебя отнял Гирн.

По щеке Аирии потекла багровая слеза. Но в лице она не изменилась. Черная сущность Хураила разрушила часть каменного пола, превратив ее в каменную руку, и вытер багровую слезу с ее холодной щеки.

– Я помогу тебе, – шептал Хураил, – мы одержим над ним победу, я порабощу его, и наша мощь будет безграничной, никто нас не сможет одолеть.

– Но мы и так сильны! – Воскликнула Аириа, ударив рукой по каменной рукояти трона – обрушим же всю нашу мощь! Пусть он познает наше возмездие!

– Не сейчас, – эхом раздавался голос Хураила, – сперва нам необходимо вернуться в Белую долину, там, мы либо уничтожим его, либо лишим его сил, нам нужен Гирн. Его силы могут помочь… Эта планета начнет пылать величием, когда мы сможем все изменить. Мы изменим этот мир.

– Нужна ли нам она?! Эта планета?! Ты знаешь, какие они, человеческие существа! Они несут страдания друг другу!

– Недавно, став дуновением ветра, я незаметно для людей парил по этой прекрасной планете, средь скал и лесных бесконечных просторов. Обдувал я крылья пернатых существ, летящих свободно. Я слышал журчание холодного водопада. Бывал  в пустынных, песчаных местах. Я видел, как один маленький человеческий ребенок, погибал, изнывая от жажды и голода, он был бессилен и немощен, и другие к нему были безразличны, он был покрыт грязью, и видны лишь были его чистые глаза, наполненные болью. И вот он в лесу, блуждает, в поисках еды, и видит раненую птицу, беспомощно лежащую в траве. Он к ней осторожно подбежал, словно боялся спугнуть, посмотрел на нее, и глаза его наполнились состраданием. Ребенок тот, что давно не видел пищи, бережно взял в руки раненую птицу, и птица та, не стремилась от него сбежать. Она словно знала, что дитя ей боли не причинит, хотя болью, тот ребенок, пронизан был сполна. Я ветром был, шевелил листву дерева, под тенью которого, позабыв о боли своей, сидело дитя человека, словно делая что-то для раненой птицы, гладило ее, а птица ему пела в ответ свою песню. Они, понимая друг друга, сидели в том безмолвии, и видел я там грязное, голодное дитя человека, преисполненное чистотой. Бывал я и в месте, где человеческие существа живут в изобилии. Воздух там лишен своей свежести. Там видел я дитя, наполненное ненавистью и злобой к матери своей, лишь за то, что мать ему не в силах дать… игрушку. Это называется так… Дитя это сыто, тепло одето и даже помыто, мать его заботилась о нем чрезмерно. Дитя это боли не знает, не знает голода, не знает ни боли, ни страдания, не знает ни света, ни чистоты. И матери больно смотреть, как дитя ее хает, как ненавидит ее и рыдает. Скорее стремится она выполнить каприз своего ничтожного детеныша, исполняя его прихоть. Но не знает она, что детеныш ее поставил ниже: игрушка стала ему ценнее матери, которая давала заботу ему. Как жалко выглядел момент, когда ребенок предпочел игрушку матери. Какие существа живут в том месте? Они чисты снаружи и сыты, но грязи в них самих безмерно. Они уродливы. И мощь моя прольется лишь на тех, кто чистоты лишен. Нам не составит труда уничтожить все это, всех этих существ… людей… Они даже представить себе не могут, какое богатство им принадлежит. Приятно осознавать, что они настолько глупые, что готовы уничтожать друг друга. Но эту прекрасную планету, на которой они живут, я не могу позволить им уничтожать. Они не достойны этой великой чести, жить на этой планете. Я накажу их за то, что они так пренебрегают этим великим даром. Я уничтожу их боль. Я покажу им свет, сперва окутав тьмою.