Первый урок чародея

Мы все вышли на веранду с видом на амбар, разлили чай и начали беседу.

– В чем обвиняется мой клиент? – спросил мистер Муди.

– Бог с вами, Гарольд, – сказал Сансет, – если бы против сэра Саймона были выставлены обвинения, мы бы разговаривали в участке. Пока он только свидетель, поэтому я надеюсь на откровенный разговор.

Гарольд кивнул.

– Ну, «пока» мой клиент свидетель, я надеюсь вопросы не будут слишком откровенными.

– Будут, – парировал детектив. – Не по моей прихоти, а из-за его поведения. – Не дав адвокату возразить, Джон сразу задал вопрос. – Сэр Саймон, где вы провели ночь с тридцать первого мая на первое июня?

– О, – оживился баронет, – жаркая…

– Сэр Саймон! – повысил голос поверенный и уже намного тише добавил. – Пользуйтесь мозгами.

– Ну, как бы… Об этом и так все скоро узнают, – пожал он плечами. – Ту ночь я провел с дамой.

– Имя? – спросил детектив.

– Затронута честь… – начал было поверенный, но Кеттл не стал отпираться.

– Нина Грач.

Я поперхнулся чаем, а у детектива с адвокатом отвисли челюсти. Последний с выражением глубочайшей муки прикрыл глаза ладонью.

– Ей же лет триста, – сказал я. И это далеко не все. Мне было еще что добавить о кровососущих тварях, но приличие не позволяло. А вот баронета это не смущало.

– Представляешь, какой опыт?! – подмигнул он.

Я понял, о какого рода опыте он говорил, но ведь был у нее и другой. Опыт в боях, дуэлях и убийствах со спины. Вековой опыт в интригах и обмане, что и не снился простым смертным! Пришла моя очередь прикрыть глаза. Нет, это не образ. Он действительно идиот.

– Ты хоть представляешь, что она может с тобой сделать? – спросил я.

– Ты даже не представляешь, что она со мной уже делала! Да такого лучшие профессионалки Шайни не умеют!

– А о предыдущих фаворитах ты не подумал? – спросил адвокат. – Тебе напомнить сколько драк между ними было?

– Хаксли – слизняк, он не станет со мной драться.

– Не станет, подошлет пару громил, которые переломают тебе ноги, либо сунут шило в почку, когда ты будешь пьян. Я, честно говоря, удивлен, что этого еще не случилось.

– Мы, кажется, отклонились от темы, – сказал Сансет. – Вы провели с ней всю ночь?

– Расстались поздним утром.

– В котором часу уединились?

– Вот тут сказать не могу. Я был слегка невнимателен ко времени.

То есть попросту пьян?

– Это была ваша первая ночь вместе?

– Детектив, – возразил поверенный, – я не могу уловить сути и цели этих вопросов. Уж не пытаетесь ли вы опорочить моего клиента?

Опорочить? Да он, похоже, и сам справляется.

Те же мысли были и в голове Сансета, о чем красноречиво сказал его взгляд. Но на этот раз Кеттл не стал отвечать, так что детективу пришлось крутиться.

– С кем еще вы виделись в тот вечер?

– Да много с кем… Всех и не упомнить.

Детективу надоели ритуальные танцы, и он спросил прямо.

– Валери Линдеманн?

– А это… Скажем так, она не оценила моих стараний по достоинству. Но удача в тот вечер была на моей стороне. Отвечаю на ваш предыдущий вопрос, детектив: с Ниной это была первая ночь. Именно благодаря бурной реакции Валери она меня и заметила. Надеюсь, девочка не сильно обиделась, потому что я ей благодарен.

То, что девочке-вампиру было двадцать, и до смерти она прожила еще столько же, в совокупности вдвое больше Саймона, его не смущало.

– Она мертва, – сказал Сансет, стерев улыбку с лица баронета. – Надеюсь, леди Грач подтвердит ваше алиби?

Саймон открыл рот, но адвокат его заткнул.

– Мой клиент отказывается отвечать на этот вопрос.

– Почему? – спросил баронет.

– Потому что Грач – глава конкурирующего клана, и нельзя исключать ее причастность к этой смерти.

Кеттл совершенно не ожидавший такого ответа подвис, а я понял. Что может подтвердить Нина? Что они с баронетом провели ночь вместе? Пускай. Доказать чем они занимались – уже совершенно другой вопрос. Возможно в постели кувыркались, а возможно жертвенный ритуал в трущобах проводили. Это Саймону мотив против Линдеманнов подобрать трудно, а с Ниной легче сказать, что мотивом не является.

И что хуже всего в этой ситуации, они действительно могли банально мять простыни. На отработку всей версии уйдет куча времени. Нина по вампирской привычке будет юлить и мутить, а если это станет известно Кейт, мы можем получить еще одну эскалацию конфликта. Нет, я совершенно не против уменьшения поголовья кровососов в городе. Моя совесть будет спокойна, но в том бардаке, что может приключиться, надежно сгорят последние улики и доказательства. Никто не найдет Арочника, возможно, какую-то версию спустят сверху, и нам придется чесать затылок, гадая, что все же на самом деле произошло. В таком случае мы полностью пролетаем с влиянием на судью. Одна надежда, что Гарри нароет что-то по арке. Но, на всякий случай, надо ускорится по другим вариантам противостояния Фейрбернам.

Глава 7

Разговор с баронетом не дал ничего, кроме новых вопросов. Я был немного разочарован, а вот Сансет – наоборот, азартно постукивал пальцами.

– Что тебя так обрадовало?

– Калибр замешанных фигур.

– Поясни.

– Все жертвы были мелкими преступниками.

– Кроме вампирши, – сказал я.

– Кроме нее, – подтвердил Джон. – Ее смерть и так сильно выбивалась из общего ряда, а тут еще и главы вампирских гнезд. При том бурлении, что начнется, едва мы всколыхнем это болото, много дерьма всплывет.

– Кейт – не глава, – поправил я.

– Не мать, но глава! Сейчас она старший Линдеманн в городе.

– Так что, мы теперь поедем трепать нервы Нине?

– Не переоценивай себя, Дункан. Гарри мог бы потрепать, а мы только насмешим.

– Она настолько сильнее Кейт?

– Кейт зажата рамками обстоятельств, осторожничает после смерти Лукаса. Мы с ней провели немало времени во время расследования, да и тебя с ней определенные отношения связывают. А вот Нина щадить нас не станет. К ней если идти, то с армией констеблей, либо с парнями из ОО. А раз непосредственной опасности городу и гражданам нет, то придется делать официальный запрос. И сформировать его надо так, чтобы весь город завтра не говорил о том, что Грачи начали войну с Линдеманнами. У нас не канцелярия, а проходной двор. Все клерки кем-то да прикормлены. Проклятье, – Джон посмотрел на часы, – подбросьте меня в участок. Если начну сочинять сейчас, успею к утреннему рассмотрению запросов.

– Ты Гарри архив по предыдущим аркам обещал, – напомнил я. – У него материалы только о последней.

– Я отправлю ему сержанта с бумагами.

После участка в Пабсете мы вернулись в Старый город, к величественной городской библиотеке, где я провел пару незабываемых часов в просмотре Новофриландских газет. Кто же мог подумать, что архив-подшивка будет столь полной: два ежедневные издания, восемь еженедельных, пять месячных журналов и приличная стопка новостных листовок от госучреждений. Объем работы нас не испугал, но спустя часы листания и месяцы публикации газет, мы с Кастетом выпали в осадок и попытались исправить дело магией. Я попытался. Помня об ограничениях, что наложил Гарри на форму заклинаний, я использовал два круга, вложенных друг в друга без руны-якоря в центре. Нарисовал четыре руны фокусировки на внешней стороне меньшего круга, а руны поиска вынес за внешний круг. Схему начертил на вырванном из дневника листе, положил его на ближайшую подшивку, залил эфиром из накопителя, после чего мелкими печатными буквами вписал в пустой круг «Вимбуш». Сконцентрировал внимание на этом слове и спустил магию с поводка. «Вимбуш» налился эфиром и впился в подшивку, словно ее гвоздем к столу прибили. Лист с заклинанием и пару газет под ним прорвало, превратив в мелкую труху всю площадь, что занимало слово. На волну от заклинания сработали какие-то сигнальные амулеты, примчался злой библиотекарь и выписал жесткий нагоняй вместе со штрафом в пятьдесят фунтов за порчу архивных материалов и десять за использование несанкционированных заклинаний в архиве. Еще мне грозило пожизненное отлучение от архива, что было еще хуже потери месячной зарплаты докера на ровном месте. Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, я обещал, что Гарри все исправит. Библиотекарь согласился пересмотреть решение, но штрафы содрал.

Я позвонил Гарри, выслушал нотации и получил обещание заглянуть в библиотеку с утра. Библиотекарь, удовлетворенный разговором, собирался меня выставить, но я уперся и спросил перечень заклинаний разрешенных к использованию в библиотеке. Как оказалось, было их около сотни, каждое занимало страничку, а то и две в толстой брошюре: элементарные укрепляющие и защитные для бумаги, заклинания тишины и света, простые воздушные линзы для увеличения и более сложные для придания четкости текста некачественной печати. Были заклинания, усиливающие концентрацию и память. Простейшее касающееся памяти я себе переписал, хотя оно влияло только на зрение, действовало не больше минуты, зато позволяло запомнить увиденное с абсолютной точностью, словно создавало в голове фотокарточку. Полезная вещь, если на глаза попадется что-то редкое и интересное. Ну и в конце списка были монстры поиска. Схемы и печати в пять-семь уровней с десятками рун самой разной стихийной принадлежности.

– Неужели кто-то в состоянии это использовать? – спросил я библиотекаря.

– О, это не личные заклинания. Для их использования у нас имеются ритуальные доски. Нужно только запитать формы. Но вы правы, в последний раз мы использовали их для срочного запроса из мэрии. И только потому, что он пришел вместе с накопителями и специалистом из городского архива. По самым скромным оценкам, тот поиск стоил около четырех сотен.

– Сколько?.. – у меня челюсть отвисла. Хотя это в деньгах. Если подумать, за пару дней своего ученичества на простейшие рунные цепочки я растратил вдвое больше в эфирном эквиваленте и ничего толком не добился. Как же тяжело в свое время приходилось Гарри без денег и ресурсов! Сомневаюсь, что я бы так сумел без поддержки. – Можно мне копию этого документа? – спросил я. Перерисовывать этих монстров бесполезно, очень легко ошибиться.

– Конечно, – сказал библиотекарь, – пятьдесят пенсов.

Мы с Кастетом заскочили в продуктовый по дороге, взяли холостяцкий набор: яйца, бекон, хлеб. У Вилкоксов еще пирог оставался, но судя по тому, как рычали голодные желудки, – ненадолго. Но даже так попытку Кастета с ходу прорваться на кухню я жестоко пресек. По опыту знаю, что сытый желудок притупляет чувства. Дед меня с этим не раз в лесу подставлял: «Можем сначала колбаски пожарить, а потом палатки поставить», – говорил он. Ага, да, после колбасок только палатки ставить! Поэтому мы с Кастетом быстро пробежались по дому, расставив сигналки от Гарри. Ничего подобного его убойным минам-печатям, всего лишь зачарованные кнопки с крохотными песчинками-накопителями между которыми образовывалась невидимая эфирная нить. Мы расставили их в каждом дверном проеме и окне, активировали сигнальные кольца, которые кроме прочего позволяли проходить мимо кнопок без тревоги, а вот после… уничтожили треть припасов, и без сил разбрелись по спальням.

Ночью у меня разболелся безымянный палец на левой руке. Как только я понял, что это затухающий спазм от кольца, резко вытащил пистолет из-под подушки и скатился с кровати.

Ремни кобуры на плечи, сумку через плечо. Что еще, штаны? Второй спазм дал понять, что незнакомец, кем бы он ни был, пересек вторую линию. А так как я не знал, где он вошел, он мог быть совсем рядом. К черту штаны! Где туфли? Не хочу босиком по битому стеклу и крови скакать.

Без носков, а фиг с ними.

Я замер, оценивая вариант объединения с Кастетом. Нет, у него автомат и зрение гораздо хуже моего. Я и сам с трудом различаю предметы в этой темноте, а у него первый десяток пуль – бронебойные.

Пока я думал-гадал, дверная ручка пошевелилась. Я мгновенно присел на колено и нацелил ствол в сторону двери. Ручка продолжила медленно и беззвучно поворачиваться, пока не дошла до упора. Мгновение ничего не происходило, словно с той стороны прислушивались. Я не знал, как много может услышать противник, но на всякий случай резко замедлил участившееся дыхание, сделав его ровным и спокойным. Чего не мог повторить с сердцем, которое безумно гнало кровь по артериям, насыщая мышцы кислородом для предстоящего боя. От этого слегка закружилась голова, грудь отозвалась болью, но с той стороны удовлетворились результатом, дверь начала открываться и я сделал большой вдох.

Из-за двери медленно показались дуло револьвера и ботинок на мягкой подошве. Человек в черном приоткрыл дверь, осмотрелся и замер. Его голова тоже была замотана черными платками, что скрывали волосы и лицо, оставляя только узкую полоску для глаз. Зелья или магия? В темноте он видел не хуже меня. И смотрел мне прямо в глаза!

– Замри! – приказал я, но вместо властных звуков до ушей долетел приглушенный шепот. Не первое заклинание тишины на моей памяти. Я присмотрелся к тонким материям. Руки, шея, грудь, пистолет в руке – все сияло магией, а за спиной так вообще целая радуга играла, но было в ней слишком много смертельно опасного белого. Был ли он одаренным, я не понял, зато подготовился на славу.

– Не делай глупостей! – прокричал я, отчего голос прозвучал отчетливо.

О глупости у нас были разные представления, поэтому мои слова послужили сигналом. Человек вскинул пистолет. Я активировал каменную кожу и спустил курок, пуля полетела точно в глупую голову, но разлетелась золотыми искрами у лица противника. Черт, бронебойная ведь!

Пулю противника расплющило о «кирпичный» щит в сантиметре от ноги. Обычная. Зря каменную кожу потратил. Оба выстрела прозвучали банальными хлопками, и при следующем спуске я активировал наложенное на пистолет заклинание. Громыхнуло, как из пушки. Вражеское заклинание слетело, и мы оба немножко оглохли. Пули вновь налетели на щиты, и мы не стали проверять у кого накопитель больше, рванув навстречу друг другу.

Противник оказался ниже меня, но шире в плечах, при этом двигался с удивительной скоростью. Дуло револьвера в мгновение ока оказалось в сантиметрах от груди, впрочем, мой пистолет уже был у его головы. Еще бы пара сантиметров, чтобы впритык, для надежности, но каменная кожа держалась последние мгновения, и я не рискнул подпустить его за щит, выстрелил.

Золотая вспышка разлетающейся пули смешалась с горящим выхлопом пороха, щит защитил его от жара, но не от света. Он даже глаза закрыл. Мой «кирпич» тоже пулю принял, но жар пропустил, грудь обожгло выхлопом.

Пока противник жмурился, я пнул его ногой в колено. Жаль не захрустело, но хоть подвернулось, и он упал на пол. Перехватив револьвер левой за горячий ствол, я отвел его в сторону, приставив свой пистолет к голове убийцы и почти спустил курок, но тот активировал амулет из арсенала воздуха. От него словно волна пошла. Тугой поток воздуха отвел мою руку от головы, ударил в грудь и отшвырнул от противника. Естественно, я промахнулся, но не отпустил дуло чужого револьвера, потянув его за собой. Убийца крепче сжал рукоять и непроизвольно спустил курок. Пуля стартовала за щитом, обожгла предплечье, разорвала кожу и, возможно, мясо. Я не удержал ствол, грохнулся на задницу и ушел в перекат от очередного полуслепого выстрела, краем сознания отмечая, что противник выстрелил снова.

Шесть! Он пустой!

Я вскочил на ноги, противник преломил ствол, делая шаг назад. Гильзы со звоном разлетелись по полу, я рванул вперед, а он достал патрон из патронника на поясе.

Не успеешь!

Нога поскользнулась на гильзах, я потерял равновесие, а он сделал еще шаг назад, оказавшись в коридоре, вогнал патрон в барабан и защелкнул раму. Я восстановил равновесие, шаг… Он взвел курок…

Коридор залило светом и грохотом. Первая десятка бронебойных пуль из автомата сгорела золотыми брызгами на щите убийцы. От неожиданности он дернулся, я бросился ему в ноги, и разряд ветвистой молнии, вырвавшийся из дула револьвера, прошел выше, больно хлестнув синими дугами по спине.

Золотые брызги неожиданно погасли, щит сдох, но пули у Кастета не кончились. Убийца закричал от боли, когда свинцовые осы начали рвать его руку и левый бок. Мне бы остановиться и прицелиться! Боль заставила противника переключиться на Кастета и прикрыться длинным овальным щитом до того, как пули размозжат голову. Вот тут я на полном ходу и врезался в его ноги. Щит прошелся по спине и правой руке, основательно проморозив кожу прежде чем развеяться, но Кастет все равно не смог возобновить стрельбу, боясь ранить меня.

Мой пистолет и руки неожиданно оказались прижаты к полу чужой задницей, и пока я пытался их вытащить, убийца дважды приложил меня рукоятью револьвера по затылку. Мир расцвел красками боли и поплыл. Прибил бы гад, если б не Кастет, который в лучших футбольных традициях зарядил ему босой ногой в голову. Чемпионский удар!

Мы с неизвестным разлетелись в разные стороны, а Кастет, неприлично поминая матушку незваного гостя, запрыгал на одной ноге.

Обувь! Обувь надо было одевать, а не штаны! Где пистолет?! Я приподнял голову, не в силах оторваться от пола в бешено качающемся мире.

ФН оказался под рукой противника, но он после удара Кастета испытывал затруднения, схожие с моими, да еще и соображал туго. Вместо того, чтобы схватить оружие, он поставил на него руку и попытался встать. Пистолет скользнул по полу, рука поехала за ним, и убийца, попытавшись удержаться, невольно сжал оружие в руке, но это не помогло, и он грохнулся на пол. Застонав от боли, он попытался отшвырнуть то, что мешало, но наконец понял, что попало в руку, и попытался сменить хват.

– Стреляй! – приказал я Кастету, пока указательный палец врага добирался до спускового крючка. Парень развернул дуло в нужную сторону и зажал спуск. Мерцание огня вновь осветило коридор. Две-три пули точно попали в грудь и живот, заставив выронить пистолет. Но Кастет, стоя на одной ноге, не сумел удержать равновесие. Очередь вильнула по стене к потолку, а стрелок оказался на спине в тот момент, когда затвор сухо клацнул по раме.

ФН все так же близко лежал к противнику. Тот стонал, но помирать отказывался. В нем бурлила какая-то уж совсем дикая смесь магии. Там кровь сплеталась со смертью, болото с песком, мелькали молния и лед. У него были все шансы если не выжить, то, по крайней мере, пережить нас. Я плюнул на качку, рывком поднялся, врезался в стену, отскочил от нее и полетел на противника. Пистолет был рядом, но мы вцепились друг другу в глотки, как дворовые псы.

С ужасом я осознал, что в грубой силе проигрываю начисто. Убийца победно рыкнул и усилил хватку. В глазах поплыли круги. Не совсем соображая, я отпустил его шею, вытянул руку и активировал квадратный щит из перстня. В коридоре было слишком тесно, чтобы закрываться им, но это был не первый раз, когда я использовал его не по прямому назначению. Материализовав щит ребром к себе, я еще наклонил его и резко потянул. Острый угол проекции врезался в затылок убийцы, сорвав нижний платок. Полыхнула льдом защита, но не помогло, и хватка на моей шее ослабла. Я развеял щит, подхватил пистолет и оттолкнулся от врага, но тот быстро пришел в себя и схватил меня за ногу. Я упал и снова выронил пистолет, а лодыжку обожгло болью. Эта скотина впилась в нее зубами!

Я треснул каблуком свободной ноги по наглой роже, но едва не вырвал шмат мяса из лодыжки. В глазах почернело, зрение на мгновение пропало полностью, но быстро вернулось с тремя вспышками пистолетного огня. Кастет подобрал ФН. Убийца снова прикрылся ледяным щитом, рванул в конец коридора и высадил окно плечом. Зазвенело стекло, газон глухо принял тяжелое тело.

Сил преследовать не было. Живы остались – и то хорошо.

– А ну стоять! – рявкнул густой бас за окном.

Через мгновение дуплетом бахнул дробовик, сверкнул огонь, и незнакомый голос разочарованно протянул:

– Ушел гад!

А бас поинтересовался:

– Эй соседи, вы там живы?

Мы с Кастетом переглянулись. Кто это там такой заботливый?

– Кинь мне пистолет, – потребовал я.

Кастет бросил ФН. Я поймал его и тут же сменил обойму. Спарроу, вернее… Как там его новая фамилия? А не важно. Кастет подобрал автомат и ускакал к себе перезаряжаться.

– Дункан!? – крикнула Эйли. – Ты живой?

– Да что ему сделается! – гораздо тише успокоил ее голос Джеймса Флауэра.

– Живой! – крикнул я.

– Клинт?

– Он тоже.

– Молодой человек, вам помощь не нужна? – спросил тот же бас.

Выскочивший в коридор Кастет с перезаряженным автоматом прислонился к стенке и сполз на пол, аккуратно приподняв больную ногу.

– Я бы не отказался, – сказал он. – Голос мистера Шеридана. Он хороший человек.

– Не откажемся, – крикнул я, – минутку, открою.

Лодыжка горела огнем, пришлось принять болеутоляющее зелье и залить рану целебным. Надо будет у Гарри лечебное заклинание выпытать. С моей удачей лишним не будет.

Кое-как доковыляв до двери, я открыл.

Ба! Да тут целая делегация: Эйли с Финеллой, Джеймс, брат Козы и еще пара мужчин. Самый старший, большой и бородатый, держал одной рукой двустволку, которая при его габаритах выглядела игрушечной.

– Джентльмены, – поздоровался я, – леди.

Уже знакомый мне брат Эйли повернулся к сестре с ехидной улыбкой.

– Живой твой ненаглядный, зря истерила.

Эйли на словесный выпад ответила пинком в голень.

– Ай! Ну правда же, чего дерешься!?

Глава 8

В силу обстоятельств я не сумел оказать гостям достойный прием, даже чаю не предложил, благо девушки знали, что здесь где, и быстро заняли кухню, тогда как мужская часть соседей осела в гостиной. Отца Эйли звали Халом, старшего брата – Маркусом, а с младшим, Гарфилдом, я уже был немного знаком. Вся троица оказалась ветеринарами и вызвалась оказать первую помощь. Младший, с духом лошади, или боевого скакуна, как он говорил, усадил Кастета в кресло и с хрустом поставил на место пальцы травмированной ноги, после чего занялся бинтованием. Отец со старшим сыном уложили меня на диван задом, то есть лодыжкой кверху, и устроили консилиум, терзая прокушенную плоть и так, и эдак. Делали они это под видом промывания, для чего использовались остатки джина, что нашлись на кухне.

– Чувствуешь? – спросил Хал, надавив на икру.

Я чувствовал четко и уже готов был в красках сообщить что, но старший сын ветеринара ответил:

– Ага… странно. Я за инструментом?

– Беги.

– За каким еще инструментом?! – всполошился я.

– Спокойно, молодой человек. Просто в ране что-то осталось.

– Как осталось? Меня укусили, а не подстрелили. Что там вообще могло остаться?

– Зуб, например, – предположил ветеринар. – Я не раз вытаскивал осколки из лошадиных шей. Молодняк вампиров часто шалеет и лезет к крупному скоту. Им кажется, что чем больше жертва, тем легче утолить жажду. А лошади такого не одобряют.

– Не легче у мясника литр крови купить?

– Так я не о гнездовых говорю, а о диких, о которых никто не заботится. В первые дни кожа особенно чувствительна к солнцу, оно буквально прожигает ее до мяса и костей. При этом энергии на преобразование тела уходит уйма. Никто не рассказывает им об изменениях, что происходят с организмом. Боль, страх, унижение и голод – вот и все, что бедняги чувствуют. Неудивительно, что решения они принимают не самые разумные.

Ему что кровососов жалко? Нечего жалеть, потому как в большинстве случаев такие обращенные срываются не на лошадях, а на семье. Все это знают, и выход тут один – пуля в висок!

– Разве их не уничтожают сразу? – спросил я. Для обращения нужна вампирская кровь, а гнезда следят за… О чем это я. Прошло чуть меньше недели, как сам отбивался от толпы крыс-кровососов. Если хоть одна тогда сбежала… Варианты есть.

– Уничтожают, но заражение вампиризмом все же случается. Строго говоря, кровь – не единственный вариант. Подойдет любая частица плоти или жидкости, если вы понимаете, о чем я.

– Фу, Шеридан! – возмутился Флауэр.

– Это естественно, – отмахнулся от него отец Эйли. Развивать тему не стали, так как прибежал Маркус с металлической коробкой инструментов. Закипевший на кухне чайник использовали для их дезинфекции. Хал полез в рану пинцетом, а у меня полезли глаза из орбит. Не надо было экономить обезболивающее. Я вгрызся в подушку.

– Вот он, поганец! – довольно пророкотал мистер Шеридан. – Я был прав, кровосос.

Зелье от вампиризма в сумке имеется. Не забыть принять перед сном.

– Вот примерно такие осколки я из лошадиных шей и доставал, – сказал Хал. Я обернулся.

– Еще была корова в Теплицах, – напомнил Маркус.

– И свинья в Смаглер-бэй, – добавил Гарфилд.

– Там собачий клык был, – поправил отец.

– Позвольте, – попросил я.

Хал передал мне пинцет с осколком. Клык был немногим толще того, что дед выломал у себя, и явно принадлежал молодому вампиру.