Путешествие на Южный полюс

– Что ж, по крайней мере пролив Эресунн не уйдет из-под моего взора, – пошутил я.

– Будь мы здесь на полстолетия раньше с нас бы взяли Зундскую пошлину17, – капитан немного помолчал. – Совсем скоро мы прибудем в Норвегию и пополним команду. Я бы хотел попросить тебя, Миша, чтобы ты приобрел там кое-что из моего списка, – он протянул мне листок, – это очень важные вещи, и я хочу, чтобы ты занялся этим делом. И еще отнеси этот конверт в почтовое отделение, – он передал мне конверт. Что это было за послание и кому оно было адресовано, мне не было известно, а дядюшка не обмолвился об этом, из чего я сделал вывод, что мне знать это не обязательно, что скорее всего это какая-то формальность, ну или на крайний случай странность моего дядюшки. Я не придал этому большего значения и отправился в свою каюту, где на столе меня ждал черный сладкий кофе, приготовленный Оливером О’Нейлом.

Я занялся чтением, потом вернулся на палубу, чтобы посмотреть на берега города Мальмё. Я наблюдал земли Швеции, берега Хельсинборга, и уже к вечеру «Гефест» пересек залив Каттегат близ острова Анхольт.

Христиансанн

Ночью мы вошли в пролив Скагеррак. Я плохо спал, снаружи свистел ветер и немного чувствовалась бортовая качка. Так я пролежал до четырех утра, пока не решил проветриться. Я оделся и вышел на ют. Ветер был достаточно сильный и холодный. На ванты сбежались матросы, чтобы поднять паруса. Командовал Ларс Нансен. Капитана нигде не было видно.

– Видите, господин Курбатов, вон те рваные облака? Они то отделяются друг от друга, то группируются в сплошной слой.

– Вижу, – ответил я.

– Это нехороший признак. Их еще называют шквальными облаками, как следует из названия, они создают шквал, что для наших парусов было бы гиблым делом, поскольку на данный момент мы идем правым галсом18, что может повлечь за собой сильный крен19 судна. Если не принять меры, шквал лишит нас парусов и верхнего рангоута.

– Но Вы знаете что делать? Верно? – спросил я норвежца, заранее зная, что он справится с этим шквалом, ведь он не раз бывал в море.

– Не сомневайтесь! Я уже предпринял нужные меры. Убрать верхний брамсель и побыстрее! – крикнул он матросам. Те быстро выполнили приказ боцмана. Теперь стало безопаснее. На палубу вышел капитан. У него было хорошее настроение, не смотря на погоду и небольшой дождь.

– Доброе утро, господа! Погодка шепчет. Держим курс на Христиансанн! Прямо по ветру! – крикнул он рулевому.

– Есть прямо по ветру! – принял команду Том Блэк.

– Завести двигатели! Всем быть наготове! – крикнул капитан. Через пятнадцать минут из трубы на баке пошел черный густой дым – это заработал первый стартовый двигатель. Затем мы услышали звук ни на что не похожий, этот гул разносился по всему кораблю. Через несколько секунд он прекратился и все почувствовали, как корабль пошел быстрее и начал набирать скорость.

– Бросить лаг20! – приказал капитан. Джеймс Аллен взял прибор и бросил одну его часть за борт. Подождав несколько секунд, он сказал:

– 20 узлов21, капитан!

– Просто прекрасно! – обрадовался капитан. – А ведь это даже не максимальная мощность вихревого двигателя. Он может больше, но пока с этим повременим. Нам достаточно и той скорости, с которой мы идем. Берега Норвегии не такие дружелюбные, скажу я вам, господа. Боцман знает об этом.

– Рифы близ берегов Христиансанна, о расположении которых мы не знаем, может прекратить нашу экспедицию в одно мгновение, а заодно и наши жизни, – подтвердил слова капитана Ларс Нансен.

– При приближении к берегу, будем внимательнее и сбавим скорость, как только покажутся берега Норвегии, – сказал капитан.

Через несколько часов мы причалили к порту Христиансанн. Благо, все прошло успешно и судно нисколько не пострадало.

У причала стояли несколько кораблей, в основном все они были норвежскими, за исключением нашего и еще одного небольшого английского экспедиционного судна. В порту Христиансанна кипела торговля. Больше всего продавалась рыба: тунец, палтус, треска, мольва, камбала, хек, макрель, а также коричневые креветки, мидии, устрицы, омары и множество видов моллюсков. Поскольку мы не занимались ловлей рыбы во время плавания, хотя у нас и было все снаряжение для этого промысла, мы решили купить немного морских даров и набить ими пару бочек на будущее. Этим занялся Оливер О’Нейл. Капитан вместе с боцманом отправились к назначенному месту, где их ждали новые члены команды «Гефеста». Я же, по распоряжению дядюшки, отправился в город на почту, а также за покупками по тому списку, который он мне дал.

Улицы Христиансанна были широкими, и вдоль нее множество торговцев предлагали всем свои товары, начиная от одежды и заканчивая овощами и ягодами. Везде кипела жизнь. Я подошел к незнакомцу и спросил его как мне пройти на почту. Он указал мне на север, и я свернул с улицы в переулок. Пройдя несколько домов, я вышел на улицу, название которой с трудом мог бы выговорить. Вскоре перед моими глазами появился знак с надписью «post», что, как я понял, означало «почта».

Я вошел в деревянное здание. Передо мной была стойка, за которой стояли несколько людей в черной форме. Один принимал людей, двое других работали с посылками, и еще один с письмами. Стояла кромешная тишина, пока не появился человек, судя по всему англичанин. Он был одет очень опрятно. Шляпа, скошенная набок, была гораздо меньше его головы. Маленькие круглые глаза зеленого цвета были под стать его галстуку, изобличающего его как человека странного и эксцентричного. Его тучность не мешала и не сковывала его движений, он был пластичен и двигался элегантно. На левой руке блестели два серебряных перстня с изумрудом. Он подошел к почтальону и грубо произнес:

– Сэр! Я требую, чтобы Вы отослали письмо еще раз!

– Прошу прощения, господин Пигми, но это стоит одну крону22, – сказал почтальон.

– Но у меня нет денег, – заявил англичанин.

– Как же вы собираетесь расплачиваться за пересылку письма? – улыбнувшись, спросил служащий. Англичанин стоял, нахмурив брови, и не находил слов, чтобы ответить почтальону.

– Черт возьми! – выругался маленький джентльмен и вышел с почты. Все посмеялись над ситуацией. Я подошел к почтальону.

– Добрый день, извините, а кто это был? – поинтересовался я.

– Этот господин прибыл из Лондона несколько недель назад для каких-то исследований и до сих пор не может уехать отсюда. Он отправлял уже восемь писем, и ни один корабль за ним не пришел.

– Мне показалось, я видел английский корабль у причала.

– Правда? Тогда, возможно, господину Пигми улыбнулась удача, – сказал почтальон и принял у меня письмо. После чего я расплатился и вышел из здания. Теперь мне нужно было купить все по списку дяди. Сделать это нужно было в лавке Андерсена на улице Vidars, дом 8». Дом был совсем рядом, и я направился туда.

Войдя в лавку, я увидел полки со всякими склянками, содержимое которых мне не было известно. Также стояли колбы, пробирки и бумажные свертки с неизвестными веществами. Огромное изобилие химических реагентов и прочих веществ указывало на то, что хозяин этого магазина прекрасно разбирается в химии.

Через некоторое время ко мне вышел человек, занимательной наружности, в фартуке и перчатках. Он был без волос и подозрительно смотрел на меня через толстые линзы очков, которые предавали ему ученый вид.

– Что Вы хотели? – спросил он.

– Мне нужно купить у Вас… Эм-м…,– я замешкался, доставая список из кармана. Все это время он смотрел на меня, подняв перед собой руки, как и в тот момент, когда вышел ко мне, – Ах, вот! Мне нужно нитроглицерин, древесную муку, селитру, парафин, бертолетову соль и немного углекислой магнезии.

– Это обойдется Вам недешево, – сказал продавец.

– Я заплачу. – убедил я его.

– Хорошо. Ждите, – он вышел и через двадцать минут вернулся со всеми ингредиентами, – Ваше. – сказал он немногословно.

– Благодарю, – сказал я и протянул ему деньги.

– Всего доброго, – сказал он, поклонился и ушел по своим делам.

Я отправился к причалу, где уже стояли капитан, Ларс Нансен и новые матросы. Все они были заняты тем, что наблюдали интереснейшую ситуацию.

Тот английский корабль, что стоял у причала сегодня утром, несколько часов назад снялся с якоря и направился в сторону Англии. Его паруса виднелись вдали. Все это спокойствие нарушал огорченный и возбужденный англичанин, которого я видел на почте. Он размахивал руками и бранился на уходящий вдаль корабль. Снял со своей головы шляпу и начал топтать ее ногами и прыгать на ней. Затем он разбежался и хотел прыгнуть в воду, чтобы поплыть за уходящим кораблем, но у самого края остановился, упал на колени и расплакался. Капитан Туле подошел к нему и спросил:

– Сударь, что с Вами? Вы опоздали на этот корабль? – предположил он.

– Я даже не знал, что он в порту. Один господин сказал мне, что у причала стоит английское судно уже два дня. Я бежал так быстро, что сердце мое чуть не выпрыгнуло. Но когда я прибежал к причалу, корабля уже не было.

– Как Вас зовут? – спросил капитан.

– Джонатан Пигми, – представился англичанин.

– Джонатан Пигми, я Самсон Туле, а это мои товарищи Ларс Нансен и Михаил Курбатов. Расскажите подробнее, что произошло?

– Дело в том, что я – антрополог и отправился в Норвегию, чтобы исследовать местные захоронения. Я пишу статью об этом. В Лондоне ждут вестей от меня, а я застрял здесь, – он был растерян, опустил руки и голову, – Вот уже две недели я живу здесь, и отсылаю письма в Лондон, чтобы меня забрали отсюда, но никто не присылал ни письма, ни корабля. Три дня назад у меня кончились деньги, я потратил их на обед. Я живу в гостинице неподалеку от центра и работаю там по хозяйству, за что добродушный хозяин платит мне за это едой и кровом. Вы знаете, здесь не особо любят англичан, но этот человек, господин Корнстат, хозяин гостиницы, очень любезен и пообещал мне, что не выкинет меня на улицу как собаку, сказал, что я могу жить у него, пока не придет судно и не заберет меня. Откуда и куда направляетесь Вы, господин Туле? – спросил Пигми, поведав свою историю. Он достал платок из своего сюртука и, высморкавшись в него, засунул обратно в карман.

– Я слышал о Вас, господин Пигми. Читал Ваши статьи, и одна работа мне очень понравилась.

– Благодарю-благодарю, – застенчиво ответил, Пигми.

– Мы осуществляем экспедицию на Южный полюс. Мы можем взять Вас с собой. Англия по пути, и мы могли бы высадить вас с корабля где-нибудь на побережье Ма́ргит, – великодушно предложил капитан. Услышал эти слова, англичанин выпучил глаза и, прыгая от счастья, начал обнимать капитана и всех остальных, кланяясь и говоря слова благодарности.

– Благодарю Вас, благодарю! – говорил он постоянно.

Собрав вещи, Джонатан Пигми поднялся на борт «Гефеста». Для него также нашлась каюта. Капитан собрал всех на палубе и представил команде новых членов экипажа.

Это были матрос-конопатчик Финн Ронне – мужчина среднего возраста и роста, широкоплечий, с большим длинным носом и пытливым взглядом. Парусный мастер, матрос Нильс Тран – мужчина небольшого роста, с приятной внешностью, но со строгим взглядом, на обеих руках имел татуировки, борода прибавляла ему строгости и еще десяток лет к возрасту. На вид ему можно было бы дать 45 лет. И матрос Хенрик Айердаль, – молодой парень, лет 25, с ярко выраженной внешностью исландца – голубыми глазами и белокурыми волосами. Он носил длинные усы как Ларс Нансен и имел крепкие руки и ноги, что очень ценилось у моряков.

После представления капитан и новые члены экипажа удалились, а Ларс Нансен отдал команду к отплытию.

Племя

Погода к вечеру успокоилась. На нашу удачу дул попутный ветер, и капитан приказал спустить паруса. Вскоре тучи рассеялись, и показалось солнце. Оно осветило палубу, и я радовался его теплу. Попивая зеленый чай, я стоял на корме и смотрел вдаль на воды Северного моря. Здесь жизнь была иной, нежели в Балтийском.

Ко мне подошел Ларс Нансен. У него был задумчивый вид.

– Господин Нансен, о чем вы задумались?

– Нет-нет, ни о чем. Я просто любуюсь видом моря. Оно прекрасно, не так ли? – спросил он.

– Согласен, оно великолепно! – подтвердил я.

– Смотрите! Скорее! – он что-то увидел и показал пальцем в горизонт.

– Я ничего не вижу, – раздосадовался я.

– Приглядитесь, доктор!

– И впрямь! – я увидел вдалеке множество крупных морских животных. Ларс Нансен уже успел сбегать за подзорной трубой и принялся разглядывать неведомых существ.

– Плохо видно, похоже на каких-то китообразных, – заявил он и продолжал пожирать их взглядом. – Подождем еще немного и мы узнаем, что это за животные. Они движутся прямо на нас.

Мы прождали около пятнадцати минут. Вся команда собралась поглазеть на животных. Им не терпелось увидеть неведанных существ, бороздящих просторы Северного моря. Наконец Ларс Нансен утвердил:

– Господа, разрешите представить Вам – это стая беломордых дельфинов! – торжественно произнес он. Все хором выразили свое удивление междометиями.

– А чем они отличаются от обычных? – спросил Томас Блэк.

– Беломордого дельфина можно легко узнать по серповидному спинному плавнику и широким белым полосам криволинейной формы, украшающие его тела с обеих сторон. О нем стало известно не так давно, всего сорок лет назад. Это редкий вид из рода короткоголовых. Общая численность животных точно неизвестна. Их присутствие наблюдалось в Балтийском и Баренцевом морях, чаще всего в Северной Атлантике от Лабрадора до Массачусетского залива, а также у берегов Исландии и Гренландии. Живя в Норвегии, я знавал некоторых китобоев, которые отлавливали этих животных ради мяса и жира. Они держатся небольшими группами численностью до тридцати особей, в данном случае я насчитал двенадцать.

– А что они едят? – поинтересовался Оливер О’Нейл.

– Их пища в основном состоит из рыбы: трески, сельди, мойвы, камбалы… Бывает, что они едят моллюсков и ракообразных, но гораздо реже.

– Они не агрессивны? – спросил кок.

– Нет-нет, ни в коем случае. Слово «дельфин» образовано от греческого слова «delphos», что означает «брат». Дельфины считаются одними из самых развитых существ на Земле. Им присущ альтруизм. Я слышал много историй о том, как тонущих моряков спасали дельфины. А что касается конкретно этих дельфинов, то они также весьма доброжелательны, общительны и любознательны. Их часто можно наблюдать рядом с другими видами, а также с горбатыми китами.

Дельфины подплыли ближе, и можно было услышать, как они издают интересные звуки, разнообразные свисты и щелчки.

– Что означают эти звуки? – спросил Джеймс Аллен.

– Они могут означать все что угодно. К сожалению, этого языка я не знаю, но точно могу сказать, что так они подают сигналы, общаются со своими сородичами.

Все наблюдали за игрой дельфинов. Капитан закурил трубку и не давал никак распоряжений, он терпеливо смотрел на нас, и дал матросам возможность отдохнуть и расслабиться. Он уважал каждого из них, ценил их работу, и потому ему было не жалко времени для познавательных лекций Ларса Нансена.

На палубе появился Джонатан Пигми. Он спал несколько часов и вышел подышать свежим воздухом.

– О, господа! Чем это вы тут занимаетесь? – он подошел к фальшборту и увидел плескающихся в воде дельфинов. Он был так тронут увиденным, что не стал прятать своих чувств, – Как же это прекрасно! Дельфины… – очарованно произнес он.

– Это беломордые дельфины, – поправил Оливер О’Нейл.

– Они великолепны. Дельфины очень добрые существа. Знаете, ведь мы похожи на них, но, к сожалению, сильно отличаемся.

– Что Вы имеете в виду? – спросил Ларс Нансен.

– Господин Пигми хочет сказать, что их социальные отношения не схожи с нашими – человеческими, – вдруг сказал капитан.

– Совершенно верно, – подтвердил антрополог.

– Почему же не схожи? – не согласился Ларс Нансен, – И они, и мы существа социальные.

– Вынужден с Вами не согласится, господин Нансен, – спокойно сказал Пигми. – Человек действительно социальное существо, но лишь в рамках своего рода или племени.

– Поясните пожалуйста, – попросил зоолог.

– Человечество в целом – асоциально. Мы не можем договориться между собой. Мы вечно воюем, убиваем друг друга, убиваем природу… Разве это правильно? Разве это поведение разумного, социального существа? Думаю, что нет. Мы, скорее, как волки. Поправьте меня, господин Нансен, если я ошибаюсь. Одна стоя волков – это род или племя. И если одна стая «приходит на территорию» другой, то возникает конфликт. Вплоть до того, что одна особь убивает другую. Это логично. Возможно, мы здесь, чтобы учиться друг у друга чему-то. Мы делаем жизнь сложнее. Хотелось бы, чтобы мы жили просто. Без войны, без битв. Мирно, в гармонии и спокойствии, как эти дельфины, – заключил антрополог.

– Интересные идеи, господин Пигми, вы их публиковали?

– Публиковал статью в лондонском журнале «Двухнедельное обозрение» за январь 1888г., полную же концепцию я высказывал в своей книге «Племя» по социальной антропологии в 1893г.

– В силу отсутствия аргументов, а также в силу того, что Вы более специалист в отношениях людей, чем я, вынужден признать Ваши идеи приближенными к действительности, но, быть может, я нашел был со временем дыры в вашей теории, – в шутку сказал Ларс Нансен.

– Благодарю Вас, господин Нансен. Забавно получается, Вы занимаетесь животным миром, а я человеческим, но как же они похожи между собой, вы не находите?

– Безусловно, сходство имеется, но я Вас уверяю, что различий гораздо больше, – заключил Ларс Нансен.

Солнце опустилось под самый горизонт и осветило водную гладь огненным заревом.

Сегодня на ночную вахту заступали все новенькие и Джеймс Аллен. Остальные разошлись по своим каютам. Капитан решил поработать и подумать о предстоящем пути. Он пошел к себе, взял карты и навигационные приборы, задумчиво взглянул на меня и принялся работать. Я не стал отвлекать его от мыслей и решил заглянуть в кубрик, где матросы отдыхали перед предстоящей вахтой. Заодно решил поближе с ними познакомиться.

Дверь в кубрик была открыта. Там было четыре спальных места, и между ними стоял стол, за которым сидели Джеймс Аллен и новенькие матросы.

– А-а, Господин, доктор, это Вы, – сказал Аллен.

– Чем занимаются матросы перед ночной вахтой? – шутливо поинтересовался я.

– Мы играем в игру, господин доктор, – сообщил Нильс Транн.

– Интересно, что за игра?

– Хнефатафл, – ответил Финн Ронне.

– Хефа… что? – переспросил я.

– Хнефа-тафл. – по слогам произнес конопатчик.

– Хнефатафл, – с трудом выговорил я наконец.

На столе я заметил кожаный пласт, который можно было легко превратить обратно в кисет. На нем было расчерчено поле, состоящее из 81 квадрата. Крестом были выставлены маленькие деревянные фигурки в виде воинов викингов.

– В чем смысл игры? – поинтересовался я, усаживаясь на койку рядом с Алленом. Сидящий напротив нас Хенрик Айердаль начал объяснять мне принцип игры:

– В центре стоит белый конунг. Вокруг него – замок, где находится его дружина. А по сторонам – черные нападающие, их в два раза больше, чем дружины. Задача белых – провести главную фигуру в угол игрового поля. Задача черных – не допустить этого и уничтожить вражеского правителя. Все фигуры ходят так же, как шахматная ладья – на какое угодно число клеток по вертикали и горизонтали. При этом прыгать через другие фигуры запрещено, а конунг ограничен тремя клетками за один ход. Когда фигура оказывается между двумя фигурами врага – она считается выбывшей и убирается с поля. Чтобы убить конунга в замке – его нужно «зажать» с трех сторон. Но если правитель покинет замок – его можно «зажимать» как угодно.

– Что ж, начнем, а там видно будет, – сказал я, и мы принялись за игру.

Мне было приятно находится в их компании. Матросы были веселы, и никто из них не проявлял неуважения к кому-либо или негодования. Все же им платилась большая сумма, вряд ли можно было негодовать из-за этого. К тому же, все они были в своей стихии, они были заядлыми моряками и хорошо знали свое дело. Во время игры мы беседовали, и я многое узнал об этих людях.

Хенрик Айердаль родились и выросли в Норвегии в соседнем городе, где родился и вырос Ларс Нансен. Мать и отец Хенрика умерли очень давно, и он воспитывался в семье моряка, потому он и знает это дело с ранних лет. Финну Ронне повезло больше – он родился в богатой семье торговца рыбой и прожил пол жизни в Европе, во Франции, где работал на верфи и шил паруса. После этого он много лет плавал на французском боевом фрегате, где трудился парусным мастером. Финн и Хенрик были не разлей вода, они быстро подружились за время плавания и заботились друг о друге. Они всегда были веселы и бодры духом. Чего не скажешь о Нильсе Тране. Он был немного хмурым и замкнутым в себе. Его словно что-то терзало и беспокоило. Он рассказал историю своей жизни, что родился и вырос в Гренландии, в маленькой деревушке с населением в пять человек. Вскоре отец его умер, а матушка осталась с тремя сестрами и младшим братом. И чтобы помочь им, Нильс отправился работать на китобойное судно. Заработав деньжат, он поставил семью на ноги и отправился путешествовать, пока не встретил нас и не решил, что это будет делом всей его жизни, что это важная экспедиция, и он непременно поможет нам, ведь он бывал на Северном полюсе.

– Благодарю за игру, господа! – поблагодарил я матросов и вышел и кубрика. А они в свою очередь начали готовиться к ночной вахте.

Я пошел к капитану, чтобы разузнать о наших планах, но не застал его на месте. Зато я встретил господина Пигми, который сказал мне, что видел, как капитан заходил в кают-компанию. Я направился туда. Капитан сидел за столом и делал какие-то записи. Он стоял ко мне спиной, но понял, что вошел именно я.

– Миша, тебе не спится? – спросил он меня.

– Скоро пойду, – ответил я. – Как скоро мы прибудем к берегам Англии?

– Учитывая скорость течения, то примерно через двое суток, если погода не изменится.

– Скажи, а зачем тебе все эти ингредиенты, что я купил в Христиансанне? – вспомнил я вдруг.

– Ах это. Я собираюсь сделать динамит, – спокойно ответил дядя.

– Динамит?! – я был удивлен, и больше всего тем, что не догадался об этом по купленным ингредиентам. Химию я знал неплохо и даже не заметил, что купленные составляющие могут входить в состав взрывчатого вещества.

– Да, мой дорогой племянник, он необходим нам в тех краях, где лед может достигать очень большой толщины, и чтобы преодолеть его, нам придется его взрывать. Жаль, что я вспомнил об этом лишь тогда, когда мы уже выплыли из порта Петербурга. Это непростительная ошибка. Благо в Христиансанне у моего знакомого есть лавка с химическим оборудованием.

– Теперь я понял.

– Тебе стоит вздремнуть, день был насыщенным, а я пойду чуть позже. Доброй ночи, Миша.

– Доброй ночи, дядя.

Я вышел и направился к себе в каюту. Долго еще я не мог уснуть и думал о том, что сказал Джонатан Пигми, думал и о дельфинах, и об игре в хнефатафал… что после уезда из Петербурга я наконец обрел то, что давно мечтал обрести – хороших друзей и насыщенные деньки, которые радуют мою душу. Вскоре я заснул.

Происшествие

Было около шести часов утра, когда ко мне в каюту ворвался Ларс Нансен.

– Быстрее-быстрее, господин Курбатов, матрос упал с мачты!

– Что?! Кто упал?! Не трогайте его, я сейчас приду, – сказал я обеспокоенному норвежцу. Упавшего нельзя было трогать, иначе это могло бы убить его или нанести тяжкий вред здоровью. Я быстро оделся, взял инструмент и вышел на палубу. Все столпились вокруг лежащего на спине матроса. Это был Хенрик Айердаль. – Что произошло? – спросил я.

– Это был несчастный случай, господин доктор, – сказал Джеймс Аллен. – Поднялся ветер, и я распорядился, чтобы Хенрик и Нильс подняли паруса. Когда они поднялись на верх, я закурил трубку, и не прошло и полсекунды, как я услышал глухой звук, словно что-то упало. Я повернулся и увидел лежащего на палубе Хенрика, и сразу понял, что произошло. Он поскользнулся на рее и упал. Он рассказывал это с глубокой печалью, словно это было его вина. Разумеется, он не был виноват. Каждый из команды рискует жизнью, поднявшись на борт любого корабля.

– Миша, сделай что-нибудь, – поторопил меня дядюшка. Он тоже был растерян, и не знал, что ему делать.

Я наклонился над матросом, сердце его билось, он дышал, но пульс его был слабым. Я внимательно осмотрел пострадавшего и обнаружил обширную гематому на затылке и левом плече. Я открыл ему веки и посветил в них дядюшкиным фонарем, но зрачки не реагировали.

– У него сотрясение мозга, и скорее всего сломаны несколько ребер, и вывихнуто плечо, – сообщил я.

– Как скоро он придет в себя? – спросил капитан.

– Возможно сегодня, а возможно завтра, через неделю, месяц. Я не знаю. Наука пока не в силах предсказать что-то в подобных случаях. Самое полезное, что мы можем сейчас сделать, это отнести его в лазарет и присматривать за ним, пока он не очнется. Я вправлю плечо, наложу повязку на голову и на ребра, остальное будет зависеть лишь от него самого.