Солнце Алабамы

На следующее утро за завтраком прислуживала лишь одна Минни. Отсутствие Джессики почти никак не обсуждалось. Только на краткое удивление Кетрин, где Джессика, последовал такой же краткий ответ:

– Ей пришлось уволиться, чтобы присматривать за младшими братьями.

Томас чувствовал ложь в каждом слове своих родителей, но так и не посмел спросить у них о том тайном разговоре, который случился вчера утром в кабинете отца. Его родители были не из тех, кто выносит на общее обсуждение какие-то не слишком приличные истории, которые хоть и косвенно, но касаются их семьи.

Спустя ещё несколько дней встал вопрос о том, кого нанять на место Джессики. Мельбурнам требовалась приятная работница, без вредных привычек, услужливая и честная. Как всегда. Всё лучшее для лучших.

Как же это раздражало Тома, но так уж было заведено. Им, словно королевской чете, были необходимы несколько слуг, скорее, чтобы польстить своему самолюбию и кошельку нежели для действительно чего-то важного.

Миссис Керри как-то забежала в гостиную вечером, когда мистер Мельбурн пролистывал свою любимую спортивную колонку в газете, миссис Мельбурн читала какую-то книгу у окна, а Кетрин, Томас и Уилли играли в карты за журнальным столиком, устроившись на полу и поджав под себя ноги.

– Извините, мистер и миссис Мельбурн, – робко начала кухарка.

– Да, Миранда? – Отец поднял голову от газеты.

– Я тут подумала, что пора бы Минни в помощницы кого-то нанять. Она девушка работящая, но всё же со всем не управится.

– Отличная идея, миссис Керри. – Похвалила её мать, откладывая книгу. – Есть кто-то на примете?

Было довольно непривычно наблюдать, как миссис Керри неловко жмётся у дверей и теребит передник. Словно провинившаяся школьница.

– На самом деле я хотела предложить кое-кого… – кухарка вновь запнулась, – это моя племянница, её зовут Роуз, и она только недавно приехала в Мэдисон. Её родители… погибли, – на этом слове её голос дёрнулся, будто за ним скрывалось что-то более серьёзное, – поэтому она и её братья теперь живут у меня, пока не встанут на ноги…

– Какой ужас, Миранда, – театрально ахнула миссис Мельбурн.

– Действительно очень печально, – вставила Кетрин, уже искренне, – примите наши соболезнования, миссис Керри.

– Спасибо, моя дорогая. Так вот им не помешала бы лишняя копеечка. Она девушка трудолюбивая и руки у неё золотые. Она умеет делать всё по дому, уверяю вас, она справиться… она…

– Хватит, Миранда, – добродушно улыбнулся отец, глядя на неё поверх газеты, – мы уже поняли, что у тебя замечательная племянница. Что ж, приводи её завтра и покажи дом. Может она ещё сама испугается объёма работы и сбежит…

– Что вы, мистер Мельбурн, – махнула рукой и раскраснелась миссис Керри. – Она будет счастлива работать в таком чудесном доме.

– Как была счастлива Джессика, – зачем-то решил вставить Томас.

На секунду воцарилась тишина. Отец и мать еле заметно переглянулись вместе с миссис Керри, будто тайные заговорщики. Уилли и Кетрин же абсолютно ничего не заметили.

– Конечно, дорогой Том, – произнесла Миранда, расплываясь в тёплой улыбке. – Любая будет счастлива работать у Мельбурнов.

Да уж это точно, подумал Томас, пока его родители таяли от неприкрытой лести кухарки.

Как же несправедлив был мир. Томас лежал без сна и раздумывал, в который раз прокручивая наболевшие вопросы в голове. Эти бедные мужчины и женщины обязаны трудиться до седьмого пота, стирать руки и ноги до мозолей и крови, целыми днями прислуживать каким-то белым богатеям, только чтобы купить себе кусок хлеба на ужин. Многие из них были и вовсе без работы из-за цвета кожи.

С каких пор причина для того, чтобы отказать в найме на работу, кроется в коже, а не в навыках и способностях. Многие из знакомых Томаса были намного умнее его «белых» товарищей, воспитаннее и человечнее.

Пару раз Томас ездил с отцом и Уилли в загородный клуб, чтобы провести время с приятелями отца и бывшими сослуживцами. Такие встречи скорее напоминали сборище стареющих и толстеющих самолюбов, жующих сигары и захлёбывающихся шотландским виски. Интересно, что они запивали. Закуски с икрой или свою неполноценность? Их разговоры с якобы серьёзных политических и экономических вопросов, словно алкоголь из дорогих бутылок, стремительно перетекали в обсуждения своих достоинств и размеров кошельков. Отец часто присутствовал на таких застольях, участвовал в отвратительных обсуждениях особняков, темнокожего населения и женских прелестей, но по дороге домой всегда менялся. Он никогда не говорил напрямую, но лицо выдавало его. Гарри младшему также были ненавистны эти сборища богатых подонков, но положение обязывало притворяться одним из них. Если ты не с ними, значит ты никто.

Мельбурны не могли быть никем.

За это Томас и любил, и ненавидел отца одновременно. Он ценил то, что папа не превратился в одного из сыплющего деньгами и оскорблениями воротилу, не позволял себе даже в этой компании и слово дурного сказать о женщинах, а тем более о своей жене, хотя, видит Бог, каждый из его друзей пускался в описание своей благоверной, выставляя её не в самом наилучшем свете. Мистер Мельбурн всегда говорил спасибо и пожалуйста, неважно, был это чиновник или обычный дворецкий, оставлял щедрые чаевые и не скупился на улыбки обслуживающему персоналу. Может за это его все любили и считала великим человеком?

Но напускная дымка из примитивной лжи, за которой он всё же пытался спрятать своё благородство и доброе сердце, присутствуя на подобных клубных встречах, вгоняло Томаса в приступы молчаливой ярости. Зачем строить из себя кого-то другого? С детства отец учил быть самим собой, а сам лицемерно следует за толпой толстосумов и элиты Мэдисона.

Так обстояла жизнь здесь, в городке Алабамы.

Каждый при рождении вытаскивал билет, но не каждый – счастливый.

На следующее утро миссис Керри привела свою племянницу, чтобы показать ей дом, а её показать хозяевам.

Том услышал голоса внизу и решил спуститься, чтобы взглянуть на родственницу Миранды, которая займёт место несчастной, непонятно за что уволенной, Джессики.

Спускаясь по лестнице, Томас приглаживал свои курчавые светлые волосы, которые никогда не лежали так же идеально, как у Уилли. Ни в чём он не был так же идеален, как Уилли.

– Ну а вот здесь столовая, – слышался снизу голос миссис Керри, которая, видимо показывала племяннице дом. – В твои обязанности будет входит содержать здесь всё в чистоте, во время трапез подавать хозяевам всё, что им захочется…

Мимо проскользнула Кетрин, надкусывая яблоко, и направляясь в свою комнату.

– А она очень миленькая, – добродушно улыбнулась она Томасу, мимолётно чмокнув в щёку.

Томас скорчил гримасу и двинулся в столовую.

Родители были тоже здесь и молча присутствовали при экскурсии миссис Керри.

– О, Томас, проходи, – улыбнулась миссис Мельбурн, рукой подзывая сына.

Новенькая горничная стояла к нему спиной, но он уже успел отметить, с какой осанкой и достоинством она держится. Прямая спина, изящный силуэт. Волосы собраны на затылке в красивую причёску. Красное платье в мелкие белые цветочки было дешёвым, но сидело на тоненькой фигурке девушки просто отменно.

– Доброе… – начал было Томас, но тут девушка повернулась.

– Утро… – гораздо тише закончил он.

Эти глаза. Они просто сбили всё дыхание. Томас готов был только понадеяться, что не выглядел, как рыба, оставшаяся без воды и открывающая рот, в попытке хлебнуть хоть каплю спасительной влаги.

Племянница улыбнулась ему едва заметной улыбкой. Уголки её спелых губ едва лишь дёрнулись, но сердце Тома уже во всю ходило ходуном. В последний раз оно так билось, когда он сорвался с обрыва и упал в реку в пятилетнем возрасте, а Уилли вытянул его на берег, хотя был не шибко взрослым.

– О, Томми, дорогой мой мальчик, – пролепетала миссис Керри, счастливая, что судя по всему хозяева одобрили её выбор. – Познакомься с моей племянницей, Роуз.

Девушка слегка поклонилась, но не растеряла своей природной грации и уверенности. Если бы ни цвет её кожи, манерами она бы не уступила светским девушкам, но она была другой. Мягкой, чистосердечной, искренней. Это читалось в её глазах, глубоких, как сама вселенная, тёмных, почти чёрных, как дурманящий кофе, который заваривала миссис Керри, поглощающих, словно сумрак палящий зной.

– Приятно познакомиться с тобой, Роуз. – Придя в себя, произнёс Томас в надежде, что никто не заметил его ступора. – Надеюсь, тебе у нас понравится.

– О, не сомневайся, мой дорогой! – Радостно воскликнула миссис Керри и двинулась дальше, показывая племяннице каждый угол.

Все разошлись, родители по своим делам, миссис Керри с племянницей на кухню, а Томас продолжал стоять на месте, как глупый мальчишка, уставившись перед собой. Из его головы всё ещё не выходили эти чёрные глаза…

Племянница миссис Керри покорила Мельбурнов, поэтому Гарри младший, но в первую очередь Сесилия, после пяти минут знакомства с этой застенчивой девушкой решили, что она станет прекрасной заменой Джессике. К тому же родственница такой ответственной кухарки, как миссис Керри, не может выкинуть что-то подобное, как предыдущая горничная.

К вечеру все потихоньку собирались в столовой, стекались, словно уставшие странники с разных уголков города за один общий стол, чтобы по привычке разделить ужин. Кетрин вовсю болтала с матерью, усаживаясь на привычные места, отец подливал себе заслуженную, как он говорил, порцию любимого скотча, который добавлял градуса к и так повышенной температуре в комнате, но расслаблял тело и мысли после длительного дня в конторе. Горничные хлопотали, готовя последние приготовления на стол, расставляя свечи, хотя только начинало смеркаться, раскладывая салфетки и приборы.

Том сидел в углу, в большом кресле, притворяясь читающим, но читать сегодня он уже не мог. Строчки в книге разбегались, как и его мысли, собираясь тёмными символами в одни большие глаза. Её глаза… Он не понимал, что же это такое. С ним никогда не приключалось ничего подобного. Не мог же он так глупо покориться чёрным глазам едва знакомой девушки, тем более горничной, тем более темнокожей…

Он то и дело поднимал взгляд на Роуз, следя за её движениями, проводя взглядом по её щекам и шее, словно пытаясь ощутить прикосновения на своей коже.

За дверью послышались шаги.

– О, это наверняка Уилли наконец вернулся! – Встрепетнулась миссис Мельбурн, хлопнув в свои изящные ладошки. – Пора рассаживаться за стол. Роуз, дорогая, принеси нам шампанского из подвала, будь добра. Пора вскрыть бутылочку и отметить твой приход!

Роуз вышла из комнаты, а Уилли влетел, словно волна светлого жизнелюбия, сразу осветив собой и без того светлую столовую.

– Привет, мамочка, – сладко произнёс Уилли, поцеловав маму в щёку и вручив милый букет лилий и азалий, – Это тебе.

– О, мой дорогой. Какой чудесный букет! – С деланным чувством восторга воскликнула Сесилия. – Что же за повод-то такой? Может ты нашёл себе невесту?

При этой фразе все в комнате усмехнулись, так как это была уже давняя тема. Мама давно уже мечтает женить хоть кого-то из своих детей.

– Не дай Бог, мама, – ответил Уилли, доставая из кармана маленькую коробочку. – А это моей дорогой сестрёнке!

Открыв мягкую бордовую коробочку, Кетрин ахнула.

– Какая красота!

В коробочке лежал красивый серебряный браслет с маленькой ласточкой.

– Не смог удержаться, ведь ты у нас такая же лёгкая и прелестная, как эта ласточка. – Улыбнулся Уилли. – Отец, для тебя у меня есть лишь этот набор твоих любимых сигар.

Гарри младший принял подарок, так и сияя гордостью за такого внимательного сына, похлопал его по плечу и налил виски и ему.

– Спасибо, сынок, ты знаешь, что я люблю. Но что, всё же, за повод?

– Я не могу порадовать своих близких? – Усмехнулся Уилли. – Но на самом деле повод есть. Я выиграл то дело Джефферсонов, которое казалось неразрешимым.

Все начали поздравлять Уильяма с победой, восхищаться им и его заслугами. Комната погрузилась в настоящий ураган эмоций и восклицаний, оставив Томаса в своём углу наблюдать за семейной идиллией и предаваться своим мыслям.

– Ты думал, я про тебя забыл, братец? – Насмешливо произнёс Уилли и подошёл к креслу Томаса. – Для тебя у меня тоже кое-что есть.

Развернув коричневую бумагу, Томас прочитал вслух:

– «101 рецепт счастья»…

– Это рецепты выпечки. Автор собрал лучшие блюда десертов со всех стран мира и теперь ты можешь приготовить каждый из них. А когда закончишь обучение, сможешь угощать ими посетителей в своей булочной…

Все начали вновь умилительно восхищаться таким чудесным сыном, а Томас не знал, что сказать.

Таким уже был Уилли. Он знал, как стать центром внимания, знал, как угодить каждому. Как бы ни хотелось почувствовать зависть или ревность, Томас не мог, потому что намерения Уилли всегда были искренними.

– Не знаю, что и сказать, Уилли… – тихо произнёс Том, подходя к столу, за которым уже все расселись.

– Ты можешь просто сказать спасибо, братец. – Улыбнулся тот в ответ.

– Спасибо…

Томас был очень благодарен брату. И дело было не в книге. Уилли никогда не упрекал и насмехался над младшим братом за его стремление открыть свою маленькую пекарню, готовить свежий хлеб и вести спокойную, размеренную жизнь обычного повара, булочника, а не многоуважаемого адвоката или бизнесмена. Поборов в себе порыв кинуться и обнять старшего брата, Томас занял своё место.

Беседа уже текла рекой, на стол были принесены горячие блюда, от которых клубился пар вперемешку с упоительными ароматами. Уилли подмигнул брату, сидящему напротив, и как раз делал глоток виски, как в столовую из подвала вернулась Роуз с бутылкой шампанского. Уилли поперхнулся и стал неистово кашлять, похлопывая себя по груди. Все всполошились, особенно миссис Мельбурн, укоризненно приговаривая:

– Чуть не захлебнулся этим виски!

Но братья были единственными в комнате, кто понял, что Уилли чуть не захлебнулся далеко не виски.

2010

Двое мужчин смотрели и молчали.

Как же изменились их лица за столько лет. Оба теперь покрыты морщинами, уравнивая разницу, которую люди замечали в них раньше. Возраст, время, расстояние уравняли всё.

Очередь, скопившаяся за спиной гостя, уже начинала немного волноваться из-за такой задержки, поэтому Генри быстро взял дело в свои руки, обслужил клиентов, продал два круассана, капучино и кусочек пирога с абрикосами, пока дедушка отводил своего знакомого к дальнему столику в углу, чтобы можно было спокойно поговорить.

Кафе незаметно опустело, когда Генри подошёл к их столику.

– Генри, мальчик мой, – хрипло проговорил дедушка, не сводя взгляда со своего гостя, – повесь табличку на дверь, что мы закрыты.

Генри изумлённо на него взглянул, ведь они никогда не закрывались просто так, ни на выходные, ни даже когда практически некому было работать.

– Сегодня, пожалуй, мы закроемся пораньше, – загадочно произнёс дедушка и наконец тепло улыбнулся, расставляя всё на свои места, – ко мне вернулся мой брат.

1961

Присутствие Роуз ощущалось в каждой клеточке дома Мельбурнов, в каждой мысли Тома. Всё осталось по-прежнему, но в то же время изменилось, стало светлее и ярче. Дом сиял, и всё семейство вместе с ним.

Она стала каким-то чудом, рядом с которым расцветало всё. Или Томасу просто так казалось.

Первые недели он наблюдал за ней, когда они оказывались в одной комнате, следил за тем, что она делает и как разговаривает с обитателями дома. Миссис Мельбурн была просто без ума от очаровательной юной девушки, так кстати появившейся у них в особняке. Она была чистоплотнее предыдущей горничной, исполнительнее и прилежнее. Роуз как будто угадывала настроение и желания окружающих, чем просто покорила мать Томаса.

Отец, казалось, тоже остался доволен новой работницей, отстранённо, сдержанно, но доволен. Кетрин то и дело болтала с горничной, как с подругой, чем немного смущала миссис Мельбурн, ведь они были из разных сословий, чтобы так безмятежно общаться, как равные. Уильям же был вежливо отстранённым, стал появляться в доме реже и будто бы стал молчать чаще. При расспросах родителей или Кетрин он просто отвечал, что загружен работой. После столь удачного дела Джефферсонов ему стали поручать всё более сложные и ответственные дела, которые требовали кропотливого и тщательного изучения.

Часто прогуливаясь по улицам Мэдисона, Том невольно замечал брата, входящего в какой-нибудь бар в сопровождении нескольких друзей и всё разных девушек. Что-то с Уилли явно было не так, и Томас начинал беспокоиться, однако ни слова пока не говорил родителям, сперва хотел сам разузнать всё у старшего брата.

Работа Уилли всегда предполагала кропотливости и тщательности, отнимала много сил, внимания, времени, а также нервов, но, казалось, что кто-кто, а мистер Мельбурн и Уилли – именно те, кто прекрасно с этим справлялись. Спокойные характерами от природы, властные и влиятельные, они представляли собой поколение прекрасных адвокатов, способных погружаться в любое самое сложное и эмоционально изматывающее дело, но не пропускать его через себя. Даже в их потоке исков и судебных разбирательств, где в большинстве случаев фигурировали лишь денежные махинации, неоплаченные счета и штрафы, порой попадались грабежи, насилия и убийства. Уилли не специализировался на уголовном праве, но всегда ради практики нанимался в помощники, чтобы отточить навыки и стать настоящим профессионалом, способным выиграть любое дело в суде. Так он и получал опыт. А как видно сейчас, ещё и стресс.

Всегда весёлый и обаятельный, сияющий какой-то аурой безмятежности и света, старший брат будто утратил себя, постепенно превращаясь в одного из своих приятелей, богатенького пловца по течению жизни, который частенько пропускает стаканчик спиртного в одном из местных баров.

Томас часто гулял по городу, в одиночестве, размышляя, ведь ему было о чём подумать в последнее время. Он старался выбираться из дома Мельбурнов гораздо чаще и дальше, только бы реже сталкиваться с новой горничной, хотя душа только этого и хотела. Том не мог разобраться в своих чувствах, которые лавинами Эвереста сшибали его с ног. Ему необходимо найти устойчивую почву под ногами и наконец забыть эти чёрные глаза.

Роуз. Словно по веянию судьбы она появилась в доме Мельбурнов и перевернула всё с ног на голову. Томас ни за что бы не поверил, что уход Джессики так отразиться на нём.

Когда они сталкивались в гостиной, где Томас сидел в своём привычном кресле у окна и читал очередной роман, а Роуз заглядывала протереть пыль или расставить вещи по местам, Тома будто пронизывало ударом молнии. Он сразу начинал терять ход мыслей, да и вообще всякий здравый смысл. Книга была забыта, а все намерения были направлены лишь на то, чтобы скрыть своё идиотское поведение стеснительного мальчишки.

Они не часто разговаривали, но эти мимолётные беседы, если их можно так назвать, были самым светлым событием дня для Томаса, которое он потом мечтательно вспоминал в своей спальне, пробуя каждое сказанное Роуз слово на вкус.

Обычно Томас предлагал помощь девушке, как будто он здесь и не хозяин вовсе, как будто их не разделяют расовые и классовые предрассудки. Ему было наплевать. Если он видел, как девушка тянется на верхнюю полку, чтобы что-то достать, вставая на носочки, он тут же вскакивал с места, в два счёта, словно спортсмен, которым он никогда не был, пересекал огромную комнату и дотягивался первым. Если горничная несла в руках огромную стопку постиранного белья, за которой почти не было видно пути, Томас был тут как тут.

– Ну что вы, мистер Мельбурн, – всегда смущаясь, отзывалась Роуз. – Я справлюсь сама, не стоит…

– Я всегда рад помочь тебе, Роуз, – тихо говорил в ответ Томас, надолго оставляя на лице девушки взгляд. – И прошу тебя, зови меня просто Том. Я не мой отец.

Роуз кивала и иногда действительно называла его просто Томом. Слышать своё имя, вот так просто, без всяких мистер, было невероятно приятно.

Как-то раз же, сидя в дальнем кресле у окна в библиотеке, Томас бегал глазами по написанному в книге, но мыслями витал далеко. Когда скрипнула дверь и послышались лёгкие шаги, Том даже глаз не поднял, подумал, что это наверняка Кетрин. Но тут из-за стеллажей с многочисленными книгами возник силуэт, робко лавирующий сквозь ряды книжных полок. Роуз не заметила, что Том тоже здесь, она была полностью поглощена обложками, по некоторым проводила своими изящными, не испорченными многочисленной стиркой и тяжёлым трудом, пальцами. Том, затаив дыхание, следил за передвижениями девушки, подаваясь немного вперёд. Роуз остановилась возле какой-то определённой книги и, долго разглядывая ей, как преступница, потянулась за ней. И тут кресло под Томасом скрипнуло, Роуз испуганно одёрнула руку и повернула в его сторону голову.

– Извините, мистер Мельбурн, – пролепетала девушка, как будто немного успокоившись, что именно младший сын застал её за разглядыванием библиотеки. – Я не хотела вам мешать и не хотела…

– Ты мне не помешала, Роуз. – Неловко улыбнулся Том. – Скорее наоборот. И я же просил тебя не называть меня мистером Мельбурном. Мы почти одного возраста, а я каждый раз чувствую себя стариком.

– Но вы хозяин дома. Тётя Миранда убьёт меня, если услышит, что я называю вас по имени.

Томас снова улыбнулся, уже более уверенно, подходя к девушке ближе. Ему хотелось наконец заговорить с ней, почувствовать её запах рядом, а не просто наблюдать издалека. Как жаль, что у него нет уверенности Уилли.

– Мы ей не скажем. Если так положено, то пускай я буду для тебя мистер Мельбурн. Но наедине зови меня Том.

Роуз как-то странно на него посмотрела, её чёрные глаза, казалось, потеплели и стали на тон светлее, словно горький шоколад.

– Мир вообще сошёл с ума, навязывая эти классовые различия, – уже более серьёзно заговорил Томас. Почему-то с ней хотелось поделиться всеми мыслями. – Будь моя воля, не было бы ни хозяев, ни прислуги, ни сегрегации…

Роуз слегка вскинула брови, после чего Томас замолчал.

– Извини, если обидел тебя.

– Вовсе нет. – Строго, но с нежностью ответила Роуз. – Я просто не думала, что вас могут терзать подобные мысли… Том.

Том… Сердце его затрепетало, а лицо расплылось в улыбке. Роуз же улыбалась в ответ.

Господи, как же ему нравилось смотреть на неё, быть рядом и просто молчать. А когда она говорила, её речь не была похожа на речи других девушек из прислуги. Да что там, не многие девушки его круга разговаривали подобным образом. Она была умна, и это читалось не только на её лице, но и в этих тёмных глазах.

Поняв, что позволили себе немного вольности, молодые люди слегка отстранились друг от друга.

– Ты смотрела на эту книгу? – Спросил Том, переводя взгляд на «Грозовой перевал».

– Да. Я давно уже мечтаю прочесть её, но всё никак не удавалось найти на какой-нибудь распродаже.

– Ты любишь читать?.. – Удивился Томас.

Роуз будто обиделась и заговорила более высоким тоном:

– А что, вы думаете, что какая-та чёрная прислужница букв не разберёт?

– Я не это имел ввиду…

– Все вы уверены, что мы годимся лишь для того, чтобы отглаживать вашу одежду и подавать жареную утку на стол, да полы мыть. – Роуз тараторила, не давая Томасу и шанса вставить оправдательное слово. – Моя мать научила меня всему. И читать, и писать. У меня была крепкая, благополучная, на сколько это возможно, семья. Мама и папа, пусть и были чёрными, как и я, но их уважали в тех краях, где мы жили. Они неплохо зарабатывали, чтобы обеспечить нас. Неплохо для негров. Все мои братья учились в школе, пока родители не умерли, и теперь им приходится ходить на грязную работу, чтобы свести концы с концами, оплачивать почти несъедобные буханки хлеба и молоко. Моя же судьба здесь подавно решена.

Роуз на секунду перевела дыхание, немного сбавила тон, будто устыдившись, что так много позволила себе рассказать о семье, да ещё и сыну хозяина. И уже более спокойно произнесла:

– Я никогда не смогу закончить колледж или университет, получить хорошее образование и стать той, кем хотела бы быть. Поэтому, да, мистер Мельбурн, я люблю читать… Это единственное, что я могу делать, чтобы не забывать о своих мечтах.

Наступило молчание, в котором Роуз корила себя за излишнюю эмоциональность, а Томас – за то, что так глупо обидел девушку, хотя задал всего лишь безобидный вопрос. Но он понимал, что каждая темнокожая девушка в их городе утопает в предрассудках и стереотипах окружающих. Они не могут пойти учиться, а обязаны заботиться о своих больших семьях, зарабатывать на самое необходимое кропотливым трудом и терпением. Его семья была далеко не идеальной, но Мельбурны всегда старались уважительно относиться к прислуге. Томас знал, что в некоторых домах темнокожих слуг унижают. Ричардсоны не позволяют няне собственных детей ходить в их общий туалет, Ноланы штрафуют своих горничных за каждую ошибку, а ошибкой могут посчитать всё, что угодно. Миссис Ллойд, семидесятилетняя матрона из дома напротив, как-то заставила свою горничную, уже немолодую миссис Готи три часа стоять на солнце и обмахивать её опахалом, хотя сама она сидела в тени и попивала холодный коктейль. Супруги Далтоны, чей особняк с семью спальнями находится в конце улицы, ставят будильник ровно на 7 утра и, если их прислуга в лице миниатюрной Карли переступает порог дома секундой позже, заставляют её чистить бассейн зубной щёткой. Мисс Ариэль Зэйн, богатая одинокая тридцатипятилетняя обладательница виллы, которой досталось огромное состояние в наследство от далёкого дядюшки, увольняет каждую негритянку, которая на неё косо посмотрит. Или она пытается произвести впечатление на окружающих, или специально нанимает «косых» слуг, но по подсчётам миссис Мельбурн, она уволила уже порядком 14 девушек за четыре месяца. И все они странно косились на неё. Бедный мистер Джексон, 50-летний садовник, который берётся за любую работу, чтобы только обеспечить своим сыновьям возможность пойти в самый дешёвый колледж и выбиться в люди, вынужден ежедневно выносить издевательства некоторых работодателей. Килмеры били его розгами, Таймсы заставляли носить специальную форму, в которой жара Алабамы сжигала заживо, а миссис Андерсон велела пересадить 4 разновидности кустовой розы за неделю, так как предыдущие не подходили под фасад её дома.