Всего понемногу

Я резко встала, покрутила у виска пальцем, чувствуя себя как на сцене в театре.

– Деточка, Вам бы психиатру показаться.

И закинув сумочку на плечо гордо удалилась.

***

Нашли ее уже на выходе с вокзала. Своим приказал четко следить за ней. Сам поехал контролировать процесс со старухой. Иначе на мелочевке можно проколоться.

Мои сильно напуганные помощники приклеились к рыжей. Больше упустить они ее не должны. Она следующая.

По пути обратно решил выделить им машину, так они мобильней будут. По телефону договорился с одним случайным знакомым. Как знал, что окажется нужным этот любитель железа и вечный житель гаражей. Деньги все любят, за хорошее вознаграждение и отвезет, и привезет, и молчать будет.

От звонился своим, назвал телефон водилы, дальше они сами с ним свяжутся.

А сам занял удобное место для наблюдения.

Дойдя до работы (в конце – концов), я зашла в холл, поздоровалась с нашей уборщицей Наташкой, выслушала очередной рассказ о том, что она дом в деревне продать не может, хороший, добротный. Каждый день одно и тоже. Вот достает она меня, а увольнять жалко. Тоже судьба у человека тяжёлая. Работает и ладно.

Впрочем, не до нее. Мысленно просчитывала где можно уединиться, позвонить, чтоб никто не подслушал разговор.

Так в переговорной недавно сеть новую прокладывали, туда нельзя, мало-ли что.

В кабинете нельзя, окна прямо на улицу, кто их знает. Так туалет, только служебный. Будем надеяться. Закрывшись в туалете, быстро набираю номер. А пальцы то дрожат.

– Сашулик, приветик, я не отвлекаю? – выпалила дежурную фразу, искренне надеясь, что он не сильно занят.

– Приветик, солнце, не отвлекаешь, что-то случилось?

Вот, как всегда, я к нему с проблемами. Моя палочка – выручалочка. Каждый раз звоню и чувствую уколы совести.

– Сашуль, случилось, очень случилось. Мне нужна твоя помощь, девушку спасти. За ней бывший, ненормальный следит, угрожает. – на ходу нашлась я.

– Если морду набить, то я – пас. Ты же знаешь, мне драться нельзя – одним ударом убить могу.

– Нет, солнц, бить никого не надо, ее надо только выкрасть – на один адрес увезти.

– А, выкрасть, это я – за. Что надо сделать?

– Твой «Счастливчик» еще на ходу, не в ремонте?

– Да нет, бегает, только я сейчас не на нем. Ну ладно выкладывай, ща все решим.

– В общем, постановка такая: живет она в пригороде, район Дачной, ты приезжаешь к дому на «счастливчике», возле дома девушка…

– Красивая хоть?

– Да, солнц, не перебивай. Как свою подружку обнимаешь ее, целуешь, сажаешь в машину и везешь типа в кафе. Только назовет она тебя Даней. Ну так надо, ты же понимаешь?

– Понятно, а везу прям типа или в кафе.

Я задумалась.

– Да, – от удачной идеи прям повеселело на сердце, – везешь в кафе. В «Ночку». Ты его точно знаешь, мы там годовщину с Андреем справляли.

– Ну да, на Светлой?

– Ага, там выход есть во двор, я с Милкой поговорю. У нее ухажер там, вас выведут.

– Тогда во дворе не плохо было бы мою вторую машину поставить.

– Ой, точно, – я то думала пешком. Быстренько до метро, а с машиной лучше. – обрадовалась я. Только в кафешке у стойки стойте, подальше от окон.

– Да ладно, разберемся. Шпионка ты наша.

– Сашуль, я тебя обожаю! Ты самый лучший! – не сдержала чувств я.

– Куда ее везти-то?

– Ой, да, самое главное к Степановне. Помнишь где это? Я сейчас туда, к ней двинусь.

– Ладно, ок. На всякий пожарный на телефоне.

– Да, точно. К ней будешь выезжать позвони. Я ее предупрежу, что ты уже едешь. Адрес смской тебе скину.

Так, глянула на время, не долговато ли я сижу в туалете.

Вышла, поправила юбку. И медленно побрела к кабинету, посматривая по сторонам.

– Алло, Милка, как дела? – задала я подруге дежурный вопрос.

– Да, нормально все, а у тебя как? – раздался такой знакомый и родной бархатистый голос подруги.

Всегда завидовала, по-доброму, ее красивому голосу. Ей бы по телеку новости читать, а так она колорист в автомобильном концерне. Да и вообще личность творческая и увлекающаяся. Сколько с ней выплакано, выстрадано, ну и веселого в жизни не мало.

В общем люблю ее.

– Я там тебе фотку выслала, глянь ее пожалуйста, меня фон очень волнует, ну и как всегда сроки поджимают. Сейчас прям глянешь?

Быстро набираю текст письма: «Милка, срочно, очень срочно общаемся здесь. Потом все объясню.»

– Ой, да, спасибо тебе огромное! Как исправишь перезвонишь? Все. Еще раз спасибо, целую, до связи.

Увидев ответ на мой вопрос, в виде изумленного смайлика, продолжаю настойчиво набирать на клавиатуре: «Милк, у тебя ухажер был в «Ночке» – бармен. Мне очень-очень-очень надо его имя и небольшая услуга от него – провести через черный ход Сашку и девушку. Объяснение позже. Это реально?»

Ответ пришел довольно быстро: «Ну мать, ты, как всегда. Его Пашкой зовут, вывести он выведет. Только потом мне отдуваться!!! Пускай к стойке подходят и скажут, что от меня. Простыми объяснениями не отделаешься и не думай!!! С тебя подробности и хороший ужин!!!»

«Спасибо СОЛНЦЕ мое!!! Я твоя должница – ужин будет на твой вкус))»

Так одна проблема решилась частично – как теперь информацию до Сашулика довести. Долго обдумывать не пришлось. Набрала смску: «Сашуль, бармен – Павел, пароль: «от Милки», обещал провести. Как получишь отпишись.» Надеюсь он поймет. Вообще-то он понятливый.

Немного побродила по кабинету из угла в угол, обдумывая дальнейшие свои действия. Так выехать надо будет с водителем на служебной.

***

… Стою опять в удобном месте, посмеиваясь слежу за копошением людишек. Какие же они смешные. Из-за дохлой, старой, мерзкой ведьмы столько лишних движений. По мне так: сжечь и забыть. А они толпятся, стоят шушукаются, вон парочка уже слезу пустили. Машин разных понаехало: и белая с крестом, и серая с синей полосой. Чести многовато.

Так нужно уже уходить, своих следопытов проверить, самому за рыжей бестией последить. Куда же она намылилась. И с чего это она решила бежать? Почуяла что-то? Ладно, поймаю сама расскажет. Как миленькая расскажет.

И тут я ее почувствовал, по спине побежала волна узнавания. Спустя пару секунд она проходит мимо, не видя меня. Проходит по дорожке к дому и у столпившихся начинает выспрашивать.

Злость опять поднимаясь, чуть не захватила меня. Вдох…Выдох… С огромным усилием загоняю ее обратно. Это делать становится все тяжелей и тяжелей.

Продолжая усиленно вдохи-выдохи пытаюсь набрать номер. Надо их срочно возвращать обратно.

М-да-а-а-а… На старости лет в шпионки заделалась. Стали закрадываться мысли – а надо ли мне это, не разыгрывают ли меня, вдруг девочка так играется, или чего хуже – решила подставить.

Но вспомнив ее напряженный взгляд, мелко дрожащие руки, закушенные губы. Будем играть в шпионов дальше. Если решила помочь, то надо помогать, а там будь, что будет.

Я когда-то очень давно, на закате моей юности (мне должно было вот-вот стукнуть двадцать) решила для себя так: лучше сделать и пожалеть о сделанном, чем не сделать и пожалеть об упущенной возможности. Это решение я приняла поняв главное упущение, совершённое в то время (я, кстати, до сих пор о нем жалею) – провороненная возможность по-блату поступить в престижнейший ВУЗ. Так и коротаю свое время до сих пор необразованная. Смешно конечно, опыт жизненный показывает, что и без «корочки» в любимом деле можно достичь высот, а вот гложет.

Именно поэтому я буду продолжать заниматься этой проблемой, ведь она может оказаться именной той упущенной возможностью, о которой буду жалеть. Даже если эта упущенная возможность и не моя. Тем более совесть заест.

От острых зубов совести меня спас телефон булькнув, что пришла смска. «Все понял. Мы уже встретились. Хорошенькая. Едем к Паше.» Сашка как всегда, любитель и любимец женщин, отписался лаконично, но понятно. Мне тоже пора в дорогу.

Спустилась на минус первый этаж в гараж. Сегодня дежурит Роман – молодой парень, но уже очень профессиональный водитель. С ним мне повезет – мелькнула мысль. Да уж. Вот уже составляю для себя положительные приметы. Так жить легче. Если постигнет неудача. Так тому и быть. Как была фаталисткой, так и помру ею. Хотя на кону чужая жизнь, а для этого надо постараться, приложить все усилия. Фатум любит тех, кто прилагает усилия.

Объяснив куда ехать, я села на заднее сиденье, порадовалась, что окна в машине тонированные, мысленно призвала своего ангела помочь в дороге.

На протяжении всего пути напряженно всматривалась в следующие за нами машины, каждая казалась преследовала нас. Немного постояли в пробке в центре. Жалко, что к Степановне не доедешь минуя центр. Живет она в самой его середине.

Подъехав к длинному, кирпичному дому, с самыми модными магазинами, расположившимися на первых этажах во всех подъездах (все-таки центр, самые лакомые площади, самые людные места), мы въехали во двор.

***

В последний момент мои оболтусы подъехали. Только и успел им показать хвост заворачивающей машины и увозящую ее. Велел приклеиться и следовать за ними.

Надо придумать как ее выманить.

Съехав с центральной улицы, попадаешь в обыкновенный двор, с палисадниками, с каменными плитами над входными дверьми, с небольшой площадкой бывшей когда-то детской, а сейчас забитой разнокалиберными формами автопрома, больше иностранного, но и нашего – отечественного производства.

Роман остановил машину у подъезда, я вышла, поблагодарила и отпустила его. Обратно как буду добираться подумаю потом.

Дошла до ближайшего супермаркета. С пустыми руками в гости не ходят. Зашла в магазин соображая, что надо приобрести: первым делом зефир в шоколаде (Степановна его очень любит), надо будет взять йогуртов (молодым девочкам это полезно), пачку замороженных грибов и картошки (думаю беседа будет долгая, а голодными сидеть не резон). Степановна пенсионерка, ее пенсии не знаю уж на что ей хватает, и некрасиво припереться вот так невзначай и рассчитывать, что она нас со своей пенсии будет кормить, как в ресторане. Еще надо будет ей денег оставить, я ведь рассчитываю, что она оставит (на время) Катерину у себя, пока я не попытаюсь решить куда ее спрятать дальше. Потом подумаю. Прохаживаясь по магазину взяла намеченное. Еще прихватила яблок, груши (их тоже очень любит Степановна), баночку пресервов. Постояла возле лотка с хлебом, раздумывала, потом решила все-таки взять, свежеиспечённый хлеб всегда пригодится, еще прихватила кусок сыра и отрез буженины. Направляясь к кассам в холодильнике взяла торт-мороженое и банку кофе (это для себя любимой).

Расплатившись на кассе, укладывая в пакеты, получили смску от Сашки: «Приехали». Почти бегом добежала до дома. На углу в машине сидел Сашка. Радом с ним съежившаяся Катюшка.

Я подошла ближе, Сашка вышел из машины. Обнял меня и крепко поцеловал. Он всегда так делает. Ему нравится, а я не против, с таким человеком не грех и поцеловаться, на большее то он и не рассчитывает.

– Где ты ее откапала? – перестав меня целовать, но продолжая обнимать спросил Сашка.

– Да она сама нашлась, в магазине, – усмехнувшись сказала я.

– Походу, там правда швах дела, всю дорогу молчала, напряжена как натянутая струна и воздух вокруг нее аж звенит.

– Да, Солнц, там дела совсем плохи, попытаюсь помочь, чем смогу, сам видишь она одна не справится. А она совсем одна – родных нет, подружки так себе. Вот я у нее и осталась.

– Ну, если что, на меня можешь рассчитывать. Я тоже чем смогу – помогу.

– Спасибо Сашуль, ты настоящий друг. А пока мы пойдем, спасибо тебе еще раз.

– Да не за что, обращайся, – улыбнулся, чмокнул меня еще и сел в машину.

Катюшка открыла дверь, вылезла, поблагодарила. Он мигнул фарами и уехал. А мы пошли к Степановне.

В подъезде, поднимаясь по темным, грязным лестницам она спросила:

– Это твой любовник?

– Нет, – улыбнулась я, – он мне друг, мы когда-то вместе работали, были коллегами, он в то время пытался ухаживать за мной, но мы с ним решили, что друзьями нам быть лучше, чем любовниками. А вообще он тоже человек с непростой судьбой. Не верит в любовь…

– Как это не верит? – удивилась она, – по виду тот еще ловелас.

– Понимаешь. Любовь это ведь не количество женщин, а качество отношений. И он это понимает, очень понимает. У него одновременно может быть куча женщин, но нет той единственной ради которой он бы перестал за всеми ухлестывать. На моей памяти была парочка, он был готов все и всех на свети ради нее забыть, а оказывалось он ей не нужен. Так тоже бывает. А он гордый: не нравлюсь неволить не буду. Вот так и мучается. Как мотылек где пригреют, приголубят – там и хорошо. Жаль, что временно, но что поделать. А я почему-то верю: он встретит еще свою любовь. И все исправится.

Так мы и дошли до нужной квартиры. Я с замиранием сердца протянула руку к звонку. А правильно ли я делаю, не втягиваю ли я человека в ему ненужную авантюру. На мгновение не решительность снова взяла меня за горло. Но я все равно ткнула пальцем в звонок. Раздалась знакомая веселая трель.

А вдруг ее дома нету, тупо нет дома – в магазин ушла, или еще хуже. К сыну в Самарканд уехала. Я затаила дыхание. За дверью раздались шаркающие шаги, заскрежетал замок дверь открылась.

***

Они опять ее упустили! Опять! Упустили! Вернулись без нее! Ярость накрывала меня снизу-вверх, пробираясь своими ярко-алыми всполохами все ближе и ближе, все выше и выше. Чувствуя, как заливает гневом сердце, подбирается к горлу, ползет выше и кроваво-красным огнем наполняются глаза. В мозгу яркая вспышка. Терпеть сил нет. Поднимаю налитые тяжестью руки. И только моя стихия этого ждала.

Легкий ветерок усиливаясь закружился в танце вокруг меня, набирая силу. Резкий, как крик, вздох вырвался из груди. Не сдерживая больше свою рвущуюся наружу ярость я отключился от этого мира.

Когда ветряная воронка вокруг меня стала стихать. Свист в ушах ослабел, и всполохи в глазах побледнели я вернулся в этот мир снова. Постепенно сознание возвращалось и в тело.

Почти придя в себя, с напряжением покрутил головой. Как обычно шея затекла, от неудобного положения. Что за тело такое, вроде молодое, а болит как старое.

Да, точно, молодое. Вспомнилось сразу и все.

От воспоминания чуть было снова не выпустил свой гнев наружу. Стоп. Хватит. С усилием загнал его глубже. Еще надо посмотреть, чем этот выход закончился.

Медленно приоткрываю глаза. Вижу перед собой громадный ком земли. Не понял. Откуда. Неспешно обхожу его. А, понятно. Близко к сосне стоял. Вырвало бедняжку с корнем с этим огромным комом земли. Мда… Повалил вокруг не мало деревьев. Хорошо в лесу был. Деревьями обошелся.

Прошелся немного по направлению упавшего ствола. Несколько деревьев под себя подмяла завалившаяся сосна. И похоже, от удара об землю раскололась. Возвращаясь обратно увидел потухающие макушки деревьев, устоявших на своих стволах. Вызвал дождик. Еще пожара в лесу не хватает. Ну в этот раз малыми потерями обошлось.

Краем глаза замечаю движение. Надеюсь моих шавок не очень задело. Они мне еще нужны. Хотя я на них сильно зол. Но новых сейчас некогда искать. Еще раз упустят – не пощажу.

У Степановны.

… На пороге стояла она: небольшого роста, с большими темными, почти черными глазами с чуть скошенными веками, невысокий, но широкий лоб, высокие, крупные скулы, небольшой прямой нос, с красиво очерченными губами, с седыми волосами сначала казалось восточного типа старушка, но приглядевшись в ней угадывались черты северных народов.

Она внимательно, серьезно посмотрела, на меня, как бы приглядываясь и всплеснула руками. Расплываясь в улыбке, обнимая меня она воскликнула:

– Ну надо же кто приехал, вот уж не ждала. Весь день знала, что ко мне нагрянут гости. Но вот тебя не ожидала.

Я ее крепко прижала к себе и все сомнения улетучились. Искренняя радость и ее, и моя предавала мне силы всегда.

– Нет, ну ты представляешь. Весь день свербело, что гости идут. Всех перебрала в памяти. А о тебе и помечтать не могла. Ну ты знаешь, как удивить старуху.

Я молчала улыбаясь, зная, что поток ее слов не остановить.

Она отпустила меня. Взглянула мне в глаза.

– Приветик, Ольга Степановна! Я соскучилась! – я еще раз ее обняла.

Это был наш, только наш ритуал приветствия. Мы с ней ревностно и с удовольствием его выполняли.

Она глянула мне за спину.

– Да, я сегодня не одна, – чуть оправдываясь сказала я, – и мы по делу.

– Да, проходите, проходите же, – входя в квартиру, приглашала она.

Я пропустила вперед Катюшку, подталкивая ее в спину в узкий небольшой коридор закрыла за собой дверь.

Степановна суетясь предложила нам тапки, подождала пока мы переобуемся. Потом долгим внимательным взглядом посмотрела на Катюшку. Та чуть смутилась, опустила глаза.

– Ну привет, девочка!

– Здравствуйте, – пролепетала Рыжик.

– Да уж, не знала я, что мы свидимся.

Тут уже моему удивлению не было предела.

Степановна проводила нас в комнату. Усадила за небольшой журнальный столик, вышла на балкон, за окном мелькнула темная тень, потом вернулась с балкона неся в руках маленький детский стульчик, села на него напротив Рыжика.

–Ну рассказывай девочка, – в ее тоне был слышны нотки, несвойственного ей любопытства.

Катюшка вдохнула поглубже и начала свой рассказ.

Я тихонечко вышла на кухню, покурила, сходила в прихожую за пакетами, которые сиротливо, брошенные прислонились к обувной полке. Из комнаты раздавался тихий голосок Катюши.

Вернувшись на кухню разобрала пакеты и начала хозяйничать. Нашла большую сковороду, поискав в шкафчиках наткнулась на масло, поставила на плиту, на медленный огонь разогреваться и жариться грибы, отметила, что надо было еще лука прикупить, не догадалась. Начистив картошки, еще чуть обжарив уже растаявшие грибы, нарезала ее в сковороду, накрыла крышкой и начала искать соль.

– Она на подоконнике, – раздался громкий голос хозяйки. Оглянувшись на окно я действительно нашла пачку соли.

Пожав плечами, решила ни чему не удивляться, прокрутила в голове любимую фразу Алисы: «Все любопытственнее и любопытственнее». Там конечно еще и все чудесатие и страньше, но сейчас меня цепляло только любопытственнее. Посолив картошку, я принялась резать сыр. Благо где ножи и доски я знала из прежних посещений этого дома.

Я оставила картошку с грибами томиться и вернулась к ним в комнату. И вовремя.

Катерина рассказывала очень интересные вещи. Оказывается, вернувшись домой, по моей указке, она попала как раз к выносу тела ее соседки.

Катюша.

Приезжаю к дому, а там: скорая, серая машина полиции и «нива» нашего участкового. Я затесалась в толпу зевак соседей и просто любопытного народа. Там и узнала, что нашли тело Антонины Ивановны. Ночью с ней стало плохо. В толпе говорили сердце прихватило. А меня такой озноб пробрал, мне казалось все видят, как меня трясет от страха.

Когда санитары вынесли тело, мимо нас прошли. Ветром откинуло простыню, и я увидела ее лицо. Что дальше случилось я не знаю. Но я четко увидела все ее глазами: я слышу звонок в дверь, Катиным голосом попросили открыть, посветить, чтобы лампочку заменить. Я спокойно открываю дверь, в приоткрывшуюся щель вижу большой темный силуэт, пугаюсь, пытаюсь нажать на дверь, чтобы закрыть и тут легкий, зеленоватый дымок окутывает мое тело, я застываю. Мысли в голове мечутся: нашли, обездвижили, попалась как дитя. Довольно грубо тряхнули и оттащили к дивану, усадили перед телевизором. Сижу обездвиженная у телевизора, понимаю, что сделать ничего не могу. Сидели долго, очень долго. Замирающим сознанием пытаюсь уловить хоть что-то.

Чувствую, как открывается дверь снова и темный ужас сковывает меня, я чувствую его. Его холодную, жгуче холодную ярость. Вижу ледяные, серые глаза, прямо перед собой. Я понимаю, что все кончено. Резкая, оглушающая боль.

Потом я очнулась на лавочке, врач из скорой сует мне под нос какую-то вонючую гадость. Что-то сочувственно меня спрашивает, я мотаю головой, говорю, что я в порядке. Так и просидела на лавочке пока все разъехались и разошлись. А потом приехал знакомый Лины и меня увез. Вот и все.

– Да, девочка, повезло тебе, – нарушила затянувшуюся паузу Степановна, – прямо сейчас тебе объяснять я ничего не буду, потом все постепенно расскажу, главное решить куда тебя спрятать.

И уже обращаясь ко мне:

– Лина, пойдем пошепчемся на кухне, а то сейчас картошка подгорать начнет.

Оставив Катерину в комнате мы ушли на кухню.

– Девочке надо помочь, это не простая девочка, – сказала первым делом Степановна закуривая сигарету.

– А, что она такое? – выдала я корявую, но вполне понятную фразу в данных обстоятельствах. Помешав картошку в сковородке и тоже прикуривая.

– Понимаешь, мир не такой однобокий как мы привыкли о нем думать, и не такой скучный как мы пытаемся его видеть. Очень многие люди, прямо скажем – большинство, видят мир простым. Родился, садик, школа, любовь, семья, работа, житейские мелочи, дети и т.д. до самой смерти. Им так удобней, спокойней. Даже если в их жизни случается, что-то выходящее из рамок. Скидывают все на разыгравшееся воображение, галлюцинации, да просто отмахиваются и все. А ведь мир гораздо многогранней. Вот мы с тобой уже около двадцати лет знакомы, дружим, но ни ты, ни я полностью ничего друг о друге не знаем. Но жизнь видишь, как сложилась. Я делаю тебе предложение: ты можешь сейчас уйти, постараться забыть все это, как-то попроще все оправдать для себя. Мы сами дальше разберемся.

И она выжидательно замолчала.

А я молчала обескуражено. Как я их оставлю одних. Возможно они и разберутся без меня, решат все проблемы. И возможно, даже лучше с этим справятся, но. Но, как я с этим справлюсь? С пониманием, что я в трудную минуту оставила свою лучшую подругу и несчастную сироту. Нет, чем смогу помогу. Одна голова хорошо, а три лучше.

– Как я понимаю, ты не из тех людей, которые смогут свалить данную ситуацию на большое воображение и уйдя спокойно прожить свою жизнь дальше. Я права?

– Ну, конечно права. Я не смогу вас бросить.

– Ну и хорошо, значит мы будем решать проблему вместе. Я, честно говоря и не сомневалась в тебе. Но дать тебе выбор должна была.

– Так, это я поняла, – я затушила сигарету, – Но вы, так и не объяснили, что она такое.

– А, это, мы сейчас все вместе будем разбираться. – произнесла Степановна выходя из кухни и возвращаясь в комнату.

Катерина продолжала сидеть на диване и рассматривала картины на стенах, только теперь у нее на коленях восседала кошка Степановны. Большая, нежно-серого цвета чистокровная британка. Я очень удивилась, кошка обычно не жаловала гостей, пряталась и очень редко выходила. А тут прямо на коленях сидит. Степановна тоже удивилась:

– Берта, ты изменяешь своим обычаям? Даже мне на колени приходишь редко. Видно действительно девочка особенная.

– Вы, там обо мне шептались? И что решили? – взволнованным голосом спросила Катюша.

– Да, о тебе. Вон, Лина спрашивает – что ты такое. – ехидно ответила Степановна заходя на балкон и выглянув в окно. Темная тень за окном метнулась.

– И что я такое? – чуть обиженно переспросила Рыжик.

– Ну, сейчас мы все вместе будем в этом разбираться. Чтобы помочь человеку, надо точно знать, чем именно помочь. Так ведь? – вернувшись с балкона, не дожидаясь наших ответов она продолжила, – и так, начнем с начала: расскажи о себе все, что можешь, помнишь и знаешь. Кто родители, где жила, ну как докатилась до такой жизни ты уже рассказала, поэтому пропустим.

Катюша.

В детстве мы жили в Самарканде. Я помню мама работала в каком-то маленьком НИИ секретаршей, папа служил. Был военным. Я совершенно не знаю где он служил. Ходил на работу на какой-то местный завод, вроде как это называлось военпред. Я не знаю, что это такое. У нас в семье редко обсуждали работу, как мамину, так и папину. Я ходила в местный садик. Так прикольно, там всегда разговаривали на смеси русского и узбекского. Я маленькая была, узбекский выучила быстро и русский почти забыла. И мама с папой частенько меня не понимали. Жили мы здорово. Я помню сколько фруктов разных, базары, красивейшие места, мечети, тепло. Переехав сюда я очень мерзла всегда.

Как умер папа я не знаю. Просто в один день заплаканная мама прибежала за мной в садик и забрала меня. А ведь еще не было тихого часа. Меня так рано никогда не забирали. Мы быстро дошли до дома, и я увидела толпу соседей. Они сочувственно качали головами и тормошили меня. Потом, кажется на следующий день привезли гроб. Что в гробу я не видела. Он был закрыт. Прямо на улице попрощались и увезли почти всех. Я и еще некоторые из детей со двора остались с самой пожилой нашей соседкой. Потом я помню долгие посиделки со слезами и нас уже сажают в самолет. И мы здесь. В какой-то квартире. Переезды с места на место Я дальше плохо все помню. Потом иду в школу в поселке. Нас в классе мало. Учились весело, хорошо. Потом после девятого поступаю в медицинский. Училась тоже хорошо. А вот когда определилась с выбором специализации ехала похвастаться маме, что меня берут одну из первых, в этот день все и случилось. Приезжаю домой, а там никого. Она редко уезжала из дома, всегда оставляла записку, а тут ничего. Я сначала, расстроилась – я еду ей похвастаться, а она уехала куда-то не предупреждая. К вечеру я начала беспокоиться, а просидев всю ночь у меня началась паника. К концу следующего дня позвонил человек из милиции (тогда еще пока из милиции) и пригласил на опознание. До сих пор не пойму, что она делала так далеко, как она попала в аварию, с кем ехала, куда. Так и не разобрались.