Absoluta. Совесть и принципы

Если причинить вред можно даже самым могущественным демонам, то почему нельзя хотя бы поранить эту смертную? В том, что Деметрия смертная, Бернард не сомневался. Её родители умерли, соответственно, и её можно убить. Способность жить и выживать мы перенимаем у предков. Предки Деми умирали, один за одним. Кто-то своей смертью, кто-то нет, но почему она оказалась неприкасаемой?

Тяжело было признать, когда часы пробили полдень, что он совсем не знает, что такого особенного в Уайт, и почему она такой стала. Ещё тяжелее было открыть ноутбук и начать писать письмо с просьбой о помощи. Мортем ненавидел выглядеть бессильным, это ущемляло его гордость и самомнение.

Молодой человек перечитал своё письмо дважды, чтобы убедиться, что в нём не читается отчаяние. И наконец, он выбрал адресат – HenryMort.

Он мог бы написать Эгилю, но они расстались несколько лет назад далеко не лучшим образом.

Странно было вообще просить помощи у этой семьи после того, что сделал Мортем. Но Бернард знал наверняка, что его старый друг Генри, как бы ни злился на него, поможет ему, если будет возможность. Да и Эгиль, честно сказать, может сколько угодно ненавидеть его, но не останется в стороне, если вдруг Мортем обратится к нему. Да, их история сложная, даже трагичная, но Берн был уверен в этой семье. В конце концов, он был частью этой семьи несколько лет. Хороших лет, если память Мортема ему не изменяла… Потом всё пошло кувырком. Бернард старался не вспоминать об этом. Его не мучала совесть за то, что он сделал, но воспоминания всё равно были неприятными. Поэтому парень постарался как можно быстрее выкинуть эти мысли из головы.

Обед был сложным в этот раз, потому что Деметрия спустилась вниз. Мортем старался не смотреть на неё, но, когда она подошла, он заметил, что она плохо – очень плохо – скрыла следы недавних слёз. Долгое молчание прервала именно она, конечно. Стала задавать вопросы, которых сам Бернард хотел бы избежать. Например, кто убил Элизу и Майкла? Почему её увезли в Нью-Йорк? И, какого чёрта, никто ей ничего не объясняет? Вопросы резонные и логичные, кто бы спорил, но Бернард, к сожалению, не был готов рассказывать всё. Он понимал, что это необходимо, но боялся последствий. Уходить от ответа было нечестно по отношению к Деми, игнорировать её было ещё хуже. Но парня пугали не последствия для него, хотя и это давало повод переживать, а последствия для Уайт.

Переглянувшись с Изой, они пришли к молчаливому обоюдному согласию, что начать нужно с малого, с самых азов, так сказать.

– Ты помнишь Италию? – спросил Бернард, взяв в руку стакан воды, избегая взгляда Деметрии. – Ты была маленькой, но хоть какие-то воспоминания у тебя должны остаться, правда?

– Да, например, как часто мы с отцом бывали в библиотеках, пока мама работала, – отозвалась Деми, в голосе которой звучали нотки надежды на то, что она, наконец, услышит какие-то ответы. – Помню Ватикан. И бабушку с дедушкой. Они оставались со мной, когда родители были заняты. Мне было пять, когда маме предложили работу в Соединенных Штатах.

– Ей не предложили работу, – тихо проговорила Изольда, опустив взгляд в свою тарелку с крем-супом. – Вас нашли, и Майкл с Элизой вынуждены были перебраться в более защищенное место.

Деми шумно выдохнула. Снова эти разговоры о том, что кто-то их нашел, но она никак не могла понять, кто их искал и с какой целью. Она не помнила никаких проблем, которые требовали бы переезда из Италии.

– Границы Салема открываются для демонов лишь дважды в год, отследить там ведьмаков практически невозможно, – добавил Мортем спокойным голосом. – Поэтому их выбор и пал на этот город. Конечно, Ватикан больше защищен от демонского проникновения, но, как тебе известно, это не жилой город, – парень пожал плечами, будто они в самом деле просто говорят о политике столицы католицизма.

– Демоны, ведьмаки… Больше похоже на сказки, которые папа рассказывал мне в детстве, – Уайт, отрицая свои воспоминания, помотала головой.

Лейденшафт и Мортем снова переглянулись, и выражения их лиц заставило девушку представить, что она на каком-то экзамене, к которому, очевидно, она совсем не готовилась.

– То зелье, которым я убил демона у тебя дома, было взято из вашего подвала, – сказал парень, не сдержавшись и устремив взгляд прямо на Деми. – Самое простое: из ладана и тагетеса.

– Ладан и тагетес выгонят зло вон, нечести несчастной нанесут урон, – бездумно пропела девушка. Она хотела усмехнуться старой присказке, которая внезапно всплыла в её памяти, но заметив, с каким интересом на неё смотрят Бернард и Изольда, Деми поняла, что тут не до шуток.

– Есть в твоей голове стишок про вороново крыло? – Лейденшафт испытующе смотрела на Деметрию.

– Ворона крыло и пепел бузины – оружие зла в руках сатаны. Кровь невинных добавляешь, смерть на свет ты насылаешь, – автоматически ответила Уайт, но тут же спохватилась. Она отложила вилку и выпрямилась на стуле. – В той сказке таким зельем убили сестру папы.

– Офелию? – уточнил Мортем, промочив горло. – Это не сказки. Это история. – И он тут же отвёл взгляд от девушки, не желая больше сосредотачиваться на её эмоциях, которые каким-то болезненным эхом отдавались в его груди. Откашлявшись, Берн уткнулся взглядом в свою тарелку.

– Постойте, – тихо проговорила Деми, но её перебила Иза.

– Ну, Майкл говорил тебе, что всё ей рассказал.

– Всё ли? – хмуро отозвался парень.

– Рецепты элементарных зелий она знает. И судя по всему историю жизни…

– Постойте, – вновь послышался голос девушки, но её не услышали.

– Своих родителей тоже, – закончила мысль Изольда.

– Должна знать и многое другое, – как-то отстранённо и безучастно, будто не веря самому себе, подытожил Бернард.

– Постойте, – Уайт снова попыталась привлечь к себе внимание.

– Про демонов, про Совет, про предназначение всех ведьмаков, – воодушевленно перечисляла Иза, забыв про обед.

– Знает, просто думает, что это сказки, – согласился Мортем и поднял взгляд на Изольду. И тут послышался звон: Деми разбила пустою бульонницу.

Девушка присела и стала собирать осколки в салфетку.

– Простите, но вы никак на меня не реагировали, – дрожащим голосом сказала она. Глубоко вдохнув, она продолжила прибирать бардак, который устроила. – Мне просто нужно знать, что вы имели в виду, когда говорили, что это не сказки? – Уайт подняла взгляд на Мортема. Но, к сожалению, она, как обычно, не увидела в его глазах ни намёка на сочувствие или поддержку. Как будто стену выстроил… – Просто в этих «историях» разве что ковра-самолёта не было! А вы утверждаете, будто это всё было взаправду!

Девушку ответили в кабинет Мортема и усадили на мягкий диван. В скором времени прислуга принесла туда чай. Лейденшафт сидела рядом с Деми и пыталась немного привести её в чувство. Она говорила что-то о том, будто Майкл, как мог, пытался подготовить дочь к тому, с чем однажды ей придётся столкнуться. Да и Деми не могла уже отрицать, что она видела что-то необъяснимое в Салеме. Но если вспоминать истории отца, сопоставляя их с недавними событиями, начинает казаться, что реальность больше похожа на его сказки, чем на тот мир, в котором она жила почти восемнадцать лет. Остаётся вопрос: кто она в этом безумном мире?

Бернард передал её небольшую книгу, на которой значилось – «Книга Совета».

– Эту книгу писали многие поколения ведьмаков, но первую страницу написали те, кому сила досталась от высших существ, а не по крови, – сказал парень.

– Само собой, мир менялся, – подхватила Лейденшафт. – И потомкам первых ведьмаков пришлось вносить некоторые коррективы.

– Таким образом, набираясь опыта, но следуя первой своей задаче, они создали эту книгу, которую ведьмаки используют как своего рода инструкцию, – заключил Бернард.

Деметрия нахмурилась. Здравый смысл, которым она руководствовалась, отвергал всю эту историю, но также он смущенно молчал, когда она спрашивала его о том, что она видела и о том, что произошло с её родителями. И если сейчас она не могла доверять своему здравому смыслу, то своему отцу она верила, а он думал о возможности дружбы между ней и Мортемом. Поэтому Уайт открыла эту книгу:

Создав первых людей, древние Боги не могли прийти к согласию в вопросе о том, на каком положении люди должны быть по отношению к Великим. Человек был ничтожен в сравнении с Богами, но Создатели помнили, что наделили свои творения свободой выбора и стремлением к независимости. Некоторые из них были не согласны с такими решениям, считая, что творение не может и не должно стремиться к освобождению от Создателей. Так произошёл раскол на небесах.

Чтобы доказать свою правоту, некоторые Боги совращали людей, которые не могли противиться божественным силам. Те Боги хотели приподать урок своим Братьям и Сёстрам: люди не способны контролировать свои желания, люди несовершенны и потому – греховны.

Боги-Защитники слишком любили своё творение и не могли допустить их рабского положения. Ссоры Богов между собой вызывали страшные природные стихии, которые могли уничтожить человечество. И тогда пантеон Богов разделился. Защитники изгнали своих Братьев и Сестёр под землю, веря в то, что люди добродетельны, если их не совращать.

Но месть Тёмных Богов была страшна: они продолжали развращать невинных людей, опутывать их паутиной лжи, стремясь отвернуть их от Защитников. И чтобы влияние их было больше, Тёмные Боги пошли на крайние меры, создав демонов. Демоны рыскали по свету, исполняя волю своих Создателей, – обращали людей ко злу. Были люди чистые и светлые, на кого не действовали уговоры и обещания демонов, – таких слуги Тёмных Богов просто уничтожали.

Защитники недолго наблюдали, как человечество губит себя. Они обратились за помощью к тем, чьи души были без греха и мрака, и подарили им силы бороться со злом. И единственным Законом для первых Людей-Защитников были слова Богов: «Защищать невинных, но не наказывать виноватых».

Деметрия оторвала взгляд от книги и посмотрела на Мортема.

– Я знаю эту историю. Папа рассказывал мне её.

Тогда у Бернарда остался только один вопрос: как заставить Деми до конца поверить, что это не сказки?

Что ж, оставалось лишь показать.

– Ignis! – произнес Мортем, и в его руке запылал яркий огонь. Он был не больше какого-нибудь супермодного смартфона, но, увидев его, Уайт неосознанно сдвинулась на диване в сторону. Тем временем Иза только поджала губы, думая про себя, что её друг должен был хотя бы предупредить о своём представлении неподготовленную особу.

Бернард сжал ладонь в кулак и пламя исчезло.

– Если направить этот огонь, например, в стену, – он демонстративно протянул руку вперед, отчего Деми тут же закрыла голову. – То он будет жечь атакованное место. – Мортем опустил руку и нахмурился.

Уайт с опаской посмотрела сначала на стену, а затем на Бернарда. Ничего не произошло. К её удивлению стена была без изъянов, а молодой человек не загорелся.

– Вы просто психи! – она вскочила на ноги. – Вы хоть немного понимаете, что происходит?

Мортем и Лейденшафт в который раз переглянулись. Женщина пожала плечами, но осталась на месте.

– Мы-то понимаем. А вот ты нет, – заключил Бернард.

Изольда бережно протянула руку девушке. Деми не обратила внимания, но Лейденшафт аккуратно взяла её ладонь в свою руку. Если бы тогда Уайт посмотрела на неё, она бы увидела в глазах малознакомой женщины поддержку, которая ей так необходима.

– С меня хватит вашего вранья, – Уайт выдернула свою ладонь из рук Изы. – Я ухожу. – Деми бросилась вон из кабинета и побежала в комнату, чтобы собрать свои вещи.

Мортем сел за стол, настойчиво избегая глаз Изольды. Но когда она поднесла ему «Книгу Совета», он уже не мог её игнорировать. Бернард вздохнул. И если для других этот вздох значил лишь «Я больше ничего не могу сделать», то Иза знала мотивы своего друга и, как ей казалось, знала средство достижения его целей.

– Её найдут. У неё на спине мишень, – тихо проговорила Лейденшафт, кладя книгу на стол. – Нужно защитить её.

– Нельзя помочь тому, кто не хочет помощи, – отрезал Мортем. И в эту секунду, впервые за долгие годы, Иза увидела боль в глазах своего друга: как будто что-то умерло у него внутри.

Парень решил дождаться свою гостью внизу. Бернард уже час караулил Деми в гостиной, отвлекая себя виски. Но он и подумать не мог, что девушка с одним чемоданом и сумкой может так долго собираться.

Пока он ждал её, он раз за разом возвращался к причине его настойчивости найти Деметрию Уайт. И каждое его воспоминание отзывалось в нём глубокой тоской, после которой он вновь прикладывался к краю стакана. Цинично, но Бернард радовался тому, что смертные – в конце концов, умирают. Он прочел так много книг о любви, но теперь не думал, что кто-нибудь в состоянии описать его чувства спустя столько лет.

Смертным повезло: они могут просто забыть. И они забывают, в силу своей смертности, – они живут дальше, они ищут, стремятся. Они уникальны в своей способности не останавливаться. Бернард думал, что его жизнь остановилась очень давно. Он был просто уверен в этом, пока не встретил эту девчонку, которая умудряется не видеть очевидного и отрицать реальность.

Но тоска, гнетущая его десятилетиями, всё равно никуда не делать с появлением в его жизни Деми. Осуществление плана об избавлении от этой болезненной скорби зависело только от одного человека. Но этот человек не стремился спускаться, и уж тем более облегчить существование Мортема.

Парень поднялся наверх. Деми сидела на кровати и смотрела на раскрытый чемодан. Она посмотрела на вошедшего Бернарда и вздохнула:

– Я вспомнила, что мне некуда идти.

Мортем присел в кресло около стола, закинув ногу на ногу.

– Никто тебе не врет, – проговорил он. – Мы должны многому тебя научить, чтобы ты могла защищать себя и невинных людей. Ты рождена для этого.

Деметрия несколько секунд молчала, не отрывая взгляда от парня. Когда только она поднялась наверх, первое, что она сделала, – ущипнула себя. Но, к великому сожалению, Уайт не проснулась. Вся эта история, то, что она увидела, услышала, прочитала и вспомнила – стало складываться в одну картину. Картину фантастическую, но объяснимую.

Сейчас Мортем, наверное, впервые показался ей настоящим. Без маски безразличия и резкости. В этот момент он, видимо, собрал все свои силы, чтобы подняться к Деми и как можно теплее обозначить свои мотивы по отношению к ней. На границах сознания девушка была ему благодарна за этот поступок.

Она чувствовала себя такой растерянной, что никак не могла собраться с мыслями. У неё было столько вопросов, но все они путались в её голове, поэтому Деми спросила о том, что должно было охватить всё её непонимание:

– Значит, я могу делать всё то, что делала Офелия?

– И даже больше, как мне кажется, – кивнул Мортем.

Глава IX. Новые знакомые

Прошло две недели с тех пор, как Уайт потеряла родителей. Смириться с этим было невозможно, но было возможно сделать что-то, чтобы отвлекаться от этих мыслей. Идеи Мортема мало помогали, зато Иза так изнуряла девушку тренировками по самообороне, что по вечерам Деми засыпала сном младенца, стоило её голове только прикоснуться к горизонтальной поверхности.

Когда Изольда поняла, что Уайт не способна причинить весомого вреда никому – даже демону, – она направила свои занятия в более мирное русло и старалась научить Деми лишь обезвреживать врагов. Они начали с простых приёмов, исключая всевозможные магические аспекты, чтобы девушка быстрее приспособилась к мысли о том, что – так или иначе – ей придется защищать себя.

Бернард же настаивал на том, чтобы Деметрия развивала силу воли, так как, по его словам, это первое, чем должен владеть человек, имеющий доступ к волшебным силам, или к дару – как он это называл.

Его методы были странными. Он заставлял её каждый день в три часа дня и в восемь вечера идти мыть руки.

Это не казалось сложным, когда Мортем только высказал свои условия. Но когда он вошёл в зал, где Изольда стояла над Деми, пока та отжималась от пола, и сказал: «Время мыть руки», девушка была полна негодования. С мыслями о том, как всё это глупо, она всё же отправилась в туалет.

Всё стало ещё хуже, когда Бернард решил, что двухразовое мытьё рук для Уайт уже стало простым и необременительным ритуалом. Поэтому он решил, что она должна мыть руки не только в три и в восемь часов, но ещё и ровно в полночь. И ему было совсем всё равно, что через пару дней после его нововведений в полночь Деми уже спала мёртвым сном. Он разбудил её.

И вот ещё через пару дней, когда девушка под руководством Лейденшафт смогла наконец уложить на лопатки своего тренера при помощи удара по коленной чашечке и ребром ладони по ключицам, было решено, что она готова к мастерству приготовления зелий.

Деми сидела за столом вся сырая и потная, когда перед ней положили толстую книгу под названием «Простые зелья». Комичность ситуации была в том, что Уайт никак не могла сосредоточиться на новом материале, потому что безумно хотела помыться. И вот, казалось бы, счастье – часы пробили три часа дня! Деми сорвалась с места, крикнув от радости, что она теперь сможет принять душ, но её остановил Бернард.

– Не душ, – помотал головой он. – Ты только помоешь руки.

Очевидно, что парень просто хотел досадить Уайт, и она злилась. Очень злилась. То, что Мортем называл воспитанием силы воли, Деми представлялось издевательством и самой настоящей вредностью. Его методы никак нельзя было идентифицировать как заботу о её будущем. Особенно учитывая тот факт, что обычно хоть как-то беседу с ней поддерживала только Иза. Бернард же всегда оставался отстранённым и закрытым.

Тем не менее, скрепя сердце девушка отправилась в ванную и вымыла только руки, ругая про себя Бернарда последними словами. Она поверить не могла, что уже три недели провела в этом комфортабельном, но всё же концлагере. Деметрия не могла и шагу лишнего ступить без тотального контроля. Она ела по расписанию, мыла руки по расписанию, занималась по расписанию. И за всё это время ни разу не вышла на улицу.

Вернувшись в кабинет, где её ждала Изольда, Деми обратила внимание на календарь, который стоял на письменном столе. Приближался День Благодарения.

– В этом доме отмечают дружбу пилигримов и европейцев? – без энтузиазма спросила Уайт, уже заранее предполагая, каким будет ответ.

– Ты что, перестала страдать по родителям и теперь хочешь праздника? – спросила Лейденшафт таким тоном, будто винила девушку в её желании жить нормально.

– Я бы забралась в тёмную комнату и не выходила бы много-много дней, – огрызнулась девушка. – Но вы же мне не позволяете. Даже руки не могу помыть без расписания.

– Потому что лучший способ пережить горе – углубиться в работу, – проговорила Иза, продвигаясь вглубь комнаты от двери в поисках какой-то книги. – А ты явно не стремишься избавиться от боли, которая тебя гнетёт, учитывая, что тебе дали в руки книгу час назад, а ты всё ещё на первой странице, – с укором добавила она.

Деми промолчала и обратилась к чтению. Она просмотрела самые простые ингредиенты для зелий, самые лёгкие соединения. Например, настой из рогатого корня и свежей ромашки помогает успокоить нервы. И девушка хотела спросить, что такое – этот рогатый корень, но задала совсем другой вопрос.

– Твои родители живы?

– Нет, они умерли очень давно, – спокойно отозвалась Изольда, доставая из шкафа небольшую коричневую книгу.

– Мне жаль, – опустив голову, сказала Деметрия.

Лейденшафт молчала с минуту, а потом села на диван и глубоко вздохнула. Она отложила свою находку на журнальный столик перед собой и обратилась к девушке.

– Я не была так близка со своими родителями, как ты была близка со своими, – сказала Иза. – И я понимаю, что тебе хочется поделиться своими переживаниями, но, поверь, я не лучший собеседник по этой теме. Если ты не можешь справиться с этой болью сама, то мне действительно жаль, что я не могу облегчить тебе жизнь. Я бы помогла тебе, если бы знала как.

И вот впервые за три недели Уайт улыбнулась. Искренне. Впервые за это время она почувствовала, что Изольда сочувствует ей, а не просто выполняет какое-то поручение Мортема. И Деми была рада знать, что у этой женщины есть чувства. А ещё ей было приятно понимать, что она ошибалась, думая, что она совсем одна.

– Ну, ты могла бы сварить мне зелье, чтобы успокоить нервы, – сказала девушка, тыча в страницу книги, которая была выдана ей для изучения.

– Разбитое сердце и расшатанные нервы – это не одно и то же, – с еле заметной печалью в голосе отозвалась Иза.

– А есть зелье от разбитого сердца? – удивилась Деми.

– Есть, – кивнула Изольда. – И дойдём мы до него не раньше, чем через год, если учесть, что тебе требуется так много времени, чтобы освоить элементарные вещи, – усмехнулась она.

Говорят, что для формирования привычки требуется повторять одни и те же действия на протяжении двадцати одного дня. Это оказалось правдой. Деметрия уже не нуждалась в напоминании о времени; она сама оставляла свои дела в три часа, в восемь и в полночь, чтобы отлучиться в ванную. Когда Бернард это заметил, он решил, что теперь нужно заставить девушку отучаться от этого ритуала.

За день до Дня Благодарения Мортем учил Деми готовить сонное снадобье, которое позволяет усыпить кого угодно на тридцать с лишним часов. Он предупредил девушку о том, что всегда лучше думать, что зелье получилось недостаточно сильным, чем позволить себе понадеяться на лишнее время.

Деметрия сходила с ума от желания вымыть руки. Она не знала, сколько было на часах, но нутром чувствовала, что пора. Уайт потирала руки, бралась за салфетки. Ей казалось, что на её ладонях бактерии размножаются так быстро, что скоро покроют всё её тело настолько, что на нём и живого места на останется. Она никак не могла сосредоточится, и слова Бернарда об идеальных пропорциях горного ландыша и белладоны не остались в её памяти.

– Бернард! – послышалось из гостиной. Этот голос Деметрии был незнаком. Он принадлежал мужчине, казалось, лет пятидесяти. Это был сильный и достаточно резкий голос. – Мы прилетели тебе на помощь! – снова сказал человек за стенами кабинета. Деми отметила, что он говорит с неизвестным ей акцентом.

Мортем отложил в сторону склянку с экстрактом ландыша. Если секунду назад его лицо выражало заинтересованность в процессе обучения девушки, то сейчас он выглядел озадаченным. Уайт тоже забыла, что ей необходимо в ванную. Она простояла ещё пару секунд одна, когда парень вышел из кабинета, но всё-таки опомнилась и тоже отправилась в гостиную.

Бернарда обнимал мужчина, которому было около шестидесяти на вид, хотя точно определить Деми не могла. У него были яркие зелёные глаза и посеребрённые волосы. Тонкий нос был совершенно прямым с ямочкой на кончике. Он выглядел усталым: под глазами лежали тёмные круги, а веки казались такими тяжёлыми, что мужчина будто каждый раз прилагал усилия, чтобы раскрыть глаза.

За ним стоял парень, или молодой мужчина, примерно одного возраста с Мортемом. У него были светло-русые волосы, те же зелёные глаза, что и у первого, только лицо было намного бледнее, а скулы такими выточенными, что ими, наверное, можно стекло резать. Вид у этого парня был болезненный.

Деми обратила внимание, что он скользнул по ней взглядом, но не остановился, как будто хотел казаться безразличным ко всему и всем. Точно так же он глянул на Бернарда.

– А вот и она, – проговорил старший незнакомец, подойдя к Уайт ближе. Он взял её руку и свои ладони. Руки у него были ужасно сухие и морщинистые. – Меня зовут Генри Мортем, – представился он. – Глубоко сожалею о твоей утрате, Деметрия, – добавил мужчина со всей серьёзностью. Девушка ни разу не усомнилась в его искренности.

Она смотрела в глаза своему новому знакомому, и что-то её очень настораживало. Деми не смогла бы объяснить это чувство, но нутром чувствовала, что этого человека лучше не злить. Сейчас Генри, конечно, был мил с ней, от него не исходило никакой угрозы, но девушка понимала, что таким он бывает не всегда и не со всеми. И где-то глубоко в сердце она сказала спасибо Мортему, что он сейчас рядом. Хотя даже не поняла, за что её внутренний голос его благодарит.

Мужчина легко дотронулся до щеки Уайт:

– И не определишь, на кого из родителей ты похожа больше, – Генри легко улыбнулся. Это фраза показалась Деметрии странной, так как все и всегда говорили, что она копия Майкла.

Старший Мортем рукой подозвал к себе молодого человека. Когда тот подошёл, девушке показалось, что он смотрит на неё оценивающе. Не сказать, что Деми это понравилось.

– Это мой сын, Эгиль, – представил парня Генри. Эгиль не сказал ни слова и не подал руки для приветствия. Уайт была несколько обескуражена, не нашлась, что сказать и бросила взгляд на Бернарда. Тот не заставил себя ждать, немедленно встав плечом к плечу с девушкой.