Столбы. Сказка для себя

Дятел замолчал. Синоптик поерзал на диване и решил тоже задать вопрос.

– Вертолетчикам? Им было страшно?

– Да, – Дятел посмотрел на него, и ему показалось, что голову чуть отпустило. – Это не представить и не вообразить. Никто из нас не был живьем в такой ситуации. Никакая фантазия не способна вполне достоверно создать те их ощущения.

– Потому они и ушли?

– Да. Они же ведь подняли все свои машины, они были все в образцовом состоянии. Все машины. Это был образцово-показательный акт помощи вооруженных сил в мирное время в критических, так сказать, обстоятельствах. Практически демонстрация высшего пилотажа. Поэтому, когда их пилоты вернулись в лагерь, они, не откладывая, стали сворачиваться и той же ночью ушли. Кто воздухом, кто дорогой.

– И Максим? – очнулся заместитель.

– Конечно, – грустно улыбнулся Дятел. – Он же теперь с ними. Вертолетчик.

– Что-то я теперь сомневаюсь, что нам нужен Максим, – синоптик качал головой. – Не думается мне, что, найди мы сейчас способ с ним связаться, он уговорит их еще раз нас выручить таким способом. Не станет он нас слушать, думаю.

– Не станет, – подтвердил Дятел. – Я знаю.

Синоптик молча кивал, заместитель рассматривал акации за окном, а директор стоял рядом с креслом Дятла и гладил его по голове.

– Ничего-то я о тебе не знаю, – ласково и грустно сказал, наконец, директор.

– Это не так уж и важно, – Дятел улыбнулся ему в ответ. – Захочешь – узнаешь больше. Важно то, что мы друг у друга есть, ты меня забрал, вырастил… такого. Заботишься.

– Ну хорошо, – синоптик внезапно хлопнул себя по коленям. – Я согласен. Деваться все равно некуда. Эта головная боль с ума сведет все равно. Без обезболивающих-то… Шар мне доставят на той неделе. Обещал продавец, вроде. Отзывы у него хорошие. По-крупному не лажал. Если отзывы не трет, – усмехнулся он.

– И что? – заместитель невесело ухмыльнулся. – Ты слышал? Вертолетчикам, на боевых машинах – и то страшно было. Страшно так, что сразу, молча встали и ушли.

– А вариантов-то нет, – развел руками синоптик.

– И мы еще должны эту неделю как-то провести, – добавил свое директор.

– Я к лучшему. По крайней мере, дней на пять, – Дятел смотрел поверх их голов. – Па, у тебя фрезубин еще остался?

– Да, – повспоминав, кивнул директор. – Ты когда последний раз надолго выпадал, я много купил.

– Па… – Дятел признательно прижался щекой к руке директора.

– Не переживай, – улыбнулся тот и снова погладил сына по голове.

– Доротей, – синоптик не решился назвать его по-другому, – а вы сегодня столбы видели?

Дятел не отвечал. Просто сидел и молча смотрел на синоптика. Тому как будто и не требовалось ответа, он снова заговорил:

– А крышу?

– Я знаю про крышу, – Дятел отвернулся в окно, где единственным, что было вообще видно, были акации и акации. – Я видел, как она появилась.

– Это страшным не было? – синоптик изучал выражение лица Дятла.

– Нет, – Дятел повернулся к ним и по очереди переводил взгляд. – Это не страшно. Никого ведь там не было. Страх – это эмоция сложной нервной системы живых организмов. А облака… к ним не относятся. То есть, – Дятел снова закурил, и директор сокрушенно покачал головой, вздохнув. – То есть это ж не организмы. И системы их не те, и нервной среди них нет. Нервной ткани нет. Но… – Дятел отвернулся в окно и замолчал.

Директор нервно сменил позу, с опасением посмотрел на своих гостей и, поймав их взгляды, рубанул себя ребром ладони по горлу и показал им кулак.

– Один последний вопрос. На сейчас, – уточнил заместитель. – Потому что, сдается мне, мы не последний раз видимся.

– И мне сдается, – Дятел спокойно смотрел на заместителя в ожидании.

– Что ты видел сегодня?

– Как появилась крыша, – устало пожал плечами Дятел. – Так же, как и столбы, – он перевел взгляд на книжный стеллаж, где стояли книги его отца, книги всех размеров и мастей, – сконцентрировалась. Но вы ведь не совсем это хотели услышать, – Дятел вернулся к заместителю.

– Точно, – кивнул тот. – Ну, и это тоже. Но не только.

– Ну да. Так вот. Страха там не было. А был абсолютный покой. Настолько абсолютный, что его можно было бы принять за ничто, за ноль, пустоту. Но это, – Дятел склонил голову, – было бы катастрофически неверно. Фатально. И эта ошибка, она идет в сторону, обратную жизни. Не совершайте этой ошибки. Не позвольте себе ее совершить.

Дятел закончил свой прием. Он закрыл глаза и откинулся на подголовник.

– Сынок, я хочу отойти, – тихонько проговорил директор рядом с его ухом. – Тебе что-нибудь нужно?

– Воду я найду. Больше ничего. Я буду спать, – едва слышно ответил Дятел и затих совсем.

Директор на цыпочках отошел от инвалидного кресла, одновременно подавая жестами сигналы гостям убираться вместе с ним вон.

– Мы его загоняли, – все так же тихо, хоть они и были уже на улице, сообщил директор.

– Анфис, – строго обратился в ответ заместитель. – Кто он?

– М-мой сын, – растерялся директор.

– Это ладно, – отмахнулся заместитель. – Я не об этом. Кто он?

– Он мой сын, – повторил директор уже увереннее. – Это – главное. А остальное… остальное я плохо знаю. С ним сложно разговаривать. Так, как сегодня, бывает не всегда. Вот предыдущая ваша, э-э, встреча, если можно так выразиться, он ведь не принял вас, вот она была более типичной для него.

– Так. А как вы поступите с претензией? – сменил тему синоптик, шаря по карманам.

– С какой? – заместитель подставил ладонь за таблеткой.

– Ну той, что ваши хреновы активисты накатали. Против стационарной тени.

– А-а. А мы ее на комиссию вынесем. Это еще через две недели. Шар успеет прийти. Если не задержится, конечно. Тогда, если задержится, отложим до следующей, на месяц. Ввиду необходимости сбора дополнительной информации. Об этом не переживай.

– А если они усилят активность? – все-таки переживал синоптик.

– Ну, спустим в отдел пикетирования пикетов. Найдем, за что зацепиться.

– Ушлые вы, – хмыкнул синоптик.

– С волками жить, – пожал плечами заместитель.

Вечером синоптик сидел у открытого окна, не включая свет, чтобы комары не налетели, и думал. Он любил посидеть вечером у окна и подумать. Да не беседка это, покачал он головой сам себе. Какая это беседка? Он глотнул из стакана. Хорошо. Это не беседка никакая, а стол. Вот. Он довольно кивнул. Натуральный стол. А мы – под столом. Конечно, он спокойный. В жизни своей синоптик не встречался с беспокойными столами. Но про все те спокойные столы, что ему до сих пор попадались, он не смог бы с уверенностью сказать, что их природное спокойствие исполнено хоть чего-нибудь. И фатальных ошибок он тут не ощущал.

Этот стол – другой.

Тут в дверь позвонили. Синоптик открыл, снова забыв о цепочке, и никого не увидел. Только большой белый конверт на коврике у двери. Еще раз посмотрев по сторонам, как и положено, когда находишь что-то самостоятельное и неожиданное у себя под дверью, он поднял конверт, зашел в дом и запер за собой дверь. А то ишь. Мало ли.

Вернувшись в кухню, он уронил себя в кресло, едва не расплескав содержимое стакана, и повертел конверт в руках. Пусто. Ничего.

– Анонимка, – тревожно повеселел синоптик.

Конверт он решил не вскрывать. Но заместителю позвонил.

– Это она? – заместитель нависал над журнальным столиком, сверля конверт взглядом.

– Да-да. Именно, – синоптик хлебнул еще и усмехнулся. – Нафиг она мне? Я вообще в такое не играю.

– Так давай я открою, – заместитель, не дожидаясь ответа, схватил конверт и, надорвав его, достал лист А4 с большими буквами, заштрихованными синим карандашом по трафарету:

НЕ ЛЕЗЬ К СТОЛБАМ. К СТОЛБАМ НЕЛЬЗЯ

– Не влезай – убьет! – хохотнул синоптик, но тут же посерьезнел: – В смысле «не лезь»?! Как я могу не лезть? Предпочесть благоразумную и идиотскую смерть от головной боли?

Заместитель рассматривал записку, поворачивая ее разными сторонами перед глазами.

– А это мысль, – сосредоточенно буркнул он. – Тогда, всего скорее, это дело передадут мне, и я смогу оформить себе официальный рецепт на болеутоляющие. Нет, ничего я на ней интересного не вижу. Ты видишь? – сунул он записку под нос синоптику. – Нет? Вот и я тоже.

– Не может это быть делом рук твоих хрéновых активистов? – поинтересовался потерпевший синоптик.

– А какой в этом смысл? – флегматично затянувшись, возразил заместитель. – Им наоборот твоя активность на руку – они же против тени выступают. Следовательно, должны поддерживать любую движуху в этом направлении. Тут, получается, как раз противоположное мнение.

– Может, это Дятел? – снова возник синоптик.

– С Дятлом вообще непонятно, – нахмурился заместитель. – И, по-моему, он может все. Я хочу сказать, от него всего можно ожидать. Почему бы и не этого, – заместитель помолчал несколько секунд. – Слушай. Степа. А это не ты?

Синоптик выплюнул коньяк, который готовился с удовольствием проглотить, обратно в стакан.

– Обалдел?!

– А что. Это ж классика.

– Классику все любят, – согласился синоптик.

Он подошел к книжному стеллажу и провел рукой по корешкам четырнадцати томов Чехова.

– Нет. Это не я. Точно. Я бы знал, – уверенно кивнул он. – Мне отступать некуда. Я даже сняться и уйти не могу, как вертолетчики. Некуда.

– Думаешь, у них обязательно было куда?

– Ну откуда-то они ведь пришли? Это ж не кочующее племя вертолетчиков?

– А вдруг. Попробовали жить оседло, хитростью заполучив себе тепленькое поле у города. Но, видишь, все пошло не так, как они рассчитали. Вмешались столбы, их самолюбию был сделан вызов. И они не устояли.

– Чего они испугались, интересно?

– Знать бы. Насколько я понимаю, разгон столбов чисто технически проблем не вызвал. Тут что-то другое было. И ведь, Дятел говорит, все как один. Страх, – заместитель произнес последнее слово тихо и веско.

Синоптик смотрел на него со все растущим недовольством.

– Вот ты гад. Кончай уже! У меня даже вертолета нет. Я пока со своей шаровой скоростью и твоим пылесосом справлюсь – помру там. И мне, между прочим, не два столба пылесосить! А четыре! И столешница!

– Ну-ну, – сложив губы дудочкой, примирительно начал заместитель. – Все будет хорошо. Твоя шаровая скорость, возможно, даже на руку тебе будет. Сориентироваться успеешь.

– В чем? Пылесосить или так оставить? Тогда оцепите весь район моих клининговых действий. Чтобы хрéновы активисты мне не наваляли в случае, если я не стану трогать этот стол по идейным соображениям.

– Можно, кстати, самого активного активиста отрядить вместе с тобой, – покивал заместитель. – В качестве назидания остальным.

– Тогда еще полезнее будет, если мы не вернемся живыми, – внес рацпредложение синоптик.

– А ты прав. Н-да. В этом есть логика. Дескать, вот, товарищи активисты хрéновы. Э-э, писать – не мешки ворочать. Пошли все в сад.

– Эффектно, – одобрил синоптик. – Я подумаю.

Они оба сидели на подоконнике, свесив ноги во внутренний двор. Впереди в небе стоял огромный стол.

– Любопытно, – заметил заместитель. – Не появится ли здесь за неделю вся обеденная группа?

Синоптик хмыкнул.

– Тогда я самоустранюсь. Ты посодействуешь. Натравишь официально на это безобразие хрéновых активистов. И пусть они обезболивающие жрут. Могу даже шар на время дать погонять. Расписку напишут – бесплатно уступлю.

– А ты себе простишь, если не войдешь в Историю? – засомневался заместитель. – А то, может, в Анфискином музее тебе бы зал выделили. А так – фиг тебе, а не зал. М?

– Я не знаю, – честно сознался синоптик. – Я подумаю.

Небо темнело. Коньяк кончался. Комары все-таки налетели.

– Когда воду починят? – синоптик прихлопнул одного на лбу.

– Сначала телевышку.

– Безобразие, – синоптик болтал ногами.

______

Встав утром с постели, синоптик в сомнениях подошел к окну и минуту-другую собирался с духом. Собрался, занес руку и мужественно и резко отдернул штору. Тут же облегченно выдохнув, он уже спокойно отдернул вторую. Новых ног у стола за ночь не появилось, стульями вокруг все тоже не поросло. Пока можно успокоиться. Наверное. Кто знает.

А может, это не стол. Может, это крытое патио. Тогда это непонятное что-то снова возвращается с поверхности стола сюда, к ним, в патио. И еще почти неделя до доставки шара. Синоптик снова упал на кровать, раскинув руки. Ититское коромысло. Воздухоплаватель. С пылесосом. Синоптика затошнило. И снова, пока потихоньку, начала разламываться голова. Тихо поползла трещина от правого глаза куда-то к затылку. Медленно и спокойно расширяясь, мечтая, очевидно, стать великим каньоном. Молотком по этому самому затылку шарахнул дверной звонок. Прижав руку к правому глазу, синоптик двинулся в прихожую. Он не забыл накинуть цепочку. Поэтому в едва приоткрытую им дверь снова поместился только нос директора музея. И рука, которая намеревалась широко распахнуть дверь, но встретив внезапное сопротивление, нелепо соскользнула внутрь, синоптик едва успел увернуться от нее.

– Доброе утро, – буркнул он, выпихивая наружу те части директора, которым удалось проникнуть через кордон.

– Да, – директор был сконфужен таким своим скомканным появлением, но и взволнован, по-видимому, чем-то еще.

Синоптик глядел на него исподлобья, вспоминая, куда вчера сунул таблетки, а директор молчал.

– Что? – не выдержал страдающий синоптик.

– Там! – директор махнул рукой вверх.

– Только что там все было в порядке, – синоптик косо взглянул на директора и направился в кухню.

– Было! – судя по всему, директор утратил способность к сложносочиненной речи.

– Ножки на месте. Столешница тоже. Стульев не появилось, – хмыкнул синоптик, выдавливая таблетку. – И знаешь еще что? – он запил водой. – Я думаю, это и не стол может быть вовсе. А вот, к примеру, патио. Или, как у древних римлян, это ты как директор музея должен знать, атриум? Квадратный такой двор, колонны по углам. Только у них в потолке по центру было отверстие. Воду собирали. Это я точно помню еще со школы.

Директор пискнул, и синоптик вынырнул из своего пионерского прошлого.

– Да что?!

– А откуда ты смотрел? – вместо ответа решил уточнить директор.

– Дак вон, – махнул рукой синоптик.

Они оба подошли к окну.

– Понятно, – кивнул директор. – Одевайся, пойдем.

– Ну вот, – директор зачем-то стянул шляпу.

Синоптик смотрел в небо. Раньше… точнее, вчера. Вчера он смотрел в облачный пласт. Крышу. Столешницу. И ему было не по себе. Теперь он смотрел в небо. И не по себе было еще больше.

– Атриум, – дав петуха, констатировал директор и кашлянул.

– Воду дождевую собирать? – хихикнул ошалело синоптик. – Так это ж уже были облака. Облака! – заорал он вверх. – Были! Уже! Облака!

Директор успокаивающе похлопал его по плечу.

– Ну. Будет. Будет тебе. Ну, успокойся.

Синоптик сел на бордюрный камень и откинулся спиной на невысокий забор.

– А Глебу ты звонил?

– Он мне звонил. Сам.

– Чего это он? – спросил синоптик без какой-либо, хотя бы малейшей заинтересованности.

– Сказал, что из обсерватории ты не увидишь. Велел сюда привести. Сам не смог – разбирается с активистами.

– А что у них? – повеселел синоптик.

– Гражданская война. Они там конфликт затеяли между собой: те, кто по-прежнему в тени, с теми, кому дали свет. И те, и другие подозревают худшее, взаимно поливают друг друга помоями и обвиняют в заговоре, кумовстве и кто их знает, в чем еще.

– Мило, – расплылся в улыбке синоптик.

– Злорадство, – улыбнулся ему директор, присаживаясь аккуратно рядом на корточки, – самое искреннее человеческое чувство.

– Да-да, – согласился синоптик. – Ну, я не особо прям радуюсь их веселым стартам. Но гордыня, видимо. Я же уже почти там. Скоро шарик привезут, и я паду смертью храбрых, – синоптик не отрываясь, смотрел в небо через движущееся и одновременно сохраняющееся неизменным отверстие.

– Отверстие, – произнес синоптик медленно, по слогам: – От-вер-сти-е. Отверзлись нам облака. Зачем? – он вдруг обратился к директору.

– Я… я, э-э, не знаю, – директор смутился. – Увы. Мне так жаль! – он с жаром кинулся к синоптику, словно тут была его вина.

– Ты чего? Это ж я так. Треплюсь, – успокоил его синоптик. – Словесная диарея. На нервной почве. Как Дятел?

– Дятел к лучшему, – вздохнул директор.

– Понятно. Ну, то есть, не понятно, конечно. Просто, ну, сочувствую, в общем, – на этот раз уже синоптик утешал.

– Да я, в общем-то, уже привык, – директор так светло улыбнулся, что синоптику, кажется, стало понятнее.

– Красивое у него имя. Доротей, – небо посреди облаков снова приковало к себе взгляд синоптика.

– Да. Но это его так без меня назвали.

– Но в твою честь, – уверенно заявил синоптик.

– Ты думаешь? – голос директора дрогнул, и синоптик обернулся к нему. – Ты правда так думаешь?

– Ну, разумеется, какие тут могут вообще быть сомнения? Это даже мне, постороннему человеку, понятно.

Директор стал счастливо смотреть в небо влажными глазами.

______

– Вертолетчики, – сурово качая головой и даже прищурясь, выговорил синоптик.

– Да-а, – поддержал тему заместитель.

Они, теперь уже втроем, сидели у теперь уже закрытого овощного ларька, куда днем директор привел синоптика.

– Чего же им было так страшно-то?

– Ну как чего?! – директор всплеснул руками. – Я вообще не понимаю, как так можно! На вертолете летать! Что за вопрос?! Чего страшно! Да всего! Вы вдумайтесь!

Синоптик и заместитель синхронно грохнули хохотом.

– Хорош ржать, – усмехнулся директор. – Я серьезно. Ты в железной коробке с вентилятором болтаешься среди облаков – это уже само по себе труба! А они еще и столбы должны были распылить! И никто не знает, что это такое! Откуда? Почему? Чем чревато?!

– Ты думаешь, Дятел это имел в виду? – перестал смеяться заместитель. – Просто общую напряженность от неизвестности, усугубленную непосредственным действием?

– Дятел – не я. А я – не Дятел, – глубокомысленно изрек директор, подняв палец.

– Это мы заметили, – хмыкнул синоптик. – Но вот мне, лично мне, так не показалось.

– Что он – не Дятел? – заржал опять заместитель.

– Да нет! Идиоты… – все снова покатились. – Я имею в виду, мне кажется, что Дятел имел в виду страх конкретный. Не от неизвестности. А наоборот – от понимания того, что они творят.

– В смысле? – заместитель снова посерьезнел.

– В прямом. Если бы они просто трусили, как и все остальные, не больше – они бы спокойно остались тут навечно. Героями! Но они ушли. Не от разрешившейся же проблемы они ушли!

– А от… проблемы… созданной? – директор опять сел на бордюр.

Все замолчали. Сквозь прореху в облачной крыше, снова крыше, им сияли звезды. Пустые или исполненные неизвестно чего.

– А как они узнали? – директор нарушил тишину после такой длинной паузы, что предмет разговора уже начал терять очертания.

– Максим! – прошептал заместитель, переводя с одного на другого круглые глаза.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.