Мир меняющие. Книга 1. Том 2

Мир меняющие

Книга 1. Том 2

Елена Булучевская

© Елена Булучевская, 2017

ISBN 978-5-4474-2007-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Ключи

В тот момент, когда Лентина пряталась в кустах, знакомясь с кровницей, в бывшем родовом замке Мааров случилось следующее. Детей с печатями крови вывели – какое жалкое зрелище они представляли: отощавшие, завшивевшие, давно уже не мывшиеся, многие кашляли, удивительно еще, что не случилось ни мора, ни эпидемии какой, которые могли быть милосердными к этим маленьким человечкам и избавить их от страданий. Дети, отупевшие от постоянного ужаса, не обращали внимания на своих тюремщиков: ну драконы, ну страшно, ну и что. Равнодушие ко всему поселилось в их маленьких головках и прочно заняло там позиции. Лица были поразительно похожи, чумазые мордашки маленьких старичков, которые видели слишком многое и теперь балансируют на грани безумия. Глаза казались прорезями в бугристой грязной коже, губы потрескались и побелели, все лица усеивали прыщи и струпья, от постоянного недоедания худенькие ручки и ножки висели, как плети. Маленькие пленники стояли рыхлой кучкой, не двигаясь. Рыканием и шипением драконы разогнали детей, поделив их, рассадили на спины, между крыльев, покинули загаженный и оскверненный замок. Посреди полета толстый Вальтер вспомнил о припрятанной коровке, которая хоть и уже начала попахивать, но все еще была довольно аппетитной, загрустил, заскучал, едва не сбросив со своей спины маленьких пассажиров и не повернув обратно к замку. Тайамант грозным рыком быстро вернула зарвавшегося собрата к действительности, после чего полет продолжился без происшествий. Дети, сидевшие на спинах драконов, между крыльями, судорожно вцепившись, держались, кто за что мог. Им не было страшно, им не было весело – им было все равно.

Воздушное путешествие длилось недолго. Их новая тюрьма была ничем не лучше их предыдущего обиталища. Пещера Ветров встретила своих новых обитателей тишиной. Ящеры гнали пленников вниз, не останавливаясь, пока не достигли подпочвенного озера. Дети, полумертвые от усталости, постоянного недоедания, повалились друг на друга на берегу озера. Тяжело переводили дыхание, опасаясь поднимать глаза на своих мучителей. Отдышавшись, начали все-таки оглядываться по сторонам – детское любопытство не убить драконам, смертям и страхам. Увидев воду, которая пусть и была неприятного темного цвета, и казалась какой-то неживой, обрадовались. Ящеры не обращали на своих пленников никакого внимания, справедливо посчитав, что отсюда они никуда не денутся. Дети, усевшись кружком, начали потихоньку перешептываться – вода манила. Даже те из них, кто раньше ни в какую не хотел купаться – когда были мамки-папки, которые кормили, одевали и заботились – эти дети тоже все бы отдали, что у них еще осталось, чтобы ощутить прохладу и свежесть, которые приходят после купания. Самая маленькая девчушка, из клана каменщиков, стоявшая ближе всех к Тайамант, со всей непосредственностью детства, бочком подошла к драконам и, робко подняв глазенки, спросила, могут ли они искупаться. Дракониха вздрогнула, услышав вопрос от этого червяка человеческого, она готова была больше к тому, что могут заговорить окружающие камни. И от неожиданности, наверное, надменно кивнула рогатой головой в знак согласия. Дети недружной стайкой пошли к воде. Мальчики остались тут же, а девочки отошли немного подальше. Разделись, аккуратно сложив свои обноски на берегу, и, потихоньку, без обычных в таких случаях брызг, плесканий и криков, зашли в воду. Плавали долго, отмываясь, наслаждаясь неожиданно теплой и чистой водой. Не нужно было окриков и уговоров, чтобы заставлять мыться тщательнее или разнимать задир и драчунов – все были равны, все были тихи и спокойны. Накупавшись вдоволь, почти одновременно начали полоскать свою одежку, аккуратно, стараясь не порвать ветхую ткань. Потом натянули еще влажные лохмотья, собрались снова в кучку и присели неподалеку от ящеров, которые держали совет, переговариваясь гортанными голосами на своем драконьем языке. Немного приободрившись и обсушившись, дети решились подойти снова к своим мучителям, спросить разрешения на рыбную ловлю. Ящеры на сей раз нетерпеливо отмахнулись, мол, делайте что хотите. Все равно не сбежать, если и выберутся, то себя не узнают, а многие могут и вовсе истлеть в пути – время в пещере принадлежит Хрону и не щадит людей, которые пытаются ее покинуть. Лишь дети темнобородого и владельцы ключей могли безбоязненно навещать обиталище ветров.

Ободренные таким невниманием дети поделились на группки, часть из них соорудила удочки из того, что попалось под руки, остальные занялись костром. Дела продвигались лучше у рыболовов, костер же никак не хотел разгораться – от двух сырых палочек, которые неумело терли одна о другую, толку было чуть, лишь иногда появлялась струйка дыма, которая быстро пропадала. Костровые уже все перепробовали. Мальчик, ростом чуть повыше других, с глазами, которые выдавали в нем астронома, мальчик, чью кожу навеки вызолотили дневные светила дальних странствий, мальчик, которого звали Вальд, пошел к драконам. Подойдя к ящерам, он звонким, чуть дрожащим голосом вежливо попросил, чтобы кто-нибудь из господ драконов поджег кусок древесины, который он принес. Вежливо, потому что мама учила его быть воспитанным мальчиком, не смотря ни на что. Даже если собеседник оказывается последней сволочью, нужно непременно быть спокойным и разговаривать следует лишь так, учтиво и вежливо. Потому как каждый волен быть кем угодно, а голову терять следует лишь только в буквальном смысле. Опешившие от такого подхода драконы подпалили деревяшку, победно размахивая которой мальчик вернулся к своей группе. Ящерам бы насторожиться – дети осмелели и пришли в себя настолько, что вежливо и спокойно обращаются уже с третьей просьбой, но были слишком заняты обсуждением своих насущных дел, чтобы обращать внимание на человеческих козявок, которые нужны до поры до времени, а потом все равно пойдут на съедение.

Рыболовы принесли рыбы, девочки, что постарше, как смогли, почистили и разделали ее, нацепили на валявшиеся неподалеку прутики, невесть как оказавшиеся здесь. И, вскоре насытившиеся и отмытые дети уже спали, расположившись вокруг тлеющего костерка. Они не оставили никого дозорным или костровым. Несмотря на все испытания, подтолкнувшие их к преждевременному взрослению, они все же оставались детьми.

В Пещере Ветров царило затишье. Дети спали. Драконы дремали, разместившись в темных углах – лишь иногда в свете полупотухшего костра всверкивал полуоткрытый глаз, озирающийся вокруг – спать не велено, но подремывать-то можно. Костерок тлел-дотлевал, да и потух совсем. Стало совсем темно.

Вальд проснулся от нестерпимой боли в животе, которая согнула его пополам. Непривычная обильная еда и сырая вода, выпитая после жирной рыбы, сделали свое дело. Мучительная резь и бурчание не давали спать. Мальчик встал, на ощупь пробрался к куче камней, стараясь отойти подальше, чтобы самому потом не вляпаться. Мрак царил непроглядный. Лишь сверху кое-где светлели какие-то пятна. Долго сидел, освобождая желудок, еда выходила со стонами и вздохами. Когда смог подняться, ноги зашлись в мелкой противной дрожи. Пошарил руками вокруг – ни листика, ничего похожего даже на это не было. Подтираться песком совершенно не хотелось. Мальчик, сызмальства приученный матерью содержать себя в чистоте, даже в пустыне, где влага становилась мерилом жизни и предметом первой необходимости, решил добраться до воды, чтобы совершить необходимый туалет. Где ползком, где на карачках, где на ощупь – потихоньку, помаленьку, придерживая одной рукой штаны, дополз до влажного песка и тут же пребольно ударился об шершавый здоровущий камень, лежащий у кромки воды. Попрыгал на одной ноге, шипя от боли, но даже не вскрикнул, опасаясь, что разбудит ящеров. Да и спутников переполошить не хотел.

Вальд, как истинный астроном, врожденным чутьем уже давно вычислил всех, кто к каким кастам принадлежал. Нашел и того, кто был его кровником. Это был тот вечно молчащий мальчик, которого звали Кир, у него была бумажка, на ней написано, как его имя. Вальд очень удивился, что есть еще астроном-ребенок, мама говорила ему, что он остался единственный на весь Мир, а то и на всю Зорию. Глаза привыкли к царящему мраку, который уже не казался таким непроглядным. Откуда-то попадали полосы серого света, в которых плясали пещерные пылинки. Вальд добрался до воды, вымылся, и не смог удержаться, чтобы не поплавать в прохладной темной водичке, которая перестала быть враждебной и неживой. Воду впервые в жизни в таком изобилии он увидел совсем недавно и не мог никак насладиться ее вкусом, прохладой и ощущениями. Плавал долго. Чувствуя, что начинает мерзнуть, выбрался на песок, заметив, что оказался далеко от спящих. Попрыгал поочередно на ногах, чтобы вылилась вода из ушей – так научили его вчера ребятишки, для которых купание не было новинкой. Были даже и такие, которые купаться не любили совершенно, хотя вчера в воду полезли и они. Их Вальд не мог понять, как ни пытался. Даже сейчас, когда мальчик только покинул воду и уселся обсыхать на куске дерева, неизвестно какими путями попавшего сюда, его тянуло снова окунуться. Одежда осталась там, где он вошел в воду, а в пещере было довольно зябко. Сидел, вздрагивая от окружающей прохлады, обняв себя руками. От нечего делать и от присущего всем детям любопытства, жадного до чудес, начал вертеть головой в разные стороны. Потом решил согреться – попрыгать, растереть ноги-руки. В посветлевшем воздухе увидел нечто, привлекающее взгляд – что-то блестящее. Это нечто поблескивало в неглубокой ямке неподалеку от воды, полускрытое какими-то тряпками и высохшими ветками. Решил подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть находку – и увидел шесть диковинных каких-то ключей. Они блестели в полумраке пещеры, словно лежали под ярчайшим светом. На первый взгляд они были похожи, как две песчинки, но вот на второй взгляд – казались похожими на ступеньки – первая, вторая, третья, и так до шестой. В полумраке пещеры они звенели, звали: «Прикоснись, дотронься, забери нас, нам так одиноко тут…». Но мальчик был умен и сообразителен. Он твердо знал, что чужие вещи трогать нельзя, как бы соблазнительно они не выглядели. А забирать себе и вовсе – они ж чужие. Но место заприметил, где лежат эти штуки, похожие на ключи – стены там исписаны какими-то темными знаками. Увидел, что на стенах пещеры заплясали-задвигались крылатые тени, стали видны стены пещеры – пора было возвращаться. С удовольствием снова погрузился в воду, которая уже не казалась такой маслянисто-черной, как недавно. Нырнул – умение плавать и нырять пришло к нему само и сразу – словно он всегда это знал. Выбрался на песок рядом со своей одеждой, натянул тряпки на еще влажное тело и бесшумно пробрался к детям, до сих пор спавших беспокойным сном. Улегся почти в самом центре, чтобы не привлекать внимание драконов, если вдруг те решат устроить осмотр своих маленьких пленников. А ящеры и на самом деле просыпались – словно кто-то пнул каждого и велел вставать. Проснулись, сгрудились возле выхода из пещеры. Дети еще спали. Сам он лежал, тщательно зажмурив глаза, стараясь не шевелиться, даже дышал реже. Сердечко билось в бешеном ритме, мальчик постарался обратиться в слух, аж вспотел от желания расслышать, о чем говорят их мучители. Услышал торопливый шепот и вздрогнул – от неожиданности. Приоткрыл глаз: рядом лежал неподвижно мальчик. Он скороговоркой зачастил про то, что драконы говорят о ключах, о том, что скоро придет Хрон, и надо будет опять тащить эти куски мяса – это они про нас, – горько усмехнулся мальчик, – а ключи, ключи кто понесет, да кто понесет, пусть эти и несут, мне они лапы жгут. Мальчик замолк, потом всхлипнул:

– А сейчас они говорят о том, все ли мы нужны Хрону или можно часть сожрать, не хотят таскать нас, говорят, крылья не смыкаются, лететь тяжело, особенно ноет вон тот, который будто бы из куска жирного тумана сделан – я такой туман только над ущельем Водопадов видел. А вон тот зеленый ему поддакивает.

Таймант повернула рогатую голову сторону озера, и мальчик испуганно замолк. Вальд подождал, подождал, потом ткнул соседа локтем в бок:

– Тебя как зовут, и как ты слышишь, о чем они говорят? У тебя родители были пастыри или повитухи? И ты как узнал, что я не сплю?

– Абрахам меня зовут, мать у меня – повитуха, только она замуж за пастыря вышла и клан свой оставила, а я в деревне рос, в Кулаках, рядом с тем замком, где мы были. Я том замке родился. Только мамка меня почему-то не любила и отправила в деревню. А ты меня не прогонишь? Меня много, кто прогонял… – мальчик замолк, шмыгнул носом. Говорил он вполне связно, но так, словно кто-то его подгонял:

– Я мало с кем говорю, потому что все смеются надо мной. Мне сейчас страшно. Я увидел, как ты купаться ходил, ты смелый! А рядом со мной Кир лежит, он на тебя похож, только не говорит совсем, у него бумажки есть, на которых написано, что он хочет спросить, да вот у нас же не все читать могут. Я не могу, – протарахтел быстрым шепотом и снова грустно замолк.

Вальд собрался уже спросить что-то, как Абрахам снова затараторил едва слышно:

– Мы все боимся, что они нас сожрут, все друг за друга прячутся, а ты – нет, ты странный. Кир тоже не спит давно, он тебя первый услышал. Я потом проснулся, оттого, что он дышать стал по-другому, не как во сне.

Вальд усмехнулся:

– Вот теперь даже если буду слышать и видеть, что спите, сопите, аж похрапываете – все равно подойду и попинаю, чтобы точно знать. Я думал, что один не сплю. У меня живот заболел, а потом купаться пошел. Улегся и услышал, что они шушукаются, начал слушать, а тут ты. Ты когда шептать начал, я так напугался, что чуть не подпрыгнул, а ты говоришь – смелый. Я буду звать тебя Эйбом?

Абрахам кивнул:

– А еще я проснулся оттого, что у тебя живот бурчал так, как привидение больное разговаривает – фыркнул от смеха и передал Вальду бумажку:

– Это Кир тебя прочитать просит, он видел, как ты в замке на стене писал.

Вальд прочитал – вот же тихони, и в изумлении приподнялся на локте. На обтрепанном куске бумаги была короткая надпись: «А давайте убежим?» Вот так молчун! За все время этот Кир ни разу даже голоса не подал, а тут сразу вон что предлагает. Молодчина, что сказать… Вальд повернулся, уже открыв рот, чтобы поинтересоваться, каким же образом они смогут просочиться мимо этих чешуйчатых туш на выходе, и как быстро надо будет потом бежать, чтобы крылатые твари не смогли их догнать. И тут события понеслись с какой-то безумной, совершенно немыслимой скоростью, так быстро, что дети не успевали даже осознать происходящее и перекинуться словом.

Пленников разбудили – подходить близко не надо было – рявкнули от входа. Все, даже те, кто крепко спал, всполошились, проснувшись от такого рыка. Малыши заплакали – беззвучно, без всхлипа и без хлюпанья носами. На них шикнули и они, вытирая исхудавшими кулачками глаза, затихли. Маленьким пленникам велели встать и подойти к озеру – там было светлее – выстроиться в одну линию. Старшие помогли младшим, и дети молча, без жалоб и причитаний, без слез и криков, выстроились, где было велено. Их было семнадцать – десять мальчиков и семь девочек. Некоторые совсем малыши, но после того, что они перенесли – никто в Мире, пожалуй, не сможет назвать их детьми – слишком безжизненными стали их лица и пустынны глаза, видевшие то, что никто не видел. Пленники стояли и ждали, переминаясь с ноги на ногу. Драконы по-прежнему шушукались, если можно так назвать неразборчивый громкий шепот, возле входа в пещеру. Потом ящеры покорно расступились, пропуская кого-то. В пещере повеяло ужасом и ледяным холодом, растекавшимся от шагавшего к пленникам человека с темной бородой. Когда он подошел ближе, стало заметно, что кожи у него нет совсем или она так прозрачна, что сквозь нее видны мышцы. Глаза пришедшего горели странным, бездымным пламенем, волосы словно опалены и еще тлеют. Он был странен и страшен настолько, что драконы выглядели на его фоне почти безобидными. Дети затаили дыхание, кто-то икнул от страха, от кого-то резко запахло мочой. Эйб, икнув от страха, смог косноязычно прошептать, и на фоне царящего беззвучия этот шепот прозвучал громче громкого: «Это же ХРОН…»

– Узнали, узнали, сорванцы вы этакие. Не зря вас родители учили, не зря. Ну, мальчик, выйди вперед. Странные у тебя волосы, белые такие. Да, да, ты. ТЫ же меня узнал? – искривленный ноготь указал на Абрахама, который от непереносимого ужаса немедленно намочил штаны. Но вышел, сделав один дрожащий шажок вперед.

– И сосед твой пусть выйдет, тот, кто справа, да и тот, кто слева, тоже пусть выходит. Я не могу смотреть, если придется вас разлучить, я так добр. Вы же друзья, да? Тут и маленький уродец смог найти себе друзей…

Кир и Вальд переглянувшись, взялись за руки и присоединились к Эйбу, у которого запылали от стыда уши, резко контрастируя с побелевшим от страха лицом. Так были вызваны еще двое: круглолицый мальчик лет семи, и девчушка лет пяти. Вальд про себя отметил, что мальчик из клана весовщиков, а девочка – явная представительница купцов. Сейчас стояли они, пятеро, бездумно разглядывая того, кого боялись даже драконы. А в глазах темного владыки отражалось их вероятное будущее – то, что с ними будет дальше. Будущее, которого все они боялись так сильно, что со стороны казалось, что ничего не чувствуют. Ожидание смерти было хуже, чем сама она, с этим-то ощущением сжились, оно уже не пугало. Смерть станет их ближайшей подругой, потерянной матерью, в ледяных руках которой они, наконец, уснут спокойно. Но она ли ждет их впереди? Хрон велел детям взяться за руки и прыгнуть в озеро, как можно глубже, набрав полную грудь воздуха. В воде находиться, пока он не прикажет выходить, даруя хлипкую надежду на то, что они пока будут живы.

Погружаясь в прохладную воду, Вальд повернул голову, чтобы посмотреть, как прыгнут остальные – лучше бы он этого не делал. Все те – кроме их пятерых – те, кто остался на берегу, были пожираемы драконами, которые давно уже облизывались на нежное мясо, за которым им приходилось наблюдать. Выжившие пятеро не смогли долго оставаться под водой, даже, несмотря на приказание темнобородого, вынырнули и им пришлось смотреть на ужасающее пиршество, которое, впрочем, длилось совсем недолго – дети были слишком малы, а ящеры слишком прожорливы. Выжившие потихоньку доплыли до отмели, и теперь стояли в воде по пояс, держась за руки, ожидая приказа выйти на берег. Вальд остался самым старшим, глаза застилала пелена слез от бессильной ярости. Потом он решил, что отомстить-то, пожалуй, можно, хотя бы попробовать. Нет, убивать или как-то калечить своих обидчиков мальчик не собирался – он точно знал свои силы. Потихоньку отцепил руки Кира и Эйба, нырнул и поплыл туда, где видел ключи. Терять было нечего, страх пропал – зачем-то же нужны они живыми. Он не спешил, не зная, сколько у него времени осталось, хотя это уже было и не важно. Бесшумно вышел из воды, достал ключи и перепрятал их – недалеко, но так, чтобы тому, кто их раньше прятал, не найти. Снова погрузился в воду и быстро вернулся к своим. И вовремя. С берега прогрохотал приказ выйти на берег. Они побрели, оступаясь и вздрагивая от внезапно подступившей прохлады, выбрались на песок и остановились. Маленькие старички, у которых больше не будет невинных детских снов, которые будут теперь играть только в прятки – бесшумно, стараясь спрятаться как можно лучше, или будут сидеть неподвижно, глядя в одну точку и вздрагивая от резких звуков.

Хрон подошел к детям, вытирая окровавленные губы – он тоже принял участие в пиршестве:

– Искупались, теперь садитесь, грейтесь, – взмахом руки зажег небольшую песчаную кучку, – Вы показали себя удачливыми рыболовами, голодными не останетесь. Я вас покидаю, несмотря на то, что мне бы очень хотелось познакомиться с вами поближе, особенно с вами, дружочки, – он указал на Кира и Вальда.

В глазах его появилось искреннее недоумение:

– Откуда вы взялись, а? Я, конечно, очень рад, что вы к нам присоединились, – кривая усмешка, обнажившая острые белоснежные зубы, – И мне гораздо упрощает дело, то, что вы здесь – просто подарок какой-то! Я скоро вернусь, и мы еще побеседуем, да, мои молчаливые друзья. До свидания, детки.

И исчез, оставив остолбеневших детей рядом с костром из полыхающего песка.

Вот тут нервы выжившей девчушки не выдержали, она плюхнулась на песок и заревела во весь голос. Мальчики окружили ее тесным кольцом, несмело утешая. Кир присел рядом на корточки, достал из кармана невесть какими путями попавшую туда маленькую тряпичную куклу и молча протянул ей. Рыдания утихли как по волшебству. Облегченно вздохнув, все упали на прохладный песок возле полыхающего без дров костра. Горевать о погибших спутниках долго не пришлось – голод давал о себе знать, да дети вовсе по-другому горюют о своих потерях. Взрослым может показаться такое отношение полнейшим бесчувствием – но нет, горе будет идти рядом с ребенком, всегда напоминая о себе, возвращаясь во снах, в играх, сопровождая взросление до того момента, когда маленький человечек становится большим и уже может одолеть то, что ранее просто убило бы. Потеря любимой игрушки в детстве равнозначна потере кого-то из близких – и то, и другое одинаково значимы в маленьком мирке.

Мальчики молча распределились – кто останется возле костра, а кто пойдет на рыбалку. Никто не устраивал истерик, не бился в нервных судорогах. Все было просто – надо думать о сегодня, потому как «завтра» могло просто не наступить. Голод подступил так, что в животах забурчало. Костер свой решили не разжигать – то, что могло гореть, сожгли вчера, отходить далеко, где темно и могли бы остаться дрова, никому не хотелось, пришлось пользоваться тем, что был зажжен. Драконы утихомирились и не лезли к детям, дремали, сыто покачиваясь, перекрыв выход из пещеры. Вальд и Эйб пошли к озеру и через короткое время уже несли немалый улов к костру – рыба была непуганой, рыбачили здесь очень и очень редко – можно даже сказать, что и никогда ранее. Как чистить рыбу никто не знал – в прошлый раз этим занимались старшие девочки, которых теперь не было. Поэтому сложили на угли костра и ждали, пока запахнет съедобно. Когда попробовали самую большую рыбку, она уже покрылась аппетитной корочкой, а снизу немного подгорела. Вытащили каждому по порции и накинулись на еду. Оголодав за время заключения, они никак не могли насытиться. Вальд помнил о том, как ему было плохо, но все же не мог остановиться – рыба казалась такой вкусной. Когда все косточки были обглоданы, дети молча уселись вокруг костра, глядя на пламя. Первым не выдержал Эйб, который немного осмелел – никто его не дразнил, никто над ним не смеялся и не прогонял, хотя тот плохой дядька назвал его уродом при всех:

– Вальд, а что мы дальше делать будем?

Вальд осторожно оглянулся на стерегущих их ящеров, которые все еще дремали. Некоторое время настороженно смотрел, веселенькая картинка: пять огромных драконов, свернув крылья и спрятав головы под них, спят, ну словно курицы на насесте. Одно лишь плохо – спят возле самого выхода. Да и спят ли? Вальд был мальчиком неглупым и понимал, что они могут лишь казаться спящими. Поэтому он сказал Киру и Эйбу сделать вид, что они плачут – негромко, но слышно, а остальные будут утешать, типа, напугались этого темного и жалко тех, что погибли. Перезнакомились быстро с остальными выжившими. Девочку звали Мирра Розенпорт, а мальчика-весовщика – Марк де Балиа. Несмотря на то, что все они были детьми, кровь проявлялась в них столь ярко и явно, поэтому-то Хрон выбрал именно их, а Вальд сейчас объяснил для чего. Торопливым шепотом на фоне завываний и рыданий Кира и Эйба, словно утешая их, мальчик рассказал, что они, дети, должны будут нести ключи, а потом, в нужный момент использовать эти ключи. Сказал, что знает, где эти ключи лежат. Потом предложил Киру перестать рыдать, вместо него «зарыдал» Марк. Вальд спросил у Кира, каким образом он думает бежать? Кир достал новый клочок бумажки из кармана, потом передумал, бумажку спрятал, а начал рисовать на песке – нарисовал подобие пещеры, в которой они сейчас находились, и показал наверх, туда, откуда пробивался свет. Знаками показал, что ночью – темно, а днем светло и здесь, значит, там есть какие-то отверстия, значит, они могут сквозь них пролезть и кому-то надо попробовать сейчас, когда ящеры дремлют и не обращают на них внимания. Выбрали Марка – он самый маленький по росту. Разработанный план побега сделал честь бы и любому взрослому.

Дети сделали вид, что собираются спать, сходили по очереди за камушки по нужде и улеглись возле еще пылающего костра. Через какое-то время Марк начал ворочаться – болит живот, сил нет. Встал и снова пошел за камушки, постанывая, плотно прижимая ладони к животу. Там, за камушками, своим сверхразвитым чутьем он нашел отверстия, сквозь которые в пещеру проникает свет и воздух. Но они слишком высоко. Постоял некоторое время, задрав голову, раздумывая, как же подобраться. И вновь выручает чутье – опускает голову и видит, что возле стены есть отверстие достаточно широкое для детского тельца. Подтягивается, залезает в него, ползет, понимая, что сейчас он уязвим, как никогда, что никакие приказы Хрона не удержат драконов от расправы, если он будет пойман на месте преступления. Лаз довольно узкий, но все дети, даже самый высокий – Вальд, и самый широкий – Эйб, смогут протиснуться здесь. Осыпающиеся мелкие камни расцарапывают в кровь руки и лицо Марка. Он полз и полз, пока не увидел, что никаких преград впереди нет, там голубеет небо, которое уже потемнело до темно-голубого, и дневные светила уже зашли, и чувствуется, что день клонится к вечеру, что скоро случится закат, а это значит, более благоприятного времени для побега может и не быть. Пятясь назад – не развернуться, слишком узко, Марк спешит из всех сил, пытаясь попасть обратно. Ему еще надо будет изобразить драку или падение, чтобы скрыть следы крови и царапины, если вдруг их стражи проснулись. Лаз начал темнеть – скоро вход в пещеру, потом ноги повисли – Марк прыгнул, хотя отверстие было невысоко над песком, сердце замерло – прыгал в неизвестность, не видя и не слыша, куда попадет. Его могли уже давно хватиться и ждать возле выхода, пока он, не зная, прыгнет прямо в драконью пасть. В те краткие секунды, пока летел до песка, перед глазами мальчика промелькнули самые страшные картинки, которые только он мог себе представить. Упал на песок и сжался в ужасе, закрыв глаза, стараясь занимать как можно меньше места. Полежал немного, ничего не происходило, осторожно приоткрыв глаза, осмотрелся и увидел, что все по-прежнему – драконы дремлют, а его собратья по несчастью так и лежат сонной кучей возле горевшего костра. Вот уж костер – кто бы мог подумать, что песок может так гореть – не спекаясь, не плавясь, вокруг каждой песчинка просто появилось пламя, горящее и непотухающее. Марк вышел из-за камня, неловко подвернул ногу и упал навзничь – лицом, руками и ногами прямо на мелкие камни, словно нарочно рассыпанные на берегу. Мельком увидел, как вздрогнул Вальд, который лежал так, чтобы можно было незаметно наблюдать и за драконами и камнями, за которыми скрылся маленький весовщик. Марк поднялся, захныкал, отряхиваясь, потом поковылял к воде, чтобы вымыть свои раны и царапины. Заныл погромче, якобы разбуженный Вальд поднялся с недовольным видом – его же разбудили – узнал, в чем дело и принялся помогать, ворча на мальчика, что он так неловок.