Ковчег Пяти

Раохар угрюмо молчал. Кальката сосредоточенно скручивал листья табака в трубочку, стараясь скрыть легкое смущение.

– Я ошибаюсь? – спокойно спросил Антар.

– Да, племянник, ошибаешься, – мягко ответил Кальката, – но это неудивительно. На твоем месте, я бы тоже пришел к таким выводам.

– В чем моя ошибка?

– Я не берусь утверждать насчет Рованны, девчонка ни пожрать приготовить, ни из лука стрелять не умела.

Антар скрипнул зубами.

– Но Фахир, – продолжал Кальката, – был матерым меченным охотником, моей правой рукой, его умения, как охотника, могли бы посоперничать даже с твоими, Антар. Скажи, ты бы позволил грузной, пыхтящей мантикоре подкрасться к себе незаметно и также незаметно нанести удар в спину?

– Нет.

– Вот и Фахир не позволил бы. Он бы засадил стрелу ей между пластин на расстоянии пяти тысяч шагов. Нет, его жизнь оборвала тварь куда более опасная, чем мантикора, обур или огненный циклоп. Твой отец и я немало таких на войне положили.

Антар вопросительно посмотрел на Раохара.

– Человек, – тихо произнес Раохар, – их убил человек. А нет монстра страшнее человека.

– Человек, – медленно повторил Антар.

В его голове возникла картина лица Рованны. Он видел, как топор c отвратительным чавканьем врезается в ее голову, как обрывается ее едва зародившийся крик, как угасает свет в ее единственном уцелевшем глазу. Она уже никогда не научится готовить. Никогда. Чудовищное слово. Всю его тяжесть Антар ощутил только сейчас. Это не был несчастный случай на охоте, не была защита перепуганного животного, это был злой умысел, осознанное, холодное, расчетливое убийство. Эмоции, которые он умело подавлял ранее нашли выход в виде чистой незамутненной ярости.

– Кто? – спросил Антар не своим голосом. – Я вырву ему сердце.

Раохар задумчиво смотрел куда-то в даль. Кальката, наконец, справился с самокруткой и раскурил ее, выпуская клубы едкого зеленого дыма.

– У меня есть только одна мысль, – сказал брат вождя.

Раохар неуверенно кивнул.

– Северный клан? – спросил он.

– Да, – Кальката сплюнул, – Сучье племя. Это давно должно было произойти. Фанатики решили перейти с баранов на людей.

Раохар задумчиво чесал подбородок, не сводя взгляда с изувеченных трупов.

– Не знаю даже. Какой в этом смысл? Мы всегда жили с ними в относительном мире.

– А какие есть варианты? В этих лесах только мы и эти конченные на десятки километров вокруг. Тамошний вождь каждый месяц приносит в жертву молочную корову, чтобы выводить чирики со своей задницы.

– Шаман Тотока хороший человек. – возразил Раохар, – немного странный, но я не думаю, что он или его люди способны на такое.

– Немного странный? Рах, он законченный психопат. На прошлое собрание кланов он приехал голым на бритом осле, потому что ему так сказали звезды. В конце месяца Ткача, помнишь? Уже снег лежал.

– Это не доказывает его вину, но согласен, проверить стоит. Собирай отряд.

– Другое дело, – Кальката кровожадно улыбнулся. Его обычно добродушное лицо внезапно приобрело хищное выражение – Давно пора выжечь эту грязь из наших лесов.

– Мы идем на переговоры, брат. Не на войну.

– Переговоры идут продуктивнее с ножом в руках, брат. Северный клан может и сборище религиозных придурков, но они далеко не беззащитны.

Раохар снова нехотя согласился. Эксцентричные быть может, но все же северный клан состоял из опытных охотников, которых возглавлял настоящий шаман. Пусть и со слегка прикипевшим мозгом, но с его силой приходилось считаться.

– Согласен, снаряди своих бойцов полной экипировкой и, – Раохар помедлил, – разрывными стрелами. Просто для виду.

– Я иду с вами, – злобно прошипел Антар

Кальката с сомнением смерил взглядом дрожащего от ярости племянника.

– Я думаю, тебе лучше остаться здесь, племяшка. Тебе знаком термин «состояние аффекта»?

– Нет! Рованна была другом, моим другом, – резко оборвал его Антар, – я обязан отомстить за нее. Ее убийца падет от моей руки.

– Какая жажда крови, брат! Это действительно твой сын, – рассмеялся Кальката. – Успокойся, племяш, где твой хваленный контроль эмоций. Охотники умирают каждый месяц, чем твоя подружка отличается от десятков других?

Антар крепко сжал кулаки и гневно посмотрел дяде в глаза.

– Ого, Антар, это что вызов? – со смехом спросил Кальката.

– Нет.

– А, по-моему, вызов. Давай, племяшка, потанцуем. Тебе нужно выпустить пар.

– Сейчас не время и не место, – холодно произнес Антар. – Сейчас надо думать о поиске убийцы. О том, как найти и покарать его.

– О, как! Покарать? Да ты никак в гневе, племянник. Давай, нападай, нельзя держать в себе столько негатива.

– Дядя, я не собираюсь…

– Надо же, – глумливо произнес Кальката, наклонившись над трупом Рованы, – не такая уж и красавица была. Ни сисек, ни рожи, чего ради вся эта истерика. Клянусь небом, я бы лучше отодрал косулю помясистее, чем вот это.

Антар осекся на полуслове и с диким ревом кинулся на дядю. Поведение, недостойное охотника и уж тем более, сына вождя, но сейчас манеры его волновали в последнюю очередь. Кипя от заполнившей все его естество злобы, молодой охотник посылал удары в лицо дяди, расплывшееся в нахальной улыбке. Кальката, хохоча, уворачивался от кулаков Антара. Несмотря на то, что он был почти в полтора раза выше и в два раза тяжелее, он предпочитал не попадать под тренированные удары племянника.

– Как ты воспитывал сына, Рах? Он двигается, как беременная свиноматка. Визжит примерно также.

Антар, взревев, прыгнул на Калькату и ударил ногой в воздухе. Огромный охотник ловко увернулся от одной ноги, но тут же мотнул головой назад, от удара второй, которую Антар, оперевшись на руку, выгнул в сложном акробатическом ударе. Кальката брызнул кровью сквозь стиснутые зубы, но сохранил равновесие.

– Вот так, пацан, – прохрипел он, – вот теперь это разговор. Теперь я говорю с мужчиной, а не с плаксивой сукой. Принимай ответку.

Проявив невероятную для своей массы грациозность, Кальката нырнул под Антара и засадил ему кулаком под ребра. Племянник ухнул и отлетел на два метра назад, упал, но почти сразу поднялся на ноги. Могучий удар Калькаты выбил весь воздух из легких Антара, ребра ныли, в глазах появилась цветастая рябь, кровь проступила на побледневших губах.

– Какой жалкий вид, Антар, и это лучший охотник селения? Рах, передай бразды правления той жирной портнихе Ненель. Баба у руля, все лучше, чем наш Антарка.

Антар стремительным зигзагом кинулся к дяде и нанес сокрушительный удар по челюсти. В этот раз Кальката упал, но моментально развернулся на земле и дал мощную подсечку племяннику. Антар сделал петлю в воздухе и грохнулся вниз, Кальката со звериным ревом бросился на него. Они сплелись в клубок и катались по замерзшей почве, беспорядочно дубася друг друга. Раохар устало смотрел на них, изредка улыбаясь, когда Антар наносил дяде особенно удачный удар.

– Ладно, достаточно, – сказал вождь, спустя пару минут.

Кальката с хохотом вскочил с еле живого племянника и подал ему руку.

– Победа как обычно за мной, пацан. Но ты был хорош, посмотри, как горд твой отец.

– Мальчик просто пожалел тебя, братишка – рассмеялся Раохар. – Иди, умойся, нам скоро выступать.

Антар схватился за руку дяди и поднялся, сплевывая кровь. Болело все тело, левый резец слегка качался, но вроде бы ничего сломано не было. Однако оглушающая душевная боль ушла, рассудок прояснился, вместо слепой ярости, в голове сформировалась четкая цель – возмездие.

– Я иду с вами, отец. – повторил Антар, привычным спокойным тоном.

– Антар, Кальката прав, тебе лучше будет остаться с Гасаном и возглавить оборону селения.

– Отец, я буду вам полезен, особенно если дело дойдет до драки.

– Сын, я не ставлю под сомнение твои способности или желание отомстить. Но, посмотри сюда, – Раохар показал сыну свои жилистые крепкие руки. – Эти руки отняли уже много жизней. Слишком много. Я не хочу, чтобы ты пошел тем же путем.

– Тем, кто отомстит за Рованну должен быть я, отец. У нее не было никого ближе, а значит, это моя обязанность.

– Одним трупом дело не ограничится, Антар, ты ведь понимаешь это. Понимаешь ведь? Если убийца и правда из северного клана, почти наверняка все его жители встанут на его защиту. В этом случае нам просто придется вырезать их всех.

– Вырезать всех? – медленно повторил Антар.

– Да, сын. Всех.

Раохар снова вздохнул и его лицо внезапно резко постарело, покрывшись глубокими морщинами.

– Если Кальката прав и северный клан ударился в фанатизм, нам не останется другого выбора. В конце-концов, мы близкие соседи. Я не могу держать под боком настолько серьезную угрозу. Ее придется устранить. Ради нас, ради наших детей.

– Но отец, там ведь тоже дети. Мы ведь не можем так поступить.

Раохар посмотрел на сына и Антар увидел в глазах отца глубокую печаль наряду с твердой решимостью. Он внезапно понял, что его отец способен на все.

– Я уверен, что до этого не дойдет, – поспешно добавил вождь, – мы сильнее, нас больше, мы лучше вооружены. Может Тотока и экстравагантен, но он далеко не дурак. Он не станет выходить на открытый конфликт, зная, что проиграет.

Антар слышал, как голос отца дрогнул. Вождь сильно сомневался в своих словах. Северный клан славился не только своим сумасбродным образом жизни, но и духом единства. Если Раохар призовет к ответу одного из них, сразиться придется со всеми. В глубине души, Антар понимал, что конфликт, скорее всего неизбежен, как и то, к каким страшным последствиям он приведет.

– Ладно, – Раохар хлопнул в ладоши, – Кальката, ты еще здесь? Я отдал приказ собирать людей, шевелись. Поднимай Гасана, под страхом расстрела отбери у старого черта бутылку, расставь часовых по периметру, чтобы через полчаса все были трезвые, вооруженные и очень опасные, даже Ненель.

– Принято, вождь.

– И я прошу вас обоих хранить в секрете все произошедшее. Пока мы не удостоверимся в причастности северного клана, смерть наших охотников должна оставаться несчастным случаем на охоте. Мне не нужна паника в селении.

– Отец, я бы хотел… – с нажимом произнес Антар.

– Не заставляй меня повторяться, сын, – в голосе Раохара прозвенел металл, – вождь отдал тебе приказ, раз просьб ты не понимаешь.

– И приказ вождя будет исполнен, – с легким сарказмом ответил молодой охотник.

Антар театрально поклонился, махнув затылком по траве, и отправился к селению, стараясь не смотреть на повозку.

– Как с ним было легче, когда он был ребенком, – пробурчал себе под нос вождь.

– Да, пацан вырос бунтарем, – весело произнес Кальката, скручивая вторую самокрутку, – помню, я в его возрасте…

– Кальката, сучий ты сын, у тебя есть время курить и предаваться воспоминаниям? Я отдал приказ, приступай к выполнению.

– Сучий сын? Нельзя же так о нашей матушке, брат – со смехом сказал Кальката.

Брат вождя выкинул незажженную самокрутку и с неохотой поплелся вслед за племянником.

Раохар был полностью погружен в свои мысли о предстоящей операции, о ее возможном ужасном исходе. Неужели старый маразматик Тотока окончательно слетел с катушек и им действительно придется воевать с ними. Эта мысль была настолько невероятна, насколько и возможна. Раохар искренне надеялся, что все произошедшее – действия одного отщепенца, со сдвигом по психике, а не провокация всего северного клана. Если все пройдет гладко, то шаман выдаст им преступника, которого они допросят и тихо прикончат где-нибудь в чаще. А после можно будет отправиться на заслуженный отдых. Теплый плед, сладкий мед, смех внуков и треск костра. Он, наконец, позволит себе разжиреть, расслабиться и вообще вести себя, как обычный старик. Курить вонючий табак Калькаты, ругать непоседливую молодежь и с гордостью смотреть, как его сын справляется с обязанностями вождя. Погрузившись в поток мыслей о сыне, Раохар с теплотой смотрел вслед Антару. Он не видел, его сжатых кулаков, до крови стиснутых зубов, не видел его глаз, горящих решимостью сделать то, на что никогда не решался до этого в жизни – нарушить прямой приказ вождя.

Глава 2. Танцующая с дождем.

По небу лениво скатилась яркая звезда.

Огда опустил удочку и жадно вдохнул ночной воздух. Его первая за семь недель вылазка на рыбалку из душной крепости действовала по-настоящему целительно. Прохладный речной бриз, медитативный процесс ловли и крепкий ячменный бозо согревали старые кости лучше любой припарки. Седой алебардист опрокинул в горло очередную чарку и удовлетворенно крякнул, причмокнув губами. Ветер донес до него струнную музыку, детский смех, грохот сталкиваемых пивных кружек и беззлобную ругань пьяных столяров из поселения внешнего кольца. Городская рeка, на берегу которой удобно расположился Огда, протекала сквозь крепостную стену, через отверстие, закрытое тройной массивной решеткой. По обе стороны реки резвилась молодежь, оборванцы из нижних сословий и холеные ребята из каганского квартала вместе возились в приречной грязи. Прозрачные, свежие, кипящие жизнью воды Понки объединяли жителей города, стирая границы и социальные различия. Словно звери на водопой, каждый вечер, они собирались у воды посудачить о делах, промыть кости соседям, Совету и солдатам. Кости самого Огды, как командующего заставой тоже промывались здесь чаще остальных. Юные девушки и парни обильно поливали друг друга ледяной водой из ушатов. Молодые парни, в попытках впечатлить девиц, взялись прыгать по скользким камням бурлящего порога. Допрыгнуть до финиша не удалось никому. Девушки, грязно ругаясь о промокших цветастых платьях, вытаскивали своих несостоявшихся обольстителей из воды на потеху другим наблюдателям. Их звонкий хохот заглушили первые фейерверки, озарившие небо искрящейся палитрой красок самых причудливых форм и оттенков. Огда с хмелеющей улыбкой наблюдал, как на небе расцветают цветы, бегут по облакам экзотические твари, как бушует пламя, переливается вода и рвут пространство молнии. Верховный шаман Ширма и ее ученики действительно знали, как усладить взор в праздничную ночь. Впрочем, считал Огда, цветастые картинки в небе, были настоящим расточительством талантов великой бабули. Времена грозных Властителей стихий, Танцующих среди молний, нетленных героев войны давно прошли. Мирное время способствует деградации боевых навыков, появлению ржавчины на мечах и росту жирка на животе. С этой философской мыслью Огда отправил кусок жаренного барашка в рот и залил его щедрой порцией бозо. Поплавок его удочки покачивался на воде и ни разу за весь вечер не погрузился, рыбы были ленивы и сыты сегодня, как и сам рыбак. Отсутствие клева не могло испортить старому солдату настроение, ведь сегодня был великий праздник. Сиенна – священная ночь, ночь мира, процветания, ночь смеха и салютов, ночь парада планет, ночь перед Великой охотой. Ничто не могло ее очернить, ничто и никто. Сегодня люди отдавали себя тягучему меду, жарким танцам и безмятежной любви. Но как только первые лучи солнца коснутся земли, все изменится. Улыбки на лицах сменит напряженное ожидание, смех утихнет и новый день увенчают либо счастье, радость и новый пир, либо горький скорбный плач. Плач по тем, кто уже никогда не увидит новый день.

Поток мыслей прервал знакомый дробный стук копыт по камням, раздавшийся сзади.

– Снова набрал вес, Койор? – спросил Огда, не обернувшись.

Подошедший фыркнул и похлопал безупречно прокаченный пресс, под военной формой.

– Как ты всегда безошибочно меня узнаешь, старик? Выдает мой прекрасный парфюм? —спросил Койор.

Огда обернулся и многозначительно посмотрел на мускулистые ноги собеседника, оканчивающиеся внушительными черными раздвоенными копытами. Козлиный низ, обильно поросший густой черной шерстью, сильно контрастировал с волевым, гладковыбритым лицом Койора, солдатской короткой стрижкой и строгим зеленым камзолом, пуговицы которого едва сходились на широкой груди.

– Так как ты единственный шайтан в нашей ставке, догадаться по стуку копыт нетрудно. А то, что стук становится с каждой неделей громче, говорит о том, что ты налегаешь на сладкое – осклабился Огда.

– Шайтанов не существует, старый ты алкаш, – со смехом ответил козлоногий. – Я сирх, за двадцать лет, что мы знакомы, мог бы запомнить. Мы красивые, сильные, добрые и крайне редкие существа. А на сладкое я налегаю не меньше, чем ты на свое кукурузное пойло.

Койор грузно процокал к стульчику и с комфортом устроился, откупорив глиняную бутылочку бозо из запасов алебардиста.

– Которое, впрочем, очень недурно на вкус, – произнес он, облизывая губы, – но налегать не стоит, завтра вылазка.

– Ты неисправимый солдат, сирх, когда ты уже научишься немного расслабляться. И прояви уважение к традициям. Великая Охота – это Великая охота, никак не вылазка.

Койор презрительно фыркнул, на мгновение приобретя еще большее сходство с козлом.

– Вооруженный до зубов отряд гоняет по лесам бедного барана. После чего зверски убивает его, потрошит и жарит на костре его и его потомство, если молодняк по неосторожности окажется рядом с «великими» охотниками. Обычная варварская вылазка за мясом как по мне.

– Так как ты, сирх, привык травку щипать, тебе не понять всю прелесть куска свежего мяса после длинной зимы жевания черствой солонины и заплесневелых помидоров. И не забывай, что твой бедный барашек достигает восьми метров в холке и вполне себе плотояден. В один год мы потеряли шестерых на такой «вылазке». Это, Черничный лес, солдат, тут слабые не выживают.

– Тебе бы мелодрамы для городских мамзелей писать, старик. Мы никого не теряем уже пять лет. Каждая охота успешна, каждый раз вы убиваете беззащитное животное и триумфально тащите его труп в город. Я не одобряю, конечно же, но понимаю, что это единственный ваш способ выжить в нынешних реалиях.

Огда с недоверием хмыкнул. В то, что сирх, будучи сам полузверем, мог сочувствовать охотникам, он верил с трудом. Койор махом опустошил бутылку и потянулся за новой.

– Впрочем, – сказал он немного мягче, – думаю, крепостные лучники настолько хорошо набили руку на вылазках, что потерь уже больше не предвидится, не в этом поколении.

– Мне бы твой оптимизм, шайтан, – невесело усмехнулся Огда, – посмотри, кто составит нам компанию в этом году.

Огда достал из нагрудного кармана скомканный листок и сломанные, заляпанные очки. Водрузив их на кривой нос, алебардист окончательно состарился, что не могло не расстроить Койора. Много лет назад, будучи еще совсем юным кадетом, он пошел под командование грозного главнокомандующего, нетленного героя войны, мастера алебарды – Норге Огдаризира. Сверкающий взгляд из-под забрала рогатого шлема, трещавшие от напора мускул доспехи и горящее на солнце острие трехметровой алебарды, – образ, навсегда отпечатавшийся в памяти юного Койора. Едва пробивавшаяся седина в волосах лишь прибавляла весомости образу всесильного командору Норге. Великий командор Норге, могучий командор Норге, человек, положивший конец кровавой Приграничной войне, все мужчины хотели быть похожим на него, все женщины хотели оказаться в его постели. Но вот прошло двадцать лет. Семидесятилетнего старика Огду обвешали орденами и отправили командовать, с позволения сказать, войсками, на самом краю света. Здесь, на восточной речной заставе Черничного леса, он дотягивал остаток своих дней в компании еще одного героя войны, опального шамана Ширмы. Койор, будучи одним из самых молодых и перспективных офицеров армии каганата, предпочел отказаться от звания капитана и последовал за своим старым наставником и другом, о чем теперь иногда втайне жалел. Сидя здесь, в глухомани, без активных действий, он чувствовал, как притупляются рефлексы и атрофируются мышцы. Койор видел себя, как грозное оружие, которое закинули в чулан, вместе с метлами и мотыгами, где он теперь медленно покрывался ржавчиной. Грядущая вылазка, или, как ее называл Огда, Великая Охота, должна была стать свежим глотком воздуха для заскучавшего по боям Койора. Взрослый самец альдебарана представлял собой серьезную угрозу, схватка с которым, послужила бы отличной тренировкой. Есть мясо бедного животного, отъявленный вегетарианец Койор, конечно, не собирался, но в душе он понимал, что дряхлеющий Огда и кучка ленивых недисциплинированных лучников не завалят такую крупную добычу без его помощи.

Огда прокашлялся и начал читать.

– Указом от его каганского владычества, света очей своих вассалов, вражеских ночных кошмаров, блистательного, великого, грозного и т.д., и т.п., короче, указом Великого Кагана, обязую отправить лучшего специалиста столицы на обучение и последующее участие в Великой охоте на шестую речную заставу у реки Понка, что на южной границе Черничного леса, под командование нетленного героя, командора Норге Огдаризира, далее идут описания уже моих регалий. Читать их не буду, все знают, какой я чудесный.

– Лучшего столичного специалиста? – удивленно спросил Койор. – Сюда? Наверное, какая-то ошибка. С трудом верится, что каган стал бы ссылать своих лучших кадров в эту задницу мира.

– И очень зря, этот специалист талантлив, ты вряд ли выстоишь с ней в поединке один на один.

– Да неужели, – с недоверием пробормотал Койор, в свои молодые годы, успевший снискать славу, как один из самых одаренных мечников каганата. – И кто же этот мастер меча?

– Танцующая с дождем, – произнес Огда с загадочной улыбкой.

– Танцующая? Шамана, стало быть прислали.

– Шамана, сирх. Из столицы, а значит одного из самых лучших. Что ты противопоставишь бушующим молниям? Тот неуклюжий кусок металла, который ты называешь мечом?

– Пожалуй, ничего, – согласился Койор, – но это, черт возьми, нечестно. Если столичный шаман в компании могучих воинов самого кагана пойдет на охоту, не вижу нашей роли в этом мероприятии. Бедного альдебарана разорвут на котлеты, пожарят и сожрут прежде, чем он успеет заблеять.

Огда сложил листик и драматично выдержал паузу.

– Столичный шаман, в общем-то, стал шаманом совсем недавно. Если быть точнее, официальное вручение титула проходит прямо сейчас в Зале Стихий.

– Что?!

– К нам в помощь его дальновидное святейшество прислал свою младшую дочь, Татимитрис. Она только сегодня закончила свое обучение у Ширмы и сейчас получает свое шаманское имя. Теперь она Тоша, Танцующая с дождем.

Койор раскрыл и без того нечеловечески широкие зеленые глаза от удивления.

– Тати? Малышка Тати?

Огда кивнул, улыбаясь еще шире.

– Верно, Тати, а точнее теперь Тоша. Плюс, привычного сопровождающего отряда воинов не предвидится. Великий каган хочет, чтобы его дочь в одиночку сразила альдебарана, чтобы доказать, что достойна носить звание шамана. Ты и я сыграем роль наблюдателей, наша задача оказать ей помощь, в случае если что-то пойдет не так.

– Пойдет не так?! – вспылил Койор, – конечно, все пойдет не так. Каган совсем кукухой поехал, отправлять нам свою малолетнюю дочь, вместо боевого отряда. Нам с ней нянчится теперь, пока она играется в шамана?

– Все верно, мой козлоногий друг. Так что учись манерам, нам предстоит провести время в приятной компании дамы.

– Что ты городишь, старик, как ты себе это представляешь?! Мне одному биться с восьмиметровым чудовищем? С бесполезным стариком и избалованным ребенком на шее?

Огда примирительно поднял ладони и рассмеялся.

– Ребенком ты видел ее давно, Койор, когда твои копытца были еще розовыми и мягонькими. Сейчас Тоше уже семнадцать, она выросла, расцвела, стала настоящей красавицей. Уверен, ты оценишь, или женщины тебя тоже не прельщают, как и мясо?

– Ты нас погубишь, старик, – сокрушительно произнес Койор, обхватив голову руками.

Огда ободряюще похлопал своего протеже по широкому плечу и протянул новую бутылочку.

– Не переживай ты так. Ты же знаешь Ширму, для нее сам каган не авторитет. Если даже такая вредная и принципиальная старуха решила, что Тоша достойна своего имени, значит, кое-что девочка уже умеет. И ее сила придется к нам очень кстати.

Койора слова старика особенно не утешили. Он помнил Тошу, как капризную маленькую девочку, которая любила мазать сопельки на его форму и со смехом убегать, когда он служил при дворце. Представить ее в роли такой могущественной сущности, как шаман ему, совсем не удавалось.

– Пусть Каган и не переживает особенно за своих детей. Это легко, когда у тебя их пятеро. Но, если Тоша или как там ее теперь, погибнет на охоте, нас с тобой живьем сварят в кипятке и подадут на ужин каганским ирбисам. И не думай, что я приукрашиваю.

– Знаю, – задумчиво пробормотал Огда, – слышал о подобных… прецедентах. Его владычество не ведает милости к врагам.

– И? Какие варианты? Может уговорим девчонку не рисковать так сильно? Побудет тыловой поддержкой, кинет пару молний, пока мы с парнями разматываем животное.

– Приказы Кагана не обсуждаются, ты же знаешь, сирх. Расслабься, все будет отлично, я уверен в тебе. Ты же самый талантливый воин каганата. Уверен, тебя бы ждало большое будущее на Дармской заставе, воевал бы с дэвами, греб бы золото и славу.