Ковчег Пяти

– Ша-а-шлык! – торжествующе произнес басовитым голосом куст.

Из куста выпрыгнул крупный пожилой мужчина с соколиным взглядом и вприпрыжку подбежал к лучнику и приобнял, затем схватил за плечи и начал вертеть, осматривая со всех сторон.

– Отец, прекращай, я в порядке, – глухо произнес лучник, снимая руки заботливого отца с плеч. – и подумай над сменой боевого клича.

Мужчина с переживающим лицом еще немного покрутил сына, после чего удовлетворительно кивнул и насупил брови.

– Антар, это был позор, которого мои глаза еще не видели на этом свете. В тебе точно течет моя кровь? Может тебя подкинули? Почему ты не выстрелил в мелкого засранца?

Антар молчал. В его голове еще звучали слова маленького монстра, который теперь жалобно скулил где-то в чаще.

– Основы охоты на сейлов, сын, быстро.

– Падшие сейлы всегда охотятся парами, нападают предпочтительно на спящих жертв, поэтому тактика «имитация сна» считается самой опасной, но при этом эффективной, – неохотно забубнил Антар, – сначала атакует самец, после налетает самка. У них легко предсказуемая траектория полета и паттерн атаки. При должном расчете, устранить обоих не составит труда для охотника. Иногда…

Антар сделал паузу.

– Чрезвычайно редко, – продолжил он, – пару может сопровождать их детеныш. Детеныши, как правило, не нападают на людей, но есть исключения. Рекомендуется устранять на месте, так как неспособность летать, они компенсируют мощными дальними прыжками.

– А-а-а, – протянул отец Антара, – значит теорию ты все-таки знаешь. Тогда для меня загадка, почему ты расслабился в конце и даже дал слабину, увидев заплаканного сученыша. Сын, я искоренил в тебе страх, но оставил сострадание. Признаю, это было моей ошибкой.

– Но ведь, ты слышал его. Он говорил. Человеческими словами.

– Падшие сейлы были когда-то разумны, да. Но теперь они совсем одичали и представляют угрозу. Они используют свои навыки имитации человеческой речи, чтобы заманивать одиноких путников в чащу и нападать на них. А едят они своих жертв, как ты знаешь, не сразу. Сейлы забирают людей в гнезда и склевывают сначала все мягкие ткани, глаза, язык, щеки, а остальное отдают молодняку. Это ужасная, медленная и мучительная смерть, Антар. Природа жестока, охота жестока и место для жалости здесь нет.

– Ладно тебе, Раохар, кончай парить своего сына, нам пора выдвигаться, – произнес еще один охотник, вышедший из лесной чащи, – лысый старик с красным, высушенным ветром лицом и доброй улыбкой.

– О, вот и подкрепление, – ухмыльнулся Раохар, – за каким чертом тебя брали с собой, Гасан, помощи никакой, только паек жрешь.

Гасан отмахнулся от него, подошел к Антару и похлопал по плечу.

– А от меня помощь и не требовалась, это ведь твой экзамен, верно, молодой человек, – с улыбкой произнес Гасан, – но батя твой в чем-то прав. Эти сейлы далеко не безобидны, на них выдали заказ, потому что они сожрали уже шестерых за этот месяц.

Антар встал, скинул капюшон и посмотрел отцу прямо в глаза. Раохар с теплотой отметил, как сын стал похож на него самого в молодости. Правильные черты лица, не длинные, черные, как ночь волосы и горящие интеллектом зеленые глаза, доставшиеся ему от матери. Тонкие, но крепкие руки были испещрены жуткими шрамами, – следами долгих и упорных тренировок искусству охотника. Новых шрамов не было вот уже пару лет, что безмерно радовало Раохара. Их отсутствие означало то, что его сын, наконец, преуспел в тренировках и больше не позволял себя ранить.

– Отец, – спокойно произнес Антар, – экзамен я завалил, спорить не буду. Но позволь мне сходить добить детеныша, на его крики может слететься вся стая, а со всеми ними мы втроем можем не справиться.

– Резонное замечание, сын, ты прав, сходи, закончи начатое. И так как ты не стал сегодня полноправным охотником, принесешь мой нож обратно мне. Пока что я не могу тебе отдать.

Антар сдержанно поклонился и незаметно вздохнул, постаравшись скрыть разочарование. Раохар улыбнулся и ободряюще похлопал его по плечу.

– Ладно, сын. Нож вождя в любом случае тебе еще рано иметь. Но вот знак тотема ты давно заслужил. Думаю, никто в селении с этим спорить не станет. Ты моя кровь, моя гордость, все, что есть лучшее во мне, троекратно отражено и в тебе, мой дорогой сын. Ты силен, ловок и по праву можешь зваться охотником Черничного леса. Подойди ко мне и прими свой знак.

Юный охотник радостно поднял голову, но постарался сохранить губы в горизонтальном положении. Любое проявление эмоций не красило охотника. Антар подошел к отцу с чувством полного достоинства, отодвигая воротник из волчьего меха. Раохар вытащил из нагрудного кармана тонкое перо орла, заполненное черными чернилами и размашисто нанес неровный круг на шее сына. Охотник слегка поморщился, когда заточенное перо пронзило его кожу, но болезненная процедура закончилась за неполную минуту. Старый охотник отошел от Антара и удовлетворительно кивнул, глядя на свое произведение.

– Поздравляю, сын. С сегодняшнего дня, ты полноправный охотник. Маркировка есть, конечно, пока без тотема, но место для него у тебя есть.

– Спасибо, отец – счастливо улыбнулся Антар.

– Когда-нибудь, ты заключишь пакт со зверем и получишь собственный тотем. Это, как ты помнишь, вершина охотничьего мастерства. Охотников, добившегося подобного, единицы во всем мире. В нашем селении всего пятеро имеют собственные тотемы, включая меня и Гасана.

Раохар гордо обнажил шею, на которой красовалась застарелая татуировка лупоглазой птицы, нахохлившейся на фоне луны. Рисунок на теле Раохара отличался высокой детализацией, что выгодно отражало его от корявенького круга на шее Антара. Видимо свой тотем Раохар наносил не самостоятельно.

– А теперь, когда с этим закончили, пойди и принеси мне мой нож.

Антар поклонился, в этот раз искренне и с куда большим удовольствием и скрылся в листве черники.

– Да ладно тебе, вождь, к чему такая строгость, отдай пацану нож тоже. Ты правда думаешь, твой парень бы не увернулся от той атаки? – шепнул Гасан.

– Проблема не в его навыках, а в его сердце, Гасан. Сын у меня слишком добрый. Отнимать жизнь ему дается с трудом. Антар пройдет любое из охотничьих испытаний с закрытыми глазами, но искоренить эмоции полностью, он не может. Парень еще не готов стать вождем.

– И тем не менее, он очень способный. Я не знаю никого из его сверстников в нашем селении, кто мог бы превзойти его. Даже ты, мой старый друг уже в чем-то проигрываешь своему отпрыску.

Раохар поднял правую бровь и широко улыбнулся. Улыбка на его широком, заросшем жесткой щетиной лице выглядела поистине жутко.

– И что тебя натолкнуло на эту мысль, – миролюбиво спросил вождь, положив свою раскаченную руку на плечо худосочного товарища.

– А то, что ты на вчерашней охоте, оступился, мой друг. Когда охотился на мимикра.

– Ты имеешь в виду того мимикра, которого я разрубил на мелкие ошметки, не получив ни единой царапины?

– Верно.

– Тебе пора завязывать с алкоголем, Гасан. Скорее ад замерзнет, чем я совершу такую базовую ошибку.

– Безусловно, вождь, безусловно, – с легкой усмешкой, произнес старик, – твои движения были как всегда безупречны, но все же, на долю секунды, ты едва не подвернул лодыжку. И не говори, что не заметил этого.

– Почва еще обледенелая местами, Гасан, – с неохотой признал охотник, – зима уходит в этом году довольно неспешно.

– Сегодня почва скользкая, завтра тебя ослепит солнце, проблема в другом.

– В чем же?

– В том, что в этом году ты разменяешь шестой десяток, старый друг. Никто не вечен, даже ты. Вдруг почва была бы слишком скользкой, чтобы ты успешно нанес финальный удар. Тебе ведь известно, что может сотворить с человеком коготь мимикра.

Раохар усмехнулся и с мягким упреком посмотрел на старика.

– Я все еще самый дееспособный охотник селения, старый ты хрен. Мой отец, дед Антара, завалил арадимского быка в семьдесят два года, да будет тебе известно.

– А еще у него был гарем из тысячи наложниц, которых он исправно потрахивал, в перерывах между охотой на великанов. Брось. Арадимские быки вымерли без помощи твоего папаши, а единственное, что он мог удачно прикончить, были бутылки рисового пива.

Вождь охотников нахмурился и заворчал что-то про всезнающих стариков, которые плохо кончают. Гасан был единственным в селении охотников, кто мог безнаказанно брюзжать и подшучивать над грозным вождем, чем часто пользовался.

– Но ты, Раохар, тебя запомнят не таким, – продолжил Гасан, – Величайший охотник наших дней, нетленный герой войны! Твоему сыну есть, чем гордится. А сам твой сын уже силен и надежен, пусть и молод. Пора бы поверить в него и дать ему немного свободы.

– Согласно твоей логике, – немного обиженно произнес Раохар, – таким древним развалинам, как ты и я, сидеть бы себе тихонько у костра, да попердывать, а на охоту отправлять молодняк.

– Верно, – поддакнул Гасан, – добро пожаловать в клуб старых развалин, теперь у тебя есть полное право брюзжать на молодых и гадить под себя.

– Я бы и рад, – рассмеялся Раохар, – я устал. Колени болят, глаза все чаще слезятся, с утра не могу даже нужду нормально справить. Вчерашний бой дался мне довольно трудно.

– Ну так и отдохни немного, Рах. Зима была тяжелой, но она прошла, а мы все еще живы. Следующую охоту вполне сможет возглавить Антар.

Раохар с улыбкой посмотрел на сына, который неслышно вернулся и теперь хмуро очищал заветный нож, прежде чем вернуть его отцу. Гасан был прав в одном, его сын был не по годам умен и искусен. Охотники Черничного леса слыли легендарными воинами, искусными лучниками, яростными рубаками и великолепными стратегами. Их искусство было настолько велико, что многие их изобретения и физические умения считались чистой магией за пределами Черничного леса. Быт охотников сам по себе был очень непростым – выжить в одном из самых опасных лесов в мире, где каждое растение и животное стремиться тебя умертвить, задача не из легких, поэтому ремесло охотников считалось невероятно сложным и требовало исключительных боевых навыков. Но самым главным качеством, что делало выходцев из селения Раохара самыми эффективными охотниками в мире, – было отсутствие страха. Каждый меченный охотник их селения владел этим навыком, который они оттачивали с младенчества. «Страх», – говорил Раохар сыну, – «– это лишь сигнал. Ненужный и устаревший механизм организма, который говорит тебе, что ты в опасности. Отключи его, и ты получишь ровное сердце, сильные руки и ясный взгляд, чтобы выжить». Овладеть этим навыком в полной мере и достичь ранга охотника, могли единицы из сотен желающих. Многие жители охотничьего селения, не сумев преуспеть в искусстве охотника, находили свое место в более простых бытовых делах, в трудовой иерархии, но пользовались равноценным уважением и правами. В свои семнадцать лет, Антар, к необъятной гордости отца, уже мог считаться полноправным охотником и был одним из немногих, заслуживших свою метку. Он жадно впитывал знания из обширных книжных запасов местной библиотеки и каждую свободную минуту тренировался, не позволяя отвлекать себя томным взглядам молодых селянок, которым приходился по вкусу высокий и крепко сложенный сын вождя. За прошлый охотничий сезон именно Антар сумел подстрелить двух исполинских сизых фазанов, обеспечив все селение мясом на целый месяц. Он действительно был достойным сыном своего отца. Мать Антара пропала задолго, до того, как тот научился осмысленно говорить. Воспитанием занимался сам Раохар, взращивая в нем мужество и волю к победе, единственные качества, о которых знал сам. Много лет вождь пытался найти свою жену, после чего был призван на Приграничную войну, в состав элитного карательного отряда. Там он самоотверженно топил в крови врагов всю свою печаль от потери любимой, вызывался на самоубийственные миссии, разил неприятеля стрелами, наматывал кишки на клинок, рвал шеи зубами, когда ничего другого не оставалось. Раохар прославился по обе стороны конфликта за невероятную жестокость и беспринципность. Зверь Черничных лесов, Охотник на людей, так его со страхом называли в стане врагов, Нетленный Герой войны, благоговейно величали его союзники. Ни то, ни другое звание охотнику было неизвестно и неинтересно. Блеску орденов и звону сыпавшихся градом монет, он предпочитал компанию бутылки, в узком горлышке которой всегда находил единственный выход к спасительному забвению. Но в один день война кончилась, а вместе с ней пришло осознание и последующее принятие неизбежной горькой правды. Суровая реальность пришла в его жизнь в форме нескладного мальчишки с глазами его пропавшей жены, который за годы войны успел позабыть отца. Увидев во взгляде сына неприятие и страх от вида, покрытого кровью косматого вояки, Раохар пришел в ужас, что может потерять единственного оставшегося ему родного человека. За короткий период Кровавый Зверь из Черничного леса сумел бросить пить, привел себя в порядок и превратился в прилежного, хоть и сурового отца, оставаясь им и по сей день.

– Не сейчас, Гасан, – твердо произнес вождь охотников, – сейчас мой сын не готов увидеть меня таким. Сейчас я должен быть сильным, несокрушимым, непобедимым, бесстрашным. Я должен быть примером для него и добытчиком для селения. И вот когда он будет готов, тогда я буду готов повесить лук на стену, закопать меч, укрыться одеялом и смиренно встречать старость под треск горящего костра и смех внуков.

– Это прекрасная картина, старый друг, – улыбнулся Гасан. – Прекрасная. За нее стоит бороться.

2.

До поселения небольшой отряд охотников добрался почти через сутки без особых приключений. Два раза они делали остановку, первый, чтобы дать пройти стаду вислоухих бронзобрюхов, их жесткая плоть в пищу не годилась, второй, чтобы подстрелить двух луговых бородавочников, чье жирное сочное мясо прекрасно сочеталось с овощами из сельской теплицы. По пути им встретились еще шестеро охотников, которые тащили с собой массивную тушу яка-альбиноса, чему особенно обрадовался, соскучившийся по телятине Гасан. Охотники тепло поприветствовали друг друга и разросшимся отрядом выдвинулись домой. Еще до того, как отряд увидел родные стены селения, они ощутили согревающий сердце запах дома. Уставших путников встретил приветливый аромат готовящейся на костре грибной похлебки, дубящейся кожи и топленного масла, которое селянки начинали вымешивать с каждым приходом весны. Пройдя заросли гигантского чертополоха, отряд увидел мощный деревянный частокол из цельных бревен, высившийся на добрые четыре метра. Остановившись у ворот, Раохар по привычке свистнул соколом и приветливо махнул часовому в смотровой башне. Впрочем, во всех этих условностях необходимости не было. Часовые охотничьего селения заметили их приближение за два километра от лагеря и уже пристрелили бы любого, кого посчитали бы угрозой еще до того, как они увидели бы бревна частокола.

– Добро пожаловать, вождь! Добро пожаловать домой, охотники, – крикнул часовой и дал знак своим товарищам у лебедки. Тяжелые деревянные ворота со скрипом поддались и открылись наверх, пропуская охотников за стену. Уставшему взору вождя предстала его любимая картина: порядка двадцати сотен простых, но добротных деревянных домиков, гармонично расставленных по всему периметру селения, хижина звездочета, библиотека, лазарет, стрельбище, кузница, сад и общие бараки. Просто и со вкусом обставленный лагерь первых охотников за десятки лет разросся до небольшого селения, но сохранил свой аскетизм. Сюда, во время охотничьего сезона или на зимовку, приезжали некоторые охотники, сделавшие себе имя и славу за пределами Черничного леса, но большая часть населения, как сам Раохар и его сын, жили прямо здесь, в селении, предпочитая девственную природу городской шумихе. Образовавшийся квадрат в центре селения служил площадью, посреди которой стояло огромное кострище, для приготовления добычи нестандартно большого размера. Сейчас кострище пустовало, зато вокруг было разведено много мелких костров, на которых кипели дразнившие аппетит котелки, вызывая счастливые улыбки у бегавших вокруг детей. Взрослые были заняты повседневной рутиной, заточкой стрел, рубкой дров и активной беседой о планах на грядущий год. Актуальной темой разговора была поистине зверская в этом году зима, продлившаяся четыре долгих месяца. С учетом климата и стремления к единению с природой, местное население предпочитало из одежды привычную лоскутную одежду охотников, подбитую волчьим мехом. Такое одеяние не только обладало прекрасными маскирующими свойствами, но и сохраняло тепло в самые холодные зимы.

Раохар шумно втянул воздух, на секунду сменив привычное суровое выражение лица на широкую улыбку. Заметив его и других охотников, селяне, собравшиеся у костров, весело закричали и приветственно замахали руками. Увидев две упитанные туши бородавочников и огромного яка на носилках, крики стали громче и одобрительнее. Кто-то в толпе нелестно отозвался про затраханную зиму, и что он, наконец, поест свежего мяса. К охотникам подбежали женщины, сняли платки и прыгнули в объятия своих мужей. Страстные слезливые поцелуи и горячие слова любви, последовавшие за этим, были встречены еще большим количеством одобрительных возгласов. Селяне побросали свои дела и присоединялись к толпе, выкрикивая поздравления с успешной охотой. Кто-то воспользовался общей суматохой, чтобы отлынуть от скучного дубления кожи, остальные похватались за струнчаки, кто-то уже подкатывал к площади бочонки с рисовой водкой. Намечалась серьезная пьянка.

– Вождь вернулся! Отряд вернулся! – запоздало оповестил часовой.

Раохар махнул рукой и быстро дал распоряжения разделать добычу и разжечь новый костер. Антар с усталой улыбкой вежливо отстранял девушек, стремившихся повторить обычай и прыгнуть к нему на грудь. Шкуродеры с высоким профессионализмом нарезали туши добытой дичи, в мгновение ока был сложен внушительных размеров костер, голосистые и уже не вполне трезвые сельские бахши ударили по струнам. Через неполный час воздух наполнили ароматы жарящегося мяса и звонкие голоса певцов, которые, после опорожненного бочонка выдержанной хаомы уже не старались попадать в ноты. Гасан взялся на спор с молодыми лучниками стрелять по подброшенным монеткам. Сколько медяков, подброшенных молодежью, Гасан подбивал стрелой, столько он клал себе в карман. Пока ни одна монета не коснулась земли. Раохар, как и полагалось вождю, развалился в кресле из черепа черного мастодонта, которого в юности застрелил сам и потягивал уваренный мед. Селяне тушили свои костры и тащили готовые похлебки в большому костру, на котором золотились бородавочники. Веселье закипало, дети пытались стянуть со стола свежих фруктов, подростки дрались за клыки мимикра, из которых получались отличные кинжалы, взрослые пересказывали старые анекдоты, концовку которых все знали наизусть, что не мешало толпе каждый раз взрываться от смеха. Робкие несвязные движения селян перерастали в дикие разнузданные танцы у костра, пламя, словно почувствовав возросшую энергетику, взлетело до облаков, придав закатному небу невероятный насыщенный оттенок. Бахши бросили попытки выдать мелодичные рулады пьяными голосами и стали орать горловые песни с первобытными мотивами, энергично выколачивая пыль из кожаных барабанов. Танцы становились все смелее, а слова откровеннее. Антар от танцев благоразумно решил отказаться, справедливо рассудив, что селяне морально не готовы к его позорным выпадам. Веселье обещало продлиться всю ночь и до самого утра, большинство селян было вусмерть пьяными, некоторые, так и не дождавшись мяса, спали лицами в остывающих похлебках. Ночь должна была быть долгой, насыщенной и расслабляющей. По меньшей мере, так думал Раохар, с наслаждением предвкушая спокойную ночь. По этой же причине, вид приближающегося часового не вызвал в нем ничего, кроме досады. Вождь распечатывал новый кувшин с медом, когда к нему неслышно подошел охотник с дозора.

– Вождь, – обратился тот к Раохару. – Кальката ждет Вас у западных ворот.

Раохар нахмурился. То, что брат ждал его у ворот с плохими новостями, он понял уже по голосу часового. Не донимая посыльного расспросами, Раохар взял лук, колчан и незаметно вышел в сторону ворот.

3.

Кальката ждал с двумя часовыми у повозки, накрытой окровавленным тентом. Судя по озабоченному лицу охотника, Раохар понял, что под тентом лежит вовсе не новая дичь для костра.

– Великое Солнце, этот день слишком хорош, чтобы омрачать его похоронами, – пробормотал вождь, обняв Калькату, – кто покинул нас сегодня?

Брат вождя откинул тент, открыв страшную картину. Два изувеченных трупа молодых охотников лежали на волчьих шкурах, их кровь пропитала мех насквозь и въедалась багровым пятном в доски повозки.

– Рованна и Фахир из моего отряда, – с грустью произнес Кальката. – Да примут их Трое в свою семью.

– Да примут их боги, – повторили вождь и часовые, ударив себя по груди кулаком.

Вождь жестом приказал часовым оставить их с братом наедине. Некоторое время они хранили тишину, выказывая таким образом уважение погибшим. Кальката первым нарушил молчание.

– Погибли недавно и в этом основная проблема. Мы нашли их всего в двух километрах от селения, на смотровой вышке. Ты знаешь, что это означает.

– Знаю, – вздохнул Раохар, – Не думал, что еще раз увижу такое на своем веку. Они ведь совсем еще дети.

– Кто констатирует смерть? – деловито поинтересовался Кальката.

– Мой сын, твой племянник, который напрасно пытается скрыться от меня.

Раохар грозно взглянул в сторону раскидистого вяза, в тени которого стоял Антар.

– Я не скрываюсь, – честно сказал, Антар, выйдя на свет – я жду, пока меня позовут старшие.

Раохар кивнул. Если бы его сын хотел скрыть свое присутствие, его бы не заметил и крупный отряд часовых в полдень, вооруженный факелами.

– Вот это воспитание, брат – расхохотался Кальката, – поди сюда, Антарка, обними любимого дядю.

Антар подошел и с трудом обнял огромного охотника, который был как две капли воды похож на отца, только значительно моложе. Будучи в полтора раза выше Раохара, Кальката отличался невероятно развитой мускулатурой тела, огромным квадратным подбородком, который всегда гладко выбривал, вечно смеющимися карими глазами и предпочитал аккуратный конский хвостик беспорядочным патлам старшего брата. На его широкой шее также красовался пустой круг, отмечающий полноправного охотника, но пока без тотема. Кальката увидел схожую метку на шее племянника и расцвел.

– Посмотрите, кто стал настоящим охотником! Поздравляю, Антар! С этими месячными вылазками, я уже начал забывать твое лицо, племянник. Надо бы чаще видеться.

– Спасибо, дядя. Да, встречаться надо бы, – подтвердил Антар, – но не при таких обстоятельствах.

– Верно, – Кальката быстро закрыл своим массивным телом повозку. – Рах, я все понимаю, твой пацан тот еще боец и все такое, но я не думаю, что он должен смотреть на такое.

– Отойди, Кальката, – насупился Раохар. – Рано или поздно, мой сын возглавит всех охотников этого леса. С нашей профессией, он должен быть готов ко всему, это не первые трупы в его жизни и далеко не последние.

Антар шутливо похлопал по животу дядю и вплотную подошел к повозке. Взглянув на тела, он мысленно проклял себя за природное любопытство, которое заставило его пойти за отцом.

– Анализ, Антар. Причина смерти, характер ранений, уровень угрозы, ты все знаешь, – стальным голосом произнес вождь.

Антар провел взглядом по лицам убитых и проглотил подступивший комок. Одну из жертв он узнал – Рованна, милая, улыбчивая девушка, лет двадцати пяти. Она все время пыталась накормить Антара маковыми булочками, которые пекла сама. Готовить Рованна совершенно не умела, но он никогда не мог найти в себе силы отказать ей и давился непропеченным тестом. Притчей во языцех об Антаре слыли два факта – его невероятные охотничьи навыки и еще более невероятная нелюдимость. Но Ровану он не избегал, ее обществу он был всегда рад, по причинам, в которых он бы никогда себе не признался. Но теперь это не имело абсолютно никакого значения. Рованна лежала на повозке с раскроенным черепом, трупное окоченение перекрутило ее тело в неестественный клубок. Ее короткие каштановые волосы свисали с черепа на куске содранного скальпа. В единственном уцелевшем глазу девушки застыло удивление, не успевшее перерасти в ужас. Она умерла быстро, неожиданно для себя, безболезненно. Антар приложил усилие, чтобы взять себя в руки.

Никаких эмоций. Отец не одобрит. Жизнь охотника состояла из ежедневных опасностей, и редко какой охотник погибал своей смертью. Покинуть мир, лежа в теплой постели, в кругу плачущих родных – роскошь, доступная лишь жителям больших городов, скрытым от ужасов мира за толстыми каменными стенами. Охотники же чаще всего погибали, насаженными на клыки какого-нибудь монстра, не пожелавшего стать добычей.

– Оба охотника погибли быстро, практически мгновенно, – помолчав минуту, начал Антар. – Рованне нанесен удар тупым орудием по черепу, сила удара и характер ранения предполагают, что нападавшим был самец горной мантикоры или обур. Чудовище было явно крупнее и сильнее среднего человека. Об этом говорит и ранение второго охотника, которого проткнули сзади насквозь чем-то, по типу острого шипа. Это требует нечеловеческой силы удара и специфичных наростов ударного и колющего типа. И то, и другое есть в равной степени как у обура, так и у мантикоры. Я бы сказал, что мы имеем дело с кем-то из них, нетипично крупной особью. Уровень угрозы я бы определил как самый высокий, так как справиться сразу с двумя охотниками может только очень опасная тварь.