Полная версия
Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. Абсолютные начала синтетической философии эзотеризма
«Легендарный каббалист, раввин Симеон бен Иохай, пытаясь объяснить первоначальное Небытие, – или, скорее (ибо не могло быть начала в том смысле, как обыкновенно принято верить), обоюдную тщету двух расторженных Принципов, – говорит[257]:
«ZεύϚ ἂρσην γέvτο, ZεύϚ ὰμδροτοϚ ἕῶλετο vύμφη»[260].
«Jupiter omnipotens rerum rerumque deumque Progenitor genetrisque deum»[261].
Безначальный Космический Дух, Источник, Творец и Зиждитель всего, в аспекте Аркана II выливается в учение о Божественной Материи, о Великой Матери всего сущего, Изиде Божественной, об Абсолютной Истине как Первичном Теле Духа.
«Ты обладаешь тремя Гунами, или свойствами, но Ты причина всех миров; даже боги не могут измерить всю глубину Твоего Неизмеримого Могущества, по причине недостатка полного знания. Ты опора всего, вся эта вселенная лишь часть Тебя; Ты Неделимая Первопричина, Высшая Пракрити! О Божественная Мать! Ты – та Высшая Наука Непостижимого Могущества, к Которой обращаются мудрецы, жаждущие освобождения, возвысившиеся над слабостями укрощением внутреннего могущества своих чувств»[262].
«Подобно прячущейся в своем дворце красавице, которая, когда по залам проходит ее возлюбленный, открывает на мгновение потайную дверь, через которую ее увидит он один, и снова надолго исчезает, так доктрина показывает себя только избранным, и притом каждому различно и с разной полнотой. Вначале она лишь мелькает, сделав едва уловимый знак рукой, который нужно лишь успеть заметить, – это метод, который называют методом намека; со временем она вдруг приближается, чтобы тут же вновь исчезнуть, шепнув несколько слов, но облик ее по-прежнему скрыт непроницаемым покрывалом, – это метод, именуемый методом образным; еще позже, когда она внезапно вновь является взору своего избранника, ее лицо прикрыто лишь вуалью, – это есть метод Аггады[263]; наконец, когда ее возлюбленный привыкает к такому общению, она предстает пред ним лицом к лицу и раскрывает затаеннейшие уголки своего сердца, – это есть метод мистический. Тогда посвященный без труда постигает все те многоразличные сокровенные истины, которые таятся под внешним смыслом и которые нельзя ни сократить, ни дополнить»[264].
Абсолютная Истина есть чистый Дух; Они суть взаимные отражения, порождающие друг друга; если Бытие есть Истина Конечная, то Истина есть Предельное Бытие. Человеческий разум смолкает при приближении к Области Безначального Света: все, что бы он ни сказал, будет ограничением Сущего, размыванием Его облика, а потому он исполняется трепетным безмолвием. Из этого Царства Света может черпать лишь сам дух, все остальное замирает; в лицезрении Бытия и Истины – бездонный океан красоты, но ее можно только петь, ибо никаких слов не дерзает изъяснить язык.
«Кибела! Кибела! Великая Мать, услышь меня! Первозданный Свет, эфирное пламя, вечно вспыхивающее в беспредельных пространствах, в котором таятся отголоски и образы всех вещей! Я призываю Твоих сверкающих вестников, о Душа вселенной, Согревающая бездны, Сеющая солнца, Влачащая в эфире Свою звездотканную мантию!.. Тончайший Свет, Скрытый и Незримый для телесных очей!.. Великая Мать всех миров и Богов, Хранящая все Первообразы в Недрах Своих!..»[265]
«Премудрость подвижнее всякого движения и по чистоте Своей все сквозь проходит и проникает. Она есть дыхание Силы Божьей и чистое излияние Славы Вседержителя, посему ничто оскверненное не войдет в Нее. Она есть отблеск Чистого Света и Чистое Зеркало Действия Божия и Образ Благости Его. Она – одна, но может все и, пребывая в Самой Себе, все обновляет…» (Прем. 7: 22–27).
«Ахура-Мазда» – означает «Бытие-Мудрость»[266].
Сознание Духа есть Самосозерцание Реальности, Самосознание Ее Собственного Бытия. Чистый Дух в Своем Бытии содержит безграничное множество потенций, отдельных Своих аспектов, различных фазисов Бытия, соответствующих различным относительным ограничениям. Реальность Бытия, будучи абсолютно первична по самой своей трансцендентальной природе, первична и по порядку синтеза. Каждый отдельный аспект Бытия, атрибут Реальности, взаимно обусловлен соответствующим модусом Сознания; Сознание Духа в Своем Целом относится к этим модусам как Субстанция к атрибутам. Таким образом, Бытие и Сознание, Ипостаси Единой Реальности, хотя и однородны по принципу, но в то же время заключают в себе возможность рождения принципа тварности. Это тварное начало как возможность выливается в сознании Духа в чувство своей глубинности; Дух, хотя и осознает Себя однородным, при этом одновременно чувствует всю многокрасочность и многогранность Своего Синтетического Существа; сознания отдельных модусов, хотя и составляют, сливаясь вместе, единую гармонию, все же прослаивают Целое Сознание ощущением потенциальной многообразности. Аркан II есть учение о Внутренней Природе Космического Сознания Вселенского Духа. Он живет в Себе Самом, созерцая Свое Бытие и тем рождая Свою Божественную Природу. Как первая Ипостась Божества выливается в нашем сознании в Принцип Воли – синоним Субстанциальности, так вторая Ипостась есть Божественное Самосознание. Мысль и разум суть лишь ступени и следствия созерцания и самосознания; вот почему Изида Божественная, как Начало Сознания, есть вместе с тем Начало Разума Абсолютного и ~Мышления – Разума Запечатленного~[267], который есть источник относительного бытия, мировой иллюзии – Майи.
«Вечный, Неизменный, Чистый, Всепроникающий, Всевидящий, Верховный Дух грезит о внешней форме и тем творит качества Своей Майи»[268].
Вселенское Духовное Сознание – Великая Матерь, Изида Божественная – Едина и Нераздельна. Когда Дух приступил к Проявлению через Триединое Творящее Божество, Великая Матерь преобразилась в Принцип Вечной Истины и Мудрости Абсолютной. Она Единая, Чистое Излияние Неизреченного Света, при самом рождении Своем была уже Божественно Совершенна, подобно Афине-Палладе, вышедшей во всеоружии из головы Зевса. Когда Великий Дух наполнил пространство волнами Своих лучей, пронзившими тьму, создавшими мириады миров, Она, Светлая, Чистая и Совершенная, продолжала Единой царить в мироздании. Ни на мгновение не замирала Она в мертвенном покое; Она оплакивала гибель Целого – Своего Божественного Супруга, Она переживала все изгибы жизни каждого духа, всякое движение души каждого существа. Она осталась Нераздельной в Своем Великом Целом и, витая в безбрежных пространствах вселенной, Она заботливо собирает воедино останки Своего Супруга и ткет из Его осколков величавый Облик. Ничто не вечно в мире, все появляется лишь на миг, все исчезает, чтобы вновь блеснуть коротким существованием и вновь растаять в пучинах времени; Она Единая Вечна. Все изменяется, вечно варьируются формы мироздания, отдельные души совершенствуются или вновь ниспадают; Она Единая Неизменна в Своем царственном спокойствии. И на пути веков, от ясной тишины дыханья гор и голубого моря святой страны – далекой Индии, чрез знойные пески долины Озириса, под негой кедров томной Сирии, до чудных берегов страны эллинов, лилась песнь, гремели гимны в честь Бога Лиры и Солнца, погибшего растерзанным. В ночной тиши, при факелах мистерий, там призывали Дух Его Великий, и слезы там лились о Его Божественной Подруге, странствующей по свету, собирающей заботливой рукой останки Своего Брата и Супруга.
«Изида сияющая является мстительницей за Брата.Она без устали ищет Его.И с воплем блуждает по этому свету,Не зная покоя, пока Его не найдет!»[269]Повсюду это убитый, разорванный и расчлененный великанами Бог. Его ищет Богиня, и в поисках обходит мир, и, обходя его, дает законы, обычаи, основывает города, дает науку, искусства, религиозные учения и обряды. А убитый Бог, разорванный на части великанами, после многочисленных битв и страданий воскресает и, наконец, прибывает торжествующим и победоносным. Во Фригии это Кибела, безутешная от неверности Аттиса, в гневе обегает мир и заставляет Аттиса изуродовать себя во исполнение возмездия за оскорбившую ее измену. В Египте это Изида в отчаянии от смерти Озириса, убитого коварным Тифоном, предложившим примерить свой гроб, и разорванного на куски великанами. Изида обходит мир, чтобы собрать эти куски; удается собрать все, кроме фаллоса, которому она посвящает свой образ, при этом Изида все так же повсюду сеет семена справедливости, религии и науки, а Озирис после многочисленных битв и трудов торжествует победу над Тифоном и великанами и возрождается для счастья мира. В Финикии это Венера (Астарта), безутешная от смерти Адониса, убитого жестоким Марсом (Астаром); она обыскивает мир, чтобы найти его тело, но Адонис устрашает наконец это отвратительное животное и возрождается победоносным, утешая Венеру. В Ассирии это Саламбо и Бэл, с которыми происходит тождественное. В Персии – это Митрас и Митра, у скандинавов – Фрейя и Бальдур с аналогичной историей. В Самофракии, в Трое, в Греции, в Риме – это Церера, безутешная от похищения своей дочери; в скитаниях по всей вселенной она смиряется лишь перед бездной, через которую Плутон увлек Прозерпину (Персефону). Это убитый гигантами и растерзанный на куски Вакх, трепещущее сердце которого находит Паллада, части тела которого собирает Церера (или Деметра), который наполняет мир своими подвигами, остается победителем и завоевывает себе место среди богов.
«“Эвридика! О Божественный Свет!” – проговорил Орфей, умирая. “Эвридика!” – простонали, обрываясь, семь струн его лиры, и его голова, уносимая навсегда потоком времен, продолжает призывать: “Эвридика! Эвридика!..”»[270].
Этот призыв, этот плач о Растерзанном Боге звучал на всем пространстве древнего мира и вылился в создание Божественных мистерий во славу Озириса, Диониса и Аттиса. Отзвук элевсинских таинств, мистерий Самофракии дошел и до наших дней, и древняя идея о Растерзанном Боге и Нераздельной Вечной Истине сказалась в том, что современные масоны, считающие себя преемниками древних Посвящений, называют себя «детьми Вдовы».
§ 2. О Мировом Пассивном Начале
Великая Матерь всего сущего, Изида Божественная, есть вторая Ипостась Первопричины Абсолютной – Единого Вселенского Духа. Она недоступна для человека, но он может стремиться к ней и постигать ее приближением. С переходом Триединого Божества к Мировому Творчеству эта Ипостась становится доступной человеческому постижению как второй член Первого Божественного Тернера, в Мировой Вечно-Женственный Принцип, в Мировое Пассивное Начало, осуществляющее Творчество вместе с Началом Активным. То, что в обыденном языке понимается под словом «пассивность», т. е. отсутствие способности самостоятельно действовать, не имеет ничего общего с истинной природой Пассивного Начала в его космическом значении. В самом деле, пассивность как инертность и косность в Мире Божественном в принципе не может существовать, ибо Он есть Область Вечной Жизни, Источник Бытия и Само Бытие в его наивысшем, абсолютном развитии. Оба Великие Начала, как Активное, так и Пассивное, в одинаковой степени являются источниками жизни, одинаково активны по своей феноменальной природе и в одинаковой степени творят и осуществляют мировую жизнь. Различие между этими началами бесконечно более глубоко и проистекает из самой их сущности, ибо они являются ноуменальными аспектами Верховной Реальности.
В области феноменальной природы пассивность или активность какого-либо действия или фактора относится лишь к формальной стороне явлений и выражает относительное положение человека по отношению к объекту восприятия. Под активностью субъекта я понимаю способность его по собственному своему желанию или под влиянием третьего, высшего фактора воздействовать на объект. Под пассивностью я понимаю способность воспринимать данные внеположного мира, под влиянием ли своей собственной независимой воли или же под побуждением высшего фактора. Каждый человек, согласно этим определениям, вообще говоря, обладает обеими этими способностями и становится активным или пассивным в зависимости от конкретных обстоятельств. По отношению к Субстанции, Которая принципиально свободна от каких-либо внеположных ей влияний, ибо Она всё в Себе содержит, приведенные определения активности и пассивности не могут быть приложимы. Ее Активность и Пассивность одинаково обуславливаются модусами Божественного Самосознания.
Мировое Активное Начало есть максимальное, Божественно совершенное развитие принципа активности; это есть принцип Действия Божества, как Высшей Самодовлеющей Силы, вовне Своего Абсолютно-Синтетичного Единства на Свои частичные, в этом Единстве потенциально заключенные аспекты.
Мировое Пассивное Начало есть принцип пассивности в его максимальном, Божественно совершенном развитии; это есть принцип внутреннего Бытия Абсолютно Синтетичного Единства и восприятия созерцанием Своей же Собственной эманации, излитой в аспекте Активного Начала и затем отраженной в Своих единичных, потенциально заключенных в этом Единстве аспектах.
В этой интерпретации Активного и Пассивного Начал второе приближается в нашем сознании к понятию о Божественной Пралайе, в то время как первое лежит в основе Манвантары – Проявления. Во время Пралайи Божество приводит к изначальному нерасторжимому единству оба эти Принципа; во время Проявления Оно призывает к жизни Свое Активное Начало, а жизнью мироздания, опытом эманированных Им искр, Божество влияет на Самого Себя и так призывает к бытию Начало Пассивное. Совершенный Человек выявляет Активное Начало постольку, поскольку он влияет на других существ мироздания, Пассивное Начало – постольку, поскольку он живет в самом себе. При встрече двух Начал Начало Активное побуждает Начало Пассивное переменить сферу своей деятельности и тем самым работу, направленную ранее вглубь своего существа, перенести во внешний мир.
§ 3. Начала теории бинера
I. Понятие о бинере и его роль в метафизике
«Евангелие не говорит одному “да”, другому “нет”, но одному и тому же и “да”, и “нет”. На кажущихся противоречиях, на антиномиях держится Евангелие, как птица на крыльях».
П. Флоренский[271]Каждое человеческое представление, каждый образ, каждая мысль или идея есть следствие противопоставления некоторых других представлений, образов, мыслей или идей. В силу этого никакой фактор мироздания сам по себе, как «вещь в себе», непостижим, и все представление о нем слагается из тех взаимоотношений, в которых он находится с другими, гармонирующими с ним по природе, но разнствующими по степени интенсивности и направлению качествований. Так, в Коране говорится: «Мы создали все вещи попарно»; это значит, что в природе каждого существа обнаруживаются два противоположных начала: свет и тьма, холод и жар, добро и зло, активное начало – мужское – и пассивное – женское[272]. Это и приводит нас к трем положениям: 1) Человеческий разум по самому существу своему способен воспринимать лишь разности явлений, но не их действительную сущность. 2) Каждое сложное представление есть комплекс простых представлений, порождаемых противопоставлениями. 3) Два простых представления, противопоставляемые друг другу и этим взаимно утверждаемые, являют собой элементарную систему. Эта основная ~форма разума~ носит в традиции наименование «бинера» (по Канту[273] – «антиномия»). Изложенное синтезируется в двух законах:
Бинер есть относительная вообще форма мышления, проистекающая из свойств человеческого разума, но являющаяся для него единственным, а следовательно, и абсолютным путем постижения многообразных явлений мироздания.
Только в бинерах человеческий разум постигает и может постигать мир, который есть для него лишь их общий комплекс.
«В деле приобретения знания принимают участие три способности: 1) способность различения, 2) способность находить тождества и 3) способность сохранения (синтеза)»[274].
«Посредством различения достигается истинное знание»[275].
Единичное представление утверждается простым противопоставлением; представление сложное, как совокупность единичных представлений, утверждается совокупностью ряда противопоставлений. Представление единичное или сложное в равной степени является недвижной системой, оно выражает определенную мысль или сепаратный закон, т. е. закон, имеющий место лишь в данном случае. Идея или закон отличаются от конкретного представления наличием в них элемента движения; всякая идея, всякий закон стремятся к развитию, к обобщению, к синтезу, и это стремление всегда неразрывно связано с самым их выражением, с самой их транскрипцией, как бы случайно эта транскрипция ни была выбрана. Таким образом, идея по отношению к представлению находится в той же зависимости, в какой живое существо по отношению к недвижной форме. Идея хотя и может быть выражена рядом отдельных представлений, но лишь с известной приближенностью, с подразумеванием внутренней связи между формами в их последовательном ряду, т. е. с предположением как бы текучести этих форм и плавности перехода одна в другую[276].
Противопоставление осуществляется введением принципа противоположности; утверждаемое ограничивается и утверждается отрицанием противоположных категорий как таковых. При противопоставлении, таким образом, все внимание человека, все силы его сознания направляются исключительно на утверждаемое в сопоставлении; категории отрицаемого, отрицанием которых представление утверждается, могут быть вовсе не объединены и не выявлены в своей совокупности. Ясно, что, если представление единично, такое противопоставление есть бинер; если оно сложно, то противопоставление утверждается совокупностью ряда конкретных бинеров; при этом синтезируются лишь те члены единичных бинеров, которые являются категориями самого утверждаемого. Противоположные члены могут быть вовсе не синтезированы, и, таким образом, утверждение сложного конкретного представления может быть выявлено в скрытом бинере, т. е., иначе говоря, вполне возможен случай, когда сама бинерность этого акта не дойдет до сознания утверждающего. В полную противоположность изложенному, при утверждении идеи не только все единичные бинеры должны быть выявлены, но и должны быть утверждены оба бинерных синтеза; наличием этого конечного бинера и утверждается самое бытие идеи как таковой; это резюмируется законом: всякая идея должна быть выявлена в утвержденном бинере; только в этом случае она может иметь жизненность и общий характер; в противном случае она превращается в конкретное представление, в недвижную форму.
«Познание идей открывает во временных явлениях их безвременный вечный смысл. Это познание соединяет рассудок и чувство в нечто отличное от того и другого, их покрывающее. Вот почему в познании идей мы имеем дело с познанием интуитивным»[277].
Всякое конкретное представление хотя и заключает в себе à priori возможность синтеза своих элементов, однако, взятое само по себе в определенных феноменальных гранях, оно является системой неподвижной по отношению к внешней среде; его изменения могут проистекать лишь под воздействием более высокого импульсирующего синтеза, лежащего на той же оси аналогии в метафизическом пространстве, но отнюдь не могут быть следствием внутренней перегруппировки элементов данного представления (по общему принципу динамики системы, согласно которому перегруппировка ее элементов не может вызвать изменения траектории центра тяжести). В полную противоположность этому система в виде бинера в своем собственном существе заключает как возможность, так и двигатель своего развития. Каждый отдельный бинер, неся в себе самом тяготение к развитию противоречий до максимума, тем самым намечает в метафизическом пространстве некоторое потенциальное направление. Чем более значительно развитие бинера в этом направлении, тем выше его порядок, тем синтетичнее его члены, тем неодолимей их взаимное тяготение. Рано или поздно это противоречие достигает в своем развитии критической точки, вслед за которой бинер либо растворяется в другом, либо, наоборот, привлекает к себе ряд более низких бинеров. Но как в одном, так и в другом случае – одинаково – ось аналогии – потенциальное направление бинера – не может быть прервана и после пересечения с другой или другими подобными продолжается далее к Конечному Синтезу.
«Всему есть место в Царстве Божием, все может быть связано внутренней гармоничной связью, ничто не должно быть подавлено и уничтожено»[278].
Резюмируя изложенное, мы можем сказать, что всякий выявленный в разуме бинер есть сам по себе естественный указатель того направления, следуя которому человек может достичь в своем стремлении соответствующей грани Вселенского Синтеза. Совокупность представлений разума есть совокупность бинеров, а потому и совокупность направлений, ведущих к этому синтезу. Чем выше плоскость сознания, тем разноречие направлений ослабевает, единичные бинеры сводятся к конечным и, в конце концов, разум заканчивается на грани мировых противоречий. Познание Божества путем развития бинеров и сведения их в конечные мировые противоречия, представляющие собой проекцию в разум отдельных аспектов Божества, проходило на пути веков через множество религий и философских систем, но особенно наглядно это стремление проявилось среди гностических учений. В большинстве своем представители гностицизма, начиная от Симона Мага, Василида, Валентина и ряда других, строили космогонию на последовательном выявлении Непостижимым Абсолютом пар – Эонов и Архонтов, причем эта парность, чета Эонов, носила даже особое название Сизигии – συζῡγία. В гармонии с этим, Само Божество определялось как совокупность антиномий. По учению Дионисия Ареопагита[279], в тот момент, когда человеческая мысль достигает вершины абстракции, когда ум отрешается от всяких представлений и образов и погружается в таинственное молчание (κρυφιόμυστοϚ σιγή)[280], в состояние полного безразумия (ὰλογία παντελήϚ, άνοησια)[281], – в этот момент восхи́щенный дух человека (καθαρῶϚ ὲκστάσὲι)[282] непосредственно, так сказать, осязает Божество. Вне себя и всего окружающего, погруженный в таинственный мрак неведения, он весь пребывает в Том, Кто выше всего; освобождаясь от всякого познания, он лучшей стороной своей соединяется с совершенно Непознаваемым, познавая Его помимо и сверх естественных действий ума[283]. Так божественный мрак (ὀ θεῐοϚ γνόφοϚ) является одновременно Неприступным Светом, в котором обитает Сам Бог (ὀ θεῐοϚ γνόφοϚ ἐστί ὰπρόσιτον φῶϚ, ἐν ᾦν κατακεῖν ὁ ΘεὁϚ λέγεται)[284], совершенное неведение – Ведением Того, Кто выше всякого ведения (καἰ ἡ κατὰ το κρεῑττον παντελὴϚ ἀγνωσία γνῶσιϚ εστι τοῦ ὑπἐρ πὰντα τὰ γινωσκομένα)[285]. Бог, согласно Дионисию, одновременно – безыменный (ἇνὸνυμοϚ) и многоименный (πολυόνύμοϚ), всё (πάντα) и ничто (οὐδέν), бытие и небытие, νοησία и ἀνοησία, φῶϚ и γνόφοϚ[286].
Когда простейшие формы мышления или чувствований удовлетворяют человека, он не только не может стремиться к более высоким, но даже не подозревает об их существовании. Лишь только там, где конечное сознается в своем бессилии, где оно оказывается уже несостоятельным, впервые проявляются проблески Вечного. Пока разум целиком погружен в область феноменальной природы, он живет и удовлетворяется феноменальными законами и феноменальной жизнью; лишь при достижении границ феноменального мира разум начинает жаждать ноуменальной истины и ноуменальных законов. Феноменальная природа заканчивается на грани мировых антиномий; вот почему ноуменальная истина не может быть выражена в разуме иначе как в антиномиях.
Идея или закон, выявленные в бинере, являют в присущем ему аспекте Абсолютную Истину. Совершенный синтез всех априори возможных конкретных представлений не может не иметь бинерной транскрипции в разуме. Относительное отличается от Абсолютного наличием условности, сознательного неведения, условного отрицания, утверждением частного критерия. Относительное постольку является таковым, поскольку оно оказывается неспособным объединить встречающиеся противоречия. Абсолютное есть прежде всего всеобъемлемость, оно есть утверждение и отрицание единовременное~ всех утверждений и всех отрицаний. В силу этого Истина в Своем Совершенном Целом выражается лишь в Совершенном Бинере как совокупности всех априори возможных единичных бинеров. Низший предел, при котором в разум проецируется лишь дифференциальный аспект Истины, есть единичный бинер. Итак, Истина выражается только в антиномиях, – и всякая антиномия есть аспект Истины.
