Мандариновый левират

Госпожа Эдже бодро собралась в дорогу, оставив дом на Фидан и Чичек. С водителем она отправилась в Песчаный пляж – Кюмсаль – рыбацкое село и родовое гнездо клана невестки.

Когда Акджан вновь, спустя ещё два месяца после последнего разговора, увидела свекровь, она отчётливо поняла, что они от неё не отстанут. К тому же жители села – их собственного села, для людей которого они с братом так много сделали добра, кричали ей вслед: «Злосчастная! Проклятая! Пожалей наших сирот! Выйди снова замуж или умри!»

Выслушав доводы свекрови, она взглянула на брата. Али отвёл глаза. Она встала, взяла телефон и бумажку с номером и вышла в сад. Долго сидела в голубой беседке на диване с подушками, тупо глядя на вазу с мандаринами. Потом решилась и набрала номер.

– Добрый день. Господин Неджат? – спросила она.

– Да, это я. Слушаю вас.

– Э, я вдова вашего брата и, гм, возможно, ваша будущая жена.

– Добрый день, госпожа Акджан.

– Добрый? Не думаю. Вас не смущает то, что вы должны жениться на вдове родного брата с подмоченной репутацией, которую вы никогда в жизни не видели? Вы об этом мечтали?

– Признаюсь, я долго отрицал вероятность этого брака.

– Значит сейчас вы такую вероятность не исключаете?

– Нет. Я только что говорил со старостой нашего клана. Положение стало критическим. Число жертв этого конфликта будет только расти. И в конце концов одной из жертв окажетесь вы сами.

– Да вам-то что за дело? Я понимаю своих крестьян, которые требуют от меня свадьбы или смерти. Наш и ваш бизнес – это их источник жизни. Но вам какая разница? Люди пошумят и утихнут, а нам потом жить.

– Боюсь, что при отказе от этого брака ваша жизнь станет короче.

– Это моя жизнь. И я совсем не боюсь. Я не желаю этого брака. Я не хочу за вас замуж. Я не хочу вообще быть ничьей женой. Я испорченный товар, как сказал ваш брат. Я испорчу вам жизнь, и, если вы проживёте дольше меня, то до последнего дня будете нести этот позор.

– Я понимаю ваши чувства, госпожа Акджан. Но я привык руководствоваться чувством долга и выполнять обязательства перед своей семьёй.

– Будь проклята вся ваша семья.

– Не говорите так. Вы скоро вновь станете частью моей семьи.

– Говорю же, я не хочу этого брака.

– И я не хочу. Но я очень хочу остановить кровопролитие. А вы?

– Пусть поубивают друг друга!

– Ладно, друг друга, ладно, вас. Но ведь они не оставят в живых вашу дочь, вокруг которой ходит столько сплетен. Подумайте хотя бы о ребёнке.

– При чём тут Пынар? Ей всего десять лет. Она ничего им не сделала. Она мне даже не дочь – приёмыш.

– Люди думают, что это ребёнок, которого вы родили, когда сами были юной девочкой. И из-за этого покойный вам так жестоко отомстил.

– Какой бред! Брат подобрал её на улице. Она сирота.

– Чтобы это доказать, нужна экспертиза. А потребовать её может только ваш законный муж.

– А мой брат?

– Мои люди не поверят вашему брату. Девочку убьют вместе с вами.

– О, боже! – воскликнула Акджан.

– Клянусь Аллахом, я сам все эти месяцы был против. Но кровь льётся рекой, и мы должны остановить это. У нас больше нет выбора. Мы поженимся.

– Нет!

– Да! Спорить дальше – бессмысленно.

– Хорошо, – мрачно сказала она в трубку, – вы хотите облагодетельствовать свой клан и моего ребёнка. А как же вы сами?

– В смысле?

– Что, если я стара и страшна как смертный грех?

Он усмехнулся в трубку.

– Я от разных людей слышал похвалы вашей внешности и знаю, что вы писаная красавица.

– Ваш брат давно это исправил. Он так поработал своими ботинками над моим лицом, что родная мать не узнала бы меня. Я урод. Я инвалид. Я сумасшедшая! Я ненавижу мужчин! Я не смогу быть нормальной женой и родить вам ребёнка! – кричала она в трубку.

– Прекратите истерику! – коротко приказал он, – мне жаль, что нас не поженили сразу, и вам пришлось пройти через руки покойного. Мне жаль, что вам пришлось пережить весь этот кошмар. Но если у меня и были какие-то сомнения по поводу вашего рассудка, то сейчас они полностью развеяны. Вы выбрали единственно возможную и абсолютно правильную линию защиты. Вы понимаете мужчин, даже если и ненавидите их. А я прекрасно понимаю женщин. Я знаю, что вы загнаны в угол, и я предлагаю вам руку помощи, чтобы выйти оттуда, сохранив достоинство. Я обещаю вам в нашем браке поддержку и терпение. Я прошу вас выйти за меня замуж.

Они помолчали. Никто не нарушал затянувшуюся паузу. Потом она решилась.

– Хорошо. Вам нужен брак – вы получите брак. Но мне не нужна ни ваша поддержка, ни ваше терпение. Запаситесь терпением для себя, потому что я буду бесконечно его испытывать. Я отомщу вам за всё, что со мной сотворил проклятый покойный, да гореть ему в аду! Я не буду вам настоящей женой. Я не буду вам опорой. Я смешаю ваше имя с грязью, и вы сами убьёте меня, потому что я буду изменять вам с каждым встречным и поперечным. А о Пынар я и без вас позабочусь. В конце концов, она сирота. Никто о ней не заплачет, кроме меня. А я больше не буду лить слёзы. Никогда! Я буду веселиться и жить в своё удовольствие, как в последний день. И вы ещё пожалеете о своей жалости ко мне. И не думайте, что я не устрою всё для личной выгоды. Я заключу с вашей семьёй договор и брачный контракт. Бойтесь меня и моего гнева. Я выйду за вас замуж!

Она нажала отбой, и он услышал после её яростного согласия только короткие гудки.

«Господи, за что мне это?», – мысленно пожалел он себя. Так вот что его ждёт – ряд проблем с семейными финансовыми делами и несчастная, обезумевшая от горя, жена, готовая на самоубийство ради мести. Да, ещё приёмный ребёнок жены и её братец – конкурент и партнёр его семьи, весьма мутный тип. При этом сама идея левирата вызывала в нём отвращение, он даже представить не мог, как будет строить семейные отношения с женщиной, которая была с другим, да ещё с его родным братом. Но есть ведь долг перед семьёй.

Он решил собирать вещи. Откладывать было нельзя. Неджат через компьютер заказал билеты в Турцию. Потом позвонил матери.

– Сынок? – с надеждой спросила мать.

– Да, мама. Я сделал ей предложение, и она его приняла. Скорее объявите о свадьбе. Назначайте любой день через две недели.

– О, Неджат. Я так рада! Ты приедешь?

– Я вылетаю через два дня. Задержусь в Стамбуле, но скоро буду дома.

– Как ты её уговорил?

– Это наш с ней первый маленький семейный секрет. Пока я доберусь до дома, она попробует заключить с вами сделку. Соглашайтесь. На всё, кроме отдачи земель – Картальоглу и так получили от нас немалый кусок.

– На всё? На что?

– На всё, что она потребует взамен на своё согласие на церемонии бракосочетания. Кстати, выберите место в их селе или в нашем, куда может поместиться за столами до тысячи человек.

– Сколько?

– Сколько услышала, мама. Чем больше придёт людей на нашу свадьбу, тем лучше. Пусть все посмотрят и все успокоятся. Никакого ресторана – улица в селе, длинные столы и традиционные блюда. И пусть готовят подарки, будь оно всё проклято!

Глава 5. Сделка с дьяволом

Акджан ещё некоторое время не могла отдышаться. Слёзы душили её. Наконец, она вышла из беседки. Было тепло, но её потрясывало. Руками она сжимала край газеты, комкая никому не нужные новости. Зайдя в дом, по выражению лиц свекрови и брата поняла, что он им уже перезвонил.

– Вижу, вы уже готовы меня поздравить. Пока рано. Завтра в полдень мы с вами вновь встретимся и обговорим условия этого брака, – звенящим от ярости голосом заявила невеста.

– Сестрёнка! – воскликнул Али.

– Нет, не сейчас.

Она подняла руку, отстраняясь от них. Они поникли, как паруса в штиль.

– Сейчас я видеть вас не могу. Завтра в полдень, здесь же.

– Может быть, нам пригласить юристов? – спросила Эдже.

– Или кого-то из совета старейшин? – спросил брат.

– Нет. Я не буду решать вопросы с посторонними. Юристы потом всё оформят. А не оформят – свадьбы не будет.

– Хорошо-хорошо! – поспешно согласились обе стороны.

– Я всё решу с вами двумя. Я знаю, до какой низости и подлости вы можете опуститься и до каких вершин благородства подняться. Так что чужие нам не нужны. До завтра, – сказала она, отворачиваясь.

– Дорогая, Неджат прилетает через несколько дней, а свадьба будет через две недели. Может быть, ты хочешь что-то обсудить с ним? – спросила свекровь.

– Я увижу его в день свадьбы. Не раньше. Со свадебной церемонией решайте сами – мне совершенно на неё наплевать. До завтра.

И она просто ушла. Али и Эдже переглянулись.

– Она на грани, – сказал её брат.

– Я вижу, – огорчённо согласилась Эдже.

– Но как он её уговорил?

– Я думаю, что это уже не важно. Давайте обсудим свадьбу.

– Да. Только не сегодня. Завтра. После разговора с ней. Я чувствую какой-то подвох, – заметил Али.

– Я тоже. Но Неджат велел мне принять все её условия, кроме одного.

– Земли? – усмехнулся Али.

– Вы и так получили их довольно, – мягко возразила госпожа Эдже.

– Земель никогда не бывает довольно.

– Не пытайтесь настроить сестру.

– Думаете, когда она в таком состоянии, я посмею настраивать её на что-то? Лучше расскажите мне о сыне. В этот раз я хочу знать, с кем имею дело и за кого отдаю сестру…

Эдже и Али ещё долго беседовали в гостиной. Акджан металась по своей комнате до полуночи. Она не спустилась к ужину, не укладывала Пынар, отправляя всех визитёров восвояси. «Отстаньте от меня! Я обдумываю свою никчёмную жизнь!», – кричала она через закрытые двери.

Около часа ночи план мести был готов. Он был опасен прежде всего для неё самой. Но она не боялась. Она решила начать жить заново – по своим правилам. Лёжа на кровати, она смотрела на острые контуры кипарисов за тёмным окном и не заметила, как заснула…

На следующий день Али выпроводил всех слуг вон из дома.

– Но, господин, нам надо готовить обед! – всполошились служанки.

– После приготовите! Погуляйте в саду. И присмотрите за Пынар.

После этого он запер дверь изнутри. Они втроём устроились в гостиной орлиного гнезда. Акджан держала перед собой сложенный вдвое лист бумаги.

– Итак, мои дорогие. Я не желала и не желаю этого брака. Вы меня вынудили. Что ж, я готова принять предложение господина Неджата, но на определённых условиях. Я предлагаю вам сделку.

– Говори, – коротко бросил Али.

– Говорю. Я стала заложницей двух кланов, поэтому я предлагаю, чтобы каждый клан выполнил по два моих условия, подарил мне по два подарка и примирился с двумя моими прихотями.

Эдже и Али переглянулись.

– По два? – переспросила Эдже.

– По два, – ответила она.

– Я согласен, душа моя, – сказал Али.

– Не называй меня так больше.

– Это твоё первое условие?

– О! Я вижу, в тебе проснулся азарт предпринимателя. Даже не надейся отделаться так легко, братик.

– Тогда я готов выслушать первое условие твоего заветного «да».

– Ты немедленно запишешь Орлиное Гнездо и весь рыболовецкий бизнес, включая рыбное кафе, яхту и консервный рыбный завод на Пынар. Если уж я снова становлюсь Арслан, то пусть Пынар станет полноправной Картальоглу.

Госпожа Эдже с изумлением посмотрела на неё. Али задумался.

– Я и сам об этом думал. Наш долг позаботиться о нашей девочке. Но её тут не особо жалуют, дорогая.

– Ничего. Будут жаловать. Мой муж потребует экспертизу, и репутация Пынар и моя будет восстановлена.

– Это наше первое условие? – робко спросила госпожа Эдже.

– Ещё чего! Это вопрос уже решённый. Господин Неджат сделает это, как только появится здесь. Так как, Али? – обернулась она от свекрови к брату.

– Хорошо. Принято.

– Тогда идём дальше. Условие второе для моего брата. Ты немедленно возьмёшь на работу всех Арсланов, которых сократил с фабрики.

Эдже с надеждой на неё посмотрела. Али возмутился.

– Их сократили, потому что этого требует оптимизация производства.

– А оптимизация взаимоотношений между кланами требует вернуть людям из клана моего мужа работу на предприятиях клана моего брата.

Эдже уставилась на Али. Он нехотя кивнул головой.

– Хорошо. Принято.

– Тогда перейдём к условиям для второй стороны. Условие первое. Вы напрягаете все свои связи, вводите моего нового мужа в совет предпринимателей края, а Серхата в совет старейшин или в мэрию округа Мармариса, а уж они пусть наизнанку вывернутся, но вернут моему брату лицензии на производство диетических продуктов и отлов рыбы в наших водах старым способом. К тому же, пусть в суде начнут разбирательство дела по тем землям, которые у нас отняли Эрдоганы при вашем попустительстве.

– Вот моя умница! Не забыла. Радость моя, – обрадовался Али.

– Я уверена, что это возможно. Мои сыновья и так собирались восстановить свои позиции в администрации края, – ответила Эдже.

– Отлично. Тогда второе условие для Арсланов. Я ненавижу ваш дом, госпожа Эдже. Но раз уж мне придётся в нём жить, я буду жить на своих условиях: в личных апартаментах. Я хочу иметь отдельную комнату и отдельную детскую для Пынар, и свою горничную. И не собираюсь ходить по логову львов с втянутой в плечи головой. Я буду вести себя как вторая после вас хозяйка дома. И буду иметь право менять мебель и цвет стен, заказывать обеды и вешать новые шторы, а также принимать у себя гостей – например брата или нашего старосту, или подруг. И кстати, если господин Неджат собирается жить в спальне покойного, пусть не надеется, что я когда-нибудь войду туда в качестве его жены.

Али посмотрел на сестру с сочувствием.

– Я только надеюсь, дорогая, что ты будешь ко всему подходить разумно, – начала было госпожа Эдже.

– Нет. Даже не надейтесь на мой разум. У меня было сотрясение мозга, вы помните? К тому же я пережила этот, как его? – психологическую травму, вот как, – язвительно ответила Акджан.

– Ты винишь в этом меня? – тихо спросила свекровь.

– Я виню в этом вас всех. И вы все за это поплатитесь.

– Ты жаждешь мира или мести? – воскликнула госпожа Эдже.

– Я заключу для вас взаимовыгодный договор. А моя выгода – в моей мести. И ваш драгоценный Неджат станет козлом отпущения в этой кровавой истории. Я всё зло на нём сорву.

– Боже, что она несёт?

– Всё, что в голову взбредёт. Вы хотите видеть меня в доме как невестку или как наложницу-заложницу?

– Мы рады принять тебя в семью, дорогая. Снова. Я согласна. Ты сама будешь следить за подготовкой комнаты?

– Конечно. Сегодня мы съездим в ваш дом, и вы выделите мне комнату, а я посмотрю и решу, какой я хочу её видеть. Потом закажу стройматериалы и мебель. Так же и с комнатой Пынар.

– Что ж, оба условия вполне приемлемы.

– Отлично! Тогда перейдём к подаркам.

Эдже и Али снова переглянулись и снова вздохнули.

– С кого начнём? – деловито спросила Акджан.

– Давай, добивай меня, – вызвался Али добровольцем.

– Отлично, – она отпила пару глотков сока из бокала, – при первом замужестве ты выделил мне треть мандариновых садов и долю акций фабрики по производству соков и джемов.

– Верно.

– Сейчас я хочу всё.

Али похолодел.

– Что?

– Что слышал. Я не хочу быть хозяйкой на треть. Я хочу быть абсолютной мандариновой королевой, как ты являешься абсолютным фасолевым королём. У тебя останется консервный завод по производству консервов и полуфабрикатов из мяса и фасоли с бобами. Ты всё равно будешь набобом, – шепнула она по-русски и засмеялась собственной шутке.

Эдже посмотрела на Али с сочувствием, а на невестку с восхищением, граничащим со страхом. Эта девочка действительно мстит. Али встал и нервно прошёлся по комнате. Посмотрел на неё.

– Решила убить меня?

– Ты же через мою гордость перешагнул. А я перешагиваю через твои амбиции.

– Могу я узнать о втором подарке?

– Да. Я хочу на недельку съездить в Стамбул перед свадьбой. Салоны красоты, спа-салон, салон свадебных платьев, фитнес-центр, бассейн, парикмахерская, бутики. Сто тысяч лир.

Али внимательно посмотрел на неё.

– Ну, хорошо. Надеюсь, ты не разоришь меня, сестрёнка.

– Не надейся. Разорю. И, кстати, госпожа Эдже, даже не пытайтесь навязать мне на мои маленькие предсвадебные каникулы какую-нибудь родственницу-тётушку. Я поеду одна, и мне глубоко наплевать, что обо мне будут судачить сельские кумушки.

– А ты не сбежишь, малышка? – спросил брат, а свекровь обеспокоенно на неё посмотрела.

– Я же сказала, что поеду одна. И обязательно вернусь к Пынар.

– Хорошо, – вздохнул Али.

– То есть с условиями и подарками ты согласен?

– Да, будь всё проклято! Согласен.

– Сады должны перейти ко мне до свадьбы, как рыба к Пынар.

– Да. Я понял. Сто тысяч ты возьмёшь наличными или карточкой?

– Десять наличными для базаров, остальное карточкой. Послезавтра.

– Хорошо. Я всё приготовлю.

– Готовь. Ну, госпожа Эдже, вы готовы подарить мне свадебные подарки?

– Я слушаю, тебя, милая.

– Первое – я хочу новую фуру и трактор.

– Что? – Эдже хватнула воздух открытым ртом.

Али сочувственно посмотрел на пожилую даму. Сестрёнка была в ударе.

– Наши люди всего лишь потравили небольшой клочок пастбища. Ваши сожгли наши рыболовецкие барки, угробили две фуры и сожгли недостроенный ангар для техники. Так что я хочу фуру и трактор.

– Но это несколько миллионов лир!

– Али, сколько стоят твои сады и особенно земли под ними?

– Несколько десятков миллионов лир.

– Вот, видите госпожа Эдже, несколько миллионов и несколько десятков миллионов. Это огромная разница. Не скупитесь. Уверена, господин Неджат сочтёт это справедливым. Ваши люди нагадили нам больше, чем наши люди напакостили вам. Соглашайтесь. Или ищите другую невестку.

Эдже вспомнила слова сына: «Пока я доберусь до дома, она попробует заключить с вами сделку. Соглашайтесь. На всё, кроме отдачи земель». Что ж, по крайней мере, она не требует земли.

– Хорошо. Могу я узнать о втором подарке, милая?

– Конечно. И это будет для меня самым желанным подарком.

Али и Эдже снова насторожились.

– Я хочу тот дом в горах. Немедленно.

Эдже внимательно посмотрела на Акджан. Её глаза загорелись хищным блеском. «Ох, моя бедная!»

– Хорошо.

– Не просто хорошо, госпожа свекровь. Я должна вступить в права владения домом за сутки до свадьбы – не позже. Иначе свадьбы не будет.

– Наши юристы этим займутся немедленно. Я лично за этим прослежу.

– Что ж, с подарками и условиями разобрались. Остались две мои маленькие прихоти, – сказала Акджан.

– Мы слушаем, душа моя, – сказал Али.

– Я больше не буду отзываться на своё имя. Госпожи Акджан больше нет.

Это был взрыв. Оба её собеседника в изумлении уставились на неё.

– Покойный искалечил в горном доме не моё тело, но мою душу. Так что имя Акджан мне больше не подходит. Отныне я назовусь Карой, – она взглянула на брата, – Кара значит «чёрная» на турецком и «наказание» на… на языке нашей прабабушки, – сказала она после паузы, не выдав их с братом корни.

Эдже всплеснула руками и закрыла рот рукой. На глазах у неё выступили слёзы. Али помрачнел.

– Что за…

– Это моя прихоть номер один, брат. Я хочу сменить имя. Мне плевать, что будет написано в моих документах. Отзываться я буду только на Кару.

– Казнь египетская, – пробормотал Али, – ну, а прихоть номер два? – обречённо спросил он.

– А вот о ней вы узнаете в конце свадебной церемонии, – заявила Кара.

– То есть, после того, как вас распишут? – уточнил её брат.

– Да. В самом конце свадебного дня.

– Так не пойдёт. Скажи сейчас.

– Нет, не скажу. Успокойся. Это не связано с деньгами. Это касается лично меня, как и моё новое имя.

– Ты меня пугаешь.

– Бойся меня и моего гнева.

– Милая, а ты не сменишь пол или не сделаешь себе перевязку – ну, чтобы не иметь детей? – спросила Эдже.

– Отличная идея, мама. Как это я не додумалась? Но я уже выпросила у брата деньги и неделю свободы. Глупо наводить красоту перед тем, как собираешься себя изуродовать. Я не сделаю ничего, что испортит у господина Неджата впечатление от моей внешности. Обещаю, что останусь женщиной. Это теперь моё единственное оружие.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Али.

– Ничего, кроме того, что я должна восстановить репутацию ради нашей Пынар, а для этого должна всем нравиться, особенно мужу, – едко сказал она и выдохнула, – я устала. О второй прихоти вы узнаете вечером в день свадьбы.

– Мне очень приятно, родная, что ты называешь меня мамой.

– Не обольщайтесь. Я навсегда вхожу в ваш дом невесткой. Оттуда меня вынесут вперёд ногами. Бойтесь меня и моего гнева, – Кара встала, – поедем к вам прямо сейчас. Я хочу посмотреть комнату, которую вы мне выделите.

– И это всё? – спросил Али.

– Всё, что касается условий, подарков и прихотей. Теперь пусть работают ваши юристы. Но хорошо, что ты спросил. Ты моя кровь, Али, и я хочу взять с тебя, как с брата, одно обещание.

– Только одно? Не два?

– Только одно, брат. Обещай мне, что если кто-нибудь когда-нибудь заставит меня пережить подобную боль и подобное оскорбление, то ты убьёшь его, кем бы он ни был.

Госпожа Эдже и Али обменялись тяжёлыми взглядами. Старуха опустила голову, а Али свою вскинул. Глядя сестре в глаза, он сказал: «Обещаю. Клянусь, что убью любого, кто причинит тебе боль или унизит тебя».

Машина Арсланов везла Кару и госпожу Эдже в Мармарис. За окном проносились золотистые песчаные пляжи и зелёные сосновые рощи, пастбища и заводские комплексы, старые сёла и современные корабли. Всё это принадлежало теперь двум крупным вассалам – её брату, которого она никогда не простит, и её мужу, которого она никогда не полюбит. Слезы подступили к горлу, но она проглотила их. Она не будет плакать. Никогда. Ни за что. Будет веселиться и жить в своё удовольствие, как в последний день. Брат когда-то заключил сделку с дьяволом и стал богат. Она пошла на свою сделку с дьяволом, чтобы жить…

Глава 6. Предсвадебная суета

На следующий день Али отправился с ней в магазин строительно-отделочных материалов. Она выбрала обои и светильники для своей спальни и детской Пынар. После обеда потащила свекровь в мебельный магазин. Мебель для Пынар доставили в этот же день, а для её спальни заказали и обещали привезти через пять дней. Это её устроило. Рабочие успевали с ремонтом, а она успевала слетать в Стамбул на несколько дней.

В обоих кланах было объявлено о свадьбе и об основных условиях новобрачной. Люди Арсланов вернулись на работу на заводы и фабрики Картальоглу. Они также праздновали приобретение мандариновых садов.

Через неделю в Орлиное Гнездо пригнали фуру и трактор, да ещё новый катер для ловли рыбы – по личному распоряжению Неджата.

Кара отдала катер и трактор брату. Но фуру оставила себе. «Не обессудь, Али – это для моих мандаринчиков», – тоном маленькой капризной девочки сказала она. Он только махнул рукой. Картальоглу уже готовили снасти – до восстановления лицензии на лов рыбы остались считанные дни, да и линию диетических продуктов готовили к запуску по ожидаемому разрешению. Обе стороны выполняли обязательства по её условиям.

К тому же она подкинула брату идею нового дохода. «Али, у тебя есть мясо и рыба. Почему бы тебе не запустить на одном из консервных заводов линию по производству кормов для домашних животных?». Сначала он только дико на неё взглянул, но потом призадумался и вцепился в эту идею, подключив экономистов и аналитиков. «Это отличная идея, сестрёнка!», – сказал он ей через пару дней. «Мой тебе предсвадебный подарок», – грустно ответила она.

Али оформил на сестру и приёмыша две трети имущества, официально объявив Пынар наследницей. Эдже передала юристам документы на дом в горах, и они готовили их к передаче новой хозяйке.

Кара занималась ремонтом и обстановкой комнаты Пынар. Она не стала превращать комнату девочки в розовую шкатулку. Эдже выделила им комнаты на первом этаже по их просьбе, хотя традиционно на первом жила прислуга.

Кара поставила в крошечную комнату с одним окном кровать светлого полированного дерева, узкий шкаф и узкий комод с зеркалом и стол-бюро с множеством крошечных ящичков. Мебель удачно смотрелась на фоне белых лилий, раскиданных на песочно-бежевых обоях. На пол лёг ковёр бледно-бежевого цвета. На светлой гардине развевались белые шторы с узором из ярких оранжево-бордовых герберов. На кровать лёг солнечно жёлтый плед, а возле бюро встала бордовая пластиковая корзина с игрушками. Пынар осмотрела красоту в пастельных тонах и одобрила новое жильё.

Комната для Кары была чуть больше, да ещё имела подальше от двери нишу полтора на два метра. Она велела выкрасить стены в белый цвет. На пол положили тёмный ламинат. Из магазина доставили мебель. Огромный светлый письменный стол она поставила у окна. Рядом встала узкая белая кровать, почти как у Пынар. На стол поставили лампу с алым абажуром. На потолке горели три белых плафона стеклянной люстры на чёрном основании. Белую органзу на окне обрамляли мрачные чёрные портьеры. На кровать легло чёрное шёлковое покрывало и пара подушек красного и белого цвета. На пол постелили красную дорожку с белыми полосками по бокам. Ниша осталась пустой. Её задёрнули белой органзой. К столу приставили красное кожаное офисное кресло. Оно одно было дороже всей мебели в комнате. На столе появился ноутбук.