Бунт на Свалке

Убит, как пить дать. В отчаянье Чаг несколько раз надавил на спусковой крючок. Но автоматика уже отключила «Марку». Блин! Противник об этом не знает. Цепочка фонтанчиков едва не чиркнула по ноге.

Чёрт!!! Это же больно! Чаг отбросил автомат в сторону и поднял руки над головой. Его убили, и с этим уже ничего не поделаешь. Следующая очередь запросто может полоснуть поперёк груди.

Пронесло! Зелёный задрал автомат вверх.

Но… что это? Противник, как ни в чём не бывало, встал в полный рост и отправился по своим делам.

Горячка боя пульсирует в крови. Руки чешутся – так и хочется подобрать автомат, подбежать к противнику и разбить об его голову пластиковый приклад. Чтоб неповадно было. А потом, когда упадёт, добить ногами. Но воспоминания об адской боли удержали на месте. Получить очередь в упор ну ни как не хочется. Разум взял верх над эмоциями. Чаг опасливо подобрал автомат, на всякий случай опять поднял руки как можно выше над головой и встал с утыканной синими кляксами земли.

Во засада – бой закончился. То тут, то там поднимаются игроки противника. У каждого на плечах сверкают зелёные полосы. Но… где свои? Синие? А вон где…

За пределами Площадки, за чертой из тонких стальных столбов, шестое отделение собралось в полном составе. Как раз его одного и не хватает. Товарищи по игре вопросительно смотрят на него. Понятно: отряд выполнил поставленную задачу и пал смертью храбрых. Итог вполне предсказуем. Тяжело вздохнув, Чаг побрёл прочь с Площадки.

Эх! А как надеялся сорвать флаг зелёных… Победа. Слава. Какой успех для новичка… И почему переполненная эмоциями душа никогда не слушает холодных доводов разума?

– Молоток, Непоседа.

Радиоканал ожил, едва Чаг пересёк границу игрового полигона.

– Ты продержался больше меня на целую минуту, – Чаг узнал Шныка.

– Так что, это, я самый последний? – удивился Чаг.

– В точку! – радостно воскликнул Шнык. – Зелёных не меньше десятка. Они нас слопали. Схарчили. Окружили на триста шестьдесят градусов и пристрелили.

На борге друга блестят синие пятна. Да-а-а… Похоже, Шныку досталось по самое ни хочу. «Кровавая» цепочка наискось пересекает грудь. Ещё несколько отметин на ногах и на левом плече. Это же больно! Но Шнык держится очень даже ничего. Через прозрачное забрало просвечивает широченная улыбка до ушей.

– А мы хоть кого-нибудь пристрелили? – с надеждой спросил Чаг.

– Не знаю, не видел, – огорчил Шнык. – Пока ты там геройски погибал, я остальных пораспрашивал. Но они тоже никого с задранными лапками не видели.

– Хреново, – заметил Чаг.

– Да не грусти ты так! Для нас игра ещё не закончена. Пошли в «рай», – Шнык хлопнул Чага по плечу.

– Пошли, – Чаг повесил автомат на шею.

Самое обидное: не понять – пристрелил он хоть кого-нибудь или нет? Неужели пять полных магазинов, целых 150 патронов, и всё впустую? Разгромив шестое отделение, зелёные молча встали и ушли. Да нет, конечно же, болтают без умолку, но на своём радиоканале, куда синих не пускают по определению. Таковы правила игры. Те же правила предписывают «павшим в бою» топать в «рай» и ждать целых полчаса, прежде чем снова вернуться на поле боя.

Полчаса, тридцать стандартных минут – это много или мало? Смотря с чем сравнивать. Чаг на ходу поправил автомат. Отец, к примеру, очень любит зависать в туалете с ридером. Может запросто просидеть и тридцать минут, и сорок. Абсолютный рекорд, который однажды зафиксировала мама, один час две минуты. А на поле боя, тем более на таком крошечном, всего два на два километра, полчаса – это очень и очень много. Команда может вплотную подойти к победе, прижать противника к флагштоку, и всё равно проиграть.

Неторопливо шагая вдоль границы, друзья за десять минут дошли до места сбора. После горячки боя опять стало холодно. Аж мороз по коже. То ли система жизнеобеспечения барахлит, то ли опять пресловутая задержка. Надо спросить, как-нибудь.

В «раю», за пределами Площадки, напротив флагштока, толкотня страшная. На камнях, на ящиках и прямо на земле сидит не меньше десяти человек. Это же, Чаг аж замер на месте от удивления, треть синих! А сколько ещё «убитых», огибая игровой полигон, бредёт к точке сбора? Ужас!

– Ёлы–палы! – ругнулся Шнык. – Это что же получается? Мы напрасно отдали свои драгоценные жизни во имя великой цели?

Стараясь не глядеть на друга, Чаг громко скомандовал:

– Компьютер! Общий радиоканал для находящихся в точке сбора команды синих.

Щелчок.

– Нас порвали, как Тузик грелку! – произнёс чей-то очень злой голос.

– Мужики! Что за хрень? – Чаг громогласно вклинился в разговор.

«Покойники» дружно повернули головы в их сторону.

– А! Пополнение, – воскликнул чей-то голос. – Хреново дело, мужики. Совсем хреново.

– Мы, то есть центральный отвлекающий отряд, вышли прямо к флагу зелёных, – перебил чей-то голос, – но напоролись на сильную оборону.

– А мы, то есть главный штурмовой отряд, – продолжил третий, – угодили прямиком в засаду. Вот – загораем. Знаешь ли.

– Двое или трое из ловушки выскользнули. Ушли. Они там, у флага зёленых, партизанят, – добавил ещё чей-то голос.

– В общем, мужики, хреново дело, – опять заговорил первый голос, наверно самый ближний игрок. – Во! Опять.

Даже сквозь шлем слышно, как в районе флага синих разгорается стрельба. Одиночные выстрелы всё чаще и чаще сменяются длинными очередями.

Действительно – хреново. Живучий, командир синих, бросил на штурм почти все силы. Для обороны флага оставил всего пятерых игроков. Но атака сорвалась. Чёрт! Так и проиграть недолго.

От дикого нетерпения хочется взвыть по-собачьи. Какие там полчаса? Последние двадцать минут показались длиннее двадцати лет. «Вылечить раны», соскрести с борга синие пятна, – минутное дело. Обычная краска сохнет быстро и не липнет. С пополнением боезапаса пришлось повозиться.

От нервного возбуждения дрожат пальцы. Гладкие патроны выскальзывают из рук и падают на землю. Чаг распечатал очередной пластиковый контейнер с боеприпасами. Пять магазинов снаряжал целых десять минут. Для сравнения, в более спокойной обстановке вполне хватило бы трёх. Но лучше бы провозился все двадцать – какое-никакое, а занятие.

Игроки мучительно медленно покидают «рай». Отсидев тридцать минут, каждый срывается с маленького старта возле ряда тонких столбов и убегает на игровой полигон, где стрекотание автоматов давно слилось в сплошной гул. Смухлевать, скосить хотя бы пару секунд – невозможно. Небольшая модификация, и компьютер борга надёжно фиксирует каждое попадание, тут же отрубает радиосвязь и клинит автомат. Металлические столбы по периметру Площадки следят за перемещениями игроков. Пока «убитый» не уберётся с поля боя, никакой связи с внешним миром. А чтобы вновь заработал автомат, нужно добраться до «рая» и отсидеть положенные полчаса. В общем, система контроля простая, но эффективная. Мухлевать, искать дыры – себе дороже. Гораздо проще играть по правилам: коль «подстрелили» – лапки кверху и вон с поля боя.

Вот, сопя от возбуждения, убежал Шнык. Но «убитых» в «раю» меньше не становится. На каждого «воскресшего» к точке сбора подтягивается парочка «мертвецов». Хреново дело. Очень хреново. Бой пульсирует совсем рядом с флагштоком. То удаляется от него, то разгорается с новой силой чуть ли не у самого столба. Синим никак не получается отбить атаку зелёных и перейти в контрнаступление. Чаг, словно спортсмен на беговой дорожке, замер на старте с автоматом наперевес. Граница игрового поля тянет к себе. Манит. Как голодного кусок хлеба. Ну когда же?!

– Ваше время…

Чаг сорвался с места.

– …истекло, вы можете вернуться в игру, – сообщил приятный женский голос.

В мгновенье Чаг перескочил границу и выкрикнул во всё горло:

– Непоседа в игре!!!

– Понял. Левый фланг. Живо! – приказал Живучий.

Поворот налево, чуть не занесло. Чёрт! Через десяток метров пришлось встать.

С другой стороны, очень даже хорошо, что борги не имеют маскировочной окраски. Серый цвет великолепно выделяется на красном фоне. Впереди игрок, повернувшись боком, пугливо обходит огромный камень. Что-то здесь не так. Чаг присел на колено и поднял автомат.

Во засада! На плече игрока блестит зелёная полоса. Прорыв! Как пить дать прорыв. Зелёные почти прошли. Опоздай хотя бы на минуту… К чёрту! На полминуты. Противник обязательно взломал бы левый фланг.

Первое желание – рвануть вперёд и палить, палить во все стороны! Но Чаг остался на месте. Не нужно бежать, орать и пугать противника дикими воплями. Лучше как следует прицелиться. Тонкие линии сетки пересеклись на груди зелёного. Чаг плавно нажал на спуск, а потом ещё и ещё раз.

Попал? Точняк попал! Зелёный дёрнулся всем телом, повалился на огромный камень и, ничего не понимая, замотал головой. Наконец подстреленный нехотя встал в полный рост, задрал ручонки и побрёл в тыл. Чаг едва не задохнулся от восторга. Да-а-а! Высшая лига, большая игра и первая персональная победа. Но расслабляться ни в коем разе нельзя.

Сначала осмотреть местность. Так. Синие полоски на плечах игрока, который лежит за тем огромным камнем. Правее, прижимаясь спиной к валуну, сидит ещё один синий, автомат перезаряжает. А между ними… дыра! Самая настоящая дыра. Вот где просочился зелёный. Заткнуть. Срочно заткнуть! Во что бы то ни стало заткнуть.

Чаг рывком вскочил на ноги и побежал к тому самому проходу между камней, через который ушёл зелёный. Большой палец сам передвинул рычажок переводчика на автоматический огонь. Сейчас от «Марки» потребуется вся огневая мощь.

Упав на колени, Чаг, как на санках, проехал по запылённому снегу и ударился плечом о высокий камень. Проход совсем рядом, только руку протяни. Упав на правый бок, Чаг высунулся из-за укрытия.

Во засада! Да сколько же вас? Длинной очередью Чаг резанул первого зелёного. Синие пятна перекинулись на борг второго, что крался чуть дальше. Но третий, зараза, успел упасть в низкую расщелину. Снаружи только задница.

Щёлк. Что за чёрт? Опять пустой? Очередями патроны только влёт.

Чаг откинулся под защиту камня и перезарядил автомат. Пустой магазин в подсумок, полный – на место. На всё пять секунд. В боевой обстановке побил собственный рекорд – вот что значит жизненная необходимость. Пора. Чаг снова высунулся в проход между камнями и ужом, отталкиваясь от стенок ногами, пополз вперёд на более удобную позицию.

Секунд тридцать в запасе есть. «Подстреленные» зелёные едва успели очухаться и двинуть с поля боя задрав лапки – отличная защита. Противник не будет стрелять по своим, пусть даже «мёртвым» товарищам. Вовремя! Чаг едва успел соскользнуть в неглубокую ямку и выставить наружу ствол, как в его сторону застрочили сразу два автомата.

Хрен вам! Подавитесь, сволочи. Кругом высокие камни. Зелёным придётся либо пробираться через узкие проходы, либо прыгать с камня на камень. Второй вариант – самый надёжный способ свернуть шею. Чаг успел проскользнуть через проход между камнями и занять очень удобную позицию на развилке. Мелкая ямка весьма сомнительная защита, зато он разом контролирует несколько проходов. Скорее Мирем станет колонией Дайзен 2, чем зелёные выкурят его отсюда. Стреляя одиночными, Чаг упорно не даёт зелёным высунуться.

Огонь. Огонь. Ещё огонь! Заменить пустой магазин на полный и снова огонь. Время сжалось до бесконечных рывков из стороны в сторону, скрип ствола о камень и шипения выброшенных на пыльный снег гильз. И вдруг разом смолкли все автоматы. В ушах зазвенела неприятная тишина.

– Игра окончена. Синие проиграли, – произнёс приятный женский голос.

Чаг вставил полный магазин, передёрнул затвор и вновь нажал на спусковой крючок. В ответ бесполезный щелчок. Игра действительно окончена. Тратить боеприпасы незачем. Красящие пули пригодятся в следующий раз. А на сегодня – всё. Чаг смачно стукнулся головой о снежный наст. Плотно сжатые зубы едва не треснули от напряжения и обиды.

Какая досада… Какая…. Какая… Так надеялся выиграть самую первую большую игру. Как было бы круто начать карьеру в Высшей лиге с триумфальной победы. Но – не судьба. Всё, что остаётся: подняться с земли, отряхнуть с колен пыльный снег и направиться к поверженному флагу.

Далеко не у всех синих игроков железные нервы. Общий радиоканал взорвался потоками грязной ругани. Проигравшие разом выплеснули эмоции. В грубой мешанине слов и междометий ни черта не понять, да и не требуется. Чаг, постукивая прикладом по камням, поплёлся к поверженному флагштоку. Мимо, грубо столкнув в сторону, пробежал зелёный. Радуется, сволочь. Спешит присоединиться к всеобщему веселью.

На открытом пространстве перед флагштоком творится буйное языческое действие, сатанинские пляски и всеобщее помешательство в одном флаконе. Зелёные скачут и трясут автоматами, как впавшие в глубокий религиозный экстаз дикари на старичке Миреме. Один из игроков прыгает выше всех и вертит над головой треугольным куском синего пластика. Ещё только из автоматов не пуляют. Не зря, однако, оружие заклинено. А то, чего доброго, перестреляли бы друг друга к чёртовой матери.

Как бы ни хотелось проигравшим поскорей свернуть игру, но победителям нужно дать время насладиться заслуженной победой. Ну и пусть скачут, как сбежавшие из зоопарка бабуины. Чаг, стараясь не замечать прыгающих от радости зелёных, направился к точке сбора команды синих.

В противовес победителям, синие, как говорится, повесили носы. От общей кучи нахохлившихся игроков отделилась массивная фигура. По одной только тяжёлой походке легко узнать друга.

– Баста! Непоседа, – Шнык перешёл на приватный канал связи. – На сегодня нас поимели.

– Я и без тебя вижу, – раздражённо ответил Чаг. – Ты можешь объяснить, как оно так вышло?

– Увы! – Шнык развёл руками. – Могу и со всеми подробностями: зелёные большим отрядом проломили нашу оборону в центре. Я там был и получил пару пуль в пятую точку.

Шнык выразительно потёр пострадавший зад.

– Ладно, – Чаг повесил автомат на плечо, – будет и на нашей улице праздник.

– Вот что мне в тебе мне нравится, Непоседа, так это как ты умеешь смиряться с неизбежным, – воскликнул Шнык и тут же предложил: – Давай, сразу после разбора полётов, завалимся ко мне на обед. Я навоевал зверский аппетит. Назовём самый большой кусок свинины «Командой зелёных», разрежем его на маленькие кусочки и съедим. А для верности утопим их в бутылочке великолепного вина. Как ни крути, а сегодня у нас с тобой дебют.

Чаг невольно улыбнулся. Родителя Шныка владеют небольшим кафе на Зерновой улице. Что-что, а готовить мама Шныка любит и умеет.

– Давай, давай соглашайся, дурья башка, – Шнык упорно настаивает на своём. – Заодно папа поведает нам дивную историю о том, как вчера днём в «Пьяный горняк» завалился новоявленный Главный погонщик и за какой-то час нализался в сосиску.

– Да ну! – недоверчиво воскликнул Чаг.

– В хлам! – заверил Шнык. – В одну харю прикончил пару бутылок вина, а уж пиво не в счёт. Громогласно пообещал всех зеков прижать к ногтю. А потом отрубился прямо мордой в салат.

Рассказ о пьяной выходке нового начальника Глотки обещает быть весьма красочным, папа Шныка великолепный рассказчик. Да и пообедать не помешает.

– Ну-у-у, если за твой счёт, то давай, – согласился Чаг.

– Внимание! – на общем канале загремел голос Киборга. – Игра окончена. Всем игрокам вернуться в клуб. После собраться в главном зале для разбора прошедшей игры. Кто не придёт – очень много потеряет.

На разборе игры Киборг рассказал немало поучительных подробностей о поражении синих. Торшер, командир зелёных, очень хорошо знает о большом пристрастии Живучего к стремительным атакам, на чём и построил собственный план. Зелёные не стали ломиться всей толпой к флагштоку синих, а организовали большую засаду на одном из возможных направлений атаки. Не иначе сама фортуна улыбнулась Торшеру: ударный отряд синих угодил точно в расставленные силки.

Вот куда, оказывается, убежал фактор внезапности. Первый же залп выбил половину атакующих. Потом, пользуясь численным превосходством, зелёные добили ударный отряд. Только Живучий, в очередной раз подтвердив собственное прозвище, сумел выбраться.

Шестое отделение, в котором воевали Чаг и Шнык, наткнулось на заградительный отряд зелёных и оттянуло на себя ещё один. Второй отвлекающий отряд синих сумел дойти чуть ли не до флагштока, но завяз в бою возле него. Когда заградительные отряды разгромили шестое отделение, то они быстро вернулись и ударили в тыл синим. Ну а дальше – дело техники.

Собрав все силы, Торшер навалился на флагшток синих. Как отметил Киборг: «Самое настоящее чудо, что синим удалось продержаться так долго и даже расширить плацдарм обороны». Но… Одного упорства малочисленных защитников оказалось мало. Торшер ещё разок обошёл Живучего.

Таранным ударом в центре зелёные проломили оборону синих. Неважно, что две трети атакующих «погибло» на месте. Один из зелёных добежал-таки до флагштока и сорвал синий флаг.

Глава 5. Передача власти

Кассен Откен, новый Главный погонщик Глотки, вежливо постучался в дверь кабинета всё ещё действующего начальника тюрьмы и тут же вошёл. Угора Тсен, миловидная секретарша в голубенькой блузке, хлопая накрашенными глазками, с удивлением уставилась на него.

Ну конечно же! Весть о позавчерашней выходке в «Пьяном горняке» облетела всю Свалку. В субботу утром Откен очнулся у себя в номере, мягко говоря, в очень неприглядном виде. Аборигены ждали от него «продолжения банкета». Ан нет! Откен самым решительным образом взял самого себя за шкирку и вытряхнул всю дурь. На встречу с витусом Рекоу Откен явился в самом что ни на есть респектабельном виде: чёрная форма тюремного надзирателя тщательно выстирана и поглажена, ботинки сияют полировкой, а под глазами ни малейшего намёка на пьяный загул.

– Доброе утро, угора, – вежливо поздоровался Откен. – Могу ли я видеть витуса Рекоу?

Секретарша справилась с удивлением и мило прощебетала:

– Да, да, витус Откен. Витус Рекоу ждёт вас. Разрешите, я доложу.

Пока секретарша тыкала накрашенным ноготком в иконку вызова и ждала ответ, Откен посмотрел по сторонам. Не густо. Стены и потолок маленькой приёмной обиты большими листами светло-коричневой фанеры под дуб. Широкий стол, за которым восседает миловидная секретарша, небольшой сейф и даже маленький уютный диван для посетителей отделаны декоративными дощечками. На первый взгляд неказисто и просто, но на Свалке нет лесов. По местным меркам, древесина – роскошь. Её же за 19 световых лет везти надо. Только состоятельные граждане могут похвастаться деревянным столом в гостиной, или деревянным креслом-качалкой у телевизора. Так что приёмная начальника тюрьмы отделана дорого и шикарно. Может быть, даже со вкусом.

– Прошу вас, проходите – пригласила секретарша. – Витус Рекоу ждёт вас.

– Благодарю, – ответил Откен.

Для приличия Откен постучал в дверь ещё раз и, повернув деревянную ручку, вошёл внутрь.

– Очень! Очень! Очень рад вас видеть! – витус Рекоу аж выпрыгнул из-за стола.

Для мужчины, который уже разменял пять десятков лет, витус Рекоу очень даже хорошо сохранился. Широкая лысина ни капли не портит его внешность, а наоборот – добавляет солидности. Округлое лицо и пухлые губы в широченной улыбке. Всё ещё действующий начальник тюрьмы светится от радости, как малыш при виде сладкой конфеты. Черт побери! Откен на мгновенье замер на пороге кабинета. Рекоу и в самом деле рад его видеть.

– Нет! Нет! Прошу вас! Давайте присядем вот сюда, – витус Рекоу показал на круглый чайный столик.

Откен без малейшего интереса пожал протянутую для приветствия мягкую ладошку и присел в глубокое кресло возле столика.

– Гафая, голубушка, будь добра, – витус Рекоу вызвал секретаршу. – Принеси нам кофе.

– Сию минуту, витус, – ответила секретарша и отключилась.

Пользуясь случаем, Откен осмотрел свой будущий кабинет – та же деревянная роскошь. Внушительный и тяжёлый рабочий стол целиком и полностью изготовлен из широких досок. Столешница, правда, не деревянная, а вполне современный электронный рабочий стол. Высокое окно наглухо закрыто плотными шторами. Административный корпус тюрьмы построен на поверхности планеты – единственное исключение для Свалки. Как несложно догадаться, унылый пейзаж за стеклом не радует витуса Рекоу. Всё ещё действующий начальник Глотки – уроженец Мирема. Стены кабинета обшиты почти такими же широкими листами фанеры под дуб, только более приятного оттенка.

– Очень и очень рад вас видеть, – витус Рекоу присел в соседнее кресло.

– Разрешите узнать, почему, витус? – как бы между прочим, продолжая играть роль вежливого посетителя, поинтересовался Откен.

Но витус Рекоу ответил прямо в лоб:

– Витус Откен, давайте не будем разводить светские разговоры с приятными лицами. Вы прекрасно знаете, почему я крайне рад вас видеть – срок моего контракта истёк ещё два года тому назад. То есть, – витус Рекоу на секунду задумался, – почти шесть стандартных месяцев тому назад.

Откен с трудом подавил презрительную улыбку. Этот лысый динозавр так давно живёт на Свалке, что окончательно перешёл на местное летоисчисление.

– Я целиком и полностью отмотал свой срок и с превеликой радостью отдам вам этот кабинет, тюрьму Глот и красавицу Гафаю в придачу. Только не пытайтесь затащить её в постель, – неожиданно предупредил витус Рекоу. – Она замужем. Женщин на Дайзен 2 не хватает. В припадке ревности её муж запросто может всадить вам нож в спину. Но это так, к слову.

С текущими хозяйственными и организационными делами, списками заключённых, финансами и прочими документами вы разберётесь сами. Я передам вам код доступа.

Служебный дом освобожу дня через три–четыре. Завтра днём, на приёме у губернатора, официально передам вам полномочия начальника тюрьмы. А сейчас разрешите сказать вам то, что вы не найдёте ни в одной инструкции, ни…

Витус Рекоу умолк на полуслове. С лёгким стуком открылась входная дверь. В кабинет, соблазнительно покачивая гладкими бёдрами, вошла угора Тсен с металлическим подносом. Воздух наполнился приятным запахом кофе.

– О! Гафая! Ты – прелесть, – витус Рекоу повернулся к секретарше.

– Приятного аппетита, – угора Тсен ослепительно улыбнулась.

Секретарша ловко поставила на столик две чашки кофе, вазочку с сахарным песком и тарелочку печенья. Угора Тсен, бросив на прощанье любопытный взгляд, вышла из кабинета.

Откен проводил секретаршу глазами. Трудно поверить, но старик и в самом деле очень рад его видеть. Подобная встреча на самом Миреме за гранью фантастики. Если бы его и в самом деле повысили бы до начальника тюрьмы Антал, то старый пень витус Обол, прежний начальник, так бы от радости не прыгал. Скорее всего, он нацарапал бы на электронном столе код доступа и вышел бы из кабинета, шипя от злости и разбрызгивая ядовитую слюну. А этот довольный жизнью толстячок готов от радости запрыгнуть на чайный столик и станцевать стриптиз.

Едва сексапильная секретарша закрыла за собой дверь, как витус Рекоу вновь стал серьёзным.

– Так вот, витус Откен. Я знаю, что в Антале вы работали замом по безопасности. Но Дайзен 2 это не Мирем. Очень и очень далеко не Мирем.

В тюрьме Глот содержится около 50 тысяч заключённых. Персонал тюрьмы, включая миловидную Гафаю, всего 407 человек. На одного надзирателя приходится более 250 заключённых.

– Это ещё много, – возразил Откен. – В Антале на одного надзирателя приходится более четырёх сотен заключённых.

– Верно, – легко согласился витус Рекоу, но тут же добавил. – Один пастух справится и с тысячью баранов. Но здесь, в Глотке, сидят волки. Те, кто настолько агрессивен и неисправим, что заслужил право быть отправленным на Дайзен 2. Им нечего терять. Их уже лишили прописки на Миреме и выслали за пределы метрополии. Всё! Они на дне. Падать дальше некуда.

Что верно, то верно: четвёртую сотню лет метрополия исправно сливает на Свалку помои.

– Начальство на Миреме считает, что бежать заключённым всё равно некуда, и доблестно игнорирует все мои мольбы увеличить штат тюрьмы. Да и не только мои. Все, кто только занимал этот кабинет, как об стенку бились, но с тем же нулевым результатом.

В Глотке за полторы тысячи лет, то есть за три сотни стандартных, среди заключённых сложилась своя иерархия: авторитет, блатные, роботы, шавки и даже обиженные. Подробности вы узнаете у зама по безопасности. Сейчас от вас требуется понять самое главное: авторитет и блатные держат всю эту буйную братию в узде. Фактически они теневая администрация тюрьмы.

– Ну вы, блин, даёте! – от удивления Откен подался вперёд. – До такой степени потакать заключённым. Это слишком. Что дальше? Публичные выборы начальника тюрьмы?

На вполне справедливое замечание витус Рекоу отреагировал очень странно. Он не стал оправдываться или хамить, а виновато улыбнулся.

– И я точно так же считал когда-то… – медленно протянул витус Рекоу. – Мы вынуждены потакать заключённым, освободить часть из них от работы, чтобы остальные исправно вкалывали, а рудник выдавал на гора план.