Как не обидеть дракона

Лиас был не в курсе.

Империя Кумр

Столица империи город Кумр

Отель

Никогда ранее Лиас не заставал своего благодетеля в плену столь противоречивых эмоций. С одной стороны, выслушав Лиаса, Этчеверрия был готов растерзать безалаберного ученика за долгое отсутствие и глупое поведение; с другой стороны, старик обрадовался благополучному исходу происшествия.

Чтобы собраться с мыслями, он попросил Лиаса подробно пересказать события последнего дня.

– Вам же всё известно, – насупился парень. – Детали-то зачем?

– Не груби грубо, – отозвался Этчеверрия, – а докладывай обстоятельства обстоятельно.

– Нас ждёт граф Ваальсен…

– Вот ещё фигуристая фигура, – пробормотал учитель. – Удобно же его принесло. Поделом тебе – чтобы не шлялся по подвалам.

– Не… – начал было Лиас и осёкся.

– Вот всё и расскажешь, – пообещал Этчеверрия и взмахнул рукой.

Лицо молодого мага перекосила гримаса боли, слёзы выступили из глаз. Как огромный кипящий шар, масса слов ринулась в мозг (ощущение, что в голове кто-то играл в мяч), а потом и на язык. Неживым и, против воли, козлиным тенором он принялся вещать:

– Вчера около шести вечера я направился в город с целью не возвращаться домой как можно дольше, раз вы заняты мыслями о встрече с магистром, который не особо горит желанием, и злитесь…

– Ах ты, щенок, – медленно пропел Этчеверрия.

Председатель Гильдии Гиоса нешуточно переживал по поводу многочисленных отказов в аудиенции у председателя Гильдии магов Кумра. Замечание Лиаса попало в яблочко.

Дул лёгкий ветерок. Новое здание Гильдии не уставало трансформироваться, причём модернизация затрагивала и внешнюю сторону башни – на ней по велению мастеров возникали различные символы, значения которых оставались туманными, а Этчеверрия то восхищался чем-нибудь, то покачивал головой, словно критикуя происходящее.

В любом случае перед появлением очередного символа пускали молнию, и посреди светлого летнего неба без облаков это выглядело как-то чересчур напыщенно.

– А потом мы позавтракали, и граф Ваальсен велел отправляться домой. Сказал, что хочет с вами встретиться сегодня вечером, до того как мы посетим башню.

– Сегодня вечером, – пробурчал недовольный Этчеверрия, – я вынужден тратить силы на Серого. Ну, раз уж он тебя спас…

– Спасибо, что переживаете за меня, – вырвалось у Лиаса.

Старый маг пристально взглянул на ученика. Точно сказать было нельзя, но юноша мог бы поклясться, что наставник растрогался.

– Я ответом отвечаю за твоё величество – тем более что причина болезни, поразившей город, мне совершенно непонятна.

– Ведь умирают Серые, то есть люди, а я без двух минут Белый, – не без радости, за которую потом бывает стыдно, парировал Лиас.

Этчеверрия презрительно причмокнул.

– Запомни: все беды человечества валятся нам на голову оттого, что люди оценивают последствия, а не допытываются до первоисточника. Возьми, например, такую ситуацию: жестокий тиран истребляет многих в своём государстве. Знаешь, что ему стоит сделать для того, чтобы уничтожить их эффективно?

– Что?

– Внушить большей части населения, что печали какой-то там группы людей общих интересов не затрагивают, или найти резон, отчего цивилизованное стадо само желает меньшинству ухода. Когда глядишь на улицу, ничто не кажется интересным? Лиас невольно взглянул вниз. Там хоронили и пели.

Красный похоронный цвет походил на беспорядочное брожение кровавой каши, наваренной чуть ли не на целый легион.

– Но я думал… – сказал он вслух.

– Думал, что тебя это не касается. Конечно. Даже в твоей идиотской детской считалке красный цвет, цвет смерти, не упоминается. Человеческое очень серое. В академии пройдёт. Ты несвободен от списков, булл, проскрипций и квот. Враги народа всё равно будут найдены, идентифицированы, приговорены и ликвидированы, а потом придут к власти…

– Не понимаю, мастер. Может быть, я слишком глуп… Слова старика, были темны и явно порождены иным языком – не кумрийским. Лиас давно отмечал для себя заимствованные сочетания и целые предложения, которыми пользовался не только сам маг, но и его коллеги. Иногда на этом причудливом диалекте могли проходить часы беседы. Ранее призрак вежливости заставлял воздерживаться от вопросов. Теперь же, когда речь шла о смерти…

Этчеверрия, спохватившись, решил упростить свою речь и перевёл:

– Это значит, что охлократия способна убедить большинство в том, что оно меньшинство.

Лиасу хотелось добраться до сути:

– Учитель, кто такие «враги народа»? Что такое «буллы», «проскрипции», «квоты»?

– Видишь ли, ты не всё… гм… Есть такие страны… Их нет на карте. Наше дело – ограждаться от них тремя барьерами и избегать ошибок тамошних аборигенов. Кстати, лучшие из них точно так же поступают – уже давно не общаются с другими. Тебе рано… Давай лучше позавтракаем…

Этчеверрия поднялся с кресла, опираясь на золотые фигурки гоблинов, украшающие ручки, и растерянно произнёс:

– Погоди, ты толкуешь, мне надо встретиться с этим типом до того, как мы попадём сегодня в башню? Как разнюхал, что мы вообще туда проникнем проникновенно?

Лиас широко раскрыл глаза от удивления.

– Я заходил в гостиницу, и господин Парнай внизу читал письмо. Разве он не доложил о том, что это письмо вам? Ну, медленный тип…

Тот, кто внимательно следит за нашей историей, удивится, почему служители постоялых домов вскрывают чужие грамоты. Но такова традиция среди волшебников Кумра: право первого знакомства с текстом получал не тот, кому он адресован, а его слуга или ученик.

В конверте удобно спрятать магические амулеты, которые простолюдину не повредят, а вот мастеру жизнь испортят. Таким образом люди выступали в качестве телохранителей – и Лиас, кстати, владел до некоторой степени скромными тайнами эпистолярного творчества учителя.

Этчеверрия пару секунд одаривал лицо своего протеже взглядом проголодавшегося питона, затем, пнув ногами тапочки, выбежал в коридор и заорал:

– Хамы, олухи, отродье людское, что вы, даже конверт принести не в силах? Ну-ка, иди сюда, милейший! Да, ты!

Прибыл, точнее подбежал, упитанный Парнай – сладкий, как медовая вишня. Он недоумевал, как попасть в комнату: сначала попытался поклониться, а потом сделать шаг; когда это не получилось – наоборот.

Этот набор движений напоминал танец, но плохая спортивная форма исполнителя не давала довести номер до блестящего финала. Толстяк чуть не запутался в собственных ногах.

Интересно, что снятую нашими героями комнату украшала статуя древнего воина, который тоже кому-то кланялся – видимо, всем входящим. Лиасу из-за этого декоративного излишества казалось, что Парнай и мраморный юноша без конца обмениваются любезностями.

– Вваливайся, – тихо сказал маг, и смотрителя двора буквально внесло в дверь.

– Что же ты, эксперимент неудачного опыта, письма не доставляешь? – осведомился учитель неприятнейшим из своих трёхсот голосов.

«Превратит в жабу», – подумал Лиас.

– Так не было же писем, ваше белое превосходительство, – то и дело сглатывая, тараторил Парнай. – Только листик пустой бумаги на ваше имя… Я вот и молодому господину давал читать…

Юноша подтверждающе кивнул.

– Пустой лист! – взревел Этчеверрия. – Да на листе заклятие лежит, чтобы смертные нос сунуть не сумели. Вас же хлебом не корми – дай цензуру устроить.

– Что вы, что вы, – залепетал Парнай.

– Мало кто сознаёт: цензоры за века не добились главного – не уговорили талант на себя работать. Что толку тогда? За что им платят?

Управитель являлся живым воплощением фразы «не ведаю и не разумею».

– Дай! И пошёл вон…

Когда Парнай удалился, точнее ретировался, Этчеверрия, взмахивая время от времени свободной левой рукой, словно отгоняя оставшиеся после нерадивого служаки извинения и заверения, начал пожирать глазами заколдованное послание. Оно представляло собой приглашение от магистра Гильдии Кумра Гинна явиться к шести часам для беседы по личному делу.

Указывалось, что магистр не имел возможности лично присутствовать и поручил всё своему первому секретарю, о чём сожалел в высшей степени…

– Зажравшийся карьерист!

Слова, сорвавшиеся с языка, были настолько дерзки и революционны, что старый волшебник сам их испугался и приложил к губам палец.

Так он постоял с минуту, безумно вращая глазами, пока не поймал взгляд Лиаса. Мысли ученика витали совершенно в другом месте.

Мастер оглянулся, вздохнул и мягко спросил:

– Где там твой спаситель?

История Атцеля.

Протокол допроса герцога Мангольда. Допрос вёл

представитель Гильдии магов мастер Донард

«Вы давно знаете этого Атцеля?»

«Он состоит у меня на службе уже два года. Простите, состоял».

«Почему его зачислили в ваши войска?»

«Насколько мне известно, Атцель служил в Кумре и работал на министра Ализовата. Там решили, что беглецу лучше спрятаться от полиции Гиоса, которая обвиняла его в изнасиловании, у нас, в степях Мангольда, и направили к нам под протекцию».

«Протекцию? Мальчишку пятнадцати лет?»

«Скорее всего, он что-то хорошее наворотил для регента, но я стараюсь задавать поменьше вопросов приближённым моего царственного кузена».

«И Атцель не говорил?»

«Парень не из болтливых. Его действия, как вы уже могли прочитать… (смеётся) непредсказуемы».

«Зря веселитесь. Всё-таки такое произошло…»

«Извините».

«И что за должность ему определили?»

«Предложил писарем – отклонил. Воевать, твердит, хочу. Ну, откомандировал молодца в Логанд с Ненужными рыцарями сражаться».

«Так. То есть вы отправили мальчишку в опасный бой».

«Да. В целом какая разница, что с ним случится? От него исходил Поток Энергии, хоть сам закалывайся мечом, неприятный такой парень…»

«И что с ним случилось?»

«А то, что сосунок попал с отрядом в засаду. Ненужные окружили их. Завязалась кровавая битва – хоть пой. За Логанд дрались человек тридцать. Так вот наш Атцель уложил один половину! Никто из солдат этого и описать-то не смог: глаза закрыли, а открыли – нападающие мертвы. Я тогда ещё покумекал: пятнадцать врагов в пятнадцать лет угрохать… На год жизни – по особи. А остальные разбежались от ужаса. До сих пор помню: он весь в крови, на руках несут в ворота – и в тронный зал, на золотой пол. До сих пор паркет кажется кроваво-золотым. Пришлось (не без радости, признаю) назначить этого типа капитаном отряда».

«Вам не показалось странным такое развитие событий?»

«Исключительно. Но, когда странное полезно, быстро привыкаешь».

«И как он служил потом?»

«Великолепно… Весь Логанд держал в напряжении. Организовал несколько вылазок в леса – и возвращался с добычей! Этого даже матёрые рубаки себе не могли позволить! Он был страхом Логанда, страхом Сардов, страхом Ненужных рыцарей. В один день я декретировал закрепить его при основных войсках, сделал командиром сотни. И точно стал бы со временем моим главнокомандующим, если бы не глупость – простите, трагедия…»

Мир Фэнби

Империя Кумр

Столица империи город Кумр

Таверна

Из окна, у которого сидел рыцарь, открывался вид на пруд размером с лужицу, который, по замыслу хозяина заведения, должен был изображать реку, – как будто он посетил не обычную забегаловку, а севший на мель корабль. Хозяин, нюхом чуявший аристократа, выделил рыцарю самое удачное место и приставил два стула для ещё не пришедших гостей так, чтобы все трое сидели у окна и имели возможность любоваться скудными растениями, осевшими около пруда.

Этчеверрия, к удивлению Лиаса, не стал затруднять себя словами и тут же затеял сверлить графа глазами.

– Граф Паалатон Ваальсен, – вежливо отрекомендовался тот.

– Здравствуй, спаситель, – начал Белый. – И что же ты спасаешь мастеров, если так нас ненавидишь?

Граф улыбнулся, нисколько не смущённый таким развитием разговора.

– Верно, – подтвердил он, – ненавижу. Но это мои личные проблемы. Вы вот заказали блюда из растений – то есть мяса не едите?

– Глупо, – сказал Этчеверрия, – пошли отсюда. Сейчас последует сравнение, метафора, а то и притча – и лучше сбежать сразу.

Маг собрался удалиться – не смог. Лиас не двигался и пристально смотрел на гроссмейстера.

– Ты что, маленький малец? – с наигранной вежливостью нарушил тишину учитель. – Благодарность – дочь испуга. Всё равно не округлили2 бы.

– Может быть, но я его должник. Этчеверрия скривился, но возражать не стал.

Лиас подошёл к своему спасителю и положил ему руку на плечо. От театральности жеста или вследствие общей нервозности старый маг фыркнул.

– Твой наставник правду сказал, – подмигнув Лиасу, заговорил рыцарь. – Я считаю делом чести бороться с волшебниками.

Он обратился к Этчеверрии.

– Если вы такой грандиозный леший, – «леший» поморщился, – что можете определять мои эмоции, то знаете и то, что перед вами не подлец. Мне необходимо формально объявить колдунам войну. Не убивать, а предупредить. Вам ни за кого не надо бояться.

Смех мастера, подобный землетрясению, заставил Лиаса схватиться за спинку стула, чтобы не упасть. Тряслись столики, стены и настенные украшения, с хрустом полетели во все стороны красноватые оленьи рога.

Этчеверрия хохотал, одним глазом посматривая на реакцию Паалатона. Как только обнаружилось, что тот не струсил, наваждение прекратилось.

Дискуссия возобновилась так, словно ничего не произошло.

Старик просто сказал:

– Уничтожить Посвящённого – смертному? Невозможно.

– Тем более. Значит, вы верите моему обещанию. Впрочем, давайте к делу… Мне положено что-то за спасение вашего ученика?

– Деньги, женщины, любовь, вечное здоровье – сколько угодно, – поддакнул Этчеверрия. – Но ты, как скажут позже, просишь странного. Надо же, в Гильдию ему захотелось. Сам рассуди…

Рыцарь поклонился и сделал вид, что кроме слов Белого в жизни ему сейчас ничто в мире не интересно.

– Тебя не пугает, что никто не примет явление психа всерьёз? Для Гильдии подобные шутки имеют столько же интереса, сколько перерыв на обед. Секретарь заместителя секретаря – вот на что стоит рассчитывать посланцу серости, то есть смертному. Угроза отзвучит, и звук умрёт. Унизительное унижение, верно?

– Возможно, – улыбнулся Паалатон. – Но я уже не один

– у меня есть союзники, к которым придётся прислушаться. Один союзник.

– И как же именуют болезного?

– Ацульд.

Это было произнесено громко, и эффекта ждать не пришлось. Послышались испуганные голоса. Все, кто проводил время в таверне, подхватились и, толкая друг друга, падая, разбивая носы, свои и чужие, (а особо ловкие – с прихваченным имуществом в карманах) помчались к выходу.

Уже через полминуты, громко стуча по деревянному полу сапогами, скрылся последний из посетителей. Хлопнула дверь, запахло горелым мясом. Хозяин спрятался в маленькой комнатке за стойкой.

Этчеверрия вскочил на ноги и бросил на гроссмейстера уничижительный взгляд.

– Ты что, с ума сошёл? – кричал маг в пустом зале. – Весь город знает о том, что этот человек – преступник!

– Уважаемый, – перебил Паалатон, покрасневший от злости, – что вы несёте? Ацульд – чиновник императорского двора. Камергер!

– Несчастный, – старый волшебник постучал себе ладонью по лбу, – он сам Белый!

Пришло время рыцаря оторопеть.

– Как? Придворный!

– Да нет! Вселившийся в него демон, гоблин, или как там его. Гильдия охотится за ним. Он маг. И очень сильный.

И Этчеверрия рассказал поражённому Паалатону, как появился Ацульд; что это на самом деле вовсе не Ацульд, а нечто, принявшее его облик; как нашли убитого камергера; как маги опознали потерю Сущности; как этот негодяй покинул Дворец страданий; что он спрятался от Гильдии и не собирается в ней регистрироваться; что, скорее всего, мор в Кумре устроил именно он и что дальнейшие планы этого лже-Ацульда совершенно неизвестны.

– И он всегда спрашивает: «А знаете ли вы, как устроен мир?» У тебя тоже спрашивал?

Смертный мрачно смотрел на мага, подтверждая своей реакцией, что его именно что спросили.

Они помолчали с минуту.

– Всё равно ведите, – потребовал гроссмейстер. – Когда надо выбирать из двух гномов, лучше броситься в пропасть3. Хорошо, у меня нет и последнего козыря, последнего союзника… Плевать! Дело чести.

Лиас хотел что-товставить… Этчеверрия предупредительно подмигнул, показав на разбросанные стулья. «Ещё что скажешь – прибью», – услышал ученик слова мастера, хотя губы старика не шевелились.

Юноша вздохнул и пошёл приводить в порядок мебель.

– Лучше бы ты пожелал золота, – тоскливо протянул председатель Гильдии Гиоса. – Ну хорошо, я тебя проведу. С меня это снимает долг благодарности – и довольно дёшево, а натворить ты там всё равно ничего не сможешь. Но, если что, не обессудь. У барьера я скажу, что ты мой слуга.

Паалатон кивнул.

– Я не благодарю, так как вас, колдунов, не жалую. Мы квиты.

История Атцеля.

Протокол допроса герцога Мангольда. Запись вёл представитель Гильдии магов мастер Донард

«Как произошло убийство Посвящённого? Рассказывайте, мы знаем, что вашей вины в этом нет».

«Я не боюсь Белых и не воюю с вами. Всё случилось внезапно. Атцель стоял у фонтана, когда мой придворный кудесник Гий, орнитолог, вышел на прогулку. Впрочем, зачем он решил покинуть свою комнату, гоблин его поймёт. Запишите. Нелепый случай… Они столкнулись.

Я толком не слышал, что бормотал маг. Мальчишка вспыхнул, выхватил меч – и дальше ваш покорный слуга только и видел, что катящуюся голову Гийя с изумлёнными глазами. Да-да, именно с изумлёнными, никак иначе».

«Вы понимаете, что это первый и единственный случай такого рода?»

«Понимаю, что первый… Но единственный? Мальчишка-то от вас ушёл».

«Герцог, в официальной версии мы напишем, что он понёс суровое наказание. Понятно?»

Мир Фэнби

Империя Кумр

Столица империи город Кумр

У здания Гильдии магов

Площадь лопалась от скопления народа: то ли люди не насытились зрелищем грандиозной новостройки, то ли укоренившийся в центре мясной рынок привлекал публику запахами свежей крови.

Зеваки мешали друг другу что-либо увидеть. Лиасу казалось, что они все идут со стороны Дворца страданий. Ветер больше не обдувал, на вытоптанной земле неподвижно лежали листки бумаги и чья-то потерянная перчатка.

Пустая афишная будка («Не пустая, а без картинок», – подумал Лиас) каким-то образом не была демонтирована мастерами и осталась торчать перед барьером у входа.

– Ну и где этот магоборец? – пробубнил Этчеверрия без злости.

– А я селёдку купил в надёжном местечке, – гнусавил высокий человек в чёрном капюшоне, постоянно тыкая кошёлкой своему приятелю в лицо. – Там приятель один, так он рыбу кладёт, а не чешую и глаза…

– Ага, верь эльфам4, – пользовался плодами народной мудрости его собеседник, отворачиваясь. – Нигде сейчас не купишь приличного товара – одно <…> продают.

Паалатон легко бы узнал во втором простолюдине благодушного толстяка, который два раза пытался ему помочь, а вместо этого впал в немилость. Но рыцаря пока что не было – он опаздывал.

Маг зло посмотрел на толкующих.

– Милейший, – обратился он к тому, кто говорил последним, – не сквернословьте…

– А пошёл ты, – ответил почему-то не толстяк, а высокий, почти не оборачиваясь…

Лиас не выдержал.

– Как смеете?

Он прервал речь, внезапно чувствуя бесполезность препирательств.

– Что-то свиньи закудахтали, – монотонно, не намереваясь шутить, произнёс теперь уже толстяк. – Сейчас я тебя, малец…

– Вас обманули с селёдкой, – перебил его Этчеверрия.

– Продавец – мошенник и, когда вы отвернулись, подложил в пакет гвозди, вымазанные жиром.

– Вы сбрендили от старости?

– Проверьте…

Несколько человек, случайно подслушавших диалог, пялились на пакет так, словно хотели принудить его переместиться. Высокий демонстративно сплюнул и, апеллируя к зрителям, ораторствовал:

– Дед белены объелся: если бы у меня (он ткнул в себя пальцем) тут (указал на пакет) были гвозди, то они потянули бы куда тяжелее селёдки. Ведь десяток килограммов, поди.

Никто не ответил одобрением. Зевакам стало любопытно досмотреть эту сцену до конца и узнать правду. Как-никак развлечение.

– Проверь, посмотрим, – крикнул паренёк в белой рубашке.

– Да, точно, а то вдруг развалина прав, – сказал другой, с вечным прыщом на носу.

– Мастер, – шепнул Лиас Этчеверрии, который с выражением важного отсутствия созерцал здание Гильдии, как будто он не начинал разговор, – возможно ли… гвозди вместо селёдки?

– Молчи, – огрызнулся председатель Гиосской лиги.

– Ну, – возмущённый владелец рыбы высоко поднял пакет, – если бы это были гвозди, небось, не порадовался бы тот, в кого я их кину!

– Стой! – выскочившая из-за спин зевак полная женщина, видимо, супруга, попыталась удержать спорящего от растраты, но тот уже размахнулся и швырнул пакет. Он метил в направлении Этчеверрии, да разве попадёшь в мага? А вот в ногу толстяка – пожалуйста! Бум-ц!

– Ой-ой-ой! – взревел пострадавший.

Толпа сияла от радости, предвосхищая драку. Ругань толстого потонула в общем шуме. Кто-то орал: «Бей!», кто-то

– «Бис!», считая, что приехала группа бродячих комедиантов.

– Да я тебя!.. – слышал Лиас голос обиженного.

Покупатель селёдки тем временем неторопливо подошёл к пакету.

– Если бы это были гвозди, – менее уверенно гипотетизировал он, – то они бы звенели при ударе…

– Или впились бы тебе в <…>, – только для ученика прошептал маг.

Дальше происходило вот что.

Владелец селёдки.

Размахнувшись, незадачливый спорщик изо всех сил лупит «рыбой» по металлической будке. Но, не в состоянии удержать «лёгкую» ношу, получает её назад в виде ответного удара по собственной ноге… От боли валится наземь и стонет.

Его приятель.

Подстёгиваемый толпой толстяк, нога которого ещё ноет после встречи с «селёдкой», замечает поверженного соперника. Ослепший от ярости, он решает, что того надо добивать, и несётся вперёд. Толпа, конечно же, не остаётся в стороне – в руки хромающему мстителю вкладывают что-то твёрдое (Лиас не успел разглядеть – возможно, кастет).

Владелец селёдки.

Смотрит, как толстяк подбегает к нему и замахивается чем-то. Отвечает на угрозу вербально и физически. Образуется свалка. Сцепившиеся в клубок драчуны катятся в толпу, словно снежный ком, обрастая по пути новыми участниками событий.

На площади стихийно вырисовывается банальная деревенская потасовка.

А вот тут уж началось!

Нашлись и те, кто полез разнимать бедняг. Естественно, что, как каждому доброхоту, им досталось больше всех. Противники, стремясь довести дело до конца, крушили челюсти миротворцев и буквально ломали руки друг друга. В толпе сразу же нашлись приятели и родственники задействованных лиц, поэтому скоро за Лиасом и Этчеверрией бушевала настоящая война, которую можно было бы окрестить «селёдочной». Битва трансформировалась в побоище, уже сбежались завсегдатаи подобных мероприятий с соседних улиц, запестрила шлемами Императорская гвардия, слышались свистки и проклятия…

Посреди всего этого улыбающийся Этчеверрия и напуганный Лиас выглядели, если уместно так сказать, островками стабильности5, в основном благодаря воздушному щиту мастера. Несколько раз к барьеру выдвигались беснующиеся люди, наносили удары, но только разбивали кулаки о невидимую броню, созданную гиосским мастером.

Одного из драчунов толпа швырнула в барьер так, что он ударился носом и кровь повисла в воздухе, растёртая по невидимому полотну магического препятствия.

Затем на первый план прорвался Паалатон. Он отшвыривал нападавших, словно фигуры из картона. Молодой человек не оценил кровожадной суеты вокруг – он не считал себя вправе отвлекаться от цели.

Мир Фэнби

Империя Кумр

Столица империи город Кумр

Гильдия магов Кумра

Изнутри здание Гильдии не приглянулось ни Лиасу, ни Паалатону. И это неудивительно: старческий возраст большинства магистров предполагал консервативность и традиционализм, противные юношескому задору.