Однажды летним днем

– Я что, бандероль?! – обиделась Виолетта.

– А вас, барышня, никто не спрашивал! – прицыкнул на неё подполковник, и Виолетта смирилась. Она покорно последовала за своим сопровождающим, забралась в полицейскую машину, но всю дорогу сидела насупленная. Правда, время от времени она бросала на лейтенанта вопрошающие взгляды. Но он молча вёл машину и не обращал на неё никакого внимания. Остановив автомобиль возле дома Виолетты, он велел ей набрать по домофону номер её квартиры, но поговорить с бабушкой не позволил, отстранил и сухо произнёс: – Гражданка Потапова Людмила Павловна?

– Да, это я, – испуганно отозвалась бабушка Виолетты.

– Ваша внучка по приказанию подполковника доставлена, откройте дверь.

В домофоне радостно пискнули, и дверь подъезда отворилась. А когда лейтенант и Виолетта поднялись на площадку, на пороге квартиры стояли Мила, Андриана и Лео. Впереди всех сидел Тишка.

– Кто из вас Людмила Павловна? – растерянно спросил лейтенант.

– Я! – подняла руку Мила, точно примерная ученица, сидящая за партой в школе.

– Вот ваша внучка, – сказал лейтенант, подталкивая Виолетту к двери, – и вот здесь распишитесь, пожалуйста.

– Расписаться? – недоумённо переспросила Мила.

– Да, в том, что внучка вам передана.

– Расписывайся уже, – толкнула подругу локтем в бок Лео, – не задерживай человека. Он на службе. – И, уже обращаясь к лейтенанту, проговорила: – Спасибо вам большое, товарищ лейтенант! И передайте нашу искреннюю благодарность Петру Ивановичу.

– Обязательно передам, – заверил лейтенант.

– И кланяйтесь ему от нас! – успела вставить Андриана. За что тотчас получила тычок локтем в бок от Леокадии.

Оглянувшийся лейтенант обвёл их недоумённым взглядом, но обворожительная улыбка Лео смела его удивление и подарила искорку неведомо откуда взявшейся радости. И он, весело помахав им рукой, почти что вприпрыжку, точно мальчишка, сбежал вниз по лестнице.

Виолетта хмыкнула, и острый локоть Леокадии теперь врезался под её рёбра.

– Бабушка Лео! – недовольно воскликнула девушка.

– Иди, иди, – грозным голосом проговорила Леокадия.

– Не ругай её, девочка и так расстроена, – попыталась вступиться за внучку Мила.

– Её не ругать, а бить нужно! – сердито отозвалась Лео.

– А по-моему, нужно попросить Виолетту объяснить свой поступок, – постаралась остаться рассудительной Андриана.

– Ну, пусть разъяснит, – согласилась Лео.

Вскоре все они сидели в гостиной – бабушки на диване, Виолетта на стуле напротив, и Тишка у входа в комнату.

– Что вы на меня так смотрите, как будто я подсудимая, а вы судьи, – не выдержала Виолетта, – и даже охранник есть, – девушка кивнула на Тишку.

– Мы тебе не судьи, – сказала Андриана, – просто мы хотим понять, почему ты, взрослая девушка, ведёшь себя как малолетняя шкода.

– Это я от отчаяния! – внезапно расплакалась девушка. – Бабушки, простите меня! – Она бросилась на диван в объятия всех троих. Тишка, не желая остаться в стороне от всеобщего примирения, тоже запрыгнул на диван. И началась куча-мала! Женщины обнимались, плакали, произносили бессвязные слова прощения и утешения, Тишка взвизгивал и лизал всех четверых.

Наконец, успокоившись, бабушки и внучка сели пить чай с испечёнными Милой пирогами. Тишка получил полную миску рисовой каши с большим куском мяса.

Лео, размешивая сахар в чашке с чаем, задумчиво проговорила:

– Я одного не могу понять.

– Чего? – спросила Виолетта с полным ртом.

– Майя Лоскутова тоже влюблена в Филиппа Окунева?

– Какой там! – отмахнулась Виолетта. – Она по уши влюблена в Мишку Одинцова!

– Они с ним встречались?

– Целый год!

– Так почему же она не вышла замуж за Одинцова?

– Потому что он ботан!

– В смысле ботаник? – не поняла Андриана.

– Можно и так сказать, – рассмеялась Виолетта, – притом потомственный!

– То есть?

– Мать у него в школе биологию преподаёт, отец тоже биолог, но в НИИ.

– И что в этом плохого? – недоумённо спросила Андриана.

– Ничего, бабушка Анри, только Майкиному отцу ботаны не нужны! У них же, у богатеньких буратин, всё теперь как?

– Как?

– Деньги к деньгам.

– И Майя сразу согласилась выйти за Филиппа?

– Её подруга, Светка Лимонова, говорит, что не сразу, поломалась, отцу истерики закатывала, но это ей не помогло. И Майка согласилась.

– Выходит, что Майя тоже жертва? – спросила Леокадия.

– Никакая она не жертва! – возмутилась Виолетта и даже есть перестала. – Она моего Филиппа соблазнила прямо в ночном клубе!

– Что ты такое говоришь, глупенькая, – попыталась урезонить внучку Мила. – Где же она там могла соблазнить Филиппа? Он тебе наплёл, а ты и поверила.

– Где, где! Да хоть бы и в туалете!

– В туалете?! – ахнули в один голос Мила и Андриана.

Леокадия возвела руки к потолку и проговорила:

– Спасибо тебе, Господи, что наша молодость пришлась на иные времена.

– Так ты, бабушка Лео, и теперь своего не упускаешь, – съязвила Виолетта и тотчас получила шлепок.

– Как тебе не стыдно! – воскликнула Мила.

Андриана ограничилась укоризненным взглядом.

– Чего я такого особенного сказала, – попыталась обиженно оправдаться Виолетта.

– Лично я уверена, – категорично заявила Лео, – что твой Филипп сам соблазнил девушку, стараясь угодить отцу, тебе он наврал с три короба. А ты набросилась на ни в чём не повинную девушку и довела её до больничной койки! Совести у тебя нет!

– Ну и оставили бы меня тогда в каземате, – совсем как бабушка Мила, мрачно заявила внучка.

– Жалко нам тебя, дурынду, – за всех ответила Лео, – всё-таки ты наша родная кровиночка.

Виолетта уже совсем было собралась напомнить, что родная она только бабушке Миле, но вовремя прикусила язык, чем избавила себя от многих неприятностей.

На этом партийное собрание, как назвала его про себя Виолетта, было закончено. Подруги разъехались по домам, а бабушка с внучкой убрали со стола, перемыли посуду и легли спать. Тишка удобно устроился в ногах у Милы.

Утром снова ярко сияло солнце, доцветали в садах плодовые деревья, на улицах города разливалась волнами сирень и роняли белые лепестки ирга и черёмуха. Во дворах, заросших деревьями, рассыпали трели птички. А в скверах на набережной и в Загородном парке радовали посетителей своим пением соловьи.

В общем, жизнь, как говорится, продолжалась. И вроде бы ничего не предвещало новой грозы над головами трёх более или менее успокоившихся подруг и их воспитанницы.

Глава 5

Первого июня Андриана пребывала в прекрасном расположении духа. Она не спеша двигалась по дому, протирала пыль, поливала цветы, погружаясь в воспоминания и возвращаясь к реальности.

Вдруг она вспомнила, что ей нужно успеть сбегать за заказанным по случаю дня рождения Виолетты тортом. Он обещал быть великолепным! Они рисовали его втроём – на светло-салатном фоне двадцать переплетённых венков из голубых фиалок. Ведь имя Виолетта переводится как фиалка. А ещё торт к двадцатилетию их любимицы должны были украшать марципаны и орехи.

В кондитерскую Андриана решила позвонить со стационарного телефона. Сегодня он был в рабочем состоянии, и настроение у него было неплохое, хоть и настороженное. У стационарного телефона было имя и отчество – Макар Пантелеймонович. Макар, потому что жизнь у него в доме Андрианы Карлсоновны была нелёгкая. Всякий раз, переобуваясь, Андриана высоко задирала ноги, задевала провод, ведущий к розетке, и аппарат улетал туда, куда Макар телят не гонял. Но хозяйка замечала это далеко не сразу, и Макар лишался права голоса порой не на одни сутки. Так что именно безголосым он и проводил большую часть своей нелёгкой жизни. А красивое отчество Пантелеймонович ему было дано в утешение.

Но первого июня телефон был в полном порядке. Правда, при приближении к нему Андрианы он затаил дыхание.

Андриана же протянула руку, чтобы снять трубку, и вдруг аппарат разразился громким звоном.

«Кто бы это мог быть?» – подумала Андриана Карлсоновна, сняла трубку и привычно произнесла:

– Говорите!

В ответ не раздалось ни звука. Андриана подула в трубку и повторила:

– Говорите!

И тут трубка разразилась рыданиями.

– Кто это? Кто? – вопрошала ничего не понимающая Андриана, и наконец до неё дошло, что это плачет Мила. – Мила! Мила! Что случилось? – закричала она, не на шутку перепугавшись.

«Так и оглохнуть недолго», – вздохнул про себя многотерпеливый Макар Пантелеймонович, но тут же спохватился – лучше пусть кричат и рыдают, чем лишают его голоса.

– Виолетту схватили! – донёсся вопль отчаяния из трубки.

– Кто схватил?! Зачем? – ничего не понимая, закричала, в свою очередь, Андриана Карлсоновна.

– Полиция! Её арестовали!

– За что?! Она опять что-то натворила?

– Не знаю! Её арестовали за убийство!

– Мила! У тебя горячка! Кого Виолетта могла убить?

– Её обвиняют в убийстве Филиппа Окунева!

– Филипп убит?! – не поверила своим ушам Андриана.

– Да, они так сказали, – с трудом проговорив последнюю фразу, Потапова отключилась.

Андриана Карлсоновна некоторое время постояла с пищащей трубкой в руках, потом положила её на рычаг с такой осторожностью, точно она была сделана из хрупкого стекла.

Макар Пантелеймонович мысленно обронил слезу, растроганный такой нежностью, которую он, разумеется, как и всякий уважающий себя мужчина, отнёс на свой счёт.

Андриана тем временем убрала обратно в шкаф варенье, которое недавно достала, и стала собираться к подруге.

– Сколько раз уж говорилось, что связываться с женатым мужчиной то же самое, что ходить по минному полю! Вот и нашла приключение на свою пятую точку, – возмущалась вслух Андриана, совсем забыв, что когда у Виолетты начался роман с Филиппом, он был холост.

Это теперь он был женат и то всего каких-то три недели.

– Неужели наивная Виолетта решила его развести? – воскликнула вслух Андриана и всплеснула руками. – А там что-то пошло не так. Но чем она могла его убить? Не сковородкой же? Нет, нет, – помотала головой Андриана, – да, я допускаю, что Виолетта могла пойти на многое ради того, чтобы отправиться под венец со своим Филечкой. Но чтобы убить! Виолетта не могла!

И только увидев уставившихся на неё удивлёнными глазами Фрейю и Марусю, Андриана сообразила, что всё это время разговаривала сама с собой вслух.

– А что, – сказала Андриана сердито своим кошкам, – если бы на вас столько всего свалилось, вы бы тоже спятили.

Кошки молча попятились из прихожей в комнату. И только когда за хозяйкой захлопнулась входная дверь, две хвостатые сестрички подбежали к телефонному аппарату и спросили:

– Макар Пантелеймонович! Что там случилось?

– Кажется, кто-то кого-то убил, – ответил Макар и почесал трубкой в затылке.

– Кто и кого?

– Я не совсем разобрал, они так визжали, кажется, Виолетта, – неуверенно ответил телефонный аппарат.

– Что Виолетта? – стукнула его лапкой Фрейя.

– Не дерись, – обиделся Макар Пантелеймонович, – а то не скажу больше ни слова.

– Ага, если не ответишь, то точно больше не скажешь ни слова, так как мы выдернем шнур из розетки.

– Вы не имеете права лишать меня голоса! – возмутился Макар Пантелеймонович.

– Фрейя пошутила, – примирительно проговорила Маруся, – ты, Макарушка, только скажи нам, это Виолетту убили или она сама кого-то?

– Кажется, она, – ответил успокоившийся телефонный аппарат.

– Если она, то они её отмажут, – махнула хвостом Фрейя и отправилась спать на диван.

– Думаешь, это так просто? – неуверенно проговорила последовавшая за ней Маруся.

Андриана Карлсоновна тем временем спустилась вниз, открыла гараж соседа, от которого у неё был свой ключ. Иван Абрамович любезно разрешал соседке хранить в его гараже своё транспортное средство – мотоцикл.

Так что уже через пять минут пожилая дама неслась на своём мотоцикле по дорогам города.

* * *

За шумом тихого дождя слышалось пение птиц. И было в этом объединении звуков что-то волнующее и умиротворяющее одновременно. Хотелось долго-долго сидеть и просто слушать. А ещё на этом звуковом фоне так легко и приятно было думать о чём-нибудь своём.

Вот и Морис Миндаугас настолько погрузился в свои мысли, что невольно вздрогнул от звука зазвонившего на столе телефона. Но тотчас протянул руку и снял трубку.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – проговорил он привычно в трубку.

– Я сегодня не приеду, – раздался из трубки голос следователя Наполеонова.

Морис не стал спрашивать почему.

– Чёрт знает что творится! – возмущённо проговорил тем временем следователь. – Беременная девица укокошила своего бывшего любовника.

После этого Наполеонов, не дожидаясь ответной реакции Миндаугаса, просто положил трубку.

Морис послушал короткие гудки, вздохнул и подумал о том, что приготовление жаркого стоит отложить. Им с Мирославой и Доном не съесть столько…

– Пожалуй, обойдёмся курицей и салатом из цветной капусты, – решил он, – а вот что на десерт…

Додумать он не успел, телефон зазвонил снова.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает.

– Вы-то мне и нужны, – донеслось из трубки нетерпеливо, – диктуйте адрес.

– Простите, вы не представились, – вежливо напомнил Миндаугас.

– Простите, я так расстроена, что совсем забыла о вежливости.

– Бывает, – обронил Морис.

– Меня зовут Андриана Карлсоновна. Но я не живу на крыше! – почему-то добавила она.

– Я догадываюсь. А ваша фамилия?

– Шведова-Коваль. Слышали?

– Извините, нет.

– Я долгое время преподавала в школе. У меня огромное количество учеников.

– Я учился не в этом городе, – ответил Морис, хотел добавить: и не в этой стране, – но воздержался.

Трубка тем временем то ли презрительно фыркнула, то ли хрюкнула и замолчала.

– Вы чего-то от нас хотите? – напомнил о себе Морис.

– Естественно! – возмутился голос в трубке. – Не со скуки же я вам звоню! – Через паузу было добавлено: – Я вообще никогда не скучаю!

– Рад за вас. Уточните, кто вам нас рекомендовал? – невозмутимо поинтересовался Морис.

– Какая разница! – вспыхнули на том конце провода, но после секундной паузы ответили: – Карина Викторовна Шумская.

– Какое у вас дело?

– Мне очень нужно найти убийцу! И как можно скорее!

Морису показалось, что женщина на том конце провода затопала ногами от нетерпения.

– Минутку, – проговорил он и переключился на кабинет Мирославы: – Там некая Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль просит принять её, – проговорил Морис. – Хотя правильнее было бы сказать, что не просит, а требует.

– И что у неё?

– Убийство.

– Кто ей дал номер нашего телефона?

– Говорит, что Карина Викторовна Шумская.

– Интересно… Карлсоновна не сообщила тебе, чем она занимается по жизни?

– Сообщила, что много лет проработала в школе.

– Теперь, надо думать, пенсионерка, но некогда учила тех, кто, как говорится, выбился в люди.

– Я тоже так понял.

– Ладно, у нас сейчас дел нет, назначь ей встречу на 18.00.

– Хорошо. А ужин?

– Поужинаем позднее.

– Шура не приедет.

– Тем более.

* * *

Наполеонов тем временем пытался добиться признания в убийстве от миловидной блондинки ангельской внешности. Чего только стоили её широко распахнутые глаза нежно-голубого цвета. Плотно сомкнутые губы небольшого, красиво очерченного рта и упрямо вздёрнутый вверх подбородок делали её одновременно трогательно-беззащитной и в то же время неуязвимой. Девушку звали согласно найденному в её сумочке паспорту Виолеттой Ивановной Потаповой. Сегодня ей исполнилось двадцать лет.

«Не девушка, а цветок, – подумал Наполеонов, – и имя соответствующее – Виолетта. Фиалка».

Студентка. Она заявила следователю, что беременна от Филиппа Окунева, ныне покойного. Именно это больше всего смущало следователя, так как девица была задержана возле трупа с пистолетом в руках. Но свою вину она полностью отрицала, утверждая, что пришла только поговорить с убитым.

– О чём? – спросил следователь.

– Я хотела попросить его развестись с Майкой.

– С какой Майкой?

– С Лоскутовой, естественно!

– Зачем?

– Чтобы мы могли с ним пожениться.

– С убитым?!

– Да, – фыркнула девица раздражённо, – чему вы так удивляетесь?

«Действительно, – подумал про себя следователь, – чему можно удивляться в этом мире, сошедшем с ума». А вслух спросил:

– Он обещал на вас жениться?

– Нет. Не совсем так. Но я думала… – она закусила губу, – я жду от него ребёнка.

– Это ещё не повод для того, чтобы разводить мужика и тем более убивать его, – ляпнул Наполеонов, не подумав. Хотя, если бы подумал, то сказал бы то же самое.

– Я уже объясняла вам, что я его не убивала! – негодующе воскликнула задержанная. – И потом мы начали с ним встречаться ещё до того, как он женился на Майке!

– То есть он бросил вас ради неё?

– Да не он бросил меня! А его отец!

– Так вы и с его отцом состояли в интимной связи? – изумился следователь.

– Вы тут совсем обалдели! – девушка рассердилась, и на щеках её загорелись пунцовые пятна.

– Вы же сами сказали!

– Я не это имела в виду! Я хотела донести до вас, что Филипп бросил меня не сам! Его отец заставил!

– А у него не было своей головы?

– У него не было денег, – уныло проговорила задержанная.

– Понятно, ваш бывший возлюбленный женился на другой девушке из-за денег, и поэтому вы его пристрелили.

– Никого я не пристреливала! – Виолетта стукнула кулачком по столу.

– У меня есть сведения, – сухо проговорил следователь, – что вы проникли на свадьбу Окунева в траурном одеянии. Вы хотели таким образом предупредить его?

– Нет, я хотела напугать Майку! Я хотела, чтобы она отказалась от Филиппа и вышла замуж за своего Мишку!

– За какого ещё Мишку?

– За Одинцова!

– Почему она должна была за него выходить?

– Потому что они любят друг друга!

– Почему же тогда она за него не вышла? – совсем запутался следователь.

– Потому что Мишка – ботан!

– Кто, кто? – переспросил Наполеонов.

– Вам же русским языком говорят – ботан!

– То есть Одинцов учится на ботаника?

– Нет! Учимся мы все вместе. Просто Мишка из небогатой семьи и буквально помешан на учёбе! Деньги ему до лампочки. Он даже говорил, что самыми счастливыми людьми в древности были мудрецы, сторожащие чужие огороды.

– А Майе это не нравилось?

– Не столько Майе, сколько её отцу.

– Понял! На браке настояли родители молодых, так?

– Так, – удовлетворённо кивнула Виолетта.

– Вы хотели расстроить свадьбу, испугав невесту?

– Хотела, – тяжело вздохнула задержанная.

– Но у вас ничего не получилось?

– Нет.

– И вы решили заставить Филиппа Окунева отречься от молодой супруги при помощи пистолета?

– Не совсем так. Я просто хотела поговорить.

Следователь вздохнул. Он ни минуты не сомневался в том, что Потапова застрелила строптивого любовника.

За окном моросящий дождь о чём-то перешёптывался с ветром. Наполеонов подумал, как было бы хорошо, если бы дождь, ветер, солнце, деревья и прочие немые свидетели происшествий могли давать показания. Но к чему пустые мечты.

Следователь вздохнул и вернулся к допросу.

– Вас задержали на месте преступления, – в который раз повторил Наполеонов.

– Я уже сто раз объясняла вам, что пошла к Филиппу Окуневу с единственной целью – поговорить!

– И для большей убедительности прихватили с собой пистолет.

– У меня не было с собой оружия, кроме этого! – Виолетта провела рукой по довольно плоскому, с точки зрения Наполеонова, животу.

– Откуда вы узнали, что Окунев будет дома один?

– Мишка проболтался, – тяжело вздохнула Виолетта.

– То есть?

– Ну, он сказал, что Майя сегодня должна навестить свою мать.

– А ему откуда это стало известно?

– Они с Майей перезваниваются, хотя, конечно, и шифруются.

– То есть Майя не порвала со своим ботаном окончательно? – спросил Наполеонов.

– Не так чтобы, – пожала плечами Виолетта.

«Чёрт-те что!» – выругался про себя следователь и решил на всякий случай уточнить:

– Они продолжали видеться?

– Только в институте, – поспешно заверила его девушка. И следователь догадался, что Виолетта сочувствует Одинцову, пострадавшему, как и она сама, от вероломства богатых родителей Окунева и Лоскутовой.

– А вы тоже виделись с Филиппом Окуневым только в институте?

– После того как он женился, да.

– Если бы ваш любовник развёлся с женой, он бы потерял отцовские деньги?

– Да, – кивнула девушка и уточнила: – Скорее всего. Хотя потом отец мог бы простить Филиппа.

– Филипп у Окунева единственный сын?

– Сын – да. Но у Филиппа есть младшая сестра Ира. Ириша.

– Сколько ей лет?

– Пятнадцать.

– Окунев-старший мог всё оставить дочери, – заметил следователь.

– Ну и пусть! – сверкнула глазами Виолетта.

– Видимо, Филипп Окунев придерживался иного мнения.

Виолетта хотела что-то сказать, но Наполеонов не дал ей этого сделать.

– Иначе вы бы не пристрелили его, – проговорил он жёстко.

– Я не собиралась его убивать! И не убивала!

– Ага, – иронично проговорил следователь, – вы надеялись, что он поблагодарит вас, если вы уговорите его развестись?

– Я не думала об этом.

– А о чём вы думали?

– О нашей любви и о ребёнке.

– На что вы собирались жить? Сели бы на шею своим родителям?

– У меня нет родителей! – возмущённо ответила девушка.

– Прошу прощения.

Но Виолетта не слушала его.

– Я бы перевелась на заочное отделение и пошла работать!

– Ваш любимый привык жить на широкую ногу!

– Но он тоже мог пойти работать!

– Куда?

– Мало ли, – растерянно отозвалась девушка.

– И вы думали, что смогли бы вдвоём обеспечивать себе такой уровень жизни, к которому привык ваш Филипп? – удивляясь её наивности, спросил следователь.

– А почему нет? – пожала плечами Виолетта.

– Вы или слишком недальновидны, или глупы. Хотя есть ещё и третий вариант.

– Какой? – спросила она заинтересованно.

– Вы притворяетесь!

– Нет!

– Да! Вы с самого начала собирались убить Окунева.

– Зачем?

– Чтобы отомстить ему.

– Нет, я хотела только поговорить с ним!

– После убийства вы намеревались скрыться.

– Нет!

– Ваши планы были нарушены появлением Ирины Окуневой. Ведь вы никак не могли предположить, что младшая сестра Филиппа именно сегодня захочет навестить брата.

– Нет, не могла, – согласилась Виолетта с очевидным.

– А теперь расскажите всё сначала.

– Господи! Да сколько уже можно! – искренне возмутилась девушка.

– Столько, сколько потребуется. Как вы вошли в подъезд?

– Набрала номер квартиры на домофоне, и мне открыли.

– Кто вам открыл?

– Я не знаю.

– Но кто-то же спросил, кто вы?

– Нет, просто дверь подъезда открылась.

– И вас это не удивило?

– Нисколько, мы же заранее договорились с Филиппом о встрече.

– Что? – изумился следователь. – Вы договорились с Окуневым о встрече?

– Конечно.

– Каким образом?

– Я позвонила ему и сказала, что нам нужно поговорить.

– И он согласился?! – не поверил следователь.

– Представьте себе! Мы же интеллигентные люди.

– Вы врёте!

– Нет, ну сначала он, конечно, заартачился. А потом согласился.

– С какого перепугу? Вы обещали убить его беременную жену?

– Не говорите глупостей!

– Тогда как же вам удалось добиться его согласия на встречу с вами?

Виолетта закусила губу, немного подумала, а потом решила признаться:

– Я сказала ему, что это наш последний разговор, и после него пообещала оставить его в покое.

– Он вам поверил?

– Да, – отозвалась Виолетта, – я же никогда его не обманывала.

– И на этот раз вы тоже сдержали своё слово.

– В смысле? – ресницы Виолетты взмыли вверх.

– Этот ваш разговор оказался последним.

– Да не было никакого разговора! Сколько вам уже повторять одно и то же?! – возмущённо закричала девушка.

У Наполеонова завертелось на языке нелицеприятное слово, но он проглотил его и резко бросил:

– Рассказывайте дальше.

– Я вошла в подъезд, поднялась на лифте и позвонила.

– Кто вам открыл дверь квартиры?

– Никто.

– То есть?

– Я заметила, что дверь приоткрыта, толкнула её и вошла.

– В чужую квартиру?

– Я решила воспользоваться моментом. Я боялась, что Филипп мог передумать и не впустить меня.

– Но вы же интеллигентные люди, – не удержался от язвительной реплики Наполеонов.

– Ну, мало ли, – подозреваемая неопределённо пожала плечами.

– Когда вы подошли к квартире, никто не спускался с лестницы, не выходил из другой квартиры, не поднимался наверх?