Эля дома

Забрали на улице Даника с папой. Гулять по Баден-Бадену не было ни сил, ни времени, да и желания тоже. Покажу мужу эту красоту в следующий раз. Поехали сразу же домой и по дороге на меня накатила такая усталость, что еле высидела последний час в машине. Малыш капризничал, меня подташнивало (меня всегда укачивает в транспорте), последней каплей были прочитанные мной очередные "метания" на литтлване, идущие в прежнем русле: "Давайте продолжать искать Эле семью и верить, что найдется семья, которая сможет забрать ее…". Я обняла старших и рухнула в кровать.

Проспала час, после заставила себя встать и поплестись на родительское собрание в школу дочки. Голова, как в космосе. Я там еще не была, но предполагаю, что в такой дали от Земли ощущение "не своей головы" должно быть схожим. После написала на работу, что беру на день больничный. Я еще не выздоровела, да и Даника оставить с родителями не хватало совести. Наконец-то можно было снова лечь спать.

С утра занялась приведением в порядок дома, пережившего родительское отсутствие, лечила нас с Даником, строчила на литтлване. К вечеру обоим стало лучше. Появились силы и энергия идти дальше. И вера, что все будет хорошо!

Отказ Таи.

Сегодня Тая сообщила, что подписала отказ. Наконец-то появилось чувство определенности. Это подвешенное состояние убивало всякую охоту действовать, просто руки опускались. Теперь можно звонить в опеку, да и многое другое можно начинать делать. Тая – хороший человек, да и Эля за 2 недели госпитализации в больнице с ней расцвела. Диагноз "гидроцефальный синдром" сняли. И, возможно, благодаря договоренностям Таи Элечку отправят на лечение в Санкт-Петербург, где у нее будет индивидуальная няня от фонда "Отказники". Было бы здорово, если бы Эле удалось "перекантоваться" в Питере до того, как мы ее заберем. Ведь там у неё будет особый уход и личное внимание. Огромное спасибо Тае за все.

8 октября 2014. Новости.

На днях дописала автобиографии на всю семью. С подробностями и иллюстрациями. Один отбор подходящих фотографий из несметных семейных архивов чего стоит! Я подошла к процессу творчески: например, фото дочки Дамиры, где она учится кататься на роликах и падает так, что руки-ноги в воздух, а сзади папа с невозмутимым лицом подхватывает ее за шиворот, подписала так: "Мой папа всегда меня поддержит". Классные истории получились, аж отдавать жалко. И все мы такие, как выяснилось, замечательные, и сама семья у нас просто чудесная! Надеюсь, к такому же выводу придут и соцработники.

Очередная встреча с дамой из опеки состоялась 7 октября. Она к нам благожелательно настроена и старается делать все без задержек. Я передала ей биографии. Потом мы обговорили предстоящие дела: нам назначили даты для осмотра жилищных условий, для личного разговора со мной одной, после – с мужем и затем – с нашими детьми. Надо будет моих немножко подготовить.

Прочитала у МамФени ценный совет, что тем, у кого гражданство другой страны, стоит заранее запросить там справки о несудимости. Вот попросят у нас эти справочки из Казахстана, а мы их из рукава – вуаля!

Документально все идет по плану, и это хорошо. Сегодня ночью едем на второй блок ШПР в Хайдельберг. Все здоровы, всё в порядке, едем с мужем вдвоем. Скоро к нам подойдет мой папа и пробудет с детьми оба дня. Вернемся в пятницу вечером. Интересно будет встретиться с уже знакомыми из первого блока ШПР будущими приемными родителями.

Политика. В очередной раз вдохнули и выдохнули. Недавно Дума рассматривала чего-то по поводу отмены иностранного усыновления и, к счастью, "прислушалась к рекомендациям Департамента семьи, женщин и детей". Но некоторые персонажи весьма забавны – один из депутатов: "Вот мы, русские, усыновляем по любви, а для чужеземцев усыновление – это как собачку купить". Мол, потому надо бы им это дело обломать… И смех и грех. Что ж он со своей чистой любовью не возьмет в свою семью хотя бы одного, самого здорового? Я уж не говорю про других деток. Наверное времени нет, так как все ресурсы уходят на чрезмерную заботу о народе. Да ну их. Обошлось в очередной раз, и слава Богу. Очень надеюсь и прошу Мироздание, чтобы мы успели проскочить под закрывающимся шлагбаумом, и он не треснул по голове нам и ребенку. Но в целом я достаточно спокойна: никто ничего пока не отменяет. Собака лает – караван идет. Прорвемся.

Периодически ставлю будильник на час-два ночи и созваниваюсь с главврачом дома ребенка. У Элечки все хорошо, повеселела. Хотя скучает по Тае и всё спрашивает, когда придет "мама". А та пропала со всех радаров с тех пор, как вернула Элю. О подписанном отказе в доме ребенка узнали позже, из органов опеки. Думаю, сейчас Тая очень переживает, и ей нужно время, чтобы переработать свой отказ. Только Элю жалко. Снова из ее жизни исчез кто-то. У Таи вроде договоренности с д/р, что она подготовит рентгеновские снимки и будет заниматься оформлением поездки Эли в Питер. Я с домом ребенка тоже параллельно веду переговоры по этому поводу. Пока все упирается в рентгеновские снимки, а Тая ушла в несознанку. Ну да подождем.

Поиски уполномоченного доверенного лица во Владивостоке понемножку двигаются, жду новостей. Хоть бы нашелся хороший человек, который с душой занялся бы делом и искренне хотел бы помочь. Одна замечательная девушка из Приморья, которая и сама в детстве была усыновлена и сейчас активно помогает детям находить семьи, меня невзлюбила. Жаль. Помощь ее была бы очень кстати: она глубоко сведуща в усыновительских вопросах в их регионе. "Не любит" она меня, так как я "иностранный усыновитель". Мол, ИУ – процесс долгий и мутный, и из-за таких, как я, дети сидят по году-два в детских домах и ждут неизвестно чего, в то время как местные давно бы их уже разобрали. Ну да, ну да. А остальных детей им взять, конечно, никак. Надо сначала тех, на кого идет процесс иностранного усыновления. Да, ИУ дольше и сложнее, чем российское усыновление, да вот только детей, к сожалению, хватит на всех с лихвой и ещё останутся. Ну да я не обижаюсь. Это не личная неприязнь, а общая и основана на переживании за детей.

Позвонила вчера ночью регоператору Приморского края, выяснилось, что она в отпуске до 5 ноября. Поговорила с ее замом:

– Так и так, я гражданка Германии, хочу удочерить такого-то ребенка.

– Мы с Германией не работаем!

– Да, я знаю, я с вашей коллегой в прошлый раз договорилась, что я буду искать агентство, которое согласится работать с Вашим регионом. Так вот, я его нашла.

– Хм, хорошо, пусть тогда Ваше агентство получает аккредитацию в России.

– Оно уже аккредитовано в России.

– Ээ.. Ммм.. Ну тогда пусть оно готовит досье на вашу семью и присылает к нам своего представителя. Но все это только с моей коллегой, которая будет 5 ноября.

И то хлеб. Идем дальше, полет нормальный.

20 октября 2014. ШПР, блок второй.

В очередной из записей дневника загадала себе цифру 99 в надежде, что на девяносто девятой напишу, что "Эля дома". 99 – это так, с большим запасом (надеюсь). Видимость конечности пути придает сил.

Второй блок ШПР, на который мы на днях съездили, был поинтереснее. Говорили, например, об основных типах реакции человека на стресс: убежать, атаковать или заморозиться. У детей с травмой часто срабатывает третий вариант. И замороженный послушный ребенок ничуть не лучше агрессивного, а может, и хуже. В любом случае, это индикатор стресса, и с ним необходимо работать.

Особенно впечатлил один мужчина, которого пригласили к концу занятий, дабы после всех лекций на темы адаптаций, травм и так далее показать, что "все будет хорошо". Миролюбивый, позитивный и юморной дядька. Трудно представить его другим и что все у него было по-другому. Он из Кореи, а усыновила его немецкая семья в возрасте 7 лет. В детском доме у них было тяжко: дети голодали, за любую провинность их били палками. Мальчик часто сидел на огромной лестнице и смотрел на закат, мечтая, что когда-нибудь уедет жить в новую семью в Америку. Почему именно Америка, он и сам не знает – такой был образ идеального будущего. Однажды его обстригли налысо, помыли, одели, посадили в самолет и отправили одного в приемную семью. Такие были заведены порядки 30 лет назад. Мальчик приземлился в "Америке", но Рая не наступило. А была тяжелая адаптация. За 2 недели он не раскрыл рта, и бедные родители решили, что ребенок глухонемой. Потом он заговорил, но на протяжении многих лет изводил своих близких. Сейчас об этом весьма сожалеет и рассказывает о семье с огромной теплотой и любовью. Но тогда, как он говорит, задавал своими безумными поступками из раза в раз один и тот же вопрос: "Вы мои родители? Я ваш ребенок?". Проверки родительской любви перестал устраивать только лет в 20. А окончательно расслабился и принял себя и свое прошлое лет в 30. Сейчас ему под 40, семья, дети, и все у него хорошо. Как-то он посещал Корею и нашел кого-то из бывших "соратников" по детдому. Пришел в тихий ужас от того, какими они стали – жесткими, злыми, и с опустевшими глазами. Им повезло меньше. Нашел свой бывший детский дом, который давно снесли и лишь чудом уцелела та самая лестница. Только оказалась она совсем не такой большой… Аудитория прониклась, задавали дяденьке много вопросов и внимали с жадностью его советам о том, как справиться с адаптацией или как найти подход к ребенку.

Сертификат о прохождении ШПР мы получили – еще один документ в копилку положен. Хайдельберг, а в русской транскрипции Гейдельберг, сказочно красив, и я полюбила его не меньше Баден-Бадена. Рекомендую. К тому же оба города расположены близко друг к другу.

Сегодня у меня была встреча "тет-а-тет" с соцработником немецких органов опеки. Через неделю приватная беседа настигнет мужа, а потом и наших детей. Разговор прошел на позитиве. Я была расслаблена и уверена в себе. Тепло как-то пообщались. Но после я начала себя накручивать, перебирая в памяти подробности и с ужасом "обнаруживая ловушки". Ведь то, что я рассказывала, – это одно, а как оно дошло до адресата и какие будут сделаны из этого выводы – может оказаться совсем другим. И если сотрудник опеки смотрела на меня понимающими глазами и кивала, то это совсем не означает, что она все принимает и со всем согласна. Таким образом опытный психолог могла раскручивать меня на откровенность. Некоторых вещей можно было и не говорить. Но меня так мягко с разных сторон подводили к одним и тем же темам, что я не почуяла подвоха. Блин, надеюсь, подвоха и не было! Зачем-то сказала, что муж иногда может уехать с друзьями на несколько дней, к примеру, в горный поход. "Да, понимаю, одной с тремя детьми оставаться тяжело", – сочувствовала моя собеседница. Да, собственно, это происходит нечасто и вовсе уж не тяжело. Вечно я ударяюсь в подробности. Проблемы в этих поездках нет никакой, и тема выеденного яйца не стоит. Но они, исходя из того, что человек заинтересован в создании положительной картины о себе, наверняка всё хорошее, что им люди рассказывают о себе, делят на три, а "проблемы" на столько же умножают. И ее реакция на разъезды мужа была слишком уж сочувствующей. Вот как напишет в характеристику нашей семьи: "Муж постоянно в отъездах, жене с тремя детьми тяжело, куда им четвертого, да еще и с проблемами по здоровью". Хотя я позже добавила, что если что-то срочное и важное, то позвоню мужу и знаю: в любой момент он сорвется и приедет так быстро, насколько это возможно. Вот кто меня за язык тянул? Надеюсь, что я ничего не испортила.

Ну да ладно. Теперь надо подготовить детей, чтобы и они не ляпнули чего-нибудь, что может быть превратно истолковано. Дочка Дамира у нас мастер преувеличивать и обобщать. В ее духе могут прозвучать фразы типа "Даник всё время ноет" или "Мама на выходных всегда спит до обеда" и даже "Мама со мной никогда не играет". Надо будет попросить ее придерживаться более подлинных формулировок, например "мама не всегда играет со мной столько, сколько я бы хотела". Объяснить, какие могут быть последствия – что нашу семью могут признать не способной усыновить ребенка. А с другой стороны, они ведь не ожидают идеальных семей. Я сознательно избегала восторженно-приукрашенного тона, старалась говорить искренне и по существу, и не создавать впечатления, что я чего-то недоговариваю. Хотела показать, что мы обычная хорошая семья. Надеюсь, у меня получилось.

20 октября 2014. Представитель в Приморском крае.

Связи во Владивостоке надо искать, конечно же, в Чехии. Логично? Благодаря моей подруге Оле нужный человек, кажется, нашелся. Девушка – юрист, имеет многолетнюю практику работы помощником судьи, а последние годы и адвокатом по семейному праву. То есть имеется и опыт по внутрироссийским усыновлениям, и опыт работы с судом, а также "связи по обе стороны". Прекрасно. Главное, как она написала, есть огромное желание помочь. Я обнадежена. Правда, уже 3 дня жду от нее ответа, но пока не унываю. Время терпит, и наладить бесперебойные каналы связи мы, думаю, сможем.

28 октября 2014. Обо всем понемногу.

Сегодня с утра снаряжала мужа на беседу с соцработником. Говорит, что всё прошло нормально, но подробностей не выведать. Краткость – и его сестра тоже. Надеюсь, что по этой же причине и сотруднице опеки мало чего перепало. Единственное поведал, что вовсе его не пытали на тему того, какого лешего он столько путешествует. Ну и ладненько. Послезавтра, 30 октября, придут осматривать наши палаты и с детьми нашими общаться. Вспомнился фрагмент мультфильма в тему – "Лило и Стич", беседа с социальным инспектором. По идее, это будет последняя из запланированных встреч, и далее опека начнет колдовать над характеристикой нашей семьи и над заключением. Пусть самые лучшие впечатления лягут в основу ее отчета.

На днях отметили день рождения дочки: ей исполнилось восемь. Насыщенная праздничная программа, выполненная мною в полном объеме, прошла на "ура". Именинница "щщаслива", и маман её при этом умудрилась не отбросить копытца.

Еще недавно удивил муж:

– Когда у Эли день рождения?

– В апреле.

– Если все у нас сложится, "займем" все времена года. (У нас в семье дни рождения зимой, осенью и летом. Весны еще не было). Особенное в этом диалоге то, что до этого момента усыновление Эли обсуждалось только с практической точки зрения, но не на уровне теорий или эмоций. Алик вообще не любит загадывать наперед и делить шкуру неубитого медведя. А тут как бы сам примерил Элю на нашу семью. Меня это тронуло.

С адвокатом в Приморском крае контакт сложился хороший. Девушку зовут Юлия Лифар, и она классная. Вовсю разрабатываем с ней стратегические планы к выходу из отпуска приморского регоператора, который планируется на 5 ноября.

7 ноября 2014. Социнспектор у нас в гостях.

Никак не дойдут руки рассказать про визит представителя опеки, который состоялся 8 дней назад. Встреча прошла в лайт-версии. Больше боялись. Никто под холодильник не заглядывал и разглядывать в сантехнике собственное отражение не пытался. Столько труда насмарку. Генеральную уборку мы начали за 3 дня и в каждый из них что-то отмывали. Благо, у детей была неделя каникул. Я разобрала в очередной раз накопившийся в шкафах и на полках ровный слой конструкторов-машинок-и-прочих-маленьких-штуковин. Обычно такой сортировки хватает месяца на три, в течение которых все перемешивается снова. Готовились мы, как к приему персоны статусом никак не ниже королевы.

В последнюю ночь перед днем Х я решилась отчистить пятна на диване. Хотя муж предупреждал, что уже поздно и если он не успеет высохнуть, то посадить социнспектора на мокрый диван однозначно хуже, чем посадить его же на сухой диван с пятнами. Я все-таки рискнула. Взяла минимум воды и максимум пенки. За ночь почти все высохло, и общий вид нашего ветерана, вырастившего троих детей, стал на толику лучше. Только вот веяло от него моющим средством прям очень. А в последние 15 минут до прихода сотрудницы, протирая полочку, на которой у нас стоят винные принадлежности, я умудрилась снести рукой часть этого добра. Оба бокала нам со старшим сыном Диасом удалось поймать не хуже Черепашек-Ниндзя. А одну почему-то открытую бутылку синий ковер с радостью принял в свои объятья. В конкуренцию вступил выразительный запах итальянского полусладкого. Последних минут хватило как раз на то, чтобы бумажными салфетками оттереть пятна на ковре и проветрить зал. В итоге в 11:00 мы, веселые и запыхавшиеся, открыли дверь нашей мадам.

Социнспектор была приветлива, прошлась со мной по квартире, при этом всего лишь с порога заглядывая в каждую из комнат, про которые я рассказывала размеренно и с любовью: здесь наш сын Диас играет на фортепиано, тут наши обезьянки лазают по лестнице и качаются на качельке, бывшей раньше слингом для Даника и т.д. Экскурсия, кажется, понравилась. Она заключила, что места в квартире достаточно и последняя всем параметрам удовлетворяет.

После чего мы расположились в зале на диване. Битва запахов за первенство мешала мне концентрироваться. Надеюсь, что обоняние у нашей гостьи менее чувствительное. Диас сел рядом с папой, Дамира прильнула ко мне. Даник был в садике: я, хитрая, попросила дедушку привести его позже, к концу беседы, чтобы обстановка в доме была тихая и благоприятная.

Дама начала задавать детям вопросы. Оставлять ее наедине с ними не пришлось. Диас на вопрос, как он смотрит на идею усыновления, сказал, что это было бы милым расширением семьи. Дамира молчала, как мышка. В итоге на наводящие вопросы в духе "младшая сестричка – это хорошо или плохо?", хлопая длинными ресницами, тихим голосом подтвердила, что хорошо. Сама скромность и обаяние. На вопрос, как они себе представляют последующие за усыновлением изменения в их жизни, оба не смогли ничего внятного ответить. Соцработник не обиделась. Она еще немного поспрашивала про школу, и на этом все. Ничего такого каверзного, на что дети могли бы выдать что-нибудь неожиданное.

Единственное, что еще спросила, знают ли они, что ребенок с инвалидностью. Дамира невозмутимо молчала, а Диас, застигнутый врасплох, начал при ней же подавать мне знаки – мол, что ответить? "Нет, они не знают, – ответила я за детей. – Мы посвятили их в наши планы только в общем. И не показывали им фотографии, пока все не будет достаточно точно. Не хотели настраивать их на конкретного ребенка раньше времени." Социнспектор согласилась. Я тут же в двух словах объяснила своим, что у Эли проблемы с ручками, но ходить она может и соображает хорошо.

Далее беседовали лишь на отвлеченные темы. Я даже несколько удивилась. Готовилась почти, как к экзамену, инструктировала детей на все возможные темы. Но тем лучше для нас. В определенный момент Дамира совсем сникла.

"Ты устала? – спросила ее наша гостья. – Или тебе скучно?".

"Скучно", – призналась Дамира.

"Ну, можешь идти играть, если хочешь", – улыбнулась сотрудница опеки, и нашу красавицу ветром сдуло. Под конец беседы она добавила, что дотошно проверять ей нас нет необходимости, т.к. мы свою родительскую компетентность в некотором роде уже "доказали" в лице своих троих детей. По ее мнению, мы все хорошо обдумали и понимаем, что делаем.

Пришел Даник, весь такой радостный, куртка нараспашку, шапка набекрень, и с порога стал показывать пальцем на гостью и ликующе кричать: "Тетя баба!" У нас сейчас хитом сказок является "Колобок", в которых дед и баба – любимые персонажи. К счастью, тетя русского не понимает и намека на возраст не углядела. Мы с Диасом помогли Данику раздеться, и попросили его сказать даме "Халлё", что он милостиво исполнил. Дальнейшей их беседе не суждено было состояться по лингвистическим причинам.

Сотрудница опеки сказала, что недели 4 будет писать отчет и характеристику, т.к. сейчас у нее "на руках" 2 отказных новорожденных, которых она устраивает в семьи. Один из них из мусульманской семьи, в которой ребенка по каким-то причинам родные не приняли, и мать, молодая девчонка, отказывается. Другой ребенок родится завтра в рамках программы "анонимные роды". Женщина может и беременность, и роды вести под наблюдением врачей абсолютно инкогнито, без каких-либо документов, и даже своего имени не называя. Она получает идентификационный номер, по которому везде и числится.

"Вот завтра родится человек, а его никто не ждет", – вздохнула я.

"Почему не ждут, еще как ждут", – возразил муж. И он прав: приемные родители ждут, ведь бездетных пар, желающих усыновить новорожденного в Германии, – десять на одного ребенка.

На мой взгляд, все прошло хорошо. Правда, Дамира могла быть повеселее, а Диас мог бы лучше обрисовать наши планы. Они ведь на самом деле оба очень ждут, планируют и искренне радуются предстоящему событию. Дамира прячет свои малые вещи подальше в шкаф и говорит, что это для нашей девочки. Диас философски рассуждает о том, насколько здорово помочь хотя бы одному ребенку без родителей. Но вот такие они у нас мало эмоциональные и не спешат делиться чувствами, особенно с чужими. Кажется, что наша дама этого и не ждала и ушла как будто бы довольная.

На данный момент я ожидаю еще одну бумагу от агентства. Потом переведу все на русский, схожу к нотариусу за заверением, далее в суд за апостилем. После отправлю все нашему адвокату во Владивосток, чтобы она могла начинать подготавливать почву. Регоператор Приморского края должна была уже выйти из месячного отпуска, но я решила не звонить ей, а предоставить весь этот сложный и щекотливый момент налаживания первого контакта адвокату. Очень важно, чтобы это непривычное и непонятное для Приморья дело пошло в режиме не сопротивления и борьбы, а сотрудничества.

В начале декабря будет готово наше заключение о праве быть приемными родителями. Тогда нас еще раз вызовут на беседу в Баден-Баден, и наш пакет документов к отправлению в Россию будет готов!

14 ноября 2014. Охота за апостилями.

Последнее дни я затонула в бумагах – как все так морочно, запутанно и долго! На одни документы апостиль ставится, на другие – не ставится, эти надо переводить, те – не надо. И за каждым в разные инстанции, которые расположены в противоположных концах города и имеют свои часы приема. А время уплывает сквозь пальцы. Вот уже половина ноября прошла, но мне все еще не отправить во Владивосток первый пакет документов. Однако больше всего утомляет то, что каждый раз непонятно, к кому, куда и в какой последовательности. Сначала нотариат? Или перевод на русский? Или апостиль? А апостиль ведь тоже надо перевести на русский? И потом опять заверить? А надо ли русские документы переводить на немецкий? И поскольку за все платить, то любая ошибка обходится не только во время, но и в деньги. Заверить свою подпись у нотариуса – 25 евро, поставить на данное нотариальное заверение апостиль в суде – 20 евро, перевести документ у официального переводчика – пока не поняла, сколько именно.

Стараюсь делать все по порядку, по принципу маленьких шагов. Подписали с мужем у нотариуса правовое соглашение и доверенность на имя нашего приморского юриста на русском языке. На немецкий их переводить не стали, решив, что России он незачем. Выпросила в Баден-Бадене письмо, подтверждающее, что данное агентство в данном процессе сотрудничает с данным адвокатом, чтобы Юлия Лифар могла этой бумагой подтверждать свою официальность там, где это необходимо. Ждала этого документа дней десять. Наконец-то получила его с немецкой лицензией и копией русской аккредитации агентства.

Сегодня перед работой я отправилась со всем этим богатством в суд. Узнала предназначение того красивого здания в центре города, которое уже не раз видела раньше. Внутри огромного зала меня встретили невообразимо высокие истуканы. Впечатленная я проследовала на контроль. После того как трое полицейских проверили меня на наличие оружия и прочих ценных металлов, я вошла в холл. Кругом лестницы и колонны, колонны и лестницы… Красота!

Мне нужен был шестой этаж, но, побегав по этим роскошным ступеням, поняла, что такого этажа в здании нет. Дяденька, которого я поймала в одном из коридоров, искренне и добровольно уделил мне несколько минут, и вместе мы выяснили, что это не тот филиал суда, что мне необходим. После он распечатал и вручил план, как добраться до правильной инстанции. А подписывал бы он мне листок, потратив на это в пять раз меньше времени и усилий, то сразу – доставайте ваши золотые.

Поблагодарив доброго человека, за полчаса добралась до места. Там меня снова поджидали блюстители порядка. В этом филиале величественных подпорок не было, наверное, поэтому досмотр проводили вручную. Вытряхивали мои карманы и исследовали каждый отсек моей сумочки, в коей их с десяток. Убедившись в моих мирных намерениях, пропустили к тетеньке с печатями. Там выяснилось, что на нотариальное заверение поручительства и правового соглашения они апостиль поставить могут, а вот на оригинал письма из агентства – нет. Для этого сначала нужно было сделать с него заверенную копию. Но зачем мне копия, если я буду отсылать оригинал? А мне отвечают: на оригинал апостиль не ставим. А, так Вы хотите немецкое письмо перевести на русский? Тогда пожалуйста, переводите его у официального переводчика. Но на русский перевод мы апостиль тоже не поставим, с этим вам надо в другое здание. И на заверенную в ЗАГСе копию паспорта, которую я заполучила сегодня в 7 утра, апостиль тоже не поставим, потому что мы ставим апостили только на нотариальные заверения. На заверения Загса, будьте добры, проследуйте в наш третий филиал.