Разбирая завалы лжи. О некоторых легендах и мифах советского периода

О том, как лихо он порубал шашкой окруживших его одиннадцать немцев, писала практически вся пресса Российской империи. После чего немцы и австрийцы даже перестали брать в плен казаков, а начали убивать их на месте.

А спроси сегодня молодых людей, кто такой Козьма Крючков, и что такого он совершил – ведь не ответят же, наверняка не ответят, девяносто девять из ста, а то и девятьсот девяносто девять из тысячи. Какая уж тут назидательность, какой «геройский пример для многих будущих поколений», как предрекали очеркисты прошлого, воспевавшие подвиг героя-казака.

Пожалуй, на этом размышления можно прервать, и поговорить о конкретных легендах и мифах. А начнём, пожалуй, с времён, предшествовавших Октябрьской революции и Гражданской войне, то есть с событий, происходивших более ста лет назад, и воспринимаемых ныне примерно так же, как поколение автора воспринимало Отечественную войну 1812 года. К счастью, сегодня в открытом доступе информации о событиях начала XX века много.

«Всё врут календари»?

«То, что рассказывают минейцы, полно явных противоречий; каждый беспристрастный человек должен понять, что так не могло быть…»

Лион Фейхтвангер, «Сыновья»

Как известно, в XIX веке права рабочих нарушались во всём мире, что и инициировало появление социалистических идей в странах Европы, имевших промышленность, а соответственно и пролетариат. Россия – не исключение. Не буду пересказывать историю появления в стране социалистов-революционеров, сокращённо эсеров, и социал-демократов, эсдеков, впоследствии разделившихся на «большевиков» и «меньшевиков» – интересующийся читатель и сам легко найдёт все сведения в интернете.

Многие советские граждане, перекормленные идеологической ложью коммунистов буквально до тошноты, перестали верить вообще любой информации, исходившей от советских пропагандистов. В том числе и утверждениям, что рабочим до революции жилось плохо.

Ведь даже в конце XX века ещё были живы и находились в здравом уме и твёрдой памяти те, кто помнили дореволюционные времена, и рассказывали, что трудолюбивые крестьяне и квалифицированные рабочие зарабатывали неплохо, и жили совсем не так ужасно, как писали в своих жалостливых книгах писатели-народники. А мастер завода, тем более инженер, уже был начальством, мог иметь приличное жильё, содержать восемь-десять детей и нанимать прислугу в помощь хозяйке.

Было известно, что в царские времена детей из небогатых семей, которые могли и хотели учиться, бесплатно принимали в гимназии, где они не только осваивали грамотность, но даже при желании получали профессию учителя начальных классов. Тех, кто проявлял способность к учёбе, бесплатно принимали в институты и университеты, где они могли получить разные престижные и высокооплачиваемые профессии, при этом малоимущим во время обучения платили стипендию.

В армии тот, кто совершал воинский подвиг, получал унтер-офицерское звание. Если подвиг совершал унтер-офицер или вольноопределяющийся, то он получал офицерское звание и, на выбор, либо потомственное дворянство, либо личное дворянство и деньги, а вольноопределяющиеся и без подвига получали офицерское звание и дворянство, отслужив положенное и сдав особый экзамен. Также дворянство можно было получить и на гражданской службе.

Многие фабриканты и помещики открывали для детей и взрослых школы, библиотеки, курсы по обучению разным профессиям, например, кройки и шитья, и т. п., которые давали возможность иметь хорошо оплачиваемую работу.

То есть на самом деле всё обстояло не совсем так уж трагично, как пытались представить советские идеологи.

Однако действительно существовало и то, о чём рассказывали в своих книгах русские писатели-народники, и журналисты: угнетение народа, тяжёлая жизнь трудящихся. Правда, в устах тех, кто занимался литературным творчеством, это было не вполне убедительно, потому что напридумать-то можно всё, что угодно – бумага стерпит.

Жалостливые истории о тяжёлом положении рабочих и крестьян воспринимались ни то, чтобы полным вымыслом, на который художественная литература, в принципе, имеет полное право, – но, по крайней мере, как явление не настолько распространённое, чтобы ради него затевать такую бучу, даже когда ещё не было доподлинно известно, к каким страшным бедам в итоге она приведёт: развалу Российской империи, разрухе, голоду, гибели и эмиграции большого количества наших соотечественников…

Впрочем, и художественная, и даже пропагандистская литература, особенно старая, порой содержит весьма любопытную информацию. Возьмём, например, самую что ни на есть пропагандистскую книгу А. Е. Бадаева – «Большевики в Государственной думе», посвящённая работе депутатов-большевиков в Государственной думе Российской империи IV созыва. Она была избрана 15 ноября 1912 года, распущена 6 октября 1917 года указом Временного правительства, в связи с назначением выборов во Всероссийское Учредительное собрание, которое должно было определить государственное устройство России.

Алексей Егорович Бадаев (1883—1951) – интересная личность, советский партийный и государственный деятель. Родился в крестьянской семье, в 1903 году приехал в столицу – Санкт-Петербург (немецкое название столицы в 1914 году, после начала Первой мировой войны, было переиначено на русский лад, и она стала называться Петроградом; в 1918 году правительство переехало в Москву, но официально она стала столицей в 1924 году, и тогда же Петроград был переименован в Ленинград, а в 1991 году городу вернули название Санкт-Петербург). Работал чернорабочим, впоследствии слесарем. В 1904 году вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию – РСДРП, принимал участие в революции 1905—1907 годов. Позже был в числе руководителей большевистской организации завода, активным деятелем Союза металлистов – одного из первых профсоюзных союзов России.

В 1912 году Бадаев был избран депутатом IV Государственной думы от рабочих. Выезжал за границу для участия в партийных совещаниях, где встречался с Лениным. В 1912—1914 годах как депутат Думы был зиц-учредителем и зиц-редактором газеты «Правда», публиковавшей статьи Ленина, Сталина, Каменева, Плеханова, Демьяна Бедного, Максима Горького, Розы Люксембург и многих других известных социал-демократов, позже большевиков, в том числе находящихся в ссылках и эмиграции. Кстати, секретарём редакции в этот период работал Вячеслав Молотов, будущий нарком иностранных дел СССР, соратник и друг Сталина, его правая рука, а литературный отдел возглавлял Максим Горький.

В 1914 году Бадаев вместе с другими членами большевистской фракции Думы был арестован и по решению суда отправлен в ссылку в Туруханский край. Освобождён Февральской революцией. Участвовал в Октябрьских событиях. В годы Гражданской войны занимался продовольственным снабжением Петрограда, смог наладить поставки продовольствия, и его имя присвоили складам, построенным в 1914 году купцом 1-й гильдии С. И. Растеряевым.

Бадаевские склады помнятся многим, тем, что время Великой Отечественной войны в результате массированных авианалётов германской авиации они сгорели, что было воспринято ленинградцами, а впоследствии и всей страной, как главная причина голода в Ленинграде во время блокады. Но это – миф. Возможно, он был пущен, чтобы оправдать низкие нормы выдачи продуктов. На самом деле, там хранилось менее 5% городских запасов хлеба и 4% сахара, причём после ликвидации пожара примерно треть продуктов – горелую и залитую водой муку, и горелый сахар, – удалось собрать и переработать на пищевых предприятиях города.

С 1925 года и до конца жизни А. Е. Бадаев был членом ЦК ВКП(б), занимал должности председателя Центросоюза, заместителя наркома пищевой промышленности РСФСР, потом наркома. В 1934 году его имя было присвоено знаменитому московскому Трёхгорному пивоваренному заводу, который сначала неофициально, а в последствии и официально стали называть Бадаевским пивзаводом. С 1938 года работал председателем Президиума Верховного Совета РСФСР и заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР.

В 1943 году, в возрасте в 60 лет, «…дискредитировал себя недостойным поведением в ходе государственного визита в Монголию и Туву… Будучи пьяным, терял чувство всякого личного достоинства и в своем антиморальном поведении опускался до того, что неоднократно приставал к женщинам и требовал, чтобы "доставили ему баб" для разврата», в связи с чем был освобождён от занимаемой должности постановлением сессии Верховного Совета РСФСР и назначен руководителем треста «Главпиво» («Википедия»). Умер в 1951 году.

Книга, о которой идёт речь, переиздавалась десятки раз, выходила на английском языке в Лондоне и Нью-Йорке, на французском в Париже, на немецком в Берлине, на японском в Токио, была переведена на армянский, белорусский, украинский и другие языки народов СССР.

Благодаря содержащемуся в ней ценному историческому материалу она до сих пор считается энциклопедией политической жизни большевистской партии в предреволюционные годы.

В предисловии к первому изданию, вышедшему в 1929 году, Бадаев рассказал, что «Материалами для этой книги послужили: личные воспоминания, сохранившийся личный архив, материалы департамента полиции, хранящиеся в Архиве революции (ныне, после нескольких проведённых реорганизаций и переименований, – Государственный архив Российской Федерации. – Авт.), нелегальные издания партии, дореволюционная «Правда», ликвидаторские и буржуазные газеты, стенографические отчёты Государственной Думы, отчёты о суде над фракцией и, кроме того, беседы с рядом товарищей, принимавших участие в подпольной работе того времени».

Впрочем, был ли именно Бадаев автором этой книги, мог ли он – слесарь, профессиональный революционер, до революции находившийся в ссылке, а после занимавшийся снабжением, крепкий хозяйственник, организатор, практик, не получивший образования, – создать столь масштабный историко-литературный труд? По силам ли ему, и было ли у него на это время?

Думается, что даже опытному историку или литератору, при очень высокой работоспособности, вряд ли удалось бы написать такую книгу между делом, «на досуге», – свыше 400 страниц, при большом количестве привлечённых источников, причём в период, когда ещё не было интернета и ради каждой цитаты надо было рыться в книгах, журналах, газетах, документах, да ещё встречаться, беседовать с «рядом товарищей», записывать то, что они рассказывают.

Кому-то на это потребовался бы год, кому-то и два, а кто-то, возможно, работая днями и ночами, справился бы и за полгода. Но у Бадаева в 1920-х годах на то, чтобы заниматься творчеством, не было ни то, что свободного полугода, – даже месяца. Скорее всего, над книгой работал профессионал, а возможно, и не один.

Хотя для нашего повествования это не так уж принципиально. Главное, что книга получилась интересной и полезной. Несмотря на все усилия автора или коллектива авторов написать красивую сказку об одном из эпизодов большевистского прошлого, в ней собрано немало интересных фактов о том, как большевики, вместо того, чтобы честно работать в Государственной думе, оправдывая надежды избравших их рабочих, последовательно и успешно использовали халатность администрации заводов и фабрик, их ошибки, просчёты и преступления для раздувания недовольства рабочих с целью свержению законной власти и изменения существовавшего в России политического строя.

В конце концов, это им удалось, хотя, увы, жизнь рабочих от этого совсем даже не улучшилась, наоборот. Знали бы они, что впоследствии ждёт страну и их самих, а также их семьи, – они бы большевиков, их борьбу за власть под видом «защиты прав трудящихся», вряд ли бы поддержали. Но, увы, таких бед, которые постигли Российскую империю и населявшие её народы, не могли предвидеть ни то, что рабочие – даже образованная часть российского общества.

Также в книге рассказывается о положении дел на некоторых заводах и фабриках, о безобразиях, происшествиях и трагедиях, о реакции на всё это администрации предприятий, государственных чиновников и полиции, – мягко говоря, реакции неправильной, недальновидной, глупой, особенно когда это касалось казённых, то есть государственных, заводов. А также о том, что усилия властей тратились не на устранение причин, которые приводили к ухудшению жизни рабочих и их семей, к несчастным случаям, увечьям и даже гибели рабочих, а – на выявление и наказание недовольных.

О жизни рабочих в Российской империи

«Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь Мир голодных и рабов!

Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой вести готов».

Международный пролетарский гимн

«Интернационал»

Вот краткий обзор происшествий на промышленных предприятиях Российской империи за два года, с 1912 по 1914, о которых рассказывается в книге. Возможно, их было больше, просто внимание большевиков – членов IV Государственной думы, или, возможно, лично автора книги про работу фракции большевиков привлекли именно эти.

Декабрь 1912 года. Взрыв на Охтинском пороховом заводе. Погибло 5 человек, более 50 получили тяжёлые ранения. Причина взрыва – несоблюдение правил безопасности из-за тяжёлых условий труда и низких зарплат.

«…При нынешних условиях петербургской жизни и оплате труда рабочие должны были получать по меньшей мере 3 рубля в день, а между тем ни на одном заводе, ни на одной фабрике в Петербурга нет худших условий, чем там. Взрослые и семейные люди получают по 70—80 копеек за длинный рабочий день… Ко мне пришли рабочие, которые были рассчитаны начальником завода за то, что они после взрыва подали прошение о том, что так как их одежду также, конечно, разорвало на части, а они мало зарабатывают, то чтобы администрация выдала, сколько стоит их одежда. И что же администрация сделала? Она уволила этих рабочих… На заводе работают по 12, 18 часов, не выходя из завода… Эта беспощадная эксплоатация рабочих сил не оставляет времени для того, чтобы позаботиться о нормальных и безопасных условиях труда».

Никаких мер по исправлению сложившегося положения принято не было, и январе 1913 года на Охтинском заводе произошёл новый взрыв, также повлёкший за собой жертвы. Но меры и тогда не были приняты.

А в апреле 1915 года новым взрывом была снесена с лица земли половина завода. Погибли, по разным данным, 180—200 человек. Информацию об этом я нашёл в интернете, в книге об этом не упоминается, поскольку Бадаев и другие члены фракции большевиков в это время отбывали ссылку в Туруханском крае.

Осень 1912 – зима 1913 года. Локауты в текстильной промышленности, переживавшей кризис из-за падения спроса на мануфактурные изделия. «Наиболее упорным и длительным был локаут на Российской бумагопрядильной мануфактуре… Локаут был вызван явно провокационным манёвром администрации, поставившей себе целью рассчитать всех членов профессиональных обществ. Кроме того, администрация хотела избавиться от стариков, проработавших 20—30 лет…».

Весна 1913 года. Волнения в вагонных мастерских Николаевской железной дороге из-за незаконного увольнения рабочих. «Кажется, ни на одном, даже частном, заводе нет таких тяжёлых условий труда, как в вагонных мастерских… Вместо нормальных 24 дней в месяц вырабатывают 35 дней» (в пересчёте на 10-часовой рабочий день, установленный законами Российской империи. – Авт.)

Лето 1913 года. Стачка на заводе «Новый Лесснер» из-за того, что рабочий, обвинённый мастером в воровстве гаек, повесился, оставив письмо товарищам, что он не виноват, и не хочет жить с клеймом вора, а правление завода отказалось этого мастера уволить.

Позже началась забастовка на Балтийском заводе из-за тяжёлых условий труда и низкой заработной платы. «Семь-восемь лет работы в таких условиях доводили до полной инвалидности… Товарищ министра (заместитель. – Авт.) прежде всего попытался прибегнуть к обычному, в таких случаях, манёвру… Повысить расценки в корабельном цехе? Тогда того же самого потребуют все остальные рабочие, а это составит 800 тысяч рублей лишнего расхода. Выдавать всем подённым рабочим рукавицы? Нельзя. Это тоже лишний расход».

Извините за отступление: в СССР в 1980 году, то есть ещё при жизни Генерального Секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, в семье моих родственников, живущих в Подмосковье, 12-летнюю девочку после окончания пятого класса отправили, – вместе со всем классом, а также другими классами школы, – на так называемую «практику», полоть поля клубники, принадлежавшие местному совхозу имени Ленина. Этим дети занимались неделю, бесплатно. Так вот им тоже не выдали перчатки, а среди сорняков попадался ядовитый борщевик, от которого у детей на руках, а у кого и на ногах, образовались многочисленные язвы, незаживающие несколько месяцев, – а Бадаева, который бы подал депутатский запрос в Госдуму, не нашлось, да и никакой Думы при коммунистах не существовало. Сейчас некоторые старички и старушки ностальгируют по колхозам-совхозам советского времени, куда горожан загоняли, как рабов, «помогать» сельским бездельникам, – по их словам, «это было чудесно». Альцгеймером бедолаг накрыло, или это необольшевистские агитаторы?

Затем, – возвращаюсь к книге Бадаева, – забастовали рабочие Обуховского завода. «Непосредственным поводом к стачке были невыносимые условия труда в снарядно-закалочной мастерской. В узком помещении мастерской, всегда полной вредными испарениями, администрация, несмотря на все просьбы рабочих, не устраивала вентиляции. Работа в мастерской, как и на всём заводе, продолжалась по 12 часов в день, без обеденного перерыва. Заработок на этой тяжёлой работе колебался от 20 до 40 рублей в месяц – меньше даже установленного законом минимума».

Осень 1913 года. Взрыв минного аппарата на Петербургском минном заводе. Погибли двое рабочих. «Взрыв произошёл по вине администрации, по халатности или, вернее, из экономии передавшей аппарат в работу без испытаний».

Весна 1914 года. В Риге на крупнейшей резиновой фабрике «Проводник» происходят систематические отравления работниц. «Администрация фабрики применяла на производстве плохую галошную мазь… Некоторые работницы отделались сравнительно легко – обмороками и непродолжительными заболеваниями, но были и смертные случаи. Рабочий день, доходивший до 13 часов в сутки, нищенская заработная плата – не больше 75 копеек в день – всё это подрывало здоровье работниц, они не в состоянии были бороться с отравлениями».

Вскоре массовые отравления работниц происходят на петроградской фабрике «Треугольник». Среди рабочих возникла паника, некоторые решили, что это чума.

«Мало-помалу по рассказам удалось восстановить более или менее точную картину того, что произошло на фабрике. С утра администрация выдала для работы новую галошную мазь. Основной составной частью этой мази был недоброкачественный суррогат бензина, выделявший ядовитые испарения… Отравление было настолько сильное, что некоторые работницы лишились сознания. У многих пошла кровь из горла и носа. В мастерских происходили ужасающие сцены. Работницы падали подряд, получая ушибы об углы столов, железные колодки и решетки. Другие, обезумев, с искаженными, посиневшими лицами бежали из отделения, ничего не видя перед собой. Впавших в бессознательное состояние отправляли на носилках в амбулаторию. В маленьком помещении приемного покоя, где не было ни одной кровати, пострадавших размещали куда попало. Когда амбулатория была уже переполнена до отказа, больных стали посылать в столовую, а тех, кто мог двигаться, выводили за ворота фабрики.

– Если упадет за воротами, там подберет городовой, – говорили представители администрации.

Всего отравилось 200 человек, из них 20 мужчин…

С утра следующего дня у нас во фракции стало известно о новых отравлениях на «Треугольнике» и о столкновении полиции с рабочими фабрики. Опять несколько сот галошниц стали жертвами ядовитых испарений. Снова вереницы носилок потянулись к приёмному покою, снова повторились ужасающие сцены в мастерских. Нервное напряжение рабочих достигло высшей точки. Во всех отделениях фабрики рабочие бросали работу и толпами устремлялись на двор. Без всякого предварительного решения, стихийно на фабрике возникла общая забастовка.

Около 10 тысяч рабочих приняло участие в митинге у ворот фабрики…

Во время митинга под аркой здания фабрики появился отряд конной полиции во главе с приставом. Полиция врезалась в толпу и начала её разгонять. Рабочие в свою очередь начали теснить полицейских. В ответ на удары нагайками из толпы полетели в полицию камни и кирпичи. С обеих сторон были раненные.

Вскоре примчалось подкрепление – несколько десятков конных и пеших городовых. Обнажив шашки, полицейские избивали всех, кто попадался им под руки. Толпа разбежалась. Некоторые рабочие, спасаясь от нагаек и сабельных ударов, бросились в Обводный канал. После избиения полиция повела в участок несколько десятков арестованных…

Опасаясь новых волнений, администрация в тот же день объявила о закрытии фабрики на несколько дней. В объявлении рабочие предупреждались, что в случае повторения волнений фабрика будет закрыта на неопределенное время.

…Отравления работниц начались и на других петербургских фабриках, в первую очередь табачных».

Пожалуй, дальше можно не продолжать. Желающие прочитать про забастовочное движение в Российской империи летом 1914 года, про расстрел полицией митинга путиловских рабочих, про борьбу бакинских рабочих за свои права, и пр., могут самостоятельно обратиться к книге А. Е. Бадаева.

О политических дрязгах большевиков

«Детский садик – как пчелиный рой,

В нём детишки прыгают гурьбой,

В нём они играют и поют,

Никому покоя не дают».

Шуточная песенка конца 1970-х годов

Приведу некоторые подробности участия большевиков в работе IV Госдумы. Осенью 1912 года, сразу же после того, как стали известны результаты выборов, была образована Социал-демократическая фракция Думы. Она состояла из 13 делегатов – 7 меньшевиков и 6 большевиков.

Из-за того, что большевики оказались в меньшинстве, они не могли диктовать свою волю фракции. Также они не поделили с меньшевиками право называться «истинными представителями интересов рабочего класса». Поэтому осенью 1913 года ими было принято решение образовать самостоятельную, большевистскую фракцию, названную «Российской социал-демократической рабочей фракцией».

Председатель IV Государственной думы М. В. Родзянко сначала отказал в её регистрации, под предлогом того, что «В Государственной думе… не могут существовать две социал-демократические фракции». Однако «…По существующим думским правилам запретить какой-либо группе депутатов образовать свою фракцию нельзя было. Поэтому после некоторых оттяжек президиум Думы всё же был вынужден признать образование нашей фракции».

Председателем фракции стал депутат думы, член ЦК Российской социал-демократической рабочей партии Р. В. Малиновский.

Поддержку работе фракции оказывали лидеры большевиков, в том числе и В. И. Ленин, юрист по образованию, а также И. В. Сталин, недоучившийся семинарист, террорист-экспроприатор, набиравшийся в те годы опыта политических манёвров, или интриг, кому какой термин больше нравится. (Сами революционеры предпочитали учёные слова, они говорили не «ограбление», «грабители», а «экспроприация», «экспроприаторы», не «интриган», а «пропагандист», не «передёргивать», а «маневрировать», и т. п.)

По многим вопросам фракция выступала консолидировано с фракциями меньшевиков, имевшей в Думе 7 мест, и «трудовиков», имевшей 10 мест.

22 апреля 1914 года депутаты всех трёх этих фракций даже были исключены на 15 заседаний за обструкцию, устроенную с целью помешать обсуждению бюджета. Это послужило предлогом для спровоцированных социалистами забастовок протеста в Санкт-Петербурге, в которых приняли участие около 80 тысяч рабочих, и Москве, где забастовало свыше 25 тысяч рабочих.

В Думу «левые» депутаты вернулись после вынужденного «отпуска» только 7 мая, а на следующий день председатель фракции большевиков Р. В. Малиновский без объяснения причин сложил с себя депутатские полномочия и в тот же день уехал за границу. Во фракции осталось пять человек.

Судя по тому, рассказывается в книге, большевики из рабочих не смогли, или, скорее даже, не захотели понять отличие Государственной думы от профессионального союза, и использовали потенциал её трибуны не для принятия законов, которые могли бы улучшить жизнь рабочих, и страны в целом, а для фрондирования, взбивания пены и раскачивание государственной лодки. Депутаты других фракций постоянно смеялись над их безграмотностью, возмущались тем, что они говорили не по делу и долго, мешали конструктивной работе Думы.

В конце концов, чтобы ограничить по времени их выступления, думцами были приняли меры:

«…Черносотенцы ограничили для нас самую возможность пользоваться думской трибуной… Они выработали новый наказ, по которому время для выступления по запросам ограничивалось всего десятью минутами… Авторы наказа заявляли, что он направлен против тех запросов, которые, мол, вносятся без всякой надежды на то, что их примет Дума. Именно такой характер и имели все наши запросы, которые вносились большевистской фракцией исключительно в целях революционной агитации с думской трибуны. Новый наказ пытался как можно больше урезать нас в этой возможности».