Тройной капкан. Цикл R.E.L.I.C.T.

Тройной капкан

Цикл R.E.L.I.C.T.

Дмитрий Янковский

© Дмитрий Янковский, 2021

ISBN 978-5-0053-8397-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тройной капкан

ПРОЛОГ

Ветер крепчал. Волны, серые и тяжелые, словно отлитые из свинца, вздымали легкую яхту и кренили ее так, что она едва не касалась воды мачтой. Низкие тучи неслись над волнами, заслоняя солнце и делая день больше похожим на ночь. Струи дождя наискось молотили сверху, смешиваясь с бьющей в небеса пеной.

Капитан, одетый в черный промасленный плащ с капюшоном, цепляясь за лееры и свистящие на ветру шкоты, пытался зарифить грот, но качка и бьющая через борт вода то и дело сбивали его с ног. В небольшой каюте, сжавшись от страха в комок и обвязавшись вокруг пояса канатом, пряталась его дочь лет восьми. Голубое ситцевое платье на ней промокло, косы расплелись и сбились на голове в неопрятный ком. Через проем люка она видела, как отец борется со стихией, но понимала, что не может помочь ничем.

Спасительный свет Кареджского маяка был уже виден меньше чем в миле к западу, но намокший грот не позволял яхте подняться с борта и встать на шверт, из-за чего ветер все сильнее сносил ее к берегу. Еще минут тридцать, и не миновать беды – если яхту выкинет на малую воду, волны мигом разнесут ее в щепки.

– Папа держись! – испуганно прокричала девочка, когда отца чуть не смыло очередной волной.

Из последних сил ухватившись за леер, он подтянулся, подобрал грот, и яхта тут же поднялась в нормальное положение. Он сел за румпель и, придерживая одной рукой грото-шкот, направил яхту на свет маяка. Зарифленный грот поймал ветер, и суденышко, взяв курс чуть выше галфвинда, устремилось к Неве.

Девочка с облегчением вздохнула. Шторм теперь не казался таким страшным, как раньше. Она знала, что отец, как бы трудно ему ни было, всегда со всем справится. Потому что он сильнее шторма и даже, как говорили его друзья, сильнее смерти. Потому что он самый лучший в Москве врач. И борьба со смертью – его работа. Он всегда, всегда ее побеждал.

Но вскоре оказалось, что радоваться рано. Идти приходилось выше галфвинда, совсем чуть-чуть на волну, а потому вода била в борт так яростно, что трещал шпангоут. Яхта то и дело содрогалась от шверта до кончика мачты. И она бы выдержала, но старое отяжелевшее бревно, каких полно в ладожских водах, притаилось в озере, подобно вражеской мине. И яхта на полном ходу на него налетела, раздался треск, грохот, зажурчала вода. Пробить обшивку полностью топляк не смог, но дыру размером с кулак, все же оставил ниже ватерлинии.

– Папа! Папа! – срываясь на визг, закричала девочка.

– Я слышал! – отозвался отец. – Александра, спокойно! Что за паника на корабле?

Он называл дочку полным именем редко, чаще Сашенокой или Сашей, но это тут же привело девочку в чувства.

– Но тут вода! – захлебываясь слезами выкрикнула она.

– Что страшного? Возьми ветошь и заткни дыру! Только покрепче, чтобы волны этот кляп снова не выбили.

– Я?

– Но я не могу бросить румпель! – тверже сказал отец. – Действуй!

Саша, сбивая коленки в кровь, бросилась искать ветошь. Но в полутьме, которую разбавлял лишь хмурый свет из люка, найти что-то было почти нереально. Саша шарила руками, натыкаясь то на черпак, то на ящик то на цепь, которой отец привязывал яхту в клубе.

– Я не могу! – выкрикнула она. – Не могу тут ничего найти.

– Значит, мы утонем, – спокойно констатировал отец.

– Ты шутишь? – Саша высунулась из каюты и глянула на отца.

Он правил яхтой уверено и спокойно.

– Нет.

– Но что же ты тогда сидишь?

– Потому что пробоину должна заткнуть ты. А я должен сидеть на румпеле. В минуту опасности каждый должен быть там, где от него больше пользы.

– Какой румпель, папа! У нас дыра в борту! Какой смысл? Да помоги же мне!

– А если меня не будет? – отец пристально посмотрел ей в глаза.

– Как это не будет?

– А вот так. Не будет, и все. А тебе, может быть, придется не только самой спасаться, но и спасать других. Может быть, как раз ты тогда будешь сидеть у руля. Знаешь, что в этом самое главное?

– Держать курс?

– Быть сильной. Это важнее всего. Не бросать руль и никогда не сдаваться. Заделай же дыру, наконец!

Он вложил в последнюю фразу такую несгибаемую волю, что Саша поспешила скрыться обратно в каюте. Воды было уже по щиколотку, яхта все больше давала крен. В эту минуту Саша поняла, что ее отец действительно не всегда будет с ней. Хоть он и сильнее смерти.

Глава 1. В которой нефть становится дороже золота, Россия преображается, Черная Шляпа играет на Струнах судьбы, а Фролов готовит к стрельбе пулеметную установку пятидесятого калибра

Москва, раскаленная за день, медленно остывала в лучах заходящего солнца. Огромные здания, подпирающие шпилями и крышами небеса, нависали над медленно текущими стальными реками улиц – поток автомобилей казался непрерывным и бесконечным целым, хотя и состоял из отдельных частиц. Низкий сероватый туман нависал над мостовыми, потоки машин стекались с радиальных кривых улочек в мощное русло Садового Кольца.

На тротуарах тоже народу было полно, и хотя близость Ярославского, Ленинградского и Казанского вокзалов уже не ощущалась так явно, все равно пешеходу в черном дорожном плаще, порядком потертом, и такой же, видавшей виды, черной шляпе, приходилось продираться через толпу, цепляя людей плечами. Он выделялся среди одетых по общей московской моде, но мало ли в Москве приезжих? Отчаявшихся, целеустремленных, прибывающих в надежде покорить, подобно вирусам, организм столицы, но, чаще всего, уже через пару месяцев этот организм избавлялся от них через почки вокзалов.

Черная Шляпа походил, скорее, на жителя Санкт-Петербурга, где мода не так утилитарна, как в Москве, чем на иностранца. Хотя и иностранцу на улицах российской столицы мало бы кто удивился.

Он бывал в очень многих местах и видел множество самых разных существ. Иногда таких, какие не привидятся даже в кошмарном сне. Но все равно Москва поражала его. Да, Нью-Йорк больше и грандиознее, Париж красивее, но в Москве было нечто такое, чего нельзя ощутить ни в одном из современных городов мира. Да, безусловно, современные стили градостроения коснулись ее кистью глядящих в будущее дизайнеров, но этому городу не удалось стереть с себя налет мощного имперского стиля. Особенно поражали сталинские высотки, часовыми вставшие на страже главной кольцевой артерии города. Тяжелые, с узкими бойницами окон, они навевали на мысли о бесконечной войне, которую пролетарские лидеры затеяли со всем миром.

Но было в них нечто и более значимое. Черная Шляпа не сразу понял, что именно. Они что-то очень сильно напоминали ему, а когда он все же выстроил всю цепь пришедших в голову ассоциаций, сам удивился. Высотки напоминали ему египетские пирамиды. И мощью, и массой, и даже назначением, в огромной степени. Ведь именно на них должен был пялиться лапотный крестьянин-передовик из какой-нибудь богом забытой губернии, отправленный в Москву в качестве награды за долгий, почти рабский, труд. Именно эти колоссы, выстроенные на человеческих костях, должны были привести ошарашенного крестьянина в трепет и показать ему, что он не зря врезался сохой в пересохшую землю, окропляя ее собственным потом. Нет! Ибо в грандиозной мощи страны, которую символизировали эти сооружения, была толика и его, крестьянского труда.

Конечно, это было иллюзией. Способом заставить рабов не роптать. Подобно пирамидам, здания высоток стали гробницами. Причем, не только для их строителей, но и для самой идеи коммунизма, погубившей десятки миллионов жизней. Но их вид все равно, на подсознательном уровне, вызывал трепет даже у такого человека, как Черная Шляпа. Хотя уж кого-кого, а его поразить было сложно.

Впрочем, царствовали в архитектурном ансамбле уже не высотки полувекового возраста. Нечто более грандиозное и величественное, восстало из пепла коммунистических верований и вознеслось к остывающим небесам. Башня исполинских размеров, похожая на алмазное веретено, резала взгляд. Трудно было определить высоту здания или даже его соотношение с теми же высотками, хотя Черная Шляпа прекрасно знал, что это самое высокое здание в мире. Но выглядело оно очень уж нереальным. Таким же нереальным, наверное, как мечты всего этого странного северного народа, многократно изнасилованного, но и родившего от этих изнасилований много чего весомого.

Вокруг шпиля ультрасовременного небоскреба, словно сотканного из фантастических силовых полей, а не из стекла и бетона, медленно вращалась прямо в воздухе алая голографическая надпись: «Корпорация «Консорциум». Из-за яркого криптонового света офисная башня напоминала скорее маяк, чем массивную и бесполезную пирамиду. Эдакий ориентир на пути в светлое будущее России. Так думали, вероятно, те, кто разрабатывал данный проект. Хотя у Черной Шляпы не было никаких сомнений, что госпожа Уварова, генеральный директор и председатель совета директоров энергетической корпорации «Консорциум» сама принимала участие в разработке стиля офиса.

Она, по сути, хрупкая женщина, но обладающая совершенно несгибаемой волей, все старалась делать сама, словно боясь, что ее заподозрят в хрупкости, усомнятся в твердости, припишут нежность или чувствительность. Но Черная Шляпа отдавал себе отчет, что нельзя за это Александру Уварову упрекнуть. Россия – очень уж не женская страна, скорее восточная, чем западная, и женщине тут почти невозможно овладеть той непомерной властью, какую удалось сосредоточить в руках Уваровой. Впрочем, у нее был свой путь, как и у самой России. Уникальный во многом.

Но не башня «Консорциума» была целью Черной Шляпы. Точнее не она сама по себе. Просто эта башня, словно гигантский алмазный гвоздь, скрепляла Струны очень многих судеб и очень многих событий. Именно в ее заоблачных кабинетах рождались идеи не только коммерческие, но и многом политические. Госпожа Уварова, как древнеегипетская богиня, находясь на недосягаемой высоте, тоже дергала за нити, управляя, по сути, всей страной. Конечно, это были не те Струны, с которыми так легко обращался Черная Шляпа, но и они тянулись достаточно далеко и крепились к самым слабым местам самых сильных людей страны.

После завершения полномочий президента Путина, Россия оказалась почти в таком же положении, как СССР после смерти Брежнева. Сначала череда слабых и невнятных лидеров, затем угроза развала, подъем криминальных элементов, попытка растащить державу на удельные княжества. Но произошло то чего не ожидал никто. Благодаря открытию реликта и его распространению в мире изменились не только энергетические, но и политические акценты. Сначала «Лукойл» и «Газпром», чттобюы хоть что-то противопоставить американским реликторам, слились в одну энергетическую корпорацию «Консорциум», затем ее возглавила Александра Уварова, а когда ее успехи стали очевидны для всех, ее выбрали главой государства, без отрыва от коммерческой деятельности, чего еще нигде и никогда в мире не было. Просто объявили референдум и выбрали, без особых затей, как некогда, без особых затей, поступили крымчане.

Пост президента Уварова занимать отказалась, и пришлось снова вносить поправки в Конституцию, как в 2020-м году, чтобы низвести слабого и недальновидного нового президента до уровня секретаря, подписывающего важные международные акты, а реальная власть целиком перешла лично к Уваровой, точнее к директорату «Консорциума», как главного структурного предприятия страны, во главе которого стояла Уварова.

Это изменило все, а сценарий развала страны, в полной мере отыгранный в 90-е годы двадцатого века, дал сбой. Уварова смогла противопоставить реликторной энергетике такой козырь, о который сломали зубы и США, и ЕС, и арабский мир, и Китай, и Южная Корея, поспешившие подписать патентные правила использования реликта. Уварова их подписать отказалась, не смотря на нытье либеральной общественности, и тем самым вывела страну на принципиально новый экономический и социальный уровень.

Все гениальное просто. Когда все наперебой ринулись подписывать патентные правила, чтобы получить право пользоваться дармовой и безграничной энергией, активы нефтедобывающих корпораций по всему миру не просто лопнули, не просто рухнули, а пробили дно и обесценились до показателей, близких к нулю. Средства массовой информации трубили о конце нефтяной и газовой эпохи, техасские нефтедобытчики сносили себе головы из раритетных шестизарядников, северо-европейские нефтяные и газовые платформы закрывались под натиском поднявших голову экологов, арабские шейхи спешно переквалиыицировались на элитный туризм, похоронив некогда кормившие их нефтяные месторождения.

В это время две силы начали за бесценок скупать нефтяные активы, скважины, специалистов по нефтедобыче, перерабатывающие заводы, танкеры и тысячи километров трубопроводов. Две силы. «Консорциум» в России и «Ойл-Вегас» в Новой Африке. Никто не понимал, зачем эти две корпорации тратят деньги на приобретение бесполезных, утративших смысл активов. И ни Россия, ни Новая Африка не подписали патентные правила и не получили право использования реликторной энергии.

Над ними смеялся весь мир. В Европе и Америке большинство обывателей пребывало в твердой уверенности, что российский мораторий на реликт обусловлен исключительно меркантильными интересами власть предержащих, не желавших слезать с нефтяной и газовой иглы. Все произошло молниеносно, в течение пары месяцев, никто и опомниться не успел, как оказалось, что одной энергии мало для поддержания и развития цивилизации. И реликта для этого мало. Из реликта не сделаешь ни пластик, ни резину для автомобилей, ни лекарства, да и многое из того, без чего современная цивилизация не может существовать. Для всего этого нужно углеводородное сырье, а не энергия.

Через полгода химическая промышленность по всему миру встала, израсходовав запасы сырья. Ученые судорожно пытались перейти к рекуперации углеводородов, пользуясь неограниченной электрической мощностью реликторов, но объем производства оказался слишком мал. Зная, как трудно будет договориться с Россией после десятилетий санкционной политики, западные капиталисты попытались договориться с «Ойл-Вегасом», но новые правители Африки, так называемые Преданные Слуги, прекратили все деловые и дипломатические контакты другими государствами. Они заявили, что скупленные «Ойл-Вегасом» нефтяные активы необходимы для процветания Новой Африки и экспортироваться не будут. Даже в обмен на право использовать реликторы.

Наткнувшись на стену непонимания с новым африканским руководством, мировая промышленность вынуждена была пойти на поклон к России, выкупившей две трети мировых запасов и мощностей, лишь треть уступив «Ойл-Вегасу». Тут-то Уварова я стала не только кумиром народа, но и мощной силой, объединившей в себе международную коммерцию и международную торговлю. Никто из глав России и СССР до этого не вел себя с «западными партнерами» так жестко и безапелляционно.

В первую очередь Уварова отвергла любую возможность экспорта сырой нефти и природного газа за пределы стран добытчиков. Ни под каким видом, ни при каких обстоятельствах. Более того, она вынудила международные институты принять официальный глобальный запрет на трансфер сырых углеводородов через любые государственные границы любым способом. В обмен она согласилась поставлять на экспорт только продукты переработки нефти, такие, как пластиковые гранулы, смолы, смазочные материалы, и прочие продукты глубокой переработки. Да еще и по астрономическим ценам. Да еще и в расчетах золотом, а не долларами или евро. И мир вынужден был согласиться так же, как с патентными правилами по реликту. Мир сам загнал себя в ловушку, поддавшись реликторной эфйфории. Пресловутый «свой путь России» выстрелил и на этот раз.

Вот только Черная Шляпа сильно сомневался в одной лишь меркантильности побуждений Уваровой. Он плевать хотел не только на мнение обывателей, но и на мнение экспертов, так как у него был свой метод познания истины. Но чтобы его реализовать, нужно было сделать невозможное, по меркам тех же обывателей – встретиться с Уваровой лично и посмотреть, куда ведут Струны ее судьбы на уровне Струнной Ткани.

На Москву опускались густеющие вечерние сумерки. Поток машин не редел, хотя и ускорился. Шурша шинами и подсвечивая друг друга фарами, автомобили чем-то напоминали биты информации, несущейся по волоконным оптическим линиям от одного квантового процессора к другому. А многоэтажные здания, зажигая окна, делались похожими на панели древних счетно-электронных машин. Город-компьютер, люди-биты. Аналогия, которая кому-то могла показаться забавной, кому-то бесперспективной, для Черной Шляпы имела особый вес. Он не догадывался, не верил, он точно знал, что это отчасти так и есть. Целая паутина Струн соединяла судьбы каждого человека, каждого живого существа, каждой социальной единицы и даже каждой идеи. То есть, всего, к чему или к кому было применимо слово «судьба». Проследив ход этих нитей, Черная Шляпа мог безошибочно понять, что кого ждет. И когда. Собственно, за этим он и прибыл в Россию. Понять, что ждет эту выстроенную Уваровой ловушку. Очередной это всплеск ностальгии о сверхдержаве? Или нечто большее?

На перекрестке стоял полицейский с жезлом, пытаясь регулировать движение. Его убогая униформа с оттянутыми на заду штанами, больше напоминала форму станционного смотрителя или почтмейстера времен великой депрессии. Водители относились к нему соответственно – кто-то сигналил, кто-то, приоткрыв окно, посылал витиеватыми нецензурными фразами, большинство же его попросту игнорировали. На перекрестке образовался затор. Блюститель порядка в сердцах махнул рукой и направился включать светофор.

Черная Шляпа посмотрел, куда ведут Струны судьбы полицейского, и грустно вздохнул. Как и у подавляющего большинства людей в этом городе, на нее были нанизаны одни лишь надежды. К этому не так просто привыкнуть – пожинать плоды разочарования на ветвях чужих ошибок. Но Черная Шляпа привык. Его мотивации многим бы показались бездушными, но эта оценка, как и любые другие, были бы продуктом субъективного представления о плохом и хорошем. Не более.

Забавно, но при всей жесткости позиции Уваровой относительно реликта и нефти, на нее не было совершено ни одного покушения. По крайней мере, ничего подобного не просочилось в средства массовой информации. Ее ругали, ее стыдили за консерватизм. Но в нее не стреляли и ее не взрывали. Это говорило, скорее всего, о добротности подбора кадров в службу охраны. И, как следствие, об ожидавших Черную Шляпу трудностях.

Не того уровня генеральный директор «Консорциума», чтобы с ним мог повидаться первый встречный. Придумывать же какие-то поводы и записываться на прием не входило в планы Черной Шляпы. На это у него тоже были свои методы.

Наконец он добрался до пересечения Кольца с проспектом Сахарова. Это было подножием башни «Консорциума». Здесь гигантское здание не имело ни выходов, ни выездов, что несколько облегчало задачу. Получалось, что пандус подземной парковки имеет ворота лишь со стороны фасада. Непривычно, но с точки зрения чистой фортификации вполне оправдано. Чем меньше ворот, тем их легче оборонять. Бежать же через черный ход и сдавать дело рук своих на милость победителя Уварова, судя по всему, не собиралась ни при каких обстоятельствах. Подобное архитектурное решение, особенно в суровых условиях российской нестабильности, многое говорило о хозяйке «Консорциума».

Обойдя подножие грандиозного здания, Черная Шляпа устроился на лавочке перед фасадом. По случаю погожего вечера в парке, разбитом между подсвеченными фонтанами, народу было полно. Компании молодых людей расселись на соседних скамейках, смеялись, размахивали упаковками картофеля-фри из «Макдональдса», слушали музыку со смартфонов, громко матерились, от души целовались и радовались жизни. Черная Шляпа не стал смотреть Струны их судеб. Не хотел расстраиваться.

Одинокий студент с ноутбуком, что-то сосредоточенно писал, не обращая ни на что внимания. Очень хотелось верить, что он творит нечто значительное, а не сидит в чате на сайте знакомств. Но проверять Черная Шляпа не стал. Мамаши с детьми. У них хватает смелости оставлять потомство в этом мире. Пожилые пары, мечтающие умереть в один день, и пары помладше, сраженные кризисом среднего возраста. Менеджеры, спешащие к телевизору, толстушки, ищущие своих принцев, принцы, ищущие кого-то кроме толстушек. Судьбы, судьбы, судьбы. Черная Шляпа поймал себя на том, что не видит лиц. Они ни о чем не говорили ему, в отличие от переплетений Струнной Ткани.

Пришлось напрячься, чтобы сосредоточиться, чтобы перестать привычно перебирать Струны мысленными касаниями. Не для того он устроился на скамейке перед фасадом башни «Консорциума». Ему нужно было дождаться, а дождавшись не пропустить.

Вряд ли Уварова ночевала в офисе. Могла, конечно, но это тоже будет полезной информацией. Она не выйдет пешком. Это исключено. И вряд ли она выедет на безликом современном городском седане. Хотя и их пришлось проверять. Рабочий день закончился, автомобили, один за другим, покидали подземную парковку, выползали из чрева башни по пандусу и вливались в общий городской поток.

Сидя на скамейке и почти не воспринимая окружающую реальность, Черная Шляпа целиком погрузился в пространство, заполненное Струнами чужих судеб. Даже если с пандуса выезжал автомобиль с затемненными стеклами, можно было понять, кто за рулем, а кто в салоне. Но судьбы всех этих людей были весьма и весьма тривиальными – судьбами мелких управленцев, секретарей, инженеров. С точки зрения Черной Шляпы их Струны не вели никуда, настолько они были не интересны ему.

Пару раз попались судьбы поинтереснее, побогаче, понасыщеннее эмоциями и радостями. Но ни у кого из них не было судьбы генерального директора «Консорциума». А искал Черная Шляпа именно ее. Это приходилось делать путем банального перебора, другого пути, безопасного, не привлекающего внимания и эффективного, не было.

Автомобили все чаще покидали подземную парковку офисной башни. Чтобы не упустить главное, Черная Шляпа почти полностью погрузил восприятие в Струнную Ткань, мало что замечая вокруг. Чем больше проходило времени, тем больше становилась вероятность выезда самой Уваровой, что не позволяло ослабить внимание.

Ночь сгущалась над летней Москвой, всюду зажглись фонари, а струи фонтанов окрасились светом мощных галогенных ламп. В парке одни люди сменяли других, кто-то кого-то дожидался, кто-то кого-то нет. Черной Шляпе не было дела до них. Его интересовала лишь одна судьба, но ее носительница все не покидала неприступную башню офиса.

На то была причина, о которой Черная Шляпа не знал и которую не мог даже предположить, так как его мысли заняты были совершенно другим. Уварова уже собиралась домой, но ее потревожил начальник службы безопасности корпорации. Он редко прибегал к таким крайним мерам, чаще ограничивался докладами и, как ни удивительно, дружескими советами. Впрочем, удивить это могло только непосвященных, так как Уварова и Александр Фролов давно работали вместе и еще дольше друг друга знали, что делало их отношения весьма доверительными. Не смотря на очень разный социальный статус, их связывала именно дружба, и обе стороны ценили это. Уварова знала, что если Фролов попросил ее лично явиться в его владения, значит, так и следовало поступить. Причем, как можно быстрее.

Не смотря на усталость и желание поскорее добраться до дома, Уварова застегнула пуговицу строгого, но женственного, пиджака, нажала кнопку персонального лифта и спустилась на несколько этажей, в главный офис службы безопасности «Консорциума». На площадке ее встретил Фролов. По его лицу с широкими скулами и волевым подбородком случайному человеку трудно было прочесть эмоции, но Уварова умела различать их. Сейчас Фролов был встревожен. А это много о чем говорило, с учетом его опыта разрешения силовых конфликтов.

– Простите, Александра Львовна, – виноватым тоном произнес он. – Мне кажется, вам это лучше самой увидеть.

– Полно тебе, Саша. – Уварова скривила губы. – Давай по существу, без этих реверансов. Я очень устала, правда.

– Тогда милости прошу в мое «гнездо», а то вы давненько туда не захаживали, – с усмешкой ответил Фролов.

– И слава богу, что не было повода, – пробурчала Уварова, направляясь по коридору вслед за ним.

«Гнездом» он называл обустроенный по последнему слову техники пункт внешнего наблюдения, устроенный в одном из особо защищенных, полностью лишенных окон, помещений небоскреба. В таких же располагались и другие стратегически важные объекты, вроде серверных модулей, основного вычислительного кластера, главного хранилища наличности, драгоценных металлов и ценных бумаг. В офисной башне имелся даже свой арсенал, вполне законный, если применять к нему закон о чрезвычайных ситуациях. Но широкой общественности знать о нем совершенно не обязательно.