Сказы казачьего Яика

Зашла как-то во двор деда Мухомора странница, попросила воды напиться. Лицо у женщины бледное, изможденное. А глаза – неподвижные. Бабка Мухомориха пошла до колодца. Воды свежей зачерпнуть в бадью. А внучка Настя пса Полкана загнала в будку, закрыла его там заслонкой. Больно уж свирепо бросалась собака на странницу.

– Какое у тебя красивое ожерелье, юница! Позволь потрогать его, примерить! – попросила ласково пришелица.

Настя забыла о наказе волшебницы Берегини никогда не снимать ожерелье, никому его не давать. Девочка подала ожерелье женщине. Странница уставилась своими неподвижными глазами на глупенькую Настю. И стала бледнеть Настенька. А щёки женщины порозовели.

Принесла бабка Мухомориха воды в туеске, а странницы нет. Пёс Полкан в будке лаем изводится. А внучка Настя лежит у крыльца бледная-пребледная. Вроде бы прилегла на рогожку и уснула. Поняла тогда бабка, что заходила во двор упыриха. Вытянула она все соки жизни из девочки. Да ещё и ожерелье чудное похитила.

Заголосила бабка Мухомориха. Дед Мухомор выскочил из хаты с ружьём. Полкан из будки собачьей вырвался и настиг упыриху за околицей. Упыри боятся собак, огня и креста. Тут народ сбежался. Мужики с кольями. Бабы с вилами.

Пришлось упырихе вернуть ожерелье. Упала она на колени с мольбой:

– Помилуйте меня, не предавайте огню! Я даже близко к вашей станице за сто лет не подойду!

Отпустили казаки упыриху. Не стали землю свою марать. А Настя тронула правым мизинцем голубую бусину… И спустилась к юнице с белого облака волшебница Берегиня. А о чём они говорили, это не слышала даже бабка Мухомориха. Но, говорят, вскоре Настя заневестилась. И про упыриху забыла.

Но ведь что ни говори, где-то есть и упыри. И растёт трава-пырей для козы и упырей. Но коль от грязи пупыри, то при чём здесь упыри?

Хомут и ярмо

Хомут в конюшне ворчал на ярмо:

– Какое ты, ярмо, грубое! Погляди на себя… Нелепая оглобля, две деревяшки-перекладины. Трёшь быкам шею. Одно мучение от тебя бедным животным. Как токмо они землю пашут в таком неудобстве.

Ярмо поскрипывало в ответ:

– А ты, хомут, мягкий. Войлок добротной кожей обтянут. Но супонь цепка. Не вырваться лошади. Захомутаешь коня, и нет ему жизни.

Хомут спорил:

– Я все-таки помягче, подобрее!

Бык жевал в стойле солому и слушал перебранку хомута с ярмом. Рядом с ним конь измождённый стоял.

– Что же лучше? Ярмо или хомут? – спросил бык у клячи.

– Не знаю! – ответил конь. – Надобно узнать у хозяина.

Когда хозяин вошёл в конюшню, бык обратился к нему:

– Скажи, хозяин, что лучше: хомут или ярмо?

Покарябал затылок казак и сказал:

– Хрен редьки не слаще!

Правда и кривда

Когда-то люди хорошо знали Правду и Кривду. Всюду торжествовала Правда. И народ встречал Правду с ликованием, хлебом-солью. А Кривду люди били палками, бросали её часто в тюрьму, за решётку.

И тогда решила Кривда обрести обличье Правды. Подкралась Кривда ночью к спящей Правде, украла у неё имя, одежду и облик. Проснулась Правда, а у неё нет ничего… Пришлось надевать ей отрепья и башмаки Кривды. Вышла Правда к народу и говорит:

– Кривда коварная похитила мой облик, одежду! Помогите мне, люди!

Но жалобщице никто не поверил. Толпа забросала её камнями и грязью. А Кривду везде принимали с почётом. И говорили ей:

– Живётся трудно. Скажи нам, Правда, когда мы станем жить справедливо и богато?

А Кривда обманывала народ:

– Радуйтесь, люди! Отдыхайте! Скоро каждому из вас построят бесплатно хоромы. Вас будут возить бесплатно в каретах. И наступит изобилие: будет много хлеба, мяса, пряников, мёду!

Время шло. За летом лето. За зимой другая зима. И ничего не менялось. Жить становилось всё тяжелее и тяжелее. Кривда понимала, что приближается расплата. Люди взбунтуются, побьют её прислужников. Да и самой ей не унести ноги от возмездия.

Пошла Кривда искать Правду. А та в тюрьме сидит – избитая, в синяках. Кривда и говорит:

– Бери, Правда, обратно своё имя, одёжу, обличье, ежели желаешь! А я в тюрьме посижу.

Правда простодушная согласилась. Переоделась она и вышла из темницы. Да зря вышла. По всей стране мятеж, пожары и убийства. Схватили люди Правду, разорвали её на части, растоптали в гневе. А Кривду народ из тюрьмы вывел с почётом. И нарекли Кривду люди Правдой.

Ледоруб, ухват, лопата

Собрались однажды на берегу реки ледоруб, ухват, лопата. Подошли к ним вскоре грабли. Оглобля старая приплелась. И даже метла. Порешили они на своем кругу единиться в казачью ватагу.

– Пойдём в набег за море. Показакуем и привезём шелка, богатства несметные! – призывал ухват.

– За море не пойду. Я плохо плаваю, – возражал ледоруб.

Лопате хотелось покопаться в Астрахани. И ворваться на стругах в реку Волгу.

Метла предупреждала:

– В Астрахань не можно. Там стрельцы царские с пушками. И на примете я для сыска.

Но ещё боле зашумела ватага, когда стали меж собой выбирать атамана. Ухват сам себя нахваливал:

– Я из огня горшки вытаскивал! Атаман должен без страха в огонь бросаться!

Ледоруб упрашивал шёпотом лопату:

– Ты меня выкрикни. Я тебя возведу в казначеи. Будешь грести червонцы во свой кошель.

Грабли полагали, что атаманом должна стать оглобля. Мол, оглобля длиннее всех, видит дальше всех.

Спорила, кричала ватага. И драка возникла.

– Ах ты, рогаль проклятый! – ударил ледоруб по ухвату.

Упал сломанный ухват. Лопата столкнула ледоруба с обрыва, и он утонул в речке. Грабли в бою все зубья потеряли. Оглобле хребет переломили. И лопата без черенка осталась. И метле все кудри повыдергали. Так вот и закончилась битва. Ин всегда за глупцом и буяном зарастает поле бурьяном.

Казачья гуслярица

Зажарит ведьма сердце петуха. Озолотеют в небе тёмном звезды. Задремлет на бугре казачья стража и даже не услышит конский топот. Проснитесь, встаньте, казаки! Готовьтесь к бою, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!

Зажарит ведьма сердце петуха. И загорятся копны в поле хлебном. И выползет нежданно вражье войско. Погибнут в сече на холме дозоры. Готовьтесь к бою, казаки! Острите, сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!

Зажарит ведьма сердце петуха. Война жестокая начнётся. И полетят полки огнём и бурей. И хищно будут вороны кружиться. Готовьтесь к бою, казаки! Острите сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!

Зажарит ведьма сердце петуха. Простонет в ковылях сражённый воин. И конь заржет, заплачет чаровница. Осиротеет в люльке казачонок. Готовьтесь к бою, казаки! Острите сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!

Зажарит ведьма сердце петуха. И в море упадёт луна кроваво. Но вырастет отважный казачонок. И сядет на коня, и вскинет саблю. Готовьтесь к бою, казаки! Острите сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!

Сказка о золотом жеребенке

Цветь первая

Для квачи – мочало,для сказки – начало.На пашне пшеница,богатство в зароде,в корчаге квашня,а былина в народе.Трещала сорока,тревожная птица:Влюбилась в ЕрмошкуДуняша-юница!Никто не поверилтакому обману,Ермошка не годенв зятья атаману.Но хитро на стражесорока кричала:– Три нитки – для пряжи,для сказки – начало.

Цветь вторая

Судьбу не предскажешь:то степь, то дорожка…Ходил пастухомказачонок Ермошка.У Каменной Бабы,уйдя за увал,и в червень, и в грозниктабун жировал.И стали упругими,быстрые кони,настигнут врагаи уйдут от погони.Старшины решили,как было и встарь,смотрины назначитьна месяц густарь.Богатые гостикатили в станицу,там брага хмелела,там жарили птицу.Потрескивал смачнобаран с вертела,и песня к шинкупростодушных звала.В станице казачьейзнал каждый ребёнок,что есть в табунезолотой жеребёнок.Он прыгал, веселый,на солнце горя.Не сыщешь подаркаценней для царя.В чулках и со звездочкойбелой во лбу,дразнил он князейи смущал голытьбу.Купцы за негоказакам обещалисто сабель булатных,две медных пищали.Посол от султанана торг приезжал,дарил турмалини украсный кинжал.Ермошка-пастух,и оборван и тонок,кричал:– Не отдам,это мой жеребёнок!И видели все:пастушонок свистит —и ветром к немужеребёнок летит.И хлеб осторожноберет он с ладони,ведь светлую душу,чай, чуют и кони.Был писарь в насмешкеехиден и рад:– Ермошка с рожденьяслегка глуповат!Ить гол,как сокол,ни мошны,ни силёнок,а миру вопит:– Это мой жеребёнок!И все на дуванесмеялись толпой:– Ермошка, Ермошка,какой ты глупой!За нашу лошадкуи без базаровбухарцы отвалятдве тыщи динаров!Богатством и торгомустроена жизнь…Но Дуня шептала:– Ермошка, держись!Шинкарь кривомордился:– Странно, мол, странно!С нищим якшаетсядочь атамана.И у колодцевзудила станица:– Влюбилась в ЕрмошкуДуняша-юница!Вина на отцеза такое вдвойне,все днипропадает она в табуне.С гривой игривой,копытами звонок,резвился в степизолотой жеребёнок.

Цветь третья

Сказитель в побаскуприносит опаску:найдётся ли клади живая вода?Когда у шинкамир устраивал пляску,в степи суховейнойслучилась беда.Гонец прискакал,с горя белый как мел:конёк золотойв табуне охромел.Будь прокляты триждыво веки вековковарные норыкротов и сурков.Никто виноватыхв тот день не искал,конёк оступилсяи ногу сломал.Злорадно промолвилшинкарь у плетня:– Коль ногу сломал,то не будет коня!Конину, однако,и я не терплю,но шкуру яза два алтына куплю.И печень сгодится,пойдёт селезёнка…Ну, кто для меняобдерёт жеребёнка?Уж очень лениваянаша страна,я ставлю охотникучарку вина!И взвился Ермошка,от гнева горя,и начал нагайкойхлестать шинкаря.И все хохотали:– Забава, забава…Но разве на этоимеет он право?Ермошку схватили,и руки скрутили,и привязалик чугунной мортире.А торг пораспался,и не было гонок,лежал в ковыляхзолотой жеребёнок.– Зарежьте! —угрюмо решил атаман.Продайте татарам егона махан.Но Дуня заплакала:– Смилуйтесь трошки.Не режьте жеребчика,Ради Ермошки!Знахарка развеетбольшую кручину,к ноге поломатойпривяжет лучину.И, встав на колени,пропела девчонка:– Авось и срастётсянога жеребёнка.Шинкарь суетился:– У девочки хворь…Шипел атаман:– Ты меня не позорь!Но все согласились,бубня свысока:– Подарим Ермошкеурода-конька!

Цветь четвертая

Не ведал и тот,кто с прозреньем знаком,что был жеребёнокволшебным коньком.У Каменной Бабы —полынь и увал…Ермошка, горюя,судьбу проклинал.Но бурка упалаиспуганно с плеч,услышал Ермошкапредивную речь.Сказал жеребёнок:– Ты зря возроптал,я трудным урокомтебя испытал.Я знаю, где клад,где живая вода…Тебя я не брошу,мой друг, никогда.Могу раздобытьи смолу-мумиё,исполню любоежеланье твоё!За это останусьнавечно хромым,но будет счастливыми хлеб твой, и дым.И радостно было,и страшно немножко,не очень-то в чудоповерил Ермошка.Ответил Ермошка:– Подай мне парчу,и к Дуне поскачем,жениться хочу!Заржал жеребёнок:– Садись на меня!И вмиг превратилсяв большого коня.Помчался Ермошка,как через конвой…Станица смеялась:ведь конь-то хромой!Принёс атамануЕрмошка парчу:мол, сватаю Дуню,мне всё по плечу.Скрутил атамансвой воинственный ус:– Ты, вижу,казак настоящий, не трус!Но знай, Ермолай,что мешает загвоздка:ползёт к нам с востокаордынское войско.Найди, друг, ватагу,врагов уничтожь.За это я дам тебе,что токмо хошь!Ермошка конюрассказал про беду.Мол, как одолею язлую орду?А конь отвечал:– Не горюй, не горюй…При западном ветрена палец поплюй.У Каменной Бабызажги сухотрав,и сгинет орда,в том пожаре упав.И юность на подвигЕрмошку бросала,И сыпало искрыказачье кресало.И долго в станицедивились тогда:сгорела в степипри походе орда.

Цветь пятая

Ермошка спешилк атаману не зря,посватался к Дунесынок шинкаря.И, хитрый и наглый,он, ластясь, не вдругподнес атаманудукатов сундук.Глядел атаманраздраженно в окошко:шел свататься к Дунепаршивый Ермошка.Икнул атаман:– Я тебя поджидал,но долго ты оченьорду поджигал.Мабуть, понапраснубыла и тревога.Пожар был от молнииили от Бога.Ты молод, Ермошка,но явно шельмец.Уж пас бы по наймуотару овец.И конь у тебянеказистый, хромой.Проваливай лучшеобратно – домой.Ведь взял я за Дунювеликий заклад,а ты – голутва,сирота, не богат.Отдам тебе Дуню,клянусь на святых,но токмоза два сундука золотых!А нрав мой свирепыйокруге знаком…В чулане Дуняша сидит,под замком.Увидеть невестуне мысли пока.Неси мне червончики,два сундука!

Цветь шестая

С нашестов на сонпетухи прокричали,конь видит Ермошкув житейской печали.Лежит на соломеЕрмошка, сопит,не слушает постукилёгких копыт.Соседка в конюшнюнесёт простоквашу,кусок осетрины,овсяную кашу.Ермошка, как мёртвый,зрачками – в насест,не пьёт простоквашуи тюрю не ест.Должно быть, не сталони злости, ни сил…И конь встрепенулся,тихонько спросил:– Не хочешь ты житьв эту чёрную ночь?А может, я чем-тоспособен помочь?Ермошка вздохнул:– Задавила тоска…червонцы потребны мне,два сундука!Такое сокровищеты не найдешь,главенствуют в миребогатство и ложь.Конь стукнул копытом:– Вот здесь и копай!Тут скрытно устроилбашкирин Сибай.Ермошка лопатойотбросил навоз,копнул, удивился,по коже – мороз.Лежали в конюшнебезвестно, века,цесарки с динарами,два сундука.Синели сапфиры,алели рубины,сверкали алмазы,как слёзы невинны.Дремал изумруд,ни о чём не жалея,и кольцы рабынь,и цариц ожерелья.И те сундукииз латуни чеканнойнести не смогли быи великаны.Ермошка бегом к атаману:– Идём!Ведь два сундукане поднять и вдвоём!Разлука кусает меня,как змея…Но где моя Дуня,где радость моя?Сорвал тесаком онс кладовки замоки мёртвую Дунюувидел у ног.Не видеть ей солнца,Ермошку-орла —от горя в темницеона умерла.А конь в это времястремительней стрел,храпя, за живоюводой полетел.Но люди у сказкиспросили тогда:– В какой же криницеживая вода?И каждого ль ждётв этой жизни с пеленокна трудной тропезолотой жеребёнок?

История Магнитки

I. От былин и легенд к истории(1245–1743 гг.)

Если они умолкнут, то камни возопиют.

Евангелие

С чего начиналась Магнитка? С казачьих былин о Гаркуше и Гугне? С упоминания горы Магнитной в 1245 году монахом Иоанном де Плано Карпини? Или с возникновения в 1743 году казачьей станицы Магнитной? А может быть, Магнитка начиналась с ленинской статьи «Очередные задачи советской власти», написанной в 1918 году? Ведь именно тогда, 20 апреля 1918 года, ВСНХ выделил на проектирование новых заводов восемь миллионов рублей. И осенью 1918 года проект магнитогорского завода был подготовлен в чертежах и экономических выкладках томским инженерным обществом. Осуществлению тех планов помешала Гражданская война.

В Магнитогорске днем рождения города объявлена условная дата – 30 июня 1929 года, день прибытия первого пассажирского поезда. Но нельзя считать этот вопрос решенным окончательно, «на веки веков». Живуча у нас пока еще политическая вульгаризация истории, попытки вести отсчет времени обязательно с красного флага, первой пятилетки, каких-то советских декретов… Не все относятся к истории, однако, так пренебрежительно и ограниченно. Например, Челябинск, возникший почти в одно время с казачьей станицей Магнитной, отметил недавно с заслуженной гордостью свое 250-летие. В нашем городе эту дату отнесли только к возникновению казачьей станицы.

Разумеется, что можно считать днем рождения Магнитогорска 30 июня 1929 года… Но тогда следует уточнять: день рождения индустриальной Магнитки! Причины для этого тоже основательны – качественный скачок в развитии. Перелом, выраженный более ярко, чем в судьбе упомянутого Челябинска. Но нельзя терять надежды и на то, что общественное сознание вырастет, объективизируется, и мы будем считать 1743 год годом рождения Магнитки, а не казачьей станицы.

Родина, земля, дом, семья, мать, история отечества… Эти живые, емкие и золотые, по существу, понятия в сердце, в душе каждого человека, гражданина. Человек не может жить полноценно на земле, исторически пустынной. Если первопроходец осваивает даже окраины и дебри, где не ступала нога соотечественника, связь с родиной не теряется. Мы и в самых глухих местах ощущаем единство с историей своей страны от древнего Новгорода, княжеского Киева, Москвы, от событий, далеких от современности.

«Первые главы истории Магнитки, они не изданы», – написал в 30-х годах Виктор Шкловский – по личному поручению Максима Горького, в замысле создания «Истории фабрик и заводов СССР». Сама по себе причастность В. Шкловского к работе над историей Магнитогорска украшает наш город.

В. Шкловский, а позднее А. Кондаков в книге «Стальное сердце Родины» не удержались от соблазна заявить с первых строк, что гору Магнитную упоминал в 1245 году итальянский монах Иоанн де Плано Карпини. Римский папа Иннокентий IV действительно посылал в стан монголов с миссионерскими и разведывательными целями своего посла, одного из основателей монашеского ордена францисканцев Джиованни дель Пьяно Карпине (латинизированная форма имени – Иоанн де Плано Карпини). Отважный монах совершил труднейшее и опаснейшее путешествие, побывав в ставке Батыя, затем – Гуюка. Но путь в Центральную Монголию у него пролегал через Хорезм, Семиречье, Тарбагатай. На тысячу верст южнее от наших мест. С очень незначительной долей вероятности можно допустить, что монах слышал рассказы именно о горе Магнитной. А если речь шла все же о горе Магнитной, то сведения остаются и при этом на уровне легенды, пересказа.

Железная гора упоминается в географическом отношении более определенно и в былине о казаке Гаркуше – самом поэтичном сказании, эпосе нашего края. Содержание былины традиционно для русского фольклора: переплетение сказочного с реальным. Казак Гаркуша якобы принимал участие в битве с Мамаем. После победы над ордой князь Дмитрий приглашает ватагу Гаркуши для службы в своей дружине. Но Гаркуша уходит на Яик, осмеяв и обидев перед этим Дуню – колдунью, которая пыталась его приворожить. Дуня прокляла казаков, напророчив им всем гибель, а Гаркуше – муки в слепоте. Атаман Гаркуша побеждает на Яике трехглавого Змея, но с волшебной помощью Дуни. Счастливая и благополучная жизнь казаков на Яике прерывается, однако, нашествием Тимура. Казаки почти все погибают, а Гаркуше враги «повыбили очи стрелами». Евдокия выносит любимого с поля боя, но сама вскоре умирает от горя, «от вины за свое проклятие». Гаркуша живет слепым гусляром. Живет долго, сто сорок лет, до прихода Гугни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.