Полная версия
Желя. Добрая девочка и сплошные неприятности
Я сначала пожала плечами, а потом несколько раз кивнула. Видимо, это был правильный ответ, потому что через какое-то время передо мной появилась кружка с водой, и с вопросами ко мне больше не лезли и не трясли. Поэтому я положила голову прямо на стол и снова уснула.
***Сквозь сон услышала, как кто-то вошёл в комнату.
– Дражек, хорошо, что пришёл. Смотри, твоя девица?
– Ох, язви её в душу. Я уж надеялся, что она в деревню вернулась. Как она здесь оказалась?
– А я почём знаю? Сегодня день такой заполошный, то одно, то другое, набегался по лесу. Днём Ауке ушные компрессы делал, вечером ходил с водяником успокаивать жалицу, с ней срыв нервенный приключился. А как вернулся, так девицу твою обнаружил.
– Твой дом же простой путник обнаружить не может.
– То-то и оно, что не может. Уж не знаю, как она тут очутилась.
– А меня-то звал зачем? Мог бы её отправить с Аукой.
– Ой, Дражек, тут такое дело… До медовухи моей она добралась.
– А медовуха опять с вытяжкой из мухоморов? Сколько раз я тебе говорил…
Тут у меня в ушах зашумело и я перестала слышать разговор. Шум всё никак не прекращался, и мне это очень не нравилось. Открыла глаза, кружение прекратилось, но всё по-прежнему оставалось размытым. На столе возле моей головы стояла лампа со светлячками. Начала её отталкивать, что было затруднительно, потому что пока я спала, рука без моего разрешения стала весить с десяток пудов. Еле-еле смогла столкнуть со стола лампу:
– Жужжт у мня в ушах, – язык опять не хотел нормально выговаривать слова.
Шум прекратился, и, снова засыпая, я слышала разговор.
– Чё эт с ней, Дражек? Мою любимую лампу вдребезги!
– Всё мухоморы твои!
Меня начали тормошить, прикладывая что-то прохладное к лицу и рукам.
– Придётся её к тётке нести. Настойкой тирлича отпаивать.
– К Ягине-то? Зачем? Ты ж сам выращивал.
– Выращивал, пока одна девица не проехалась по грядке сундуком.
В следующий раз я проснулась оттого, что меня несли. Это они зря, мир снова начал подпрыгивать и кружиться, так что я крепче закрыла глаза.
– Чего там с жалицей вашей приключилось? – голос был прямо над моим ухом.
– Позвал меня водяник, говорит, сладу с ней нет, рыдает.
– Так на то ж она и жалица, чтоб рыдать.
– Ага, токмо она не за милого рыдала, а за девку, на которую её чары не подействовали.
– Как не подействовали?
– А вот так. Говорит, та только смеялась да разумом говорила. Ни семечка ревности да жалости к себе в её душе зародить не смогла говорит. Ой, как она рыдала, насилу успокоили.
Мир продолжал раскачиваться, и всё же укачал меня. Проснулась я от того, что голову мне приподняли и стали вливать в горло какую-то горькую жидкость.
– Пей-пей, девочка, легче станет, – голос был женский и приятный.
Я проглотила жидкость, и меня снова положили на подушки. Как же мне надоело засыпать и просыпаться! Строго-настрого запретила себе спать. А то я так всё просплю! Вот уже женщина какая-то появилась, а я не знаю, кто такая и откуда. Мысли по-прежнему путались.
– Откуда ты её взял, Дражек? – до меня донёсся шёпот женщины.
Ага, то ли разбудить меня не хотят, то ли не хотят, чтоб разговор слышала. А значит, надо изо всех сил слух напрячь. Я даже потянулась на звук.
– Сама вчера вечером явилась ко мне на двор, в сундуке.
В ответ женщина поцокала языком.
– Проклятье видел?
– Да, только понять не могу, как снять и кто больше страдает.
– Ну-ну. А что с твоими переговорами?
– Пока без особых успехов. Но нападений больше не было.
Мне стало интересно, о каких нападениях идёт речь, и я потянулась ещё больше в сторону говорящих, вот только не рассчитала, да и грохнулась с кровати.
– Ох, смотрю, очнулась твоя девица, забирай и иди.
В комнату вошла женщина, уже немолодая, но ещё не старуха. Вся в цветастой одежде, многослойной цветной юбке и красной рубахе, на голове был повязан концами назад такой же красный платок. От такого пестроцветия у меня зарябило в глазах, и голова опять закружилась. Я схватилась обеими руками за голову и зажмурилась.
– О-о-ох, очнуться очнулась, а в себя пока не пришла. Что ж, придётся тебе, Дражек, опять её нести. Не след вам тут больше оставаться.
Я хотела запротестовать, мол, не положено, чтоб девка девку на руках носила, но смогла только что-то невнятно промычать. А когда меня поднимали на руки, то и вовсе опять заснула.
Глава 5
Правда как оса, лезет в глаза
Осторожно открыла глаза. Почему осторожно и сама не поняла, будто ждала какой-то беды. Но никакой беды вроде не приключилось. Взгляд сам упал на дальнее окно, на котором сидел Малюта, как всегда, раскачивая ногой. Значит, я в доме заклинательницы. Интересно, как я тут очутилась? Помню только, как ввалилась в дерево и пыталась согреться медовухой. Ага, значит напилась так, что забыла весь путь обратно. Странно, но почему тогда голова совсем не болит? Только ломота какая-то в теле. Села на кровати. Ого! Да, я спала в этот раз в кровати, а не на лавке. Неужто меня приняли в этом доме?
– Очнулась, наконец-то, – рыжий как-то мрачно меня поприветствовал.
Неужели приступ странного страха у него так и не прошел? Вроде, когда я вчера уходила, с ним уже всё было нормально. И почему это я очнулась, а не проснулась?
– Доброе утро, Малюта, – голос хрипел.
– Какое уж утро, светило к горизонту клонится. Иди уж, там хозяин ждёт.
Чего это он меня ждёт? Странно как-то. Но раз ждёт, надо идти. Заклинатель или заклинательница, а всё равно страшно.
Вошла в ту комнату, где мы вчера завтракали. Драгомила по-прежнему была в мужской одежде. Ну да, чего бы это она вдруг в женское переоделась, она ж не знает, что я её тайну разгадала. И лучше пусть и не узнает, а то мало ли какая расправа меня за эту разгадку ждёт. Она сидела, откинувшись на спинку стула, а на руках у неё был…
– Ты-ы? Ты-ы-ы!
Ой, что-то я себе начинаю напоминать ополоумевших Драгомилу с черновлаской. Вот точно воздух в этом лесу на думалку влияет.
– Ты!!! – я ткнула пальцем в чёрного монстра, сидящего у заклинательницы на коленях. Как он там поместился, понятия не имею.
Видимо, чудище наконец-то поняло, что речь о нём, вскочило на стол и опять начало издавать жуткие шипящие звуки.
– Вот видите, Степан Игнатьевич, сколько бы вы кос ей не плели, а Варгин чувствует, что от неё напасть одна, – подала голос заклинательница.
Голос, кстати, был мужской. Но мало ли что там заклинатели себе наколдовать могут?
Я взметнула руки к голове и ощупала её. На ней было полным-полно мелких косичек. Никак Степан Игнатьич меня за кобылку принял, которой можно гриву заплетать? Ладно, оставим это на потом.
– Это жуткое чудовище напало на меня в лесу!
Вдруг это шипящее чудище перестало быть шипящим, развернулось к чаровнице, издало какой-то жалобный звук и протянуло вперёд перевязанную лапу. А затем ещё раз грозно на меня пошипело и вернулось на колени к Драгомиле.
– Так это ты травмировала бедного кота? Ну да, чего ж ещё от тебя ждать.
– Что? Кота? Это кот?! Это чудовище – кот? – это заявление меня потрясло настолько, что я не сразу обратила внимание на упоминание о травме. – Травмировала?!
Чудовище жалобно мяукнуло.
– Наглый притворщик! Враль! Брехло! Лжец! Обманщик! Палка до тебя даже не долетела! Да как вы можете верить коту?
– Мне стоит верить девке, которая нагло оккупировала территорию моего дома? – чаровница встала со своего места, согнав кота на пол, и начала надвигаться на меня, всё больше распалялась. – Той, что загубила бесценные экземпляры многолетних экспериментов? Той, что лишила слуха лесного духа? Довела до срыва жалицу, так что та людей бояться стала?! Ввалилась в дом к лешему, разграбила его запасы?! Да ты размеренную жизнь леса за один день с ног на голову поставила!
Теперь Драгомила стояла уже вплотную ко мне. Я задрала голову, посмотрела на чаровницу и тут заметила у неё под глазом здоровенный фингал.
– Ой! А что это у вас с глазом?
Она рыкнула на меня, отвернулась и направилась к выходу.
– Баня почти готова. Малюта, покажешь ей, куда идти, – кинула уходя.
– Малюта, а кто это так госпож…дина Драгоша разукрасил?
– Ты что, совсем ничего не помнишь? – он всё так же странно на меня смотрел.
– Нет.
– Ты сама, Желька, и треснула хозяина, когда он тебя переодеть хотел. Ещё и любодейкой почему-то при этом назвала.
– А?
Я в ужасе захлопнула ладонями рот. Я такое сделала? Мало того что ударила заклинательницу, так ещё и чуть ли прямым текстом выдала, что знаю её тайну.
– А зачем меня раздевать-то? – я наконец-то отлепила руки от лица.
– Так ты ж мокрая совсем была! Как не заболела непонятно вообще.
Ощупала платье. И вправду, до сих пор влажное после моего купания в озере. Ну, не заболела я, потому что у меня в подоле одолень-трава замотана. Это ж лучший оберег от любой болезни. Ну и медовуха помогла.
– Ох, как хозяин злился на тебя, Желька. Не знаю, чего ты там натворила, но, когда ты ему кулаком в глаз дала, он что-то о твоём рукоблудстве говорил.
Моем руко… что? Что ж я вытворяла-то? Ох, вот ведь лапти в разные стороны, надо ж было так напиться.
– В общем, ты лучше пока хозяину на глаза не попадайся. Пойдём, я тебя в баню отведу.
***Баня была растоплена на славу. Как же это было кстати, а то я после вчерашнего пахну уж больно неприятно. И только я, стоя в предбаннике, задумалась о том, во что мне переодеваться потом, как Малюта вернулся с одеждой.
– Вот, хозяин сказал тебе передать. Мужское хоть большое тебе будет, но другого нет ничего.
– Передай спасибо.
Малюта кивнул и убежал.
Я разделась и пошла париться. Жаль, что веником меня пропарить некому. Малюту не попросишь, Драгомилу тем более. Во-первых, зла она на меня, во-вторых, тут уж сразу секрет её раскроется. Ладно, придётся самой, вот только надо веник сначала распарить. Положила его в бадью с тёплой водой. Собралась плеснуть туда кипятка. Наполнив ковш, повернулась к бадье и на чём-то поскользнулась. Пытаясь удержать равновесие, взмахнула обеими руками. Горячая вода из ковша взмыла вверх и выплеснулась за спину. Испугавшись, что обожгусь, выпустила ковш из руки, и он тоже полетел вслед за выплеснувшейся водой. В тот же миг позади меня кто-то высоко взвизгнул, заорал нечеловеческим голосом. Следом последовал глухой удар. Это, видимо, на что-то приземлился ковшик. За этим прозвучал ещё один душераздирающий визг, потом что-то обо что-то стукнулось, хлопнула дверь, и стало тихо. От страха у меня затряслись руки, а ноги подкосились. Я осела на пол. Несмотря на то что звуки прекратились, оборачиваться было страшно. А установившаяся после громкого тарарама тишина пугала ещё больше.
Не знаю, сколько я так просидела, но от жары у меня начала кружиться голова, хоть на полу и было не в пример прохладнее. Не вставая с пола, подтянула к себе кадку с водой. Нужно быстро ополоснуться и уходить отсюда, пёс с ним, с веником! Не осилю я сегодня нормальную баню.
Так, ползая на четвереньках, кое-как закончила с помывкой и выползла в предбанник. Здесь было гораздо прохладнее, но голова продолжала кружиться, и в глазах начало темнеть. Кое-как натянула на себя рубаху, принесённую Малютой. Надевать ещё и штаны сил не было, поэтому я схватила в охапку все вещи и вышла на улицу.
Сев на крылечке бани, с удовольствием ощутила ветерок на своей распаренной коже. Всё-таки как хорошо вымыться! Особенно после купания в озере и последующей прогулки по лесу. Посидев ещё немножко и слегка придя в себя, я выудила из кучи своих вещей нижнее платье, развязала подол и вытащила с таким трудом добытую одолень-траву. Переложив её к чаровническим штанам, решила, что пора идти в дом, хотя делать этого совершенно не хотелось. Во-первых, Малюта советовал не попадаться на глаза Драгомиле, во-вторых, я так и не решила, что мне делать, учитывая разгаданную мною тайну. Поэтому решила сначала выстирать свои платья. Ну в самом деле, не ходить же мне в мужских тряпках, которые к тому же до ужаса велики! Быстро справившись с задачей, осмотрела двор. Вещи развешивать было решительно негде. Да где же, в самом деле, заклинательница сушит одежду? Пришлось повесить оба платья на яблоню, которая росла рядом с баней.
Медленно побрела к дому. Уже у самой двери услышала какие-то странные завывания. Их прервал голос чаровницы:
– И что же вы, друг мой, вылезли из своего укрытия? Вы же знаете, что ваше время после полуночи!
– Так это… Тавось-этавось… Девка ж.... – ответил ей скрипучий голос и снова завыл.
Вой этот показался мне знакомым. Именно он до дрожи перепугал меня в бане.
– Ну, девка и что?
– В моей бане, тавось-этавось. Раньше не было в бане девок. Решил глянуть, одним глазком-то, тавось-этавось. У-у-у.
– Угу, теперь долго будете только одним глазком глядеть. Пока ожог и шишка не сойдут.
Ой, что-то мне подсказывает, что я тут опять каким-то боком виноватая окажусь, и винить во всём меня будут. Может, стоит пойти прогуляться? Или ещё постоять послушать?
– Дражек, миланькой, беда, а не девка ж это! Убить меня хотела, как есть убить! А я ж только поглядеть, я ж ничего такого!
– Вот уроком вам будет! Вы за банькой своей следите, а не на девок заглядывайтесь!
– Та я ж чуток. Ну отродясь в моей бане не было их.
Как же отродясь? А чаровница? Или не положено им в бане мыться, может, обряды какие? Или банник, а я так поняла, что это был именно он, её в расчёт не берёт? Конечно, за заклинательницей подглядывать себе дороже.
Из дома послышался шум отодвигаемых стульев, и я поспешила отойти подальше от дверей. Пожалуй, погуляю пока по саду, авось Драгомила куда-нибудь уйдет.
В саду росли яблони, видимо те самые, с молодильными яблоками. Вообще, кажется, у чаровницы какие-то особенные отношения с яблонями – и в саду они растут, и возле бани. Побродив вокруг деревьев, я заскучала. Может, обойти все владения заклинательницы, посмотреть, что тут ещё есть? Правда, боязно как-то. У неё тут куда ни шагни, везде духи – домовик, банник… А ведь Малюта мне говорил, только я забыла, оттого и перепугалась так в бане.
Пока размышляла, ноги сами привели меня к небольшой постройке поодаль от дома. Оглянувшись и убедившись, что Драгомилы рядом нет, я открыла дверь и вошла внутрь. Помещение было небольшим, здесь стоял только большой стол, буфет, широкая лавка, пара стульев и печка.
– Летняя кухня, – неожиданно за мной раздался голос.
Несмотря на то что я узнала голос рыжего, всё равно подпрыгнула от неожиданности.
– Нельзя же так подкрадываться!
– Скажи спасибо, что это я, а не хозяин. И что он утром убрал отсюда все свои склянки, отвары и всё прочее, над чем работал последнее время, – Малюта уселся на буфет и начал раскачивать ногой, – Обычно хозяин использует эту кухню для работы.
– Ммм, – многозначительно промычала, усаживаясь на лавку.
– Ты чего тут разнюхивала?
– Ничего я не разнюхивала, ты сам сказал хозяину на глаза лишний раз не попадаться, вот я в дом и не пошла. К тому же он опять злой, кажется.
– А-а-а, слышала, как он банника распинал? – ухмыльнулся малой, а потом, посерьёзнев, спросил, – Жель, а банника ты избила за то, что подглядывал, да? Подглядывание – это, конечно, нехорошо, но ты же понимаешь, что вход в нашу баню тебе закрыт? Дед Тимофей тебя на порог теперь не пустит, он, может, и не злобливый, но обидчивый до ужаса.
Я открыла было рот, чтоб возмутиться, но передумала. Нет, ну почему у меня всегда так получается? Вроде и не сделала ничего, а уже кругом виноватая! И ведь всегда так со мной, сколько себя помню! Иногда мне даже кажется, что вся эта история с уплатой долга, спасением моего брата и всем остальным была тщательно спланирована дядей, чтобы от меня избавиться. Нет, дядя и братья меня любили, в этом я ни капельки не сомневалась, но ведь я всегда попадала в какие-то дурацкие передряги.
– Малют… Не избивала я его. Поскользнулась и ковш сам отлетел в сторону. С кипятком вместе. Я даже не знала, что не одна. И так перепугалась, когда крик за спиной услышала… – тихо выдавила из себя.
Рыжий скорчил недоверчивую мордочку, но кивнул.
– Ладно, Жель, пойдём в дом. Хозяин ушёл.
***Я так и не придумала, что мне делать. Ведь то, что Драгомила разрешила мне одну ночь поспать в её доме, выдала одежду и растопила баню, не значит, что она мне здесь рада и готова терпеть. Опять же, я не знаю, что мне здесь делать. Весь вчерашний запал куда-то пропал. Тогда я была уверена, что господин Драгош не откажется от меня, что примет, если не как жену, то как помощницу. Жену… Ну да, я никогда особо в это не верила, приданого у меня нет, да и вообще я… «худа, бледна, мабуть, помрет скоро», как говорила старая дядькина мать, баба Прося. Мне вообще кажется, что баба Прося была бы рада, если б так и случилось, и я в скором времени померла. Страсть как меня она не любила. То ли потому что я всегда звала её бабой Просей вместо того, чтобы называть её, как она настаивала, Апраксеей Андрагостовной. Это ж язык сломать можно! Правда, не любила она меня ещё и за тот случай, когда я вёсен в десять, по её же настоянию, осталась ночевать в её доме, чтобы утром подоить коров. Мне в ту ночь не спалось ужасно, вот я и решила побродить по двору, несмотря на моросящий дождь. Заглянула в амбар, полазила по ларям, расчихалась, измазалась в муке и решила пойти обратно. Углядела прислонённую к стене амбара косу. Видно, братья днём, когда помогали бабе Просе расчищать задний двор от травы, так и не убрали инструмент на место. Решила отнести косу в сарай, чтоб она не мокла под дождем и не ржавела. В общем, шла я к сараю, который по другую сторону от дома, косу на плечо закинув, радовалась тому, что дождик кончился, даже луна чуть-чуть показалась, только ещё временами где-то вдалеке гремел гром. И вот надо было именно в этот момент бабе Просе открыть дверь и выглянуть наружу. Я повернулась на скрип двери, в этот момент опять громыхнуло и сверкнула молния. Баба Прося заорала так, что перебудила всех ближайших соседей. Я даже не сразу поняла, что это она не из-за грозы так перепугалась, а из-за того, что я бледная, с лицом в муке, стояла напротив дверей с косой в руках, да вкупе со сверкающими молниями. В общем, баба Прося решила, что смерть с косой за ней пришла. Почему бы к ней смерть пришла в виде маленькой щупленькой девочки, непонятно. Странная она. Но с тех пор на порог дома своего она меня не пускала, да и дяде вечно плешь проедала, что дескать, я – зло во плоти и зря он меня приютил.
Так, о чём это я? Ах да, о том, что были у меня мысли на счёт того, что я к заклинателю на правах жены попаду. Не мои то мысли были. Это всё брат мой. Тот самый, за спасение которого мною и расплатились. Мстислав. Мстята. Самый мой любимый братец. Единственный, кого мне не хватало все эти дни. Может, если бы долг нужно было бы платить за спасение кого другого, то я бы брыкалась и сопротивлялась. Но за Мстяту я готова была и в огонь, и в воду. Он, глупенький, меня ещё и успокаивал, мол, не бойся, ты девочка умненькая, хоть и неудачливая, полюбит тебя заклинатель и в жёны возьмёт. Это у Мстяты, видать, на почве собственной скорой свадьбы все мысли о женитьбе были. Всё прочил меня заклинателю в жены. И нахваливал его ещё. Говорил, мол, не чета господин Драгош нашим деревенским хлопцам, которые меня за версту обходили да через плечо сплёвывали. Ну да, деревенские меня давно лихом прозвали и сторонились. Если б не Мстята, то у меня и вовсе друзей не было. И он же убеждал меня в том, что я заклинателя обогрею, обласкаю, блинами-пирогами заманю, так что тот меня с радостью в жёны возьмёт. Я тогда ещё думала, с чего это вдруг мне так захотеть замуж за старца, чтоб аж заманивать его пришлось? Теперь-то знаю, что заклинатель вовсе не старик, но вот только он и сам кого хочешь обогреет да блинами накормит…
Я соскочила со стула, чем напугала Малюту. Он, видимо, думал, что я уже задремала.
– А не заварить ли мне взвара?
Все эти мысли о блинах напомнили мне о том, что у меня есть одолень-трава. Она, конечно, меня оберегает от всяких болезней, но вот если её заварить и напоить этим отваром и себя и всех болезных, то не надо будет постоянно её носить с собой.
Пока я крутилась возле горшочка, в который накрошила одолень-травы, листья мяты, малины и вишни, которые нашла, пользуясь подсказками Малюты, и заливала это всё кипятком, рыжий куда-то убежал. Вернулся с тарелкой пирожков.
– Остались со вчера, – пояснил он, засовывая их в печь, чтобы погреть.
В общем, к моменту, когда появилась хозяйка дома, на столе уже стояли кружки с ароматным взваром, а я доставала тёплые пирожки из печи. Обернувшись, увидела Драгомилу, странно глядящую на мои голые ноги. Ну да, штаны я так и не надела, потому что я в них мигом запутаюсь и упаду, с моей-то везучестью. Осторожно подвинула кружку с целебным отваром в сторону Драгомилы. Она продолжала странно на меня смотреть, но за стол села. Я вся чуть не задрожала от напряжения, когда она взяла кружку в руки и собралась сделать глоток. Может, с одного раза её умопомешательство и не пройдёт, но можно же будет и повторить. Травы у меня ещё немного осталось.
Заклинательница сделала глоток и тут же выплюнула отвар, откашливаясь:
– Какого…?! – остаток фразы я не услышала из-за того, что её заглушил звук разбитой кружки, которую Драгомила с размаху запустила в стену за моей спиной.
Я втянула голову в плечи и округлившимися от страха глазами смотрела на фигуру, приближающуюся ко мне. От неожиданности даже забыла проглотить отвар, который уже набрала в рот. Кто ж знал, что она так отреагирует на лечение? Видимо, случай совсем запущенный, и без лекаря тут не обойтись. Куда уж мне, маленькой деревенской девчонке, которую только что легко сдёрнули со стула, против такого сильного безумия? Заклинательница схватила меня за грудки и подняла так, что наши глаза оказались на одном уровне.
– Совсем страх потеряла?! Сама додумалась или подсказал кто? – на меня пристально смотрели чёрные глаза, не скрывающие гнева и ненависти.
Я боялась что-либо сказать, к тому же отвар всё ещё был у меня во рту. Я просто-напросто боялась его проглотить, потому что меня всё время встряхивали. Так ведь и подавиться недолго! Опустив глаза, продолжила безвольно висеть в руках заклинательницы. В чём в чём, а в силе ей точно не откажешь.
– Ну, конечно, чего ещё ждать от такой, как ты! Понятно теперь, зачем ты вчера на озеро ходила. А я всё думал, чего ж вчера вечером ты руки при себе удержать не могла, всего меня ощупала? А это ты так меня соблазнить пыталась!
– Ммм?
Я опять подняла глаза. Вкус отвара усилил безумие, что ли? И когда я успела кого-то ощупать? Неужто, кроме того, как фингал Драгомиле поставила, я ещё чего-то не помню?
– Не надо мне теперь из себя оскорбленную невинность строить! Что, поняла, что ты здесь никому не нужна, и решила напролом идти? Думаешь, я такой дурак? Думаешь, первая такая на мою голову?! Мало того, что ногами голыми тут отсвечиваешь, вертихвостка, так ещё и зельем приворотным меня решила напоить, а?!
Меня опять хорошенько тряхнули, и вот тут я уже не выдержала и выплюнула отвар. К моему ужасу, часть жидкости попала на и без того взбешённую заклинательницу.
– К-какое з-зелье?
Я ошарашенно смотрела, как капельки жидкости стекают по лицу Драгомилы, а та и не думает отпускать меня из рук, чтобы хоть как-то утереться.
– Поздно строить из себя дурочку! Да ты же буквально в рот мне заглядывала, ждала, пока я его выпью!
Я уже вообще ровным счётом ничего не понимала. Что произошло? Как это произошло? Я же всего лишь хотела сделать отвар, чтобы помочь ей с её умопомешательством. Ведь все знают, что одолень-трава – она от хворей всяческих! Какое зелье? Какой приворот? И зачем мне приворожённая чародейка? Что мне с ней делать?
Я молчала и ошарашенно следила, как капли отвара стекают и собираются в одну большую на подбородке Драгомилы. Она наконец-то поставила меня на ноги, но не отпустила. Запрокинув голову к потолку, издала какой-то утробный звук и продолжила:
– Нет, я всё-таки дурак! Сначала решил, будто ты тут появилась, чтоб со свету меня сжить, а всё оказалось до банального просто!
Я молча продолжала следить, как капля стекла с её подбородка, потекла по горлу, оставляя за собой мокрый след. На секунду она задержалась на кадыке и проследовала дальше.
Я дёрнулась в руках заклинателя и зажала рот руками, чтобы не закричать. Да-да, ёлки, какая же я дура! Это всё-таки заклинатель! У заклинательницы точно не может быть кадыка. И плюс к этому осознанию я внезапно вспомнила, что вчера делала и говорила!
Глава 6
Сон правду скажет, да не всякому
Тяжёлое горячее дыхание вырывалось сквозь стиснутые зубы мужчины. Пот струился по его вискам, влажные чёрные волосы налипли на лоб. Рубаха, скинутая им несколько мгновений назад, валялась на земле.