Закон жертвы: ловушки прошлого

Маринка засмеялась.

– Баба Алла, ты самая великая оптимистка!

– Да, это так. Я просто знаю, как устроена жизнь. В моей жизни все зависит только от меня, а в твоей – от тебя. Если бы каждый человек знал об этом! В основном люди считают, что от них ничего не зависит. Каждый человек способен установить мир хотя бы внутри себя, в своей семье, и тогда может измениться государство.

Баба Алла подошла к Маринке, обняла ее и сказала:

– Ладно, дочка, приходи, когда справишься со своей бедой. Будем с тобой на уровни ходить, поможем людям. Прощай теперь.

Но Маринка никак не хотела расстаться с ней:

– Баба Алла, а нельзя с помощью твоей книги посмотреть, что с Машенькой? Я просто с ума схожу, где моя девочка?

– Где она, мы узнать не сможем, но посмотреть, что с ней, ты и сама без книги можешь. Это тебе доступно. Но запомни, использовать это умение можешь только по отношению к своим детям, и то только до тринадцати лет. Потом делать этого нельзя, так как душа твоя в тело не вернется. Сегодня дома одна будешь, закройся, чтобы никто не мешал, и ляг на кровать. Тебе надо будет обратиться к своей душе, попросить ее выйти на время и полететь к Машеньке. Только помочь ты ей не сможешь. Не знаю, как там с ней обходятся. Может этого лучше и не знать…

– Что, ты, баба Алла! Как же можно?! Мне лучше знать, что с ней. А вдруг я пойму, где ее держат? Может, так мы ее и найдем. Ладно, баба Алла, спасибо тебе. Ты опять, как всегда, помогла мне. Я не хочу, чтобы ты умирала.

– Доченька, да если бы не я, ты уже давно бы своей силой пользовалась. Ты ведешь себя как ребенок, все ответственность на себя взять не можешь. Вот и выходит, что лучше мне уйти, иногда это полезнее, чем остаться. Про смерть больше мне не говори, это ложь, ты же об этом знаешь.

Они замолчали. Их недолгое молчание первой нарушила баба Алла, она спросила:

– Ты сейчас о Викторе задумалась?

– Да, как же жить с ним, он ведь такой разумный, уже решения какие-то принимает!

– А ты думаешь, что только твой ребенок такой? Все дети, пока в утробе, все знают и понимают. Они еще знают о своей прошлой жизни, о том, кем они были. Виктор родится и обо всем забудет. В том числе и то, как он у тебя в животе сидел. Иначе нельзя. В противном случае человек не сможет жить в настоящем, он будет думать только о своей прошлой жизни. И, в конце концов, его жизнь превратится в соль. В Библии есть притча про жену Лота, которая превратилась в соляной столб, лишь только оглянулась назад. Библия показывает, что прошлым жить нельзя.

– Баба Алла, а вот сейчас жизнь Виктора зависит от меня? Или от него самого?

– Любой ребенок может принять решение жить ему или нет, даже еще не родившейся ребенок, потому что это его жизнь. Если кто-то в семье не хочет ребенка, то он может и не родиться.

– Из-за чего?

– Просто чтобы угодить близким. Ребенок знает, что жизнь бесконечна и смерти нет.

– Если он думает, что своим рождением он помешает маме или папе, он может не родиться?

– В общем, да. Вот твоя свекровь очень хочет мальчика, ждет его, этим она помогает ему выжить. А подумай, если бы она не хотела этого ребенка? Я тебя уверяю, тогда у тебя прибавилось бы трудностей, возможно, он бы и не выжил после рождения. Люди, когда не хотят детей, запускают программы на их уничтожение.

– Баба Алла, что значит не хотят? Может так быть: один хочет, а другой нет.

– Да, вариантов могут быть тысячи. Кроме желаний родителей, есть еще и унаследованные программы. Здесь все будет зависеть от конкретной ситуации. Любовь мамы может быть сильной, а папа, возможно, продемонстрирует полное безразличие. И ребеночек в этом случае будет здоров и счастлив. Ведь любовь мамы покроет все.

– А когда ребенок рождается в благополучной семье, по обоюдному согласию обоих родителей?

– Когда он желанный, это самое лучшее. А бывает так, что ребенок зачат, а папа не хочет, чтобы он родился. Даже может и хочет, но боится. Ведь ребенок – это большая ответственность. Или его родственники не принимают невестку, все ждут, пока сынок разведется. В этом случае ребенок болеть будет, если вообще выживет. Тут многое от мамы зависит, насколько она этого ребенка хочет, тем самым мама поможет ему выжить.

Все сказанное бабой Аллой так поразило Маринку, что она с жаром сказала:

– Вот если бы люди об этом знали, страшно подумать, что бы в мире произошло! Тысячи людей осуществили бы свои желания. Столько бы семей разрушилось! Ведь стоит человеку только начать концентрироваться на уничтожении другого, как это начнет воплощаться в жизнь!

– Ты здесь не права. Пойми одно, когда человек кому-то желает смерти, он больше разрушает себя самого. Такие люди не бывают счастливы. Они ругаются в своих семьях, у них конфликты на работе или большие проблемы со здоровьем. А если человек не перестает злобиться, то его уничтожают, как раковую клетку. Ведь вселенная – это единый организм. А человек в ней маленькая клеточка. Если эта клетка постоянно законы нарушает, то она непременно будет уничтожена.

Баба Алла с тревогой посмотрела в сторону комнаты, где лежала книга Судеб. Дверь была приоткрыта, и Маринка увидела слабое голубое сияние.

– Не могу я больше, дочка, с тобой говорить. Прощай, – и, махнув рукой на прощание, баба Алла засеменила к своей книге.

Маринка взглянула на часы и ужаснулась: уже девять утра по Москве. Настя должна быть в школе, Дашенька в саду. Вдруг Сережа ее ищет? Хотя Сережа уже привык к тому, что она может проводить в своем кабинете всю ночь, если что, он ей может позвонить. Может быть, похитители объявились?

И в ответ на ее мысли зазвенел сотовый телефон. Приятный мужской голос произнес:

– Мария Васильевна?

– Да, это я.

– Это вам из больницы звонят. Ваши роды назначены на завтра, на девять часов утра. С собой приносите халат и тапочки.

– Спасибо, но я не приду. Передайте профессору, что я буду делать аборт в другой клинике.

– Ну все, Алиса, мне пора.

Девушка укоризненно покачала головой:

– Маринка, следи за своими словами. Что ты говоришь?

Маринка смутилась:

– Да я же просто так, чтобы отвязались!

– Ложь – она и есть ложь, подумай об этом. И еще, поговори со своим папой о прошлом. Мне кажется, что там есть что-то такое, что тебе не рассказывают. Может быть, мама ушла из жизни не из-за Мишеньки? В тебе есть какая-то программа, не могу понять какая. Пообщайся с папой, узнай больше о прошлом.

– Алиса, ты что, забыла? Это наш общий папа. И ты тоже можешь поговорить с ним, тем более что я пыталась сделать это не раз, и все безуспешно.

– Маринка, ты забываешь, кто я. Меня нельзя обмануть! У нас с тобой разные папы. Хоть я и не стала еще полноправным Хранителем, но годы, прожитые с бабой Аллой, не прошли даром. И прошу тебя, не произноси слово отец. Отец у нас один, это Господь Бог, так в Библии написано, а папу всегда называй только папой.

Маринка замерла в удивлении:

– Вот так номер! А ты знаешь, кто твой папа?

– Не знаю. Я думаю, об этом знает моя мама, но ни за что мне не скажет. Разве ты не знала, что обмануть Хранителя невозможно?

Маринка смутилась:

– Не обижайся на меня, я хотела как лучше. А папа правда что-то скрывает, но он даже слушать меня не хочет. Мне кажется, он просто старается забыть прошлое.

Девушка пожала плечами:

– Не понимаю, что за проблема? Пусть приедет ко мне, и мы поговорим. Ничто не изменится у него со здоровьем, пока тайное не станет явным.

– Алиса, это невозможно, он даже слушать об этом не хочет!

– Я думаю, ты заблуждаешься в этом вопросе. Попробуй уговорить его приехать ко мне, раз тебе самой не удается с ним поговорить.

Маринка подумала:

«Возможно, Алиса права, надо постараться уговорить папу. Два инфаркта – это не шутка».

– Ладно, спасибо тебе, Алиса. Ты становишься похожа на Хранителя.

– Хранители все похожи. Береги себя, прощай.

Маринка поцеловала девушку и быстро побежала в сторону усадьбы. Как хорошо, что баба Алла жила рядом с ней! Ей не хотелось встречать никого из местных, вопросов много будет. Больше всего она боялась, что кто-нибудь проследит за ней и обнаружит калитку. Пока Бог миловал. Маринка быстро сделала переход.

5

В доме было тихо, только с кухни доносились какие-то странные звуки. Маринка подошла и увидела там Иру, их домработницу. Та сидела за столом и плакала.

– Господи, Ира, кто тебя обидел?!

– Мария Васильевна, я как узнала про все, не могу успокоиться. За что это вам? Машенька так и стоит перед глазами. Сергей Федорович попросил меня пораньше прийти, я здесь с семи. Детей я проводила, вас попросил не беспокоить, а телефон так и не звонил. Хоть бы эти уроды позвонили, что им надо? Ой, Мария Васильевна, на вас лица нет, вы не спали?

– Да, Ира, не могу уснуть. От Сережи ушла в другую комнату, чтобы его не беспокоить.

– И хорошо, что ушли. Ваша свекровь приезжала сегодня утром. Тут такой скандал был! Она хочет, чтобы ваш муж выступил по телевизору, чтобы Машеньку вернули, потому что ее перепутали с Дашей. Они так сильно ругались! Неужели вы не слышали?

– Ты же знаешь, Ира, что комната моя самая дальняя, дверь в ней никакие звуки не пропускает, специально так сделали. Ну и что решил Сергей?

– Он сказал, что, как в милиции решат, так и будем делать.

– Вот и правильно.

Ирочка с недоумением смотрела на Маринку:

– Не знаю, Мария Васильевна. Может быть неправильно это, ведь свой ребенок всегда ближе. Кто знает, может и права ваша свекровь!

– Ну что ты Ира говоришь такое? Мы же не знаем, что они хотят. Как можно им отдать девочку? Родная, не родная, какая разница? Мне она как дочь. Я так же и по ней с ума сходить буду. Ты, Ира, сегодня последи за телефоном, а я пойду, посплю, если смогу. Когда позвонят, затяни разговор, скажи им, что меня надо позвать. Наш номер прослушивается.

– Конечно, не волнуйтесь, я все сделаю.

Маринка прошла в свою комнату. Здесь у нее стояла широкая кровать, но она даже гостей здесь не оставляла на ночь. Вдруг кто-нибудь нечаянно воспользуется калиткой? Маринка подошла к зеркалу-калитке и взглянула на себя. Ну и видок! Эти волнения не прошли для нее даром. Под глазами черные круги, лицо осунулось. Она тяжело вздохнула. Подошла к кровати и легла. Сейчас Маринка попытается увидеть Машеньку. Жива ли она? Где ее держат? Только так она сможет помочь дочери вернуться.

Маринка стала представлять себе дочку. Вскоре перед глазами возникла незнакомая комната с низким, красиво расписанным потолком. В ней стояли две кровати, одна из них, особенно широкая, хотя и была плотно придвинута изголовьем к стене, занимала собой чуть ли не третью часть помещения.

На этой кровати Маринка увидела Машеньку, девочка спала. У нее как раз сейчас дневной сон. Слава Богу, она жива!

Окна в комнате были закрыты плотными шторами. С потолка, посредине комнаты, на позолоченной цепи свисала шестирожковая люстра из позолоченного серебра. Каждый рожок был сделан в форме свечки. Справа у постели она увидела старинный канделябр с шестью зажженными церковными свечками.

– Господи, – подумала Маринка, – какая неосторожность: оставить зажженными свечи рядом с ребенком! Маринка старалась осмотреть всю комнату, она надеялась найти хоть маленькую щелочку в шторах на окнах, но все напрасно. Шторы были задернуты плотно. Тогда она подлетела к двери, оттуда в комнату проникал свет. Что это – дом или квартира? Этого она понять не могла. Но зато она явно услышала чей-то разговор. Голоса принадлежали мужчине и женщине. Они о чем-то спорили, но старались говорить тихо.

Вдруг дверь резко распахнулась, и огромный черный пес влетел в комнату. Он настороженно заворчал, и шерсть на его загривке встала дыбом. Очевидно, он почувствовал Маринку. Вслед за ним в комнату вошла женщина, плотно прикрыв за собой дверь. Она сердито одернула пса:

– Тихо, Каннибал.

Тот, как видно, панически боялся женщины, поджав хвост, он одним прыжком вскочил на соседнюю узкую кровать, потоптался на ней и улегся, тяжело вздохнув.

Женщина подошла к кровати, на которой лежала Машенька, и уставилась на спящую девочку.

Теперь Маринка могла рассмотреть женщину. На вид ей было лет шестьдесят. Одета в серое льняное платье до пят, похожее на ночную рубашку. На голове серый платок, из-под которого выбивалась прядь седых волос. Женщину нельзя было назвать красивой – толстый нос, глубоко посаженные глаза, тонкие поджатые губы, но при взгляде на нее Маринка почувствовала силу, присущую человеку, который привык повелевать.

Через минуту вслед за женщиной в комнату проник тщедушного вида мужичок неопределенного возраста. Одет он был в такое же льняное серое платье, что и женщина, только на голове никакого платка не было. На цыпочках подойдя к женщине, он шепотом произнес:

– Она недурна, правда, Маима?

– Да, девчонка хороша, из нее выйдет прекрасная Мать. Главное, она такая сбитая, ненавижу худышек, у них проблемы со здоровьем.

Мужчина потирал руки и заискивающе поглядывал на женщину.

«Он тоже ее боится, как этот пес. Видно, эта баба всем здесь заправляет», – подумала Маринка.

Женщина резко повернулась в сторону мужчины и злым шипящим голосом произнесла:

– Я займусь ее воспитанием. Подумай, она даст жизнь новому народу, который будет почитать Мать. Это наше с тобой обеспеченное будущее, Вима, помни об этом. Она – будущая Мать, и с психикой у нее должно быть все в порядке. Ее воспитанием пока буду заниматься только я. Ты лучше подумай о том, как нам сохранить девчонку? Столько врагов кругом, столько завистников!

Пес опять зарычал. Женщина, повернувшись к нему, произнесла:

– Я сказала тебе заткнись, Каннибал, хочешь остаться без еды?

Эта угроза подействовала на пса отрезвляюще. Он укоризненно взглянул на женщину и, сложив голову на лапы, прикрыл глаза.

– Все, Вима, пошли. Собака посторожит ее.

Мужчина послушно поплелся к двери, а Маима, задув свечи, быстро вышла вслед за ним.

Маринке больше ничего не оставалось, как вернуться в свою комнату. Подумала с отчаянием:

«Сейчас я ничего не узнаю, надо прийти сюда позже, когда Машенька проснется. Где она? Что это за люди? Им нужна девочка, выкуп им явно не нужен. Это плохо. Как же мы найдем ее? Опять одни вопросы».

Усилием воли она себя заставила вернуться в свою комнату. И в тот же миг она услышала, что в дверь кто-то громко стучит.

– Мария Васильевна, проснитесь, к вам пришли!

Маринка все никак не могла прийти в себя, оказалось, что посещение Машеньки отняло много сил. Она сползла с кровати и, пошатываясь, побрела к двери, с трудом передвигая ноги.

На пороге комнаты она увидела встревоженную Ирочку.

– Ой, Мария Васильевна, слава Богу, с вами все в порядке, я уже хотела дверь ломать!

– Ира, что ты так кричишь, что случилось?

– Пришли от какого-то профессора. Они говорят, что вы знаете, о чем речь. Мне просили передать вам, что произошла ошибка и что у вас все в порядке, это аппарат был неисправен. Там мужчина приехал, ждет вас.

Промелькнула радостная мысль:

«Значит, с Виктором все в порядке?! Господи, неужели это правда?!»

Радость переполнила ее:

«Хоть одна хорошая новость за последнее время!»

Маринка торопливо выбежала на улицу. Там действительно ее ждал молодой красивый мужчина. Увидев Маринку, он обрадовался:

– Мария Васильевна! Ох, слава Богу, я успел вовремя! Вы же нам сказали, что аборт будете делать в другом месте. Вам профессор просил передать, что аппарат у нас забарахлил, всем беременным после вас тот же диагноз ставить начал. Профессор очень просил вас приехать, он вас еще раз посмотрит, вот машину вам дал. Уже с четырех женщин этот диагноз сняли. Скорей всего, и у вас все в порядке, но лучше перестраховаться, вы меня понимаете?

– Да, хорошо, я сейчас переоденусь.

– Нет, нет, не надо. Можно и в халате, так даже лучше, я вас назад привезу, мы и так вам должны за моральный ущерб. Представляю, что вы пережили! У меня жена сейчас беременная, так мне просто плохо становится при мысли, а что, если бы ей такое сказали? Вы, наверное, места себе не находили?!

Маринка улыбнулась.

– Да, это правда. Чуть с ума не сошла! Я сейчас буду готова. Вот только шубу накину.

Она позвала домработницу:

– Ира! Иди сюда, принеси мне шубу и сапоги.

Иру долго ждать не пришлось. Девушка крутилась рядом, чтобы подслушать и понять, что же происходит?

Торопливо засовывая ноги в сапоги, Маринка бросила:

– Звони мне, если что, а я отъеду ненадолго.

– Хорошо, Мария Васильевна. Если Сергей Федорович спросит, что ему сказать?

– Я вернусь скоро. Даже раньше, чем он придет. Главное, не пропусти звонок, ты знаешь, о чем я говорю.

Выйдя за ворота, она увидела «Скорую».

«Видно, испугался профессор, пытается свою ошибку загладить», – подумала она.

Мужчина открыл заднюю дверь, и, пропуская Маринку вперед, проговорил:

– Вам лучше здесь ехать, видите, какое здесь удобное кресло, как раз для беременных.

Маринка осторожно ступила на подножку и чуть замешкалась. Мужчина бережно подхватил ее под локоть и легонько подтолкнул к креслу. Маринка с благодарностью взглянула на него.

Она пригляделась к большому креслу, гадая, с какой стороны лучше к нему подобраться и вдруг почувствовала, как что-то больно ужалило ее в предплечье. Мужчина обхватил ее сзади, и краем глаза она увидела в его руке шприц. Маринка закричала:

– Что вы делаете?! Отпустите меня сейчас же! Что за дрянь вы в меня вкололи?!

– Не волнуйтесь, Мария Васильевна! Мне приказали вам сделать укол, для вашей пользы. Вот здесь кушеточка, прилягте.

Она чувствовала, как стали неметь и отниматься ноги. Маринка попыталась применить свою силу, но ее не было. Сила пропала! Что ей вкололи?! Она в ужасе смотрела на мужчину. Тот укладывал ее на кушетку и пристегивал ремнями.

– Сами понимаете, это чтобы вы не упали. Да не смотрите на меня так. Ничего плохого вам не сделают, телефончик ваш я заберу, он вам больше не понадобится. Лежите тут смирно, я пойду с Ирочкой поговорю.

Маринка почувствовала, что отнялись не только ноги, но и руки, она не может ими пошевелить, она попыталась закричать, но не смогла: горло онемело.

– Господи, вот тебе и сила! Как, оказывается, легко с ней справиться! Один укольчик и все! Как я могла довериться этому мужчине? Как я могла потерять бдительность? Я даже на сущность его не взглянула!

Между тем она слышала, как тот разговаривал с Ирой по домофону.

– Передайте, пожалуйста, Сергею Федоровичу, что у нее в любую минуту могут начаться схватки. Она должна быть под наблюдением врачей. Вчера Мария Васильевна была у нас в клинике, ей предложили лечь на сохранение. Но вы же знаете, какие события произошли? Мария Васильевна отказалась от госпитализации, сейчас ей нужна интенсивная терапия, чтобы сохранить ребенка. Скажите Сергею Федоровичу, чтобы никто ее не беспокоил хотя бы дня три. Когда ему разрешат посещение, пусть скажет, что дочка вернулась. Вы же понимаете, ей нельзя волноваться. Сотовый телефон будет у профессора, он сам ответит Сергею Федоровичу. Мы должны исключить любые волнения. Все передадите? Не перепутаете?

Маринка услышала тревожный голос Ирочки:

– Нет, не перепутаю. Все передам, я поняла. Спасибо вам, доктор. Я чувствовала, что-то неважное с ней произошло, она вчера от доктора пришла очень расстроенная. Помогите ей, ее муж так ждет этого ребеночка! Нельзя его потерять.

– Да, да, я понимаю, и рад, что вы все поняли. Но теперь до-свидания, мы должны спешить, чтобы спасти ребенка.

Маринка была в отчаянии.

«Ирочка тоже поверила ему. Что теперь будет? А с Машенькой и с Виктором? Как же ей страшно! Она чувствовала себя совсем беспомощной. Куда ее везут? Если к профессору, то это хорошо. Лариса Федоровна знает, где этот центр. Не будет же он ее убивать? Ему что, жить надоело? А если не к профессору? Если это те, кто охотится за ней? О Господи, как же ей страшно!»

6

Ехали они очень долго, и с каждой минутой таяли ее надежды, что везут ее к профессору. Туда они давно бы доехали. Куда он везет ее? Стекла в машине были тонированы, поэтому она не видела ничего. Ей было холодно, хорошо, что она успела накинуть шубу и надеть сапоги. Она чувствовала, что дорога стала плохой.

Тревожные мысли не покидали ее.

«Куда же меня везут? Что мне вкололи? Как это отразится на моем мальчике? А профессор? Ведь только он знал, что у моего ребенка какие-то изменения в сердце. Он что, с ними заодно? И кто они, эти похитители? Столько вопросов»…

Наконец машина остановилась. Открылись двери и двое мужчин переложили ее на каталку. Маринка хотела посмотреть, где она, но ее укрыли простынкой с головой и повезли по длинному коридору.

Она чувствовала, что воздух стал чистым. Значит они за городом. Ее привезли к лифту, она слышала это по звуку: открылась дверь, ее ввезли в лифт, потом опять длинный коридор, и наконец тележка остановилась. Простыню с нее сдернули, сняли сапоги и шубу и прямо в халате положили на кровать.

Маринка увидела комнату, заставленную неизвестными ей приборами. Такие комнаты она видела в американских фильмах, когда в них показывали медицинские палаты. Значит, это больница? К ней подошли двое мужчин, в одном из них она узнала старенького профессора, ее сердце болезненно сжалось: он с ними заодно.

– Вадим, сколько кубиков ты вколол?

– Петр Иванович, как положено, десять. Мужики от этой дозы сразу сваливаются, а эта даже сознание не потеряла.

– Я же тебе говорил, она очень опасна, сделай еще парочку, мне надо отключить ее. Тут и передержать нельзя, роды состоятся через три-четыре дня. Я сам сделаю ей стимуляцию. К сожалению, она должна остаться в живых, так мне приказали. Вадим, сейчас я должен уехать. Мне нужно время, я думал провести роды сегодня, но надо, чтобы она могла двигаться, иначе умрет. У меня все оформлено, паспорт там, документы, но надо еще решить с квартирой, мне жаль ее бросать просто так, у тебя там никого нет на примете? Отдам квартиру дешево.

– Петр Иванович, я помогу вам. У меня как раз друг квартиру ищет, сейчас я ему позвоню. А что делать мне?

– Тебе? А что тебя волнует? Не ты здесь главный. Твое дело – сторона. Кому ты нужен? Они тебя даже искать не будут. Эта, он кивнул на Маринку, тебя не знает. Сила ее к ней вернется, но только через неделю после родов, так что времени у нас много. С ее памятью мы поработаем. А теперь коли ее, а то мы и так тут при ней разболтались.

Профессор улыбнулся, подошел к Маринке и произнес:

– Ну что, милочка, доигралась? Ты хочешь знать, здоров ли твой мальчик? Конечно, да. Но сейчас это не имеет значения. Я против тебя и твоего ребенка ничего не имею, мне приказали его убить, а приказ моего господина для меня закон.

Он повернулся к Вадиму:

– Вадим, ты посмотри, какая красивая женщина! Я даже не жалею, что она останется в живых. Ведь это произведение искусства. Смотри. Он откинул одеяло и распахнул ей халат. Видишь, Вадим, какие ножки, грудь, волосы, про глаза я вообще молчу. Беременность так идет ей. Ох, если бы я был помоложе! Я разрешаю развлечься с ней тебе, а я посмотрю, молодость вспомню.

Маринка с ненавистью смотрела на мужчин.

– Ну, что ты так смотришь? Вы, бабы, только для этого и созданы. Вадик, если тебе не нравятся ее глазки, выруби ее уколом. Сейчас, милочка, будешь баиньки.

Потирая руки и противно хихикая, он произнес:

– Я тебя уверяю, Вадим, сейчас ты получишь массу удовольствия.

Вадим набрал шприц, сделал ей укол, и сознание наконец покинуло ее. Маринка так хотела этого, если бы этот гад залез на нее, она бы умерла от омерзения.

7

Ей опять снился тот странный сон: но теперь черный ужас захватывал ее своими лапами, это было знакомое ощущение, такое она испытывала, когда ходила с бабой Аллой на красный уровень и чуть не погибла там. Только сейчас чернота засасывала ее, она видела рядом Машу, она, как могла, отпихивала девочку от чудовища, но сама не могла справиться с ним. Ужас овладевал, залезал в душу. Он пил жизнь, но противостоять этому она не могла, силы покидали ее. Она сделала последнее усилие, чтобы спасти девочку, и… проснулась.

Она сразу же вспомнила, что с ней произошло. Кто-то ходил по палате. Она постаралась, чтобы не заметили, что она пришла в себя. Сквозь веки она чувствовала, что был день. Интересно сколько она лежала без сознания? Она все еще не ощущала своего тела, но язык уже стал шевелиться. Низ живота болел. С нее сняли все, она лежала абсолютно голая. Дверь в палату кто-то открыл, и она услышала женский голос:

– Это опять ты, Вадим? Может, хватит? Уважай хотя бы меня. Неужели это может доставлять удовольствие? Ведь женщина без сознания. Тебе Петр Иванович разрешил это делать?

– Господи, Аля, конечно, разрешил. Я всю жизнь мечтал о такой девочке. А она не совсем без сознания, ребенок шевелится, это такой кайф.