Похищенная Любовь. Продолжение. Книга 2

Сидя рядом в машине Седой, намерился продолжить разговор. Но теперь был осторожным и выжидательным.

–Я хочу свозить тебя кое-куда, – пробормотал, обходя носом вдоль шеи, не прикасаясь, а только вбирая запах.

Животные инстинкты всегда обнажались в нем, когда мы оставались наедине. Он впился в меня взглядом, приблизив к себе. Даже в сумерках я видела блестящие неестественно расширенные зрачки, слышала дыхание. Тяжёлое. Он ждал ответ, и не ждал его. Но я молчала, словно воды в рот набрала.

– Конечно, если ты согласишься.

Седой глубоко выдохнул. А после резко прижал лицом к себе, с силой прижимая к своему плечу. Вминая в себя, чтобы через несколько секунд начать целовать легко, но настойчиво. Зарываясь пальцами в затылок, одной рукой. А второй гладил подбородок, скулы, словно разминая напряжённые мышцы.

– Ненадолго, малыш, мне нужно кое‑ что решить. –  А потом поедем развеяться. – Считай это маленьким уикендом.

Голос мягкий. Вкрадчивый. Усыпляющий бдительность. Лёгкий поцелуй в губы.

–Ты согласна?

Я боялась представить, что он чувствует на самом деле. Было очень страшно ощущать на себе чужое спокойствие, лёгкую естественность, имея представление, что скрывается за ними на самом деле. Седой не переносил отказов. Скорее он их не принимал, не понимал. Но в отношении меня что‑то переменилось, и он хотя бы делал видимость, что смирился. Что стал покладистым, спокойным.

– Хорошо. – еще одно слово «нет» я просто не смогу произнести. И вряд ли он сможет его принять.

– Все равно я без работы, без чётких планов на будущее.

Седой с какой‑то благодарностью прижимает меня к себе. Поглаживает руками. Щекочет кожу на подбородке, коротким ёжиком волос, когда пытается добраться губами до ключицы и ниже.

Впереди сидит водитель, рядом охранник, но происходящее в машине их мало волнует. Мужчины подчёркнуто демонстративно сосредоточенны на дороге перед собой.

Кажется, и Сергею безразлично, что они думают обо всем происходящем. Он себя ведёт так словно мы наедине. Отношение хозяина жизни, смогу ли я к этому привыкнуть когда‑то? Его водитель, его люди в машине сопровождения, его машина, летящая в неизвестность, стремительно, окружённая полосами разноцветного города с двух сторон.

Он по‑прежнему сильный, сильнее чем когда‑либо. Я снова слабая, беззащитная перед ним. Только теперь мы не дети. Мы уже давно не дети.

«Боже, как странно с нами все произошло,

Может так просто сложилось между нами.

Боже, как странно с нами все произошло

Может просто ангелам удалось не все.»

И снова поцелуй. Движение ладонями, он распахивает пальто, и новый поцелуй… Цепочка огненных вспышек накрывает меня. Я не могу ничего не чувствовать, тело предаёт меня, отзываясь жаркой волной на его ласки. И только чувство неловкости, стеснения останавливает меня. Я отталкиваю его, отстраняюсь и тихо шепчу.

–Только не в машине, прошу…

Он оторвался от меня, дав возможность поправить одежду. Достал сигарету, сделал пару затяжек глядя в окно, после, короткой репликой, бросил водителю адрес уже знакомой мне квартиры.

Когда дверь за нами закрылась, Седой молча стянул пиджак, отбрасывая его в сторону. Гипнотизируя светлыми глазами, и что‑то нехорошее спряталось в них. Какая‑то тайна, известная лишь ему одному.

– Разденься, – то ли просьба, то ли приказ.

–Ну не с порога же, мы…– еле слышно проговорила, пытаясь вернуть его на путь разума.

Я не договорила, Сергей развернул меня на бок, прижался губами к шее, терзая ее языком, распахивая одежду, просовывая руку внутрь блузки. Спиной я чувствовала стук сердца, словно он наглотался кофе, и сейчас это подтверждалось бесчисленным множеством ударов.

И когда его пальцы мучительно зажали сосок, я осознала, что внутри пылает пожар, созданный смелыми, грубыми ласками. И этот пожар внутри меня невозможно было погасить. Рядом с этим мужчиной я теряла последние остатки разума и погружалась в пучину безумия.

Он сам раздевает меня. Пальто в сторону. Пытается расстегнуть блузку, но крошечные пуговки выводят его из себя, и он просто рвёт их. Срывает мою одежду, портя ее, приводя в полную негодность.

Поцелуй властный. Язык внутри моего рта. Несколько движений я всхлипываю, на секунду забыв о времени и о том, что упускаю сейчас что – то очень важное. Я теряюсь на фоне его умелых манипуляций.

– Нет, не сейчас Тома. Не сейчас.

– Сережа‑ Я цепляюсь за ускользающее сознание.

Он переносит меня на кровать, срывает трусики. Кусает шею, оставляя наверняка след. Я вздрагиваю от неожиданности.

– Больно.

– Мне тоже.

Мгновение и палец уже внутри меня, растягивая, увлажняя.

–Мне тоже больно рядом с тобой. – шипит, неистово лаская.

Снова поцелуй. Он прикусывает мои губы, заставляя их гореть. Движение пальцами внутри, новый поцелуй… Дикая ласка, которая приносит удовольствие. Кровь бешеным потоком разносится по венам. Стыд накрывает сознание. От его грубости я еще больше возбуждаюсь.

–Хочу быть рядом, а ты мучаешь – он терзает меня целенаправленно. Заставляет дрожать в своих руках.

Как же хорошо, слишком хорошо, не бывает так, слишком хорошо. Невозможные ощущения. Я плавлюсь в его руках, хоть и нет сейчас между нами нежности. Только отчаянная дикая ласка. И хочется освободиться, закричать, попросить. Но о чем и сама не знаю.

Он еще не вошёл в меня, а меня уже накрывало волной оргазма.

–Серёжа, пусти хоть на минуту, – я дышу часто жадно, перед глазами вспышки разноцветных огней.

Но Седой не слышит меня, он теперь входит в меня, жёстко, грубо двигая бёдрами сильнее чем обычно. Подчиняя, подминая под себя. Словно не слышит меня. А может быть, наоборот, он слишком хорошо расслышал, или чувствовал. Намеренно не давал мне убежать сейчас.

Он занимается сексом со мной не разрешая отстранится, забыться, не отпуская ни на секунду. Кусает в шею, впивается пальцами в волосы, лаская судорожно ртом грудь, причиняя боль, пытаясь заполнить, до полусмерти собой. Мучая соски, заставляя кричать, сжимать его бедра с силой до синяков.

Сознание отлетает, сознание возвращается. Я не понимаю, что происходит. Он и нежен, и груб одновременно. И нежит, и одновременно наказывает меня.

Вкладывает в этот яростный безумный секс всё накопившееся за это время отчаяние, горечь, обиду, непонимание.

– Моя, блять… моя – хрипит Седой – Я тебя….

Безумие, животная страсть. Яростные движения мужского тела, мужского члена. Я цепляюсь за его плечи, но это не помогает. Ослепительный взрыв накрывает снова. Волна оргазма накрывает обоих. Мы дрожим, словно бегуны после марафона.

В комнате уже ночь. Кажется, я заснула, нет я не сплю. Я прихожу в себя уже на столе. На котором меня удерживают сильные руки. Седой снова занимается сексом. Как ему удаётся так быстро восстанавливаться? Мощные толчки, умелая амплитуда движений, нажатий. Только сейчас я понимаю, что он меня щадил ранее. А теперь не собирался сдерживаться. Заражая меня своим безумием, похотью, животным чувством.

Мы доходим до пика одновременно. Он держит меня, потому что своих сил у меня не осталось. Я как тряпичная кукла повисла на нем. Он вскидывает меня на руки, переносит в кровать, укладывает. Абсолютно обнажённый идёт на кухню приносит воду. Я пью ее жадными глотками, пара капель попадает на подбородок. Он наклоняется и слизывает бегущие капли.

Я мечтаю только о ванной, рассеяно думаю о том, что нужно пойти помыться. Но от переутомления сразу же засыпаю, как только голова касается, подушки. И мне все равно не удаётся поспать. Я выныриваю из сна уже сидя на его коленях, чувствую мужские губы на своих искусанных, распухших губах.

– Не смей спать, – шепчет Сергей в ухо – не смей…

Движение и он снова во мне, бесконечный, сумасшедший, горячий. Снова секс, рваный ритм его бедер.

–Я не могу…

–Можешь, Тома можешь…

Я могла только шарить руками, хвататься за его плечи. Цепляясь за него, как за соломинку в водовороте. Ураган, который эту соломинку сейчас сметёт, разобьёт о скалу твёрдой груди.

Сергей со стоном впился в шею. Прикусывая кожу, оставляя жадные засосы, скользя пальцами по моему бедру, сжимая его. Зверь гибкий, хищный, не отрывающиеся голубые гипнотизирующие глаза, в которых голод и потоки страсти. Острый укус в сосок. И тут же язык нежно зализывает это место.

– Я должен заставить тебя понять – хрипит Седой –Ты должна быть только со мной. – Слышишь, я заставлю тебя понять!!

Я уже не слышу его погружаясь в океан удовольствия. Мышцы расслабились, стало жарко, свободно, разноцветно. Я забилась в конвульсиях, а мир разбился на осколки. Чёрный шёлк удовольствия, идущего разом со всех сторон и откуда‑то изнутри.

Я прихожу в себя на кровати, окольцованная чужими руками. Тело болит, внизу саднит и странно, невероятно странно, но мне хорошо.

Жмурюсь, потому что по комнате слабо скользит рассвет.

– Я тебе очень больно сделал? – тихо спрашивает он, сразу почувствовав, что я проснулась.

– Чу‑чуть. – Мне нужно в ванную. – я пытаюсь встать с постели.

Наталкиваюсь на напряжённый взгляд. Он тщательно сканирует меня. От вчерашнего безумца не осталось и следа. Сергей теперь с участием и заботой следит за моими движениями. Хмурится, замечая на мне следы, оставленные этой ночью.

Встаёт идёт в ванную и приносит мягкий, пушистый халат.

– Я не думал, что делаю это так грубо. – Извини, малыш.

Присаживается рядом. Накидывает на меня махровую ткань, помогает просунуть руки в рукава. Бережно целует в висок.

В ванной я имею возможность увидеть, о какой грубости он говорил. Под глазами синяки, от недосыпа. Губы припухшие, сухие. Волосы сбились в один комок. Сразу бросаются в глаза пара отметин на шее, сейчас они красные, но вскоре посинеют. На груди след от укуса, синяки на бёдрах, на руках. Печальная картина. Хорошо, что сейчас не лето. Потому что придётся носить только закрытую одежду пару дней.

Душ немного помогает. Но все равно чувствуется дискомфорт во всем теле. Когда я выхожу из ванны, меня уже ждёт завтрак. Мы едим в полной тишине. Только Седой хищно следит, чтобы я все съела. Но я настолько голодная, что его опасения напрасны.

– Помнишь наш вчерашний разговор в машине?

Я киваю, делая глоток горячего чая. Краем глаза замечаю, что кто‑то успел привезти мои вещи из старой квартиры. Сейчас они аккуратно разложены на диване в прихожей. Значит Сергей все продумал, просчитал наперёд.

– Тебе хватит часа, чтобы собраться?

Снова киваю.

Мы вылетели в это же утро. Приземлились в том же аэропорте, на территории которого я впервые познакомилась со спортивным самолётом Сергея. Потом была пересадка в джип и поездка по родному городу. Странно, я не была здесь всего лишь десять дней. А словно прошёл год, столько событий случилось. Осень вступила в свои права. Деревья скинули золотистые одеяния и, ёжась от ветра, стояли в ожидании белого покрывала. Подчёркивая черноту и серость города.

Вымотанная дорогой я уснула, и проснулась от того, что Сергей тормошил меня за плечо. Тихонько щекочет подбородок. А в глазах грусть.

–Приехали, – он открыл свою дверцу и в машину ворвался поток холодного воздуха.

Я завернулась в пальто поглубже. Спросонья меня всегда одолевает озноб. Пока Сергей обходил машину, что бы открыть дверцу я окинула взглядом территорию. Какая – то парковка. Пустынная, только два внедорожника и наши машины.

Сергей отворил мою дверь. Я оперлась об предложенную руку и вышла наружу. Седой наклонился и взял мой шарф. Который я по своей привычке оставила в салоне. Протянул мне его, и легко поцеловал в губы, притягивая за талию к себе… Отпустил и шагнул в сторону.

Я перевела взгляд в глубину парковки. Седой взял меня за руку, и его рука превратилась в металлические тиски, приковавшие меня к себе. Может он боялся, что я рванусь вперёд, или наоборот в сторону. И мне действительно захотелось сбежать. Накатила паника, страх, дыхание перехватило, начало тошнить, закружилась голова.

Потому что из припаркованного внедорожника вышел Валентин. А следом за ним еще четыре мужчины.

Рука Седого, удерживающая мою ладонь, налилась свинцом. Не давая даже пошевелить запястьем. Если захотела бы освободиться, все равно бы не смогла. Но это и не нужно было, не то что двигаться, дышать я была сейчас не в состоянии.

И вдруг словно искра догадка мелькнула в мозгу. Он сделал это специально. Валентин должен был увидеть меня вместе с Седым рядом. Он должен понять, что этот выбор был сделан мной добровольно. Как тогда, в прошлом…

Седой прищурился и медленно положил руку мне на талию, дразня Валентина этим простым движением. И одновременно вступая с ним в поединок взглядов.

Это было страшно на самом деле. Никто не проявлял агрессии, в мёртвой тишине их группа приближалась к нашей группе. Но острое напряжение, растекающееся вокруг буквально наэлектризовало воздух опасностью.

Кровь бешено пульсировала в ушах, растекаясь по телу, обжигая лицо.

– Валик, – только и смогла слабо выдавить я.

Если бы Седой не держал, я бы упала, наверное. Разбитая волнами воспоминаний. Разорванная напополам, собственными противоречивыми эмоциями и порывами.

Даневич. Нос, залепленный пластырем, белая полоска поперёк переносицы с неровной горбинкой, осунувшееся лицо, хищный взгляд.

«Это значит, что мы никогда,

Это значит, что нечем дышать,

Это значит веками не спать…»

Часть 31. Но мужчин двое, а я люблю одного.

– Тома, – вполголоса позвал Валентин, останавливаясь в нескольких шагах.

Всё это время пока он шёл, прихрамывающей походкой, он смотрел только на меня, и может быть именно поэтому рука Седого сжалась еще крепче. Я не ответила на его призыв. Стояла закаменев. Два хищника, один из которых очерчивает свою территорию. Второй вторгается в неё осознанно.

Валик видел. Осознавал. Но все равно приближался.

Я понимала. Что эта яркая картина, идиллия двух влюблённых, ласковый поцелуй,

манипуляция с шарфом была для Даневича ножом по открытой ране. Демонстративный вызов Седого. Насмешка, скрытая в глазах.

Но было и ещё кое – что. Это определенно была встреча, оговорённая сходка. Не мог в других обстоятельствах Сергей спокойно так стоять и мирно наблюдать за приближением Валентина. И почему я здесь? Яркое пятно среди мужчин, настроенных враждебно. Мысли крутились вихрем в воспалённом мозгу.

– Привет Седой, Валентин не улыбнулся.

Хотя это всегда было его отличительной чертой. Вежливость в любой ситуации. Галантность, красота. Подчёркнутое внимание к внешнему виду, поведению, утончённостью разговоров. Одежда, которая всегда безупречно на нем сидит. Таков был мой бывший муж.

Две противоположности. День и ночь.

Седой на фоне Валентина казался менее привлекательным. Менее располагающий. Развитая мускулатура, низкий голос, грубость черт и манер, резкость, тяжесть во взгляде. Несмотря на ветер, и прохладу, расстёгнутый на несколько пуговиц воротник рубашки, джинсы, ремень с массивной пряжкой и короткая кожаная куртка.

Два мужчины. Один наполненный грубой мужской силой и напором. Второй уверенный, сильный бескомпромиссный.

Я все же попыталась освободиться. Как бы я не относилась к Валику, но он не чужой мне человек. И насмехаться, намеренно причинять ему боль, демонстративно прижатая к другому мужчине, к его врагу, я не хотела.

Седой почувствовал это моё движение, желание освободится. Но его руки, словно вылитые из стали, не дрогнули. Он даже в лице не изменился. Я чувствовала, что он готов простить мне это очередное предательство. И при этом я не смогу его совершить, предательство. Потому что я не смогу отодвинуться, не смогу подойти к Валентину. Сергей не даст, просто не даст мне подойти.

Я слишком хорошо знала демонов, живущих внутри. Скорее он вцепится, и за шкирку бросит в машину, но остановит, в этот раз он жёстко остановит меня. По‑настоящему. Он не отпустит. И не стоит провоцировать этот огонь. Для чего‑то эта встреча нужна. Для чего‑то мы все встретимся тут. А мне остаётся только стоять, напрягши спину, и ждать что произойдёт дальше.

– Как и обещал, привёз Тому с собой.

Как и обещал? То есть все‑таки это спланированная встреча. Почему я не удивлена?

Глаза Валика непроницаемые до этого, остановившись на мне, вспыхнули.

– Здравствуй жена.

Почему ему так нравится это слово? ЖЕНА.

Седой бледнеет лицом только при одном этом упоминании. А Валентин испытывает скорее всего изощренное удовольствие используя его.

– Она не жена тебе.

– Не соглашусь. – Хоть и бывшая, но ЖЕНА.

– Не играй Даневич, не хрен тут мозги пудрить.

– Может отпустишь девушку, и мы поговорим с ней с глазу на глаз. –  Или так боишься?

– Не хами Даневич. – Тебе по большому счету вообще не о чем с ней разговаривать. –  У тебя ровно две минуты. – Надеюсь, ты принёс бумаги…

Валик не дал ему договорить. Напрямую обращаясь ко мне.

–Кроме бумаг. У меня будет один вопрос.

Взгляд прожигающий, с оттенком боли или обиды.

–Нам пора определиться, Тома – безжизненно сказал Даневич, вырезая меня на куски. – Ты сейчас сделаешь выбор. – И либо ты останешься здесь со мной, либо согласна и уйдёшь с ним.

– Ответь ему! – тихо попросил Сергей.

И мне стало по‑настоящему страшно, потому что голос любимого может звучать настолько неумолимо.

Седой наклонился к самому уху.

– Тома, если ты захочешь уйти… – Я не стану тебя удерживать. – Но ты должна понять, ты сейчас делаешь нам всем очень больно. –  Пора – это прекратить. – Поэтому один из нас останется, а второй уйдёт. – Решай. – Решай Тома! – почти беззвучно попросил он и добавил. – Не мучай.

Решать? То есть все эти люди тут собрались для этого. Все вот это‑ ради чего? А не пойти ли вам обоим куда подальше? Но нет. Каждый из них играет в бога. Паскудный момент, горький невообразимый. Я отвернулась.

– Валик, тебе лучше уйти.

– Тома, – порыв навстречу, но корпус Сергея выдвигается вперёд, останавливая, давая понять.

Убьёт. Ещё шаг и он убьёт. Не смей идти. Слушай.

Хорошо, я дам ему то, чего он хочет. То, чего они оба хотят.

– Ты должен уйти! – нужно было это произнести твёрдо.

Никаких колебаний, иначе вся ситуация обострится настолько что решить ее уже не представится возможным. Но как найти в себе силы взглянуть в немигающие, затуманенные болью мужские глаза и не позволить в них отразиться ни единому чувству, оборвать ниточку раз и навсегда? Я должна была решиться на это давным – давно.

– Почему, Тома?

– Я не смогу простить тебя за то, что ты сделал.

Слова иголками слетают с моего языка. Сухие, безжизненные, жестокие.

– Ты для меня останешься другом. –  Это я не предам. –  А сейчас нам нужно расстаться.

– Хорошо, я понял Тома.

Только ничего в его тоне не подтверждало это «Хорошо». Боже, как же я себя ненавидела в этот момент.

Когда Валентин однажды ворвался в мою жизнь, я была на седьмом небе от счастья. Он столько сделал для меня. И когда‑то я его любила. Даже в нашем браке по принуждению были счастливые моменты.

И он не заслуживает, стоять вот так среди чужих, враждебно настроенных людей и выслушивать моё «нет». Ощущала себя отвратно, никчёмно. Ничего даже похожего на чувство удовлетворения не было. Наоборот, чувствовала кожей отношение присутствующих ко мне.

Наверное, в их глазах я была той самой непонятной, взбалмошной «девкой» из – за которой реальные, сильные мужчины теряли голову и шли на войну друг с другом. А эта «девка» не понимала, что же она натворила. Что творит.

Так и хотелось сказать, крикнуть во все горло. Не я виновата, что мы перешли грань. Перешли ее когда‑то давно. Не виновата. Не я виновник? А кто же тогда? Кто?

Мы перешли грань, когда – то давным‑давно. Когда я не сумела сказать Нет, когда я не сумела сказать Да. И сейчас мои метания туда‑сюда невозможны. Я понимала, что это не шутка, что это не игра. Что не играют с любовью, нельзя с ней играть.

Что бывает такое в жизни бывает. Когда встречаются два мужчины и одна девушка, и каждый из них вкладывает в понятие любовь гораздо большее чем влечение, страсть, интерес, просто похоть. Каждый идёт в этом противостоянии до конца, до грани. Теперь я знаю, что такое, когда накрывает так, что не хочется жить.

Но мужчин двое, а я люблю одного. И пусть все неправильно, и все не так как должно быть. Но сейчас в сознании, в душе выбор сделан.

Без любимого человека не хочется жить. Мой воздух – это Седой.

– Ты ничего не забыл? – Сергей сказал очень тихо, вот только от этого тихо разом все вздрогнули. Словно потянуло гибельным морозом.

– Документы.

Даневич обернулся к сопровождающему. Тот достал лимонного цвета папку. А из неё вытащил несколько листов. Передал Седому вместе с ручкой.

–Тома – это документы, которые ты должна подписать. – Передать право на владение денежными средства в пользу Валентина.

–Но у меня нет средств.

Я была растеряна, потеряна. Пока в моей душе переплелось множество противоречивых эмоций. Вопрос стоял о каких‑то деньгах, бумагах, подписях.

–Все правильно, это средства Даневича, которые были оформлены на твоё имя.

–Зачем? – мой голос безжизненный скрипучий.

Я подняла взгляд на Сергея, абсолютно запутавшись. По его выражению лица трудно было что‑то определить.

–Для того, чтобы защитить себя. – Свои счета, финансы. –Видишь ли он знал, что все что касается тебя, я не смогу забрать. – прибавил он, чуть помолчав.

– Это правда? – я обратилась к своему бывшему мужу.

Он не ответил, просто кивнул, а после отворачиваясь переводя взгляд в сторону. То есть я была для него неким щитом перед Седым. Некой подушкой безопасности в опасные моменты. Обидно, но в стиле Даневича. Все что можно, должно быть использовано. Все должно иметь личностную выгоду для своего хозяина. Даже жена, пусть и бывшая. Любовь, брак, такой же ресурс, как и все остальное.

– Где подписывать?

Я ровным аккуратным почерком вывела нужные закорючки. И передала бумаги назад.

Валентин стоял, щуря глаза, прокусив губу почти до крови. Кажется, он мог бы остаться так навсегда. Но остаются только слабые, сильные умеют держать удар, выпрямляться и идти дальше.

– Это все? – в моем голосе не было обиды, или издёвки.

Мне хотелось покончить с этим. И чем быстрее, тем лучше. Хватить теребить рану.

– Ты сама во всем этом виновата. – Все что случилось это твоя вина!

Обидные слова долетали до моего сознания, выжигая. Брезгливость? Злость? Досада? Не знаю, почему мне стало неприятно и неловко от этого взгляда. Словно я сделала что – то плохое и уронила себя в глазах Валика.

– Я желаю тебя счастья, таким как ты его представляешь.

«Прощай, видно мы не умеем прощать,

Видно трудно так долго мечтать,

Видно, срок у любви всё же есть,

Если стали мы к ней привыкать,

от себя отпускать.

Прощай, видно где‑то мы сбились с пути

и дороги назад не найти,

Но в привычном тумане из слов продолжаем куда‑то идти,

позабыв про любовь.

– Запомни, я ни о чем не жалею. – Даневич стремительно развернулся и не прощаясь, не оборачиваясь, пошёл к авто.

Жизнь научила меня принимать удары стойко, научила меня быть весёлой и злой, если нужно, но кажется я так ничему и не научилась.

Часть 32. Давай завтра загс?

– Увези меня отсюда! – Голос, сдавленный спазмом, казался почти придушенным, но разобрать слова было возможно. – Серёжа увези.

Слезы обиды набежали на глаза.

А в машине меня ждал поток слов. Что Валентин поставил одно условие, выполнив которое Седой может быть спокойным. Потому что, мой бывший муж, больше никогда не вторгнется в нашу жизнь. Условие, а вернее два, увидеть меня лично и получить подпись, обеспечивающую его одноособым владением средствами.

Он придвинулся ко мне, на ходу снимая куртку, протянул руку, пытаясь коснуться. Я не сопротивлялась. Он нежно провёл пальцами по щеке. Словно пытаясь забрать мою боль, мою муку. Виновато смахивая влагу с ресниц. Этот огромный мужчина, суровый, грубый оказался самым преданным и искренним. Он по‑настоящему любил и оберегал меня. Я никогда не была для него дополнением, придатком, средством для достижения цели.