Александра

– Не знаю, объясни!

– Не буду!

В коридор вышла Мария Тимофеевна.

– Саша! – сказала она внучке строгим голосом. – Перестань запускать в дом мух, либо выйди на улицу вслед за этим шпаной, либо заведи его обратно!

– Прости, ба, – немного смешно отозвалась Алекса и, посмотрев на меня, добавила:

– Иногда что-то тайное, так и должно оставаться тайным! Не обязательно человеку всё знать!

Алекса захлопнула дверь.

После этого я должен был на неё обидеться и уйти, но сам не знаю почему, я вновь постучал в дверь.

Алекса мне открыла, строго посмотрела на меня.

Под её строгим взглядом я немного растерялся, но тут же, вопреки своей растерянности, громко проговорил:

– Алекса, а ты знаешь… мою главную тайну?

– Знаю, – ответила мне Алекса.

В этом «знаю» был исчерпывающий ответ.

Я начал спускаться вниз по лестнице.

– Стой! – окликнула меня вдруг Алекса.

– Что?

Я обернулся назад.

Алекса выбежала из квартиры, захлопнула дверь, встала на одной ступеньке со мной, поправила воротник моей рубашки, очень заботливо, как могла это сделать только мама.

– Понимаешь, – сказала она мне. – Ты очень хороший, правда, очень славный, умный, добрый… Только…

– Что? – пробормотал я.

– Ты очень маленький. Я боюсь тебя обидеть!

На моих глазах выступили слезы, как вчера, когда родители меня ругали.

– Больше всего ты обидишь меня, если меня отвергнешь! – сказал я Саше.

– Я не отвергну, мы будем друзьями, я тебе обещаю, – быстро проговорила Алекса.

– Ты, наверное, Владика любишь? – спросил я у девочки.

– Нет, – мотнула в сторону головой Алекса. – Он слишком пустой!

Я был удивлен такому искреннему признанию с её стороны.

– Коленька, я никого не люблю, совсем никого!

Она впервые назвала меня по имени и так ласково, от этого я даже вздрогнул.

– Совсем-совсем никого? – проговорил я.

– К сожалению, да.

Я посмотрел внимательно на Алексу, я не мог оторвать от неё глаз, до того она мне казалась красивой, Алекса опустила голову вниз.

Я не понимал то ли она смущается, то ли испытывает какую-то неловкость передо мной.

Я взял её за руки, потянулся к ней, коснулся своими губами её губ. Она не отвергла первый в моей жизни поцелуй, стала тоже меня целовать.

Открылась дверь квартиры Марии Тимофеевны.

– Саша, может, вы лучше домой зайдете? – раздался голос бабы Маши. – Я уже разогрела борщ, поешьте со сметанкой!

Я оторвал свои губы от Алексиных. Кажется, Мария Тимофеевна ничего не заметила, или лишь сделала вид, что ничего не видит.

– Пойдем, – сказала мне Саша. – Бабушкин борщ очень вкусный!

– Пойдем!

Мы сидели на кухне, кушали борщ, баба Маша рассказывала нам о том, как «хорошо вчера съездила к подруге, как у неё отдохнула, как они вместе смотрели любимые сериалы, как сидели за столом, как она хвасталась перед бабой Галей своей любимой внучкой Сашенькой, которая отличница, умница и в тринадцать лет очень хорошо знает английский».

За рассказами Марии Тимофеевны я не заметил, как съел огромную тарелку борща.

– Спасибо, Мария Тимофеевна, – сказал я.

– Не за что, внучок, – ответила баба Маша и, лукаво улыбнувшись, добавила:

– Если хочешь отведать пирожков с мясом, приходи сегодня вечером. Вместе с Сашкой поедите!

Взгляд Марии Тимофеевны с некоей хитринкой очень напомнил мне взгляд Алексы.

И я понял, что не такая уже и вредная эта баба Маша, просто чуть-чуть ворчливая иногда.

Я выскочил из-за стола, стал собираться домой.

Алекса вышла провожать меня.

– Извини, Саша, за разбитое стекло! – сказал я девочке. – Я, наверное, тогда тебя напугал таким звоном.

– Ничего, – улыбнувшись, проговорила Алекса.

Я начал открывать замок на двери.

– Стой! – услышал я вдруг.

– Что?

Я вопросительно посмотрел на Алексу.

Девочка подошла ко мне и поцеловала меня в губы. Сама.

– Ты что с ума сошла? А если твоя бабушка увидит? – произнес я шепотом.

– Не увидит, – уверенным голосом проговорила Саша. – По телевизору начался её любимый сериал.

И, правда, баба Маша уже где-то смеялась, то ли в зале, то ли в спальне.

– Теперь можешь идти, – сказала мне Алекса.

Я открыл дверь, начал спускаться по лестнице.

– Не забудь про вечерние пирожки! – услышал я вслед.

Едва я вышел из подъезда, мой телефон зазвонил.

– Ты где пропадаешь? – услышал я в трубке знакомый голос. – Борщ уже разогрет!

– Мама, мамочка, ты прости, – закричал я в ответ на всю улицу. – Я уже покушал борща, я больше не хочу! Да, да, Мария Тимофеевна накормила.

Я не удержался и посмотрел на разбитое мной стекло.

Саша стояла возле окна и махала мне рукой, я тоже помахал ей в ответ.

9 глава

Игра в футбол

Когда я вернулся домой, мама, улыбаясь, встретила меня у порога.

– Как дела, сынок? – спросила она меня. – Ты что с ребятами заигрался?

– Да, мам, с ребятами.

– Ты мой маленький…

Мама погладила меня по голове.

– Чай-то попьешь? – спросила она меня.

– От чая не откажусь!

Пока я пил чай, на кухню зашёл папа. Сегодня он был ещё дома, не на работе.

– Что, малыш, решил свои проблемы? Отдал деньги? – спросил он меня.

– Да, пап, отдал.

– Молодец!

Папа вышел из кухни, а я удивился ещё раз, почему он у меня не спросит, на что я потратил восемьсот рублей.

Наверное, он мне так хорошо доверял.

После папиного ухода, на кухню зашла мама. Она села за стол рядом со мной, налила себе тоже чай.

– Сынок, – спросила она меня. – Что-то я заметила к нам в последние дни перестал приходить Женя.

– Женя? А Женя… делает с родителями ремонт. Ему некогда! – сказал я, опережая мамин вопрос.

– Странные у вас какие-то отношения, мог бы тебе хоть раз позвонить.

– Не переживай, мама. С Женей мы переписываемся, – сказал я.

– Сынок… у тебя, правда, всё хорошо?

– Правда, мам. Не волнуйся.

– Ну дай бог.

Мама вышла из кухни, а я зашел на своем телефоне в вацап. Женьки в «онлайне» не было. Зато сидел в «онлайне» Мишка.

– Привет! Ты что с нами перестал гулять? – написал мне Миха.

Значит, Женька, все-таки не рассказал о нашей ссоре.

Я промолчал, не придумав сразу, что отвечать Михе.

– Ни ты не гуляешь, ни Женька. Вообще забыли нас. Женька ремонт с предками делает, а ты что, тоже занят ремонтом?

Странно, откуда я так точно сказал маме о ремонте. Наверное, Женька мне как-то говорил, что он с родителями собирается делать ремонт.

– Да! – ответил я.

На кухню вошел папа, внимательно посмотрел на меня.

– Сынок, ты помнишь, что мы с мамой на прошлой неделе купили на кухню новые обои? – спросил он меня.

– Помню, – ответил я папе.

– Мы решили их поклеить, будешь нам помогать?

– Буду!

Я усмехнулся, вспомнив о том, как когда-то мама ещё года два назад рассказывала мне, что наши мысли нередко воплощаются в реальность и потому «думать о плохом» опасно.

После чаепития я ушёл к себе в комнату, стал играть в компьютер, мой телефон внезапно зазвонил.

Звонил Мишка. Я тут же поднял трубку.

– Слушай, отпросись у предков ненадолго. Нам нужен сильный вратарь! Этих гавриков, наконец, отделаем! Я жду тебя на стадионе! – сказал он мне.

Я тут же начал собираться, зная точно, что поиграть в футбол меня отпустят.

Я надел спортивный костюм, кроссовки и помчался к выходу…

К моему удивлению, на стадионе, присутствовал и Женька.

Он сказал мне «привет», пожал мне руку, и я понял, что вовсе не хочу больше с ним сводить счеты за былые обиды.

Мы играли до семи часов вечера. Забили нашим противникам девять голов, а они нам, к несчастью, одиннадцать.

Но проигрыш не очень сильно огорчил нас.

Мы были счастливы, что были вместе, что, наконец, собрались полным составом.

Сидя на траве, мы пили сок, купив его заранее в магазине, и вспоминали игру.

Мишка хвалил меня, я хвалил Мишку, а все вместе мы были твёрдо уверены в том, что в следующий раз, обязательно одолеем наших противников.

Пока я сидел на стадионе и пил с друзьями сок, мой телефон зазвенел. Я машинально, не глядя на монитор, нажал клавишу ответа.

– Сколько можно тебя ждать? – услышал я в трубке. – Пирожки уже горячие. Приходи скорей, малыш!

«Малыш». А голос вовсе не мамин.

– Не узнал? Это я, Саша. Не удивляйся, твой номер записан на странице «В контакте». Я тебя жду!

Я встал с травы.

– Пацаны, – виновато пробормотал я, обращаясь к своим друзьям. – Я пойду домой, мне это… обои надо клеить… помогать. Маме.

– Ну иди, – сказал мне Мишка. – Пока.

– Правильно, – отозвался на мои слова Толик. – Родителям надо помогать!

Он был самый правильный и послушный из нашей компании.

Лишь Женька на меня посмотрел ехидно.

– А тебе, правда, мама звонила? – спросил он меня.

– Правда. Что пристал?!

В этом «что пристал» я, пожалуй, уже выдал себя с головы до ног, но похоже никто, кроме Женьки ничего не понял.

– Евгеха, отстань от человека, – сказал Миша. – Пусть идёт, мать, что, одна должна с обоями мучиться!?

Я облегчённо вздохнул…

Мы сидели на кухне, трескали пирожки Марии Тимофеевны, я с огромным чувством, в живописных красках описывал футбол.

– И вот значит мы забили гол… Мишка схватил мяч, побежал, я притаился, сердце моё бешено колотилось. Огромная ответственность лежала на мне…

Не знаю отчего я так, не по-современному рассказывал о своей последней игре в футбол.

Говорить правильные красивые слова у меня получалось на каком-то автомате. Я сам удивлялся своей речи, но остановиться не мог.

Мария Тимофеевна улыбалась, слушая мой рассказ. Саша же не подавала ни малейшего признака удивления, хотя каждое моё слово поглощала с большим интересом, и я это замечал.

Как только я окончил свой рассказ, Алекса тут же искренне, неподдельно воскликнула:

– Здорово!

А через несколько секунд добавила:

– Я тоже очень люблю футбол. Ты не зайдешь за мной завтра, когда на стадион пойдешь? Я помогу вам выиграть…

– Надо же какая самоуверенная! Сразу – помогу выиграть! – подумал я.

Но сказал другое:

– Конечно, зайду, Алекса!

Мария Тимофеевна усмехнулась, услышав необычное обращение к её внучке, и предложила мне попробовать конфеты, стоящие на столе.

Но я уплетал только пирожки, один за другим. Настолько уплетал, что мне даже становилось стыдно. Впрочем, мне было не настолько стыдно, насколько я боялся, что Алекса подумает обо мне, что я страдаю грехом обжорства.

Впрочем, наверное, мужчине это простительно.

Съев пятый или шестой пирожок, я поблагодарил бабу Машу за «вкуснятину» и вышел из-за стола.

Алекса предложила мне сыграть в «нарды»: эта настольная игра хранилась у Марии Тимофеевны в шкафу.

Я согласился, хотя вовсе не умел играть.

Алекса отчего-то догадалась сразу, что я не умею играть (может и, в правду, маг) и потому ещё до начала игры, начала объяснять мне правила, чего я её вовсе не просил делать.

Я внимательно выслушал девочку, поняв, что игра не так уж сложна. Но во время первой партии, нередко испытывал конфуз (кажется, это слово любит употреблять моя мамочка), от того, что у меня не всё сразу получалось.

Алекса относилась к моим заминкам терпеливо, помогала мне, что-то начинала объяснять заново.

Я подумал, что из неё вышел бы неплохой учитель и высказал эту мысль вслух, на что Алекса лишь махнула рукой.

– Какой с меня учитель. Я равнодушна к детям!

Такое признание меня немного покоробило. Как можно быть равнодушной к детям, особенно, когда ты девочка?

Даже я – мальчик, очень любил детей.

Заметив моё смятение, Алекса быстро проговорила:

– Своих я, пожалуй, детей буду любить, а вот чужих…

Я засмеялся в ответ.

Саша чуть улыбнулась и вновь погрузилась в игру.

Через две минуты, она сказала:

– Ну всё, ты меня сделал!

– В каком смысле? – испуганно пробормотал я. – Что значит сделал?

– Выиграл!

Такого я не ожидал и захотел сыграть в «Нарды» ещё раз, чтобы укрепить свои позиции.

– Не повезло в футболе, повезёт в нардах! – сказала Алекса.

Телефон мой зазвонил.

– Что, домой пойдешь? – не глядя на мой телефон, сказала Саша. – Ну что ж, иди!

Меня стала убивать догадливость девочки. Звонила и, в правду, мама. Она ждала меня домой.

Впрочем, может это была обычная логика. Но как Алекса тогда догадалась, что я не умею играть в «Нарды»?

Я начал собираться домой. Алекса вышла в коридор провожать меня.

– Слушай, что ж я не догадалась? Подожди минутку!

Она помчалась зачем-то на кухню, вынесла мне в салафановом пакетике три пирожка.

– Возьми, – сказала она мне. – Угостишь своих папу и маму, и сам попьешь с чаем!

– Спасибо, – ответил я Алексе.

– А… брата у тебя нет?

– Нет. Я один.

– Ну тогда, ладно…

– Я пойду!

– Пока!

Алекса подошла к двери, сама открыла мне её. Я выбежал из квартиры, девочка помахала мне вслед рукой.

Я спустился вниз по лестнице, открыл дверь подъезда, стоял тихий летний вечер.

Я не спеша стал идти домой. Мне никто не встретился по пути, городок словно вымер, в нём как будто совсем не было людей.

Я шёл и вспоминал весь сегодняшний день, поцелуи с Алексой, неудачную игру в «футбол», вечерний чай и приходил к мысли, что сегодняшний день, несмотря на какие-то не очень приятные моменты нравился мне гораздо больше предыдущего.

10 глава

Тревога

На следующий день мы вновь играли в футбол. На этот раз мы выиграли своих противников, со счетом 7: 15 в нашу пользу остановили игру.

Алекса, и в правду, оказалась на редкость сильным игроком. Ни в чем не уступала нам – пацанам.

Мальчишки приняли Алексу хорошо и она, к моему удивлению, ничуть не задавалась, хотя была старше нас, кого на два, а кого и на три года.

После футбола мы, как обычно, посидели на стадионе, похрустели чипсами, вспоминая нашу замечательную игру.

Алекса смеялась, шутила, кого-то пародировала, а я смотрел на неё и молчал. Какое-то непонятное чувство тревоги, грусти появилось у меня. Я не мог понять, с чем это было связано. Вроде всё было хорошо: лето, теплый день, друзья, но словно что-то пугает, что-то тревожит, от чего-то испытываешь дрожь в коленках.

Я не мог веселиться, не хотел смеяться. Какое-то смутное предчувствие поселилось у меня в душе.

К счастью, никто не заметил моего грустного настроения.

Я поднялся с травы, сказал, что уже поздно, и все, вслед за мной, стали собираться домой.

Я взял Сашу за руку, и мы с ней вдвоем пошли отдельно от пацанов.

Алекса находилась в приподнятом настроении.

– Какая классная игра! – говорила она мне. – Какие мы молодцы!

– Ты была лучше всех! – отвечал я Алексе.

– А как мы забили им последний гол. Ты запомнил?

– Конечно, запомнил!

Мы проводили всех мальчишек по домам, после чего я отдельно привёл к дому Марии Тимофеевны Алексу.

Она мне помахала рукой и, сказав веселым голосом «ещё увидимся», забежала в дом.

– Конечно, увидимся, – уныло пробормотал я в ответ.

Когда Алекса захлопнула дверь подъезда, я не ушел к себе домой, а сел на лавочку и минут двадцать смотрел на синее ночное небо.

Было уже часов одиннадцать вечера, но домой идти мне не хотелось.

Я просто сидел, смотрел на небо и ни о чём не думал…

Через два дня я понял, отчего у меня появилась непонятная тревога. Спустя два дня после той доблестной игры Саша мне внезапно сказала:

– Сегодня вечером я уезжаю.

– Куда? – удивился я.

– К себе домой – в Москву.

– Зачем? – растерянно пробормотал я.

Саша мне начала объяснять, как маленькому, что в Москве её ждут дела, что там она живет, учится, что там живут её родители.

– Ты такая красивая. Я… лучше тебя не встречал, – прошептал я, прервав девочкины объяснения.

– Правда?

Это был глупый вопрос, не знаю, зачем она мне его задавала.

– Правда. Я тебя очень-очень люблю!

Признавшись Алексе в своих чувствах, я почувствовал какую-то сильную-пресильную грусть. Мне не было страшно, я не испытывал волнения, мне было грустно расставаться с любимым, дорогим мне человеком.

– Сейчас она уедет, а когда приедет неизвестно, – подумал я.

– Спасибо тебе! – сказала мне Саша.

Она взяла меня за руку, и, не глядя мне в лицо, пробормотала:

– Ты очень славный, очень добрый. Правда. Ты…ты хороший. Я не знаю… Не знаю, не понимаю, что к тебе испытываю, но не хочу обидеть тебя… Ты мне нравишься, правда. Ты мне нравишься. Но я не знаю, что у нас с тобой выйдет!

Говорила Алекса очень по-взрослому. Настолько по-взрослому, что я начинал её смущаться. Но грусть пересиливала всё. Больше всего в эту минуту я испытывал грусть, все другие чувства будь то смущение, робость отходили на второй план.

Саша поцеловала меня в щёку.

Это было для меня ещё одним подарком с её стороны.

После этого девочка отошла от меня, начала заходить в подъезд.

Мне захотелось ей крикнуть «стой», как любила она кричать мне, но я не стал этого делать.

Я опустился на корточки, сел на асфальт и заплакал. Я плакал горько-прегорько, никого не замечая вокруг.

Я чувствовал себя обиженным, обделённым.

Не знаю, почему, зачем мне она понравилась?!

Вообще, зачем люди нравятся друг другу, если когда-нибудь приходит тот страшный день, когда они вынуждены расстаться, если сильная любовь чаще бывает лишь с одной стороны, если всё не вечно?…

11 глава

Неожиданность

Придя домой, я вытащил из шкафа своего любимого зелёного свина, прижался к нему щекой, лёг на диван и тут же уснул.

Мне снились метеориты, падающие на землю, снились непонятные зеленые острова, кишащие пиратами, снилась всякая страшная муть.

Я испуганно кричал, куда-то бежал, кого-то звал.

Но ничего толком не запомнил.

После своего пробуждения, я облегчённо вздохнул, посмотрел на окно, за которым светило яркое июльское солнце. На улице был вечер, но солнце светило ярко, как днём.

Я подбежал к окну и минуты полторы смотрел на свой двор, где бегали малыши лет восьми, играли в "Ляпы".

Телефон мой зазвонил.

Я поднял трубку:

– Ну что, ты придешь ко мне? В игрушку поиграем? Ребята соберутся! – позвал меня Мишка.

– Нет.

Я отключил телефон.

Снова подошел к дивану, сел.

Какая-то невероятная тоска поселилась у меня в душе. Ничего не хотелось. Было очень плохо.

Я залез на диван, прижался лицом к своим коленкам.

– Ничего тут не сделаешь, ничего…

Кто-то позвонил в дверь. Папы с мамой в тот день не было дома, они ушли в гости к нашим родственникам, я сидел дома один.

Когда раздался звонок, первой мыслью моей было то, что вернулись из гостей родители, и я медленно пошёл к двери.

Открыв дверь, я увидел Сашу.

– Привет! – сказала она мне. – Я пришла с тобой попрощаться!

– Попрощаться?

– Да. Я же уезжаю.

– Ну уезжай! – почему-то сказал я, скорее всего, пытаясь таким образом заглушить свою грусть.

– Я тебе принесла в подарок футбольный мяч. Ты же любишь футбол?

– Спасибо.

– Знаешь, что я поняла.

– Что?

– Ты мне очень-очень нравишься.

– Это правда?

Я долго-долго внимательно смотрел на Сашу.

– Да. Я не вру.

Саша начала уходить, начала умело открывать замок моей двери.

– Стой! – властным голосом сказал я ей.

Девочка остановилась.

Я подошел к ней, обнял её, коснулся своими губами её губ…

Наш поцелуй продолжался минуты три.

Потом Саша, улыбаясь, мне сказала:

– Подрасти немного. Я тебя буду ждать!

– Правда? Ты будешь меня ждать? Ты меня будешь ждать!?

– Буду… ждать!

Не помня себя от радости, я поднял Сашу на руки, начал её кружить.

– Ты что делаешь, Коля? Опомнись! Мне тринадцать лет. Скоро четырнадцать! – закричала Саша.

– Хоть девятнадцать! – закричал я громче Алексы.

В дверь вновь позвонили.

Я опустил Сашу на пол и открыл дверь.

– Здравствуйте, мама и папа! Это Саша.

– Это твоя подружка? – улыбнувшись, спросил меня папа.

– Нет. Она больше, чем подружка. Хотя… Это секрет!

Я закрыл глаза, не веря своему счастью. Всё, что недавно казалось мне сказкой, стало былью. Я был счастлив, возможно, счастливее всех на свете. Перед моими глазами мелькали вереницей последние дни: первая встреча, разбитое окно, чай с пирожками, первый поцелуй, футбол…

Алекса стояла рядом и смотрела на меня.

– Всё, – сказала она, вдруг прервав мои мысли.

– Что? – пробормотал я, не сумев сразу «вынырнуть» из плена своих мыслей.

– Что всё? – снова спросил я.

– Я уезжаю. Мне пора идти!

"Пора? Как же ты уедешь? Куда ты поедешь? Оставайся у нас, ходи в нашу школу, мама тебя научит французскому, мы будем по вечерам играть в нарды, бегать к нам на стадион. А хочешь, привези сюда своего брата?!"

Я не понимал сам, что я думал. Но осознавал в этот момент лишь одно – я не хочу отпускать от себя Алексу. Так как её люблю. По-настоящему…

– Ладно, уезжай. Пока! – сказал как будто не я. Кто-то другой.

Алекса начала открывать замок нашей двери. Посмотрела на меня, улыбнулась.

– Пока! – сказала она мне.

– Пока!

Она вышла, а я тут же выскочил на балкон.

Я встал на балконе и начал ждать, когда она выйдет из моего подъезда.

"Вдруг Саша мне помашет, как обычно?" – подумал я с надеждой.

Чья-то непонятная фигура замаячила вдали. И вдруг я обомлел: к моему подъезду приближался Володька Смирнов, тот самый пижон.

Алекса вышла из подъезда. Володька подошёл к ней, взял Сашу на руки, несколько раз покружил её в воздухе.

Я не слышал, что он говорил ей и не понимал, что она ему отвечала. Но что самое плохое, я почувствовал другое: с ним Алекса была счастлива. По-настоящему.

Это я понял сразу, увидев её радостную естественную улыбку.

Я зашёл обратно в дом, закрыл балконную дверь на крючок.

– Неужели она меня обманывала? Играла со мной и с ним одновременно. Что произошло?

Я не понимал, что происходило.

Но, увидев её искреннюю улыбку, услышав её смех, понял всё сразу: она любит ЕГО, не меня, а ЕГО.

А может, она его не любит? Может, просто притворяется? Может, это вранье?

Как бы я хотел, чтобы всё так было! Чтобы он её бросил, или чтоб она его…

Но это только мечты.

Безумные, бестолковые.

– Как она могла так со мной поступить?!

– Не переживай всё идёт, как надо! – услышал я голос того, кто РЯДОМ.

– Ты что, дурак?! – громко крикнул я в ответ.

– Сам ты… ДУРАК?!

Как может быть всё надо, если всё не так, как надо. Если я по-настоящему люблю её, а он просто… просто бегает к ней, ради развлечения? Почему в жизни такая несправедливость?

Телефон мой зазвонил.

Я поднял трубку.

– Алло!

– Что, алло? Ты на стадион-то придешь?

– Зачем?

– Сегодня девятиклассники решили с нами играть, Богатырев, а ещё этот, как там его… ну Хрулёв, Смирнов.

– Смирнов?!

– Ну да.

– Приду! – уверенно ответил я Женьке.

Конечно, я приду. Я быстро накинул на себя кофту, штаны, кроссовки, выскочил на улицу, побежал на стадион.

Через пять минут я уже был там…

Играли мы до без пятнадцати одиннадцати, почти до самой жуткой темноты, забили этим хлюпикам, пижонам – девятиклассникам одиннадцать голов, а они нам всего семь.

И я знал точно, это моя не последняя победа. Я готов сражаться за то, что мне, действительно, дорого. Я одолею своего противника, я его уничтожу.

Ведь, как однажды мне сказала мама, моя добрая, ласковая мама:

– Сынок, я тебя умоляю, как бы тебе не было сложно, больно, грустно… Никогда не сдавайся без боя!

– Хорошо, мам, – ответил я тогда, не совсем понимая значение маминых слов.

Зато теперь я их понял сполна, и благодарен за это своей любимой маме.

Нужно уметь жить, нужно уметь радоваться жизни, нужно уметь сражаться за свое счастье, нужно уметь добиваться его.

Как бы это не было сложно, трудно и, казалось бы, бесполезно.

      Ведь опять же, как мне тоже когда-то подсказала мама:

– Всё настоящее, хоть и дается нелегко, даже очень трудно, остаётся навсегда, а легкое, поверхностное уйдет само собой, исчезнет без следа.

      И я был в этом точно уверен!