Случайная заложница

Ближе к вечеру захожу к Мишель. Ставлю на столик поднос, заменяя его тем, на котором приносил обед. Она в ванной, я слышу журчание воды. Присаживаюсь на диван, упершись локтями в колени, и жду ее. Через минуту она выходит.

– Я собираюсь съездить в город. Могу заехать к тебе домой и привезти какие-то вещи. ― Мой голос звучит обреченно, смотреть на Мишель я совсем не могу, иначе изображение ее обнаженной груди снова вернется. А я боюсь, что следующая капля станет последней. Не хочу снова смотреть в ее испуганные глаза и слышать, как она умоляет ее не насиловать.

– Отпусти меня, Финн, ― раздается слева. ― Пожалуйста.

Ее голос дрожит, и внутри меня все переворачивается. Смотрю на Мишель. Ее нижняя губа трясется, а в глазах стоят слезы. Я медленно качаю головой и тяжело вздыхаю. Если бы я мог тебя отпустить, детка… Если бы мог, то… Нет, я бы не отпустил. Потому что эгоист. Как я прожил целый год, не видя ее? Тогда я был в депрессии и боялся, что потяну ее за собой на дно. Я думал, что именно там и закончу, обильно залив свое горе крепким алкоголем.

– Что тебе привезти? ― упорно спрашиваю, игнорируя ее просьбу.

– Мне ничего не надо.

– Одежда?

Мишель слегка пожимает плечами.

– Мне все равно, ― равнодушно отвечает она, а потом спохватывается. ― Ноутбук. Привези мой ноутбук. Белый. Он… наверное, он в спальне под кроватью.

– Зачем тебе ноутбук? ― прищурившись, спрашиваю я.

– Я буду обрабатывать фотографии. У меня их пару сотен на карте памяти в фотоаппарате. Я схожу с ума, сидя здесь целыми днями без дела. А так моя участь, может быть, будет не настолько ужасна.

– Мишель… ― Что я собрался сказать? Как мне жаль? Вряд ли она мне поверит. Я и сам-то себе едва верю.

Встаю и иду на выход.

– Ты привезешь? ― слышу за спиной произнесенный с надеждой вопрос.

– Да, ― отвечаю коротко и выхожу из подвала.

***

Я выхожу с почтового отделения, прижимая к себе тяжелую коробку. Там составные части для винтовки. Ближайшие пару дней доставят остальное, и можно собирать. Сажусь в машину и еду в квартиру Мала и Мишель.

Переступив порог их квартиры, я тяжело вздыхаю и обвожу взглядом пространство. Все так, как она оставила. Следов Мала здесь практически не осталось. Раньше можно было найти, например, свитер, брошенный на спинке дивана, или его чашку из-под кофе на кофейном столике. Он был тем еще засранцем. Отец всегда говорил, что Мал повсюду оставлял за собой следы, и можно было, пройдясь по дому, отследить траекторию движений моего брата.

Я прохожу к лестнице и поднимаюсь на второй этаж к спальням. Я был в гостях у Мала с Мишель несколько раз, так что знаю расположение комнат. Поворачиваю ручку и толкаю дверь в их спальню. Тихо и темно. И пахнет ею. Я ни с чем не спутаю этот аромат, присущий только Мишель. Легкий, цветочный и соблазнительный. Мне кажется, если бы я ее не знал, и она просто прошла по улице, и я бы уловил ее запах, то сразу же потянулся за ним.

Блуждаю по комнате, рассматривая обстановку. Я впервые в спальне брата и его жены. И пускай все спальни в таких квартирах похожи между собой, я все равно впитываю взглядом каждую мелочь. Потому что к ним приложила руку Мишель, даже в легкой газовой шторе есть ее характер. Легкая, изящная, просто обставленная спальня как будто кричит о своей хозяйке.

Открываю гардероб, в котором автоматически зажигается свет. У меня сводит внутренности. Одежда Малоуна до сих пор висит на вешалках, аккуратная и выглаженная. Под ней ящик под стеклом с его дорогими, стильными часами. Когда-то я смеялся над ним, не понимая тяги к покупке бесконечного количества одинаковых аксессуаров, а Малоун отвечал, что я просто еще не дорос до статусных вещей.

Я протягиваю руку и глажу кашемировые свитера Мишель. Все нежных цветов, аккуратные и стильные. Так похожие на свою хозяйку. Сжимаю тонкую мягкую ткань и утыкаюсь в нее носом. Член снова ноет и встает, как будто пытается заставить меня признать мою беспомощность перед этой женщиной.

Со злостью стягиваю с полки две толстовки и несколько футболок, бросаю все это в стоящую рядом кожаную дорожную сумку. Туда же летят несколько пар джинсов и носки. Осталось самое сложное: нижнее белье. Я тяжело выдыхаю, пытаясь представить себе, что это всего лишь тряпки. Открываю ящик с нижним бельем и застываю. В голову тут же ударяет кровь, а потом резко спускается в пах, заставив меня пошатнуться. Мысль о том, что эти трусики касались такого желанного мной места, что эти бюстгальтеры обнимали полную грудь, заставляет меня скривиться. Кровь в висках пульсирует, пока я хватаю в охапку несколько пар трусиков и, вместо того, чтобы кинуть их в сумку, подношу к лицу и глубоко вдыхаю. Понятное дело, здесь чистое белье, но оно пахнет не менее сладко, чем ― уверен ― Мишель. Я ― гребаный извращенец, херов маньяк. Когда я в такого превратился?

Хватаю несколько кружевных бюстгальтеров и сразу отправляю вслед за остальной одеждой. Закрываю этот ящик и зачем-то снова открываю тот, с трусиками.

Не надо, Финн, не делай этого.

Мозг в который раз умоляет меня остановиться, и я снова игнорирую его мольбы. Выхватываю красную пару из тонкого кружева, спускаю штаны с боксерами и оборачиваю трусики вокруг своего члена. Крепко сжимаю челюсти, практически до хруста. Ткань царапает тонкую кожу, но сейчас мне это и надо: сочетание грубости и удовольствия. Я как будто опять наказываю себя за это желание. Кончаю с рыком, пачкая ее трусики, и от этого получаю новую дозу больного удовольствия. Поворачиваю голову и смотрю на костюмы брата, которые стройными рядами занимают его половину гардероба.

– Прости, Мал, ― хриплю и зажмуриваюсь.

Отбрасываю трусики на пол, а потом, даже не думая дважды, выхватываю еще одну пару из ящика и засовываю их себе в карман. Зачем? Потому что ублюдок.

Я еду домой, и на моем лице саркастичная улыбка. Когда я дрочил в последний раз? Ага, в том самом возрасте, в котором обычно это делают все мальчики, спрятавшись под одеялом с порно-журналом в руке. Во взрослом возрасте у меня не было такой потребности. Все мои желания удовлетворяли женщины. А теперь из-за появления в моей жизни Мишель я не могу контролировать свои порывы, и это хреново.

По возвращении домой я готовлю быстрый ужин, открываю дверь в подвал, ставлю на ступеньки сумку с вещами и поднос с едой. Ноутбук отдам ей только тогда, когда буду уверен в том, что она не сможет связаться с внешним миром.

Глава 10

Беру со стола звонящий телефон и подношу к уху.

– Адриан.

– Привет. Ну что надумал?

– Думаю, что на скачках брать его не вариант.

– Тогда как? ― Адриан слегка раздражен. И его можно понять. Он не меньше моего работает над тем, чтобы убрать с улиц Бостона ирландских собак, которые захватили город и не дают полиции продохнуть.

– Я думаю, его нужно убрать возле клуба. Как он выезжает?

– Это совсем не вариант, Финн.

– Как и когда он выезжает? ― настойчиво повторяю я вопрос.

– Системы нет. Он всегда выезжает в разные дни и в разное время. Я тебе уже говорил, что за клубом есть крытая парковка. Она охраняется примерно десятком людей. Они расставлены по периметру. И даже на самой парковке, уверен, ему выстраивают живой коридор из охранников, чтобы он дошел до дверей клуба невредимым.

– От чего он так скрывается?

– Я же тебе говорил, что он параноик.

– Нет, здесь должно быть что-то другое. Даже параноики так не защищают собственную шкуру. Что-то его пугает. Реальная угроза.

– Что ты предлагаешь?

– Возможно, стоило бы к нему подослать девку. В какой-то момент она сделает нечто и выбежит из клуба. Это заставит его выбежать следом, а там мы. Девку ― в машину, очередь по ублюдку и свалить. Чисто.

– Не чисто. Сам он не побежит, отправит за ней охрану. Это не вариант, Финн, ― вздыхает Адриан.

Я провожу рукой по волосам и прикрываю глаза.

– Тогда нужно еще думать.

– Думай. Будем на связи.

Я откидываюсь на спинку стула и кручу в голове разные схемы, строю планы. Но каждый из них проваливается. Самое главное, что не дает мне покоя, ― это почему Мерфи так себя оберегает. Даже у паранойи есть пределы. Если бы он страдал от этого недуга, то не выходил бы из своего дома-крепости. Но он выходит. И каждый вечер проводит в клубе, который курирует.

– Что же заставляет тебя прятаться, а, ублюдок? ― бубню себе под нос.

Решаю, что сейчас, когда мысли засорены бесконечным поиском выхода из ситуации, не стоит искать новые решения, и сосредотачиваюсь на ноутбуке Мишель. Взломать ее пароль ― дело пары минут. Слишком все очевидно ― дата их с Малоуном свадьбы. Открываю и начинаю удалять ненужные программы. Их оказывается всего пара ― тех, которые потенциально могут взломать мой пароль доступа к вай-фай и дать ей связь с внешним миром.

Потом открываю одну за другой папки и просматриваю их. Фотографии, фотографии, фотографии. Одна из папок называется «Здания». Захожу в нее и зависаю, листая один за другим снимки заброшенных построек. Их десятки, и каждый действительно достоин внимания. Мишель очень хороший фотограф, который на интуитивном уровне выхватывает красоту в хламе. Я всегда поражался тому, как фотографы ловят свет, как выстраивают композиции. Насколько сильно у них развито чувство перспективы. Открываю одну фотографию, а на следующей ― результат обработки. Как будто два разных объекта. И снова я восхищен ее талантом. Как можно в невзрачных стенах и пустой глазнице оконного проема с болтающейся на ветру стеклянной створкой увидеть то, что увидела она? Мишель удалось даже дождь запечатлеть красиво.

Открываю дверь в подвал и внезапно ловлю себя на мысли, что соскучился по Мишель. Мне хочется увидеть ее, считать реакцию. И пускай она снова будет недовольна и зла, пускай даже в сотый раз попросит ее выпустить. Но я хочу увидеть все это. Спускаюсь. Она лежит на диване и снова смотрит передачу о животных. Я усмехаюсь. Как будто ничего не поменялось с первого дня нашего знакомства. Вспомнилось, когда мы все приехали к родителям на Рождество. Утром все в пижамах готовились к завтраку и распечатывали подарки, а Мишель уткнулась в телевизор, потому что там шла передача о спасении животных в Австралии. Она так сопереживала им, что даже, кажется всплакнула. Мы с Малом тогда неплохо постебались над ней, но Мишель была абсолютно честна в своих чувствах. Она послала нас и снова уткнулась в телевизор. Тогда я сказал ей, что она не ту профессию выбрала, ей нужно было стать ветеринаром. А она ответила, что никаких успокоительных мира не хватило бы, чтобы успокаивать ее нервы в конце рабочего дня.

– Привет, ― поздоровался я, нависнув над диваном.

– Привет, ― спокойно ответила она и присела, глядя на меня снизу вверх. О, зря ты так, детка. Этот доверчивый взгляд с вызовом, который ты демонстрируешь, когда твои губы в опасной близости от моего члена, ― это огромный риск нарваться на неприятности. Или приятности. С какой стороны посмотреть.

– Я принес твой ноутбук.

Вытягиваю руку с гаджетом, и Мишель подскакивает с дивана. Впервые за долгое время я вижу искорки в ее глазах, и искреннюю улыбку. Она выхватывает ноутбук из моих рук и крепко прижимает к груди.

– Спасибо! ― так искренне и с горячностью.

– Ты снова смотришь, как спасают животных? ― усмехаясь, спрашиваю я, а сам, черт подери, смотрю на ее губы, как они шевелятся, как она невольно их облизывает. Я хочу сделать это сам. Провести языком по пухлым губкам, потом ворваться ей в рот и исследовать, пробовать на вкус, уплывая от ощущений.

– Нет. Это передача о дикой природе Африки.

– И как? ― я киваю на телевизор, но не отвожу взгляда от Мишель.

Она пожимает плечами.

– Нормально. Мне нравится.

– Поедем спасать львов? ―снова усмехаюсь.

– Иди ты, ― отмахивается Мишель и снова садится на диван.

– Давай… ― я хочу ей предложить что-нибудь. Хочу провести с ней время, хотя бы на день отложить водоворот мыслей, который выедает мне мозг. Мишель смотрит на меня в ожидании широко распахнутыми глазами. Ой, что же ты, девочка, делаешь со мной этим своим невинным взглядом? Прочищаю горло. ― Давай посмотрим какой-нибудь фильм.

– Ты сегодня выходной?

Не сдержавшись, я негромко смеюсь.

– Выходной от чего?

Она неопределенно машет рукой и отводит взгляд.

– Не знаю, от своей миссии. От… ― она понижает голос, ― убийств.

Я хмурюсь.

– Выходной, ― отвечаю строго. ― Так что насчет фильма?

После того, как она произнесла слово «убийств», мне уже меньше хочется смотреть с ней фильм. Сейчас Мишель, кажется, уже не видит во мне прежнего человека, только киллера. От этого скручивает внутренности и неприятно ноет в груди. Хочу, чтобы она смотрела на меня, как прежде: с восхищением, и общалась со мной открыто.

– Давай посмотрим звездную сагу. ― Она становится на колени на диван и прижимает к себе маленькую подушку, глаза с восторгом смотрят на меня. Я едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на нее. ― С попкорном и колой. Хочу марафон. Раз уж у тебя сегодня… м-м-м… свободный день, то давай устроим марафон.

Я смотрю на нее, прищурившись. Я бы устроил с ней марафон. Такой, до потери сознания и последнего вздоха. И речь совсем не о фильме. Но рано. Все еще рано. Она не готова, а я не так терпелив. Хочется разнести что-нибудь в щепки. Или размозжить голову всем, кому задумал, чтобы Мишель добровольно была рядом, а не по принуждению. Но, пока это не светит, мы можем устроить марафон просмотра звездной саги.

– Я за попкорном, ищи первую часть. ― Делаю два шага на выход, а потом, обернувшись, указываю пальцем на Мишель. ― Только смотри, чтобы все было в хронологическом порядке событий, Мишель. А не по датам выхода частей.

– Зануда, ― медленно произносит она и с хихиканьем поворачивается к экрану.

Можно притвориться, что все, как раньше. Я хочу притвориться, и притворяюсь.

Глава 11

Мишель внимательно следит за тем, что происходит на экране, а я ― за ней. Да что я не видел в звездной саге? Я могу цитировать ее, даже если разбудить меня ночью и задать неожиданный вопрос. А вот в Мишель все так интересно. Одновременно знакомо мне и ново. Далеко и близко. Горячо и… горячо, твою мать!

Прослеживаю взглядом высокие скулы, нежные, как будто слегка припухшие губы, которые она то и дело облизывает после соленого попкорна. Обнимает ими горлышко бутылки. А когда пьет, ее горло вибрирует, и моя фантазия летит, не сдерживаемая ничем. Хочу ворваться в этот рот членом, и чтобы Мишель точно так же продолжала глотать и слегка жмуриться от приятных ощущений.

Спускаюсь взглядом ниже и ласкаю обнаженное плечо, с которого съехала футболка. Цепляюсь за лямку черного бюстгальтера и утопаю в ее декольте. Я толком никогда не видел ее груди. Даже в бассейне в доме моих родителей Мишель надевала достаточно скромный купальник, как правило, сплошной. Но мне было достаточно соблазнительной ложбинки, по которой стекали капли пота, чтобы на задворках сознания заискрило. Во время сна ее грудь была мягкой и соски не выделялись. А там, в лесу, я ничего толком не видел.

Резко отворачиваюсь и упираюсь взглядом в экран, пока у меня не задымилась ширинка. В голове с практически ощутимым треском задвигались шестеренки. Я хочу ее. До головокружения. И никакие шлюхи не заменят мне ее. И ни одна девушка не сможет занять ее место. Я просто повернутый на Мишель маньяк.

Из груди вырывается тяжелый вздох, и я сильнее вдавливаю затылок в подголовник.

– Все нормально? ― спрашивает Мишель, и я снова поворачиваюсь лицом в ее сторону.

Она настолько искренне спрашивает, во взгляде ― печать заботы и беспокойства. А я снова чувствую себя подонком. Эгоистичным извращенцем, который запер девочку в подвале и не дает ей видеть солнечный свет. Наверное, она зачахнет тут без него. Я сжимаю руки в кулаки, потому что снова и снова ненавижу себя за голод, который испытываю по отношению к ней.

– Как ты жила весь этот год? ― спрашиваю тихо, даже не задумавшись над вопросом и не зная, какого ответа ожидать.

Мишель молча смотрит на меня. Обводит взглядом мое лицо и слегка хмурится.

– Ты не звонил мне, не отвечал на мои звонки и сообщения.

– Прости.

– Ты меня игнорировал. А мне было… ― ее подбородок начинает дрожать, и на меня накатывает паника. Я не знаю, как справляться с ее слезами. Я их боюсь. ― Мне было так одиноко, Финн. У меня же никого нет.

– Как и у меня, ― медленно отвечаю я.

– У тебя есть…

– Кто, Мишель?

– Я, ― шепчет она, и ее щеки покрываются нежным румянцем. Снова сжимаю кулаки, борясь с потребностью прикоснуться.

– А у тебя ― я.

– Правда? Или ты снова сбежишь? ― вот теперь в ее голосе слышно раздражение, и я выдыхаю. С этой эмоцией я могу совладать, но только не слезы и истерика, они выбивают меня из колеи.

– Не сбегу, Мишель.

Она садится в позу лотоса, повернувшись ко мне лицом. Снова молча изучает мое лицо.

– Экран там, ― я с улыбкой киваю в сторону телевизора, но Мишель не улыбается в ответ.

– Почему ты стал убийцей? ― внезапно спрашивает она, а у меня в горле застревает воздух. Неожиданный вопрос. И, кажется, ей совсем не страшно находиться с убийцей в одной комнате.

– Я… ― прикрываю глаза, подбирая слова. ― Я не убиваю всех подряд.

– Так ты зарабатываешь деньги?

– Что? Нет, Мишель. Так я мщу тем, кто виновен в смерти моей семьи. Я же говорил тебе.

Она потупляет взгляд, смотря на покрывало, лежащее на диване между нами. Медленно перебирает тонкими пальцами кисточки полотна.

– А кто виновен?

– Это вопрос с подвохом?

Она поднимает голову и сверлит меня взглядом.

– Это прямой вопрос, Финн. Ответь на него.

– Ирландская мафия, ― отвечаю после пары секунд колебаний.

Мишель ахает и прикрывает пальцами рот. На ее глазах снова блестят слезы. Да что ж за вечер такой сопливый? Вроде не мелодраму смотрим, а она постоянно срывается на плач.

– Мишель? ― зову, когда понимаю, что она не выйдет из ступора, если ее не дернуть. ― Поговори со мной.

– Почему ты просто не отпустишь ситуацию?

– Отпустить? Ты серьезно? ― Я горько усмехаюсь. ― Уж кто-кто, а ты точно должна меня понять.

– У меня ни разу не появлялось желания убить кого-то, потому что Малоун умер, Финн.

– Совсем ни разу?

Она медленно качает головой, а я ей не верю, потому что знаком со стадиями принятия. Я сам прошел каждую из них, пережил, пропустил через себя. Адриан говорит, что я застрял на стадии гнева, трансформировав его в ярость и дав ей выход. Но нет. После ярости я был в депрессии, а потом смирился с тем, что моих родных уже не вернуть. Именно на стадии принятия я и принял… решение убить всех мудаков, из-за которых моя семья легла в землю. Точнее, то, что от них осталось. И да, я знаю, что уподобляюсь тем, на кого охочусь, становлюсь таким же, как они. Но меня это не останавливает. Потому что я жажду крови. А на пути к конечной цели я слегка очищу мир от грязи. Да, я не перебью всех членов всех ирландских группировок, но хотя бы немного подкошу один из их рассадников.

– Тогда чего тебе хотелось, Мишель?

Она снова опускает голову и сверлит взглядом плед.

– Чтобы ты был рядом, ― шепчет она едва слышно. ― Чтобы обнял меня и пообещал, что все будет хорошо.

– И ты бы поверила? ― спрашиваю сиплым голосом.

– Тебе ― да.

– Почему?

Она пожимает плечами.

– Потому что ты единственный из мужчин семьи, кто не был связан с мафией.

– Я занимался модернизацией оружия.

– Для армии и полиции, ― упрямо гнет она свою линию.

Я раздумываю, открыть ли девочке глаза на реальность, или остаться для нее принцем на белом коне. Решаю все же выбрать последнее. Потому что все это в прошлом, а еще потому что… эгоистично не хочу, чтобы она отдалялась от меня. Хочу, чтобы все так же была ко мне благосклонна.

Мне хочется обнять ее. Сделать то, что не сделал год назад. Показать, что я здесь, неподалеку. Что я теперь всегда буду рядом и все будет хорошо, пока она со мной. Но я засовываю свои зудящие пальцы в миску с попкорном. Я пока не готов обниматься с ней просто так, без подтекста.

Она дуется, я это вижу. Ее брови сошлись на переносице, и она нервно теребит бахрому пледа.

– Мишель, ― выдыхаю я. ― Тебе стоит просто смириться с тем, кем я стал, иначе нам будет тяжело сосуществовать.

Она тяжело вздыхает и снова поворачивается к экрану, я следую ее примеру.

– Мне нужно время, чтобы переварить эту информацию, ― отвечает она наконец.

Мы продолжаем смотреть фильм в полной тишине, и это, наверное, должно приносить блаженство, но фактически выбивает меня из колеи. Я должен знать, о чем она думает. Что за мысли там крутятся в ее симпатичной головке?

В какой-то момент наши пальцы сталкиваются в миске с попкорном, и мы оба слегка дергаемся, как будто между нами проскочило электричество. Мимолетное касание, от которого по коже разбегаются мурашки. Наши взгляды встречаются, и я жду, что Мишель в любую секунду отвернется, но нет, она продолжает смотреть на меня. Я придвигаю кисть ближе, преодолевая еще несколько зерен попкорна, и снова касаюсь ее руки. Медленно поглаживаю нежную кожу, наслаждаясь тем, как расширяются зрачки Мишель. Как она приоткрывает губы и делает глубокий вдох. Потом облизывает нижнюю губу, и я схожу с ума от потребности впиться в нее своими губами, облизать ее и почувствовать вкус. А потом наброситься, придавить своим телом и вколачиваться до звезд перед глазами. Но Мишель, как будто услышав мои мысли, медленно вытаскивает руку и закидывает в этот соблазнительный рот пару зерен попкорна, а потом снова поворачивается к экрану. Все, момент прошел, а желание ― нет.

Глава 12

Я расхаживаю перед окном, ожидая, пока Адриан вернется к нашему разговору.

– Алло. Финн, я тут. Прости, сегодня руководство лютует. Вчера была перестрелка в одном из клубов.

– Ирландцы?

– Предположительно. Разберемся. Так что там у тебя?

– Я решил поменять порядок действий. ― Он молчит, ожидая, пока я продолжу. ― Хочу начать с Ангуса.

– Почему?

– Адриан, не задавай глупых вопросов, тебе не идет.

– Но по логике Мерфи следующий.

– Зато по иерархии он как раз предпоследний. Если в процессе работы над Ангусом Райаном подвернется возможность уложить Мерфи, я это сделаю. Но я не могу охотиться на него несколько месяцев, и ничего при этом не предпринимать, пока еще и Ангус разгуливает на свободе.

Адриан молчит, и я не прерываю тишину, потому что уже знаю, что он взял короткий тайм-аут, чтобы обдумать мои слова.

– Ладно, ― наконец говорит он со вздохом. ― Я вышлю тебе информацию по Райану в течение десяти минут.

– Ты уже что-то насобирал?

– Ангус «Лаки» Райан давно в разработке полиции. Он отклонился от курса этой банды, начав втихую заниматься живым товаром. Связался с другими преступниками и поставлял девочек на восток.

– Каких девочек?

– Уверен, что хочешь это знать? ― Я молчу, пытаясь самому себе для начала ответить на его вопрос. ― Хороших девочек, Финн. Всех, кого может поймать. Всех, кто не под присмотром. Очень. Молодых. Девочек.

– Стоп. Не хочу знать.

– Я тоже так подумал.

– И почему его до сих пор не закрыли?

– Ты думаешь, ему просто так дали кличку «Счастливчик»? (lucky с англ. «счастливчик». ― прим. авт.)

– Ладно. Давай прервем его счастливую жизнь. Жду материалы.

Спустя пятнадцать минут я листаю в ноутбуке полное досье на Райана. Все подробности, не хватает только информации о том, сколько раз в день он испражняется. Внимательно просматриваю каждую страницу, а в голове уже складывается план. Шуршат мои шестеренки, бешено вращаясь, и складывая для меня план. Идеальный вариант подловить Райана ― когда он у любовницы. Она живет в высотке и у нее панорамные окна. Ее дом стоит напротив такого же точно. Осталось только выяснить, из каких квартир окна выходят на ее, и найти способ попасть туда в правильный момент.

Я рассматриваю карту района, когда слышу, как грохочет дверь подвала. Подскакиваю и бегу на звук.

– Финн! Финн, пожалуйста, открой! Финн, умоляю, выпусти меня! ― звучит оттуда истеричный крик.

Я резко отодвигаю щеколду и распахиваю дверь. Мишель тут же вылетает и врезается в меня на полном ходу. Она вжимается в мое тело и сгребает в охапку мою футболку. Всхлипывает, уткнувшись лицом мне в плечо, и мне ничего не остается, как обнять ее. Нос сам тянется к волосам, и я вдыхаю такой нежный запах. Мы несколько минут стоим так, пока ее не перестает трясти. Я поглаживаю ее спину и тихо шепчу на ухо:

– Ш-ш-ш, все хорошо. Тихо, девочка, все в порядке.

– Ты… не ушел, ― сквозь всхлипы.

– Нет, я здесь, маленькая. Тише. Ну, что случилось?

Я поднимаю ее заплаканное лицо и смотрю на покрасневший кончик носа, распухшие от слез глаза и мягкие губы. Нежно вытираю большими пальцами слезы со щек. У меня даже скулы сводит от желания, и мышцы во всем теле вибрируют. А в голове стучит: «Моя».