Человек с другого берега. Книга вторая

Ро появился к завтраку, невозмутимо спокойный и свежий, будто всю ночь провёл в сладких снах. Мужчины, как обычно, завтракали втроём – к друзьям присоединился Калев, который уже оказался в курсе событий.

– Судя по некоторым признакам, молодой фермер, – Ро не стал дожидаться вопросов. – Пока не опознали, при нём ни единой зацепки. Объявим, что в резиденцию пытался проникнуть грабитель, но по неосторожности оказался тяжело ранен старой арматурой и покончил с собой при помощи яда. Всё соответствует действительности. Охрана дала именно такие показания.

– Где ты взял этого железного монстра? – поинтересовался Йохан. – Тут же не водится никакой дичи, кроме чудищ, которых вы называете рыбой?

– Ждал своего часа на складе артефактов, – пояснил Ро. – Дедушка нам в детстве многое оттуда показывал. Там ещё валялись ботинки с ножами. Элияху долго веселился, когда я попытался в них ходить.

Озадаченный Йохан на мгновение задумался, представив себе подобную обувь, и рассмеялся, представив себе, как Ро пытается ходить на коньках. Но увидев, что диктатор нахмурился, замолчал.

– Мой господин, ты думаешь, что этот тип хотел тебя убить? – спросил Калев. – Как он вообще смог попасть в резиденцию, тут же полно охраны?

– При нём не было никакого оружия, – задумчиво сказал Роувем. – Только примитивный растительный яд, который он принял. Чем бы он попытался убить меня? Голыми руками? Постельными принадлежностями или одеждой? Да вы попробуйте вдвоём со мной справиться. Можете ещё двух-трёх охранников позвать, кого не жалко.

Калев понимающе кивнул. Ро драться умел и любил, регулярно тренировался и даже для лучших бойцов службы безопасности оставался грозным противником. Хорошие знания анатомии человеческого тела и тех особых техник единоборств, которые он когда-то из интереса освоил самостоятельно, давали ему серьёзные преимущества перед учениками Дария, а интуиция позволяла ловко разделываться с соперником, упреждая его действия. Не обладая большой физической силой, Роувем побеждал быстротой и непредсказуемостью действий.

– Кстати, по поводу охраны, – продолжал Ро. – Здесь же не сотрудники службы безопасности работают, а ребята, которые следили за резиденцией, когда она оставалась необитаемой. Они по сути музейные сторожа. Для меня здесь наняли только пару горничных, а поваром поделилась моя матушка. Весь персонал резиденции остался старым, садовники здесь работают вообще со времён Элияху.

– Ты не планируешь позвать своих парней из Мегиддо? – Йохану показалось странным, что диктатор до сих пор не принял, казалось бы, очевидного решения.

– Они уже давно тут, – Ро указал в сторону одного из зданий резиденции, где раньше жила семья великого Эли. – Мои гости, Алон прислал два десятка самых толковых парней и девушек.

– Как же они проморгали этого типа? – удивился советник.

– Не они, а ты его недосмотрел, – резко ответил Ро. – Ты позволил ему отравиться. Мы всё правильно сделали. Шимон своё дело знает, резиденция опутана сигнальной системой. Ребята разбудили меня, как только посторонний вошёл в проход. Да ладно, он и в моем присутствии мог бы принять яд, – добавил он, увидев, что Йохан расстроился. – Главное, что ты к нему не прикасался. Впредь так и поступай, не твой «клиент» – руками не трогай. И вообще, проявляй поменьше бдительности. Ты здесь впервые, – Ро сделал акцент на слове «впервые». – Наслаждайся красотами пейзажа, вдохновляйся, репетируй – у тебя есть серьёзная задача. Да, я не ответил на твой вопрос, Калев. Я не думаю, что этот тип собирался меня убить. Я им пока нужен живым, иначе вся их затея пойдёт насмарку. Им нужно опорочить меня, убийством, например, если бы я его спросонья его убил, или запрещёнными связями. Представьте на минуту, если бы того парня кто-то из охраны или работников увидел бы в моей постели, а такой вариант вполне возможен. Йохан прибежал на крик за минуту-другую, а здесь уже успела собраться толпа. Не исключаю возможность того, что в этом спектакле должны были участвовать как минимум двое, а то и больше человек.

***

Необычные приготовления к празднику начались сразу после закрытия рынка. Ещё днём, окончив работу, Симха увидела, как на центральной площади плотники собирают большой помост и несколько непонятных вышек, а от пристани подвозят картонные коробки. Проходя мимо, она обратила внимание на человека, который руководил приготовлениями. Красивый черноволосый смуглый мужчина без суеты и не повышая голоса отдавал распоряжения или советовал что-то работникам, а те слаженно выполняли его команды.

Когда ближе к вечеру они с бабушкой вернулись на рынок, то не узнали площадь. У одного из её краёв возвышалась огромная крытая сцена с необычными светильниками внутри. Огромные странные лампы висели и на восьми высоких вышках, окружавших открытое пространство, на котором были расположены ряды сидений с широкими проходами между ними. Вход в импровизированный театр контролировали несколько ребят в серой форме службы безопасности, в одном из них Симха узнала Арона, который несколькими днями ранее принёс им с бабушкой пригласительные билеты на праздник. Он долго объяснял Симхе, что диктатор распорядился разделить площадь на секторы и указывать на билетах ряды и номера сидений, как в главном театре Нового Иерусалима, и не хотел уходить. Многим рыночным торговцам нововведение в распределении мест на празднике не понравилось, но девушка согласилась, что такая система билетов позволяет поддерживать порядок, не скапливаться и не толкаться, а сидеть всё же приятнее, чем стоять. Тем более, потанцевать можно в проходах между секторами.

Увидев Симху и бабушку, Арон поспешил к ним и предложил провести к их местам. Симпатичный паренёк, её ровесник или немногим старше, девушке понравился ещё тогда, когда он вместо бабушки лепил пирожки. Аккуратный, быстрый и очень умный, как она успела тогда заметить. Сегодня девушка специально надела новое полосатое платье, которое ей невероятно шло, надеясь встретить милого молодого человека, но тот, казалось, стеснялся поднять на неё глаза и больше разговаривал с бабушкой, объясняя, как устроена сцена и показывая, где можно взять бесплатные напитки, как и обещал Симхе Роувем, принимая её приглашение. К удивлению и девушки, и бабушки, им достались одни из самых лучших мест в центральном секторе. Бабушка спросила, не ошиблись ли они, но Арон заверил её, что номера билетов верные.

Народ в ожидании необычного выступления собирался быстро, и вскоре представление началось. На сцене сменялись многие знакомые Симхе работники рынка, играя известные истории из Пятикнижия на современный лад. Многочисленные зрители смеялись и аплодировали, пили бесплатный эль и наслаждались праздником, который пока, кроме его организации, ничем не отличался от ежегодных представлений.

Когда религиозные и исторические сюжеты подошли к концу, на сцену поднялись несколько музыкантов, а за ними, слегка прихрамывая, вышел мужчина в серой форме и со странным музыкальным инструментом, похожим на женскую фигуру, в руках. Среди зрителей раздался смех, но незнакомца это ничуть не смутило, наоборот, он с шуткой приветствовал толпу, уселся на высокий табурет, заботливо приставленный к микрофону, и запел незнакомую ритмичную песню, аккомпанируя себе на неизвестном инструменте. Оркестр на заднем фоне слаженно подыгрывал. Слова оказались простыми, и, в очередной раз повторяя припев, человек крикнул в микрофон:

– А теперь давайте вместе! – и стал отбивать ритм.

Площадь начала дружно подпевать. Следующую мелодию, красивую лирическую песню, тоже никто раньше не слышал. Симха обратила внимание, что многие покачиваются в такт музыке, никто больше не смеялся над несуразным инструментом. Бабушка, которая не слишком любила подобные представления и даже трёхмерные новости смотрела редко, отговариваясь занятостью, не отрывая глаз следила за происходящим на сцене. С их мест было хорошо видно певца – симпатичного мужчину лет за сорок, весёлого и с живой мимикой. Он обладал глубоким приятным голосом, а слова и мелодии легко запоминались. Многие вокруг по собственной инициативе подтягивали припев. Получив свою порцию аплодисментов, человек снова обратился к зрителям с шутками, а затем заиграл следующую песню, сначала медленно, но постепенно ускоряя ритм. Не успел окончиться первый куплет, как на сцену лихо отплясывая неожиданно выскочила целая компания, в том числе легко узнаваемый диктатор и смуглый красавец, которого Симха видела днём. Многие из присутствующих тоже вышли танцевать в проходы между секторами. Девушка решила остаться рядом с бабушкой, наблюдая за действом. Группа на сцене танцевала хорошо, задорно – в ней Симха успела насчитать десять мужчин и десять женщин, одетых в яркие одежды. Певец, кинувший на них взгляд, рассмеялся, но не сбился, а продолжил петь дальше. Мелодия сменилась другой, такой же быстрой и зажигательной, танцоры со сцены спустились в проходы. Одна из танцовщиц, высокая девушка, потянула за собой Симху, диктатор пригласил сидящего в первом ряду главу рынка. Было немного забавно наблюдать, как весело скачет рядом с Роувемом строгий немолодой чиновник, подбадриваемый аплодисментами сидящих рядом знакомых. Однако, глядя на эту пару, всё больше людей поднимались со своих мест и шли танцевать.

Исполнив десяток песен, чередуя лирические и ритмичные мелодии и не снижая эмоционального накала, человек на сцене наконец прекратил петь и поблагодарил всех за внимание и танцы, пересыпая свою благодарность шутками, в том числе и по поводу своего инструмента, который он назвал «гитарой».

– Давай ещё! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Последнюю на сегодня, – согласился исполнитель. – И вместе с моими друзьями.

На сцену поднялись некоторые из танцоров, стройный хор запел ещё одну незнакомую песню.

***

– Я, конечно, всё понимаю, Йохан – актёр, и ему нужны зрители, – недовольно заметил Алон после просмотра трёхмерной записи концерта. – Но, наблюдая подобные картины, я чувствую дискомфорт от несоответствия моих представлений о поведении сотрудника службы безопасности тому, что вытворяет наш господин диктатор со своими друзьями.

– Да перестань зудеть, – возразил Шимон. – Они же гении, оба. Сделать подобные представления популярными – это означает дать народу новое массовое развлечение и со временем посредством культуры воздействовать на население.

– Допустим, – неохотно согласился Алон. – Я простой пограничник, мне сложно следить за полётом мысли Роувема. Но могу ли я, по крайней мере, знать, что он там ещё надумал?

– Мы с Ро посетили госпиталь в Новом Иерусалиме, – сказал Нисан. – Честно говоря, в самом госпитале не так всё плохо. Всё же не зря Ро столько времени возглавлял медицинскую службу. Встретили кучу знакомых, обсудили с ними, чего не хватает. Все жалуются, что очень много пациентов с болезнями и отравлениями, которых можно было бы избежать. Как сказал Ро, с одной стороны, коррупция в среде гражданских чиновников, занимающихся поставками продуктов, губит людей, но с другой стороны, бесплатная медицина развращает пациентов. Так что следующим шагом будет введение строгого санитарного контроля и жёсткое наказание виновных в его нарушении.

– Мириам вместе с ребятами из интендантской службы практически полностью раскрыла схему поставок испорченных продуктов, – добавил Шимон. – В ней завязаны в основном крупные чиновники из Иерусалима и несколько глав фермерских колоний. В других городах ситуация значительно лучше. Кроме того, удалось выяснить, что деньги, выделяемые из бюджета на ремонт верфей и порта, так до них и не дошли. В результате их производительность за последние годы значительно упала, а среди работников очень много производственных травм.

– Да, я в курсе, – ответил Алон. – Диктатор приказал подготовить помещения для содержания арестованных. Здесь, на территории Мегиддо.

– Задержания будут произведены массово и в одно и то же время. Он считает, что только так можно одним махом победить коррупцию.

– Они же его убьют, если узнают, что он задумал, – Алон схватился за голову.

– Во всяком случае, попытаются, – подтвердил Шимон. – Но я не верю в то, что у них это получится.

***

По случаю праздника Песах3 фронтальная, парадная часть парка диктаторской резиденции была открыта для посетителей, как обычно часто бывала доступна и во времена её первого хозяина. Только часть центральной аллеи была символически огорожена натянутыми бечёвками, позволяя обитателям и посетителям дворца беспрепятственно проходить от главных ворот к входу в здание. Это ограждение тоже было скорее данью традиции. Обычно в такие дни массовых посещений те, кому нужно было попасть в резиденцию или покинуть её, пользовались многочисленными запасными проходами.

Сегодня диктатор должен был обратиться с поздравлениями к народу на главной площади Нового Иерусалима. Те, кто хотел поприветствовать Роувема лично или же под присмотром охраны, следящей за порядком, обменяться с ним несколькими фразами, расположились вдоль ограждения, ожидая, когда он выйдет из дома. Ждать пришлось недолго. Отличавшийся пунктуальностью диктатор появился немного ранее назначенного времени, планируя по дороге к площади пообщаться с народом. Его сопровождала небольшая свита. Рядом с ним шёл советник Йохан, за прошедший с его первого музыкального выступления месяц ставший весьма популярной и узнаваемой фигурой в Новом Иерусалиме, в нескольких шагах позади следовали секретарь Калев и несколько офицеров из службы безопасности. Шимон со своей командой к этому времени уже расположился на площади, занимаясь подготовкой записи праздничной речи.

Ро, как обычно, пожал протянутые к нему руки, остановился и выслушал пожилую женщину, дав затем указание секретарю записать её данные и подумать, чем можно помочь в её проблеме. Перекинулся несколькими словами с небольшой группой портовых рабочих, пошутил с девочкой-подростком, смотревшей на него влюблёнными глазами. Следующими собеседниками оказались двое молодых людей, обратившиеся к диктатору с какой-то просьбой. Йохан, в этот момент рассказывавший какому-то парнишке, где можно купить гитару и самоучитель игры на ней, оказался в нескольких метрах правее диктатора, Калев и офицеры стояли немного позади. Уловив боковым зрением странное движение, советник резко повернулся в сторону Роувема и, как в замедленном кино, увидел, что один из молодых людей, с которыми тот только что разговаривал, наносит диктатору удар узким длинным стилетом в печень, а второй пытается ударить его таким же кинжалом слева в шею. Шансов уйти живым у Рыжего не было. Понимая запоздалость своих действий, Йохан бросился к ближнему нападающему, но внезапно почувствовал, как его окутывает густой белый туман, не позволяющий ни дышать, ни видеть, ни чувствовать.

Глава 13. Мстительница. Настоящее время

Зима выдалась мокрой, серой и тоскливой. Свинцовая серость давила Яну на нервы и вызывала постоянную сонливость. С тех пор, как он вернулся из Новой Иудеи домой, его жизнь сделала неожиданный кульбит. Его прочный, как он считал много лет, брак рухнул и закончился быстрым и тихим, без трагедий и серьёзных имущественных разногласий, разводом, неинтересным из-за своей будничности даже самым «жёлтым» изданиям. Ян долго выслушивал жалобы жены на то, что он слишком скрытен и холоден, что чрезмерно погружён в свою профессию, и соглашался с ней, понимая, что дальнейшая совместная жизнь может для каждого из них превратиться в сплошное насилие над собой и друг над другом. Естественно, он не рассказывал ей ни о том, как его вылечили, ни о других своих приключениях. Просто сказал, что обследовался в другой клинике, ничего опасного у него не нашли, и он, чтобы снять накопившееся нервное напряжение, согласился на первое попавшееся предложение о съёмках от небольшой киностудии.

Дом на берегу реки он оставил за собой, впрочем, жена на него и не претендовала, так как он ей казался слишком маленьким и скромным. Ян провёл в этом доме всю позднюю осень и зиму, лишь изредка выбираясь в город по делам. Ему поступало много интересных предложений по работе, его приглашали театры и университет актёрского мастерства. Ян всем отвечал, что занят до лета. Летом, да, конечно, он будет рад оговорить условия сотрудничества. А пока он просто отдыхал, писал книгу, о которой задумывался ещё много лет назад, часто и подолгу общался по вайберу с младшим сыном и ждал тепла. Как ему казалось, тепло должно было что-то изменить в его жизни.

Иногда Яну казалось, что всё, что с ним случилось – болезнь, приключения на озере, кровавые инциденты – ему просто приснилось. Тогда он включал свой последний фильм («Скорее всего, действительно последний», – думал он) и, прокручивая те кадры, на которых был он сам, снова и снова пересматривал сцены, в которых немолодой интеллектуал легко подшучивает за завтраком над дочкой и зятем («В любой ситуации Дарий первым бросается в глаза. Энергетика? Внешность? Скорее, непреодолимое желание всегда быть в центре внимания», – Ян вспомнил, как американец «дирижировал» разборами инцидентов в кабинете шефа безопасности), смотрел, как носится по городу в поисках пропавшей жены энергичный рыжий парень («Яркий тип, не зажатый, харизматичный, но, чтобы его „полюбила“ камера, он должен сбросить килограммов десять-двенадцать»), и, конечно, как что-то рассказывает, нарезает рыбу, танцует на плоту уверенная в себе и смелая блондинка («Не актриса, не сыграет больше ни одной роли, – думал Ян, – хотя свой вклад в яркость сюжета и естественность сцен она честно внесла»).

Яна преследовало ощущение, что он забыл что-то важное – то, что лежало на поверхности, но постоянно ускользало от него. Ему постоянно казалось, что он посещал Новую Иудею несколько раз, и он не мог понять, случилось ли это на самом деле или приснилось. Часть его воспоминаний была неявной, спутанной и отрывочной. Ян хотел поговорить с человеком, который, как он считал, был причастен к съёмкам фильма, но в соседнем доме уже несколько месяцев никто не появлялся. Только однажды он услышал шум на участке, но это оказались рабочие, занимавшиеся уборкой территории и ремонтом веранды.

Несколько раз Ян хотел набрать телефонный номер, который нашёл в своём кармане, вернувшись из Новой Иудеи, но одёргивал себя, понимая, что это номер экстренной связи, и на другом конце он услышит вовсе не голос Маргит.

Так он и пережил эту зиму, в сонном ожидании тепла. К счастью, здоровье его больше не беспокоило, и в некоторые моменты Ян даже наслаждался своим отшельничеством. В феврале он купил каталоги садовых растений и, чтобы чем-то занять себя, увлёкся ландшафтным дизайном.

В тот день Ян, следуя своей многолетней привычке, вышел на задний двор с чашкой вечернего чая в руке и резко остановился, забыв о чаепитии: в окнах соседского дома горел свет. Решив, что завтра таинственный хозяин может снова исчезнуть на неопределённое время, Ян оставил чашку и, прихватив каталог растений, направился в соседний дом с визитом. Если раньше они с соседом лишь издали приветствовали друг друга, изредка перекидываясь незначительными короткими диалогами на отвлечённые темы, то теперь, когда Ян решил высадить новые растения, его добрососедским долгом было бы выяснить, не вызовут ли у кого-то аллергии его астры и садовые ромашки.

Он нажал кнопку звонка, готовясь сыграть свою заранее подготовленную роль, но, когда дверь открыли, забыл все реплики.

– Если бы я знал, что ты здесь, я надел бы свой лучший костюм, – сказал Ян шутливо.

– Он отлично сочетался бы с моей пижамой, – ответил до боли знакомый тихий голос с акцентом. – Проходи.

Ян вошёл и остановился на пороге, улыбаясь и разглядывая Маргит, превратившуюся из блондинки в шатенку, одетую в легкомысленную толстовку с весёлыми жирафами. Повинуясь импульсу, он обнял её и прижал к себе, ощущая, что девушка не сопротивляется.

– Пойдём, – она потащила его в гостиную, где пахло какао и ванилью. – Позвать Алекса? Он уже спит наверху.

– Кого? – не понял Ян.

– Хозяина дома, – пояснила Маргит. – Ты же к нему пришёл?

– А, да. То есть нет, – Ян очень коротко рассказал о своих подозрениях, что сосед имеет какое-то отношение к его приключениям в Новой Иудее.

– Ну да, он инициатор и главный виновник того, что с тобой произошло, – подтвердила Маргит. – А с другой стороны, тебя бы уже не было в живых, если бы не он. Ты ужинал? Сделать тебе какао? – она перевела разговор на более приятную тему.

Ян снова привлёк её к себе и обнял, но в этот раз ощутил сопротивление.

– Сделай, – попросил он, – я скучал по твоей готовке, – и, увидев недоумевающий взгляд Маргит, шутливо добавил: – Ты так аппетитно нарезала рыбу.

Усевшись друг против друга с горячими чашками, они молчали, не отводя друг от друга глаз.

– Прежде, чем мы продолжим разговор, я обязана тебе что-то сказать, – Маргит оставалась такой же уверенной в себе и спокойной, какой Ян помнил её раньше. – Ро в день операции немного, как он это называет, «надавил» тебе на мозг. Чтобы ты испытывал ко мне симпатию, некоторое влечение и был послушным, когда я позову тебя в Новую Иудею. Поэтому я осознаю искусственный характер твоей влюблённости и отношусь к ней как к неестественной.

– Надавил, как тому учёному, который хотел тебя отравить? – Ян заодно вспомнил, как шеф безопасности «продемонстрировал» ему несуществующий шрам на своей голове. – Он часто такое проделывает?

– Нет, – Маргит отрицательно покачала головой. – И только с чужими. Понимаешь, у него есть маркер «свой – чужой». Свои – табу, со своими всё по-честному, своих он защищает любой ценой. Свои – в широком смысле, не только члены семьи или друзья, – добавила она, подумав. – К чужим он не испытывает жалости, может быть крайне жесток и непредсказуем. С ними он может валять дурака, но человек при этом будет испытывать не веселье, а ужас.

– То есть я для него чужой, – резюмировал Ян.

– Вначале был чужим. Потом, когда помог нам уничтожить нападавших, стал своим. Сейчас… сейчас я не могу сказать, своя ли для него даже я.

– Что-то случилось? – напрягся Ян. – Поэтому ты здесь?

– Отец внезапно заболел и умер. А Ро неожиданно дал мне развод и отправил меня сюда, к брату. Алекс – родной сын Дария, наверное, ты тоже заметил это феноменальное сходство.

– Ничего себе, – присвистнул от удивления Ян. – Ро же тебя любит до сумасшествия.

– Вот именно, сумасшествие – самое подходящее слово. Не знала бы его столько лет, подумала бы, что у него совершенно поехала крыша.

– А как же дети? Ро говорил, что у вас близнецы. Остались с ним?

– Наши девочки с двух лет живут с его родителями, мы проводили с ними практически все свои свободные дни. Это было наше совместное решение, бабушка и дедушка – ещё молодые и очень деятельные люди. Там это не считается чем-то необычным, сам Ро и его младшие сестры выросли в резиденции своего деда.

Ян наблюдал, как Маргит греет руки о свою чашку. Тёмные волосы делали её лицо выразительнее, подчёркивая нежные черты.

– Его должны были назначить диктатором Новой Иудеи, – в голосе Маргит слышалось недоумение.

– Ро – диктатор? – переспросил Ян. – Это шутка? Он совершенно не авторитарен, не настаивает на собственной правоте и легко признаёт ошибки. Он скорее стремится к познанию мира и общества, к исследованиям, чем к власти над окружающими.

– Понимаешь, он прекрасно себя чувствовал, когда был главой медицинской службы. Он был спокоен, доволен, на своём месте и в любимой профессии. Зачем понадобилось делать его сначала шефом безопасности, а теперь диктатором? Есть другие менеджеры достойного уровня, и военные, и гражданские. Да и царь Новой Иудеи – неплохой человек, умный. Его любят и уважают, правда, скорее, как символ, как английскую королеву.

– Маргит, – сказал Ян, подумав, – ты и сама понимаешь, что никто бы не смог заставить Ро делать что-то против его воли, верно? Тем более, против его интересов. Он делает только то, что его привлекает по каким-то причинам, что имеет для него какую-то ценность, в том числе и познавательную, с некоторой оглядкой на закон и мораль. Если он отправил тебя сюда, значит… – он сделал паузу. – Значит, он чувствует опасность и, возможно, не для тебя, а от тебя.

– Но я ему ничего плохого не сделала. Мы с ним за почти восемь лет знакомства ни разу не ссорились. Как ты до такого додумался?

– Я постарался вжиться в роль Роувема. Ты говоришь, Дарий умер? Что случилось? Он выглядел здоровым и активным. Сколько ему было лет?

– У него произошёл инфаркт, а через несколько дней второй. Ро пытался сделать операцию, но, видимо, ничего не получилось. Неудивительно, отцу было восемьдесят два года, хотя это не так много по их меркам.

– Ничего себе, – удивился Ян, – он выглядел максимум на шестьдесят, а физически мог дать фору сорокалетнему.

Он подумал, что никак не может вспомнить что-то важное и странное.

– Ты давно здесь? – спросил он. – Я имею в виду – на этом берегу.