Человек с другого берега. Книга вторая

Человек с другого берега

Книга вторая

Маргарита Водецкая

© Маргарита Водецкая, 2021

ISBN 978-5-0053-7988-7 (т. 2)

ISBN 978-5-0053-5895-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 12. Реформатор. Настоящее время

Жёлтый свет электрических фонарей с трудом пробивался сквозь густой озёрный туман, накрывший улицы Нового Иерусалима. Несмотря на то, что до рассвета оставалось достаточно времени, ряды Старого рынка постепенно оживали, заполняясь торговцами и ранними покупателями. Самыми первыми появлялись работники верфей и порта, спешившие к утренней смене и завтракавшие на рынке свежей выпечкой и горячим супом, позже подтягивались рачительные хозяева и хозяйки за продуктами, доставленными из ближайших фермерских колоний и с городских приусадебных участков.

Пока грелась печь, Симха помогла бабушке слепить первую партию пирожков и, надев чистый передник, принялась выкладывать на прилавок нехитрые фрукты и зелень, которые им удавалось выращивать на небольшом наделе пригодной для земледелия земли. К гордости девушки, на участке не росло ни одного ядовитого растения: они с бабушкой тщательно уничтожали любой опасный росток, который имел наглость прорасти в пределах их собственности.

Поспешив на зов бабушки, девушка ссыпала сдобу с горячего противня в плетёную корзину, накрыла её красивым покрывалом и стала дожидаться постоянных покупателей, никогда не проходивших мимо симпатичной и чистенькой лавки и такой же хозяйки.

– С добрым утром, хозяюшка! Мне три пирожка, пожалуйста, – раздался голос первого покупателя, вынырнувшего из тумана на запах свежей выпечки. Им оказался незнакомый молодой мужчина в старой коричневой куртке и таком же платке, похоже, работник с судостроительных верфей.

– Я положу тебе пять, красавчик, день длинный, захочешь ещё, – Симхе всегда удавалось продать больше, используя самые простые и незамысловатые приёмы. Она наклонилась к корзине, накладывая товар в бумажный пакет.

– И всё же я возьму три пирожка, – в голосе незнакомца послышалась нотка металла.

– Как скажешь, милый, – Симха распрямилась, подавая покупателю пакет. – Ой… – она потеряла дар речи. Перед ней стоял новый диктатор, которого она уже несколько раз видела в трёхмерных киноновостях. – Твоя служанка, мой…

– Оставь, – отмахнулся диктатор. – И два яблока, пожалуйста, – он улыбнулся своей узнаваемой обволакивающей улыбкой.

– По.. помыть? – торговка постаралась представить, что перед ней стоит обычный рабочий.

Тот кивнул. Симха вымыла яблоки и вытерла их чистой салфеткой. Диктатор положил на прилавок несколько монет, упаковал пирожки в рюкзак, а яблоки сунул в карман куртки.

– Хорошего тебе дня и удачной торговли! – с этими словами он удалился в туман.

– Что стоишь столбом, как жена Лота1? – высунулась из дверей крошечной пекарни бабушка. – Забирай скорее выпечку.

– Ба, тут только что был диктатор, купил твои пирожки, – Симха со второй корзинкой кинулась помогать пожилой женщине.

– Это тебе спросонья в тумане привиделось. Что делать такому занятому человеку на нашем рынке? Только ноги на здешних камнях переломать.

Симха почти поверила, что ранний посетитель просто показался ей похожим на примелькавшееся в новостях лицо, но не успел настать рассвет, как по рынку прокатились новости, что диктатора видели в рядах Старого рынка. Обсуждали, что он купил несколько кусков сыра, бутылку молока и свежий хлеб. Некоторые говорили, будто, бродя по рынку, диктатор грыз яблоко.

***

Без Роувема, Маргит, Дария и Агари кабинет шефа безопасности казался пустым. Алон занял кресло главы службы, а остальные офицеры окружили стол, над которым в трёхмерном изображении транслировались новости, главным героем которых был, конечно, новый диктатор. Все, кроме Шимона, взирали на зрелище с некоторым недоумением.

Ро, похудевший и сменивший привычные армейские ботинки на что-то наподобие ковбойских сапог на каблуке, выглядел высоким, стройным и обворожительно привлекательным, а контрастная, но простая одежда придавала ему вид обычного горожанина или фермера, нарядно одетого по случаю праздника. Но не эти перемены вызывали удивление. Удивительно было то, как вёл себя диктатор. Недотрога Ро обнимал собравшихся на площади зрителей и пожимал им руки, целовал детей и даже позволял потрепать себя по непокрытым пышным волосам, успевая обаятельно улыбаться во все стороны.

– Если бы я не присутствовал там и не разговаривал с Ро, я бы подумал, что его подменили или что он сильно пьян, – прокомментировал необычное зрелище Алон.

– Да ладно! Это он, собственной персоной, – возразил Шимон. – Я с ним был от начала и до конца, так же близко, как сейчас с Йоханом. Ещё скажи, что Йохана подменили, – он рассмеялся, а следом за ним рассмеялись и другие присутствующие.

Трёхмерная картина инаугурации сменилась интервью с диктатором. Рассказывая о своей работе врачом и шефом службы безопасности, Ро играл интонациями, свободно жестикулировал и искренне улыбался.

– Лабильная психика и высокая концентрация, – заметил Нисан.

И немного актёрского мастерства, – добавил Йохан.

– Чем-то похож на молодого Дария в те времена, когда он меня учил, – сказал Алон. – Господи, как же без старика тоскливо. Мне всегда казалось, что он бессмертный.

В кабинете воцарилось молчание. Все присутствующие либо обучались у Дария, когда он сам занимался с будущими пограничниками, либо работали с ним в службе безопасности, когда он стал экспертом и советником.

– Ладно, вернёмся к нашим проблемам, – продолжил шеф. – Нисан, что там по поводу смерти Агари?

Йохан ощутил неприятный укол в сердце.

– Она умерла? – спросил он, стараясь сохранять безразличный тон.

– Сегодня утром обнаружили тело, – так же безразлично подтвердил глава медицинской службы. – Самоубийство, выпила противорвотное, снотворное и яд. Чтобы наверняка.

– Какие причины? – поинтересовался Алон. – Из-за старика? Так у него баб было без счёта, мне бы такое здоровье, а ведь я его на сорок лет моложе. Она об этом прекрасно знала, когда заводила интрижку. И вообще, Самизнаетекто с ней разругался в хлам ещё за два месяца до своей смерти.

– Переутомление, – развёл руками Нисан. – Профессиональное выгорание. Неудачи в личной жизни. Знаешь, живёт человек, всё вроде хорошо, а потом раз – и расхотелось. Это болезнь, и от неё можно умереть.

– Ладно, – согласился Алон. – Объявляем, что самоубийство произошло в состоянии помрачённого рассудка, вызванного болезнью, и проводим полный траурный церемониал как для умершей от болезни, а не в результате суицида.

Офицеры одобрительно зашумели, Алон считался мудрым и справедливым начальником.

– И ещё немного новостей, – объявил шеф. – Ро… в смысле, диктатор Новой Иудеи попросил откомандировать советника Йохана в Новый Иерусалим в качестве его личного помощника. Йохан, ты учти, что хоть мы с рутинной работой без тебя справимся, но, если возникнет крупный инцидент, ты должен будешь нестись сюда быстрее ветра. По воздуху между Иерусалимом и Мегиддо не более двух часов пути. Поэтому ты прямо сейчас пойдёшь в интендантскую службу, и там тебя научат водить машину. Пока не покажешь лично мне, на что ты способен, не увидишь ни Иерусалима, ни шикарной диктаторской резиденции. Даже там не забывай, что ты на службе. Поэтому приказываю носить форму и вести себя соответственно, а не изображать клоуна на сельском празднике. И помни, что твой прямой начальник – я, а не диктатор, который теперь считается одновременно главой и военной, и гражданской администрации.

***

– А где же пирожки, хозяюшка? – у прилавка стоял диктатор. После его первого появления на рынке прошло больше недели, и та история постепенно обрастала подробностями и домыслами, переходя в разряд городских легенд.

Бабушка болела уже несколько дней, и Симха, боясь растерять клиентов, пыталась управляться с готовкой и торговлей сама, но выходило плохо, а когда она позвала на помощь неаккуратную соседку, то потом была вынуждена отмывать лавку и пекарню от рассыпанной муки и пролитых продуктов. Она сначала хотела сказать, что пирожки уже раскупили, как говорила другим покупателям, но решила не врать.

– Сегодня пирожков не будет. Заходи через несколько дней.

– Что-то случилось? Семь лет продавались пирожки без перебоев, и вдруг нет пирожков? – удивился диктатор.

– Откуда ты знаешь, мой господин? – ещё больше удивилась Симха.

– Посмотрел документы на все лавки, в которые я заходил в прошлый раз.

– Бабушка заболела, а я одна не справляюсь…

– А на зелени много не заработаешь, – продолжил её мысль диктатор.

Одним движением мужчина перемахнул через прилавок.

– Технологию знаешь? – спросил он.

– Чего? – не поняла девушка.

– Рецепт есть?

– Вот к шкафчику бумага приклеена. Там всё написано.

Мужчина скинул свитер, оставшись в белоснежной рубахе. Симха не успела сообразить, что происходит, как он уже включил печь и, закатав рукава, стал отмерять на весах ингредиенты. Тесто он месил значительно быстрее, чем бабушка, а начинку бабушка заготавливала на всю неделю заранее, так что первая партия пирожков была готова почти вовремя. Только один раз он позвал Симху показать, какой толщины раскатывать тесто. Ловко орудуя формой для лепки, он заполнил противни, а потом долго с задумчивым видом рассматривал оставшуюся в мешке муку.

– Где берёшь продукты, хозяюшка? На складе возле речного порта?

– Да, мой господин.

– Когда я не на службе, меня можно называть по имени. Я Роувем.

– Симха из дома Рахили.

– Рахиль – твоя бабушка?

– Да, мой гос… да, Роувем. Двоюродная.

– Чем болеет?

– Не знаю, кашляет и слабость.

– Наверное, в ближайшие несколько дней тебе понадобится помощь? Я пришлю парнишку из числа своих подчинённых. Но пообещай, что никто не узнает о моём присутствии здесь.

Симха согласно кивнула.

– Хорошо. Если спросят, скажу, что помог случайный знакомый, у которого нашлось немного свободного времени.

Диктатор изумлённо посмотрел на неё, а затем весело рассмеялся.

– Надо же, какая умная девочка. Посмотрим, насколько честная. Ладно, а теперь отвернись.

Он вымыл руки, стянул с себя испачканную в муке рубаху и надел верхнюю одежду. Симха увидела, что локти его свитера, как у обычного рабочего, подшиты заплатками из тонкой кожи. Девушка, которая в свои семнадцать лет считала, что неплохо разбирается в мужчинах, отметила про себя, что он даже не вспотел, и пахнет от него изысканной парфюмерией: холодным утром, чистотой и ухоженностью, надёжностью и сдержанностью.

– Я возьму немного муки, – Роувем насыпал в бумажный пакет содержимое мешка. – Будь здорова, хозяюшка, – он одним махом перепрыгнул через прилавок и исчез так же неожиданно, как появился.

– Я этого ожидал, – задумчиво сказал Роувем, изучая результаты анализов товаров с рынка и отчёт Калева о поставках продуктов в Новый Иерусалим. Его секретарь почтительно ожидал, когда диктатор окончит чтение.

Среди офицеров безопасности, служивших в интендантской службе, Ро выбрал не бросающегося в глаза, но опытного и толкового Калева, с которым у диктатора быстро сложились доверительные отношения.

– В молочных продуктах кишечная палочка, в муке плесень и грибок, на фруктах следы растительных ядов. Мне говорят, что мы должны ужаться с затратами на пограничную службу и тратить больше на медицину и сельское хозяйство. В результате мы рискуем ввязаться в серьёзную войну с опасным противником, не имея оружия, но зато вынуждены разбазаривать средства на устранение проблем, связанных с недостаточной очисткой и неправильным хранением продуктов, с разгильдяйством и наплевательством чиновников, которые должны за этим следить. Я ещё молчу о явных корыстных нарушениях… Что там с пожилой женщиной с рынка?

– Грибковая инфекция дыхательных путей, мой господин.

– Я не видел ничего подобного дома, в Новой Самарии. Надо посетить местный госпиталь.

– Мне кажется, это связано с тем, что в Новой Самарии климат более сухой, чем в Новом Иерусалиме, – ненавязчиво выразил своё мнение Калев. – Она стоит на хорошо продуваемых склонах, а наш город расположен в долине в окружении гор и воды.

– Скорее, проблема в том, что в Новом Иерусалиме гражданская власть имеет значительно большее влияние, чем военная. Самария – исторически город военных со строгой дисциплиной и практически полным отсутствием коррупции… Надо же, как интересно, девчонка действительно обо мне никому ничего не сказала. Думаю, любая раструбила бы на весь город.

Калев деликатно откашлялся.

– Мой господин, я немного наблюдал за хозяйкой лавки, в которую ты послал моего брата. Мне кажется, девушку нужно привлечь к государственной службе, у неё отличные задатки.

– Я думал об этом после того, как навёл о ней справки, – ответил Роувем. – Со временем, возможно. Пока пусть остаётся на рынке, она может оказаться нам полезной в той среде, в которой она выросла и хорошо ориентируется. Не теряй девчонку из виду, Калев.

– Привет, хозяюшка. Я вижу, бабушка в порядке?

Девушка подняла глаза и наткнулась на ослепительную улыбку диктатора.

– Спасибо, Роувем. Мы с бабушкой очень благодарны за ту помощь, которую ты нам оказал. Я боялась, что она уже не встанет.

Ро не стал рассказывать о том, насколько ценную информацию ему дали близкое знакомство с процессом производства пирожков и болезнь пожилой женщины, а просто удовлетворённо кивнул.

– Пирожки? Положить тебе три? – опомнилась Симха.

– Я возьму пять, – сказал Ро, и они оба рассмеялись.

– Нет-нет, не нужно денег, – запротестовала девушка, увидев, что диктатор кладёт на прилавок монеты.

– Любой труд должен быть оплачен, Симха.

– Тогда я должна заплатить тебе и Арону, который помогал мне после тебя, за вашу работу.

– Глупости! Для нас это была небольшая физическая разминка.

Диктатор поднял руку, чтобы взмахнуть на прощание.

– Обязательно приходи к нам перед Пуримом2! – быстро выпалила Симха. – Мы приготовим самую вкусную сдобу на всём рынке. И на Пурим приходи. У нас играют лучшие праздничные представления во всём Новом Иерусалиме.

Роувем немного подумал.

– Почему бы нет? Я приду. Но два условия: со мной будут мои друзья и выпивка на всю компанию – с меня.

***

Йохан легонько постучал по корпусу гитары, наслаждаясь звуком, покрутил колки, подстраивая струны, и взял несколько аккордов. Инструмент звучал великолепно.

– Сто лет не играл, – он улыбнулся своим воспоминаниям. – Шикарная вещь. Это самый популярный инструмент в том мире, что и понятно: несложно научиться играть, легко отзывается многоголосием на любое настроение и похож на женскую фигуру, – он любовно погладил корпус.

– Мы уже заказали триста штук, советник Йохан, – почтительно произнёс Калев. – Из материала попроще, но тоже очень достойные экземпляры.

Йохан удивлённо посмотрел на диктатора, который развалился в кресле, закинув ногу за ногу. За то время, что они не виделись, с Роувемом произошли заметные изменения. Одет он был непривычно – в бордовый свитер и оливковые брюки, скромно, но контрастно. Если бы в этом мире существовало огнестрельное оружие, то он был бы прекрасно различимой мишенью. Но Ро теперь сам стремился притягивать внимание. С первой минуты своего появления в резиденции Йохан узнавал и не узнавал Роувема. Внешность похудевшего и сменившего серую форму на штатскую одежду Ро вызывала у него ассоциацию с неприметной толстой гусеницей, превратившейся в яркую бабочку. Он выглядел спокойным, уверенным в себе, вызывающим доверие, как и положено выглядеть диктатору.

– Калев, когда будешь осматривать готовые гитары, возьми одну себе, – распорядился Ро. – Мы должны убедиться в качестве товара. Надеюсь, советник не будет возражать, если я попрошу его дать тебе и твоему брату несколько уроков игры.

– Да чему там учить, – довольно улыбнулся Йохан. – Я и сам всего шесть аккордов знаю: три в миноре и три в мажоре. Научу, конечно.

– Благодарю, мой господин, – с достоинством выразил признательность секретарь.

«Интересный парень, – подумал Йохан, – само воплощение ума, скромности и любезности. И наверняка уже успел ненавязчиво предложить Рыжему массу собственных идей».

Ро взял со стола лист бумаги. Калев услужливо, но не теряя достоинства, принял документ из его рук и передал советнику.

– Что? – Йохан, бросив взгляд на написанное, удивился. – Мой господин…

– Оставь официоз, – Роувем махнул рукой. – Алекс сказал, что ты должен знать эти мелодии.

В списке были перечислены десятка два широко известных, легко запоминающихся песен, которые с неизменным успехом исполнялись как профессиональными певцами, так и любителями уже десятки лет.

– Он прав, я могу спеть любую из них, – подтвердил Йохан.

– Скоро Пурим, – напомнил Ро, – я хочу, чтобы ты выступил во время праздничного представления на рынке. Шимон обустроит сцену и снимет фильм, а мы с ребятами готовы станцевать.

– Ты умеешь танцевать? – иронично спросил Йохан.

– Я умею драться, – невесело ответил диктатор. – А хорошая драка и танцы в чём-то похожи.

– Ты хочешь ввести новую моду в культуре?

– Именно. И в развлечениях тоже.

Йохан вспомнил, как в школьные годы был предметом увлечения старшеклассниц благодаря своему умению играть на гитаре и красивому голосу, и согласился, что идея Роувема имеет шансы на успех.

– Я понимаю, что большинство песен надо перевести на арамейский, – продолжал Ро. – Алон напишет приблизительный подстрочный перевод, Калев пригласит поэтов, чтобы привести тексты к приемлемому звучанию. А после твоего, я надеюсь, головокружительного успеха мы выпустим в продажу по невысокой цене инструменты и простенькие учебники игры на них.

– Может, стоит раздавать их вначале бесплатно? – предложил советник. – В качестве рекламы.

– Ни в коем случае, – покачал головой диктатор. – Люди не понимают ценности того, что достаётся им даром или без приложенных усилий. Поэтому дёшево, доступно, но никак не бесплатно. Это моё категорическое мнение… Калев покажет тебе твои комнаты. Я на свой вкус выбрал для тебя апартаменты, которые занимал твой предшественник, когда останавливался здесь ещё во времена моего деда. Оттуда открывается чудесный вид на парк, озеро и Старый рынок.

Он встал, давая понять, что аудиенция окончена, и протянул руку, но не для поцелуя, а для рукопожатия.

– Я просмотрел его личное дело, – тихо сказал Калев, когда за советником закрылись двери. – Удивительный человек. Попал к нам менее года назад и уже прилично освоил наш язык, обзавёлся друзьями, быстро получил повышение по службе.

– Так он же был актёром, – заметил диктатор. – Да ещё и очень известным. Острый музыкальный слух, хорошая память, высокая коммуникабельность. Я ему, как только он появился у нас в Мегиддо, сразу дал книги и велел учиться. Он последние месяцы практически всё время просидел в моём доме в Новой Самарии, изучая нашу историю и культуру. Правда, оказался слишком самонадеянным и неосторожным, из-за чего и пострадал, шляясь по окрестностям города.

– Да, я знаю, чем он занимался, – подтвердил секретарь. – Я читал, что он более десяти лет служил в армии.

– Ты обратил внимание, как он вёл себя во время инцидента, в который случайно попал?

– Советник Йохан – настоящий герой, – согласился Калев.

– Если мы хотим, чтобы он геройствовал и дальше, ему нужно дать ту психологическую «подпитку», к которой он привык – любовь зрителей. Понимаешь, о чём я говорю?

– Советник может рассчитывать на любую помощь с моей стороны, – почтительно заверил диктатора Калев.

За час до рассвета Ро незамеченным вышел из дома своих родителей, который находился в трёхстах метрах от его резиденции. В десятке метров за ним следовала пара офицеров службы безопасности, парень и девушка, изображавшие влюблённую парочку, не замечающую ничего вокруг.

Проход между резиденцией и родительским домом начинался за потайными дверями одёжного шкафа в бывшей спальне Элияху, которую сейчас занимал Ро, и частично представлял собой широкий вентиляционный канал в главном здании резиденции, частично пролегал по парку сквозь живую изгородь, созданную из оплетённой кустарником арматуры. Эта конструкция не была потайной. Во всяком случае, Ро помнил, что в его детстве мать постоянно пользовалась проходом, чтобы сократить путь, однако она обычно выходила из дверей в небольшой комнате за малым залом приёмов, где раньше принимал посетителей дед, а теперь то же самое делал сам Ро. А вот выход в одёжном шкафу в бывшей спальне деда он нашёл совершенно случайно, когда пытался самостоятельно отремонтировать полки и по глухому звуку обнаружил за ними пустоту.

Ро не раз задумывался, кто мог приходить к деду через дверь в шкафу. То ли некие прекрасные дамы ныряли в известные им прорехи в садовых насаждениях и незамеченными оказывались в покоях резиденции, то ли какой-то доверенный осведомитель пользовался этим путём. А может быть, и сам Элияху, когда ещё мог кое-как передвигаться с помощью костылей, планировал таким образом выбираться за ограду, не привлекая к себе внимания охраны.

Как бы то ни было, за то время, что резиденция оставалась нежилой, проход не пострадал и не разрушился, работающая в резиденции прислуга знала об этой простенькой дворцовой тайне и содержала его в достойном состоянии.

В этот раз Ро не пошёл на рынок, а свернул вправо, к пристани, где сел на речной трамвай, курсирующий вдоль берега почти до противоположного конца города.

Большинство пассажиров в этот ранний час составляли работники верфей, возвращающиеся с ночной смены. Именно они, а вернее, их разговоры интересовали Роувема, присевшего поближе к самым старшим мужчинам. Он катался так уже несколько дней, не узнанный никем в старой неяркой одежде и со спрятанными под головной убор волосами. Да и рабочие оказались не так наблюдательны, как торговки с рынка. Впрочем, несколько торговок, уже распродавших свой товар, тоже возвращались домой на этом катере в сопровождении двух мальчишек школьного возраста.

Ро спустился с трамвайчика на середине маршрута и пересел на такой же кораблик, следовавший в обратном направлении. Теперь его внимание было приковано к крупным постройкам на берегу озера: докам ремонтной и судостроительной верфи и портовым сооружениям.

Вернувшись к тому месту, откуда началась его прогулка по озеру, Ро спустился на берег и неспешно вернулся в резиденцию через главный вход. Попросил Калева заказать схемы верфей и, позавтракав в компании секретаря и Йохана, связался с Шимоном и в двух словах объяснил, что ему нужны самые маленькие дроны, какие только тот может сделать, с камерами для записи видео.

***

Йохана разбудил топот бегущих по галерее ног. Натягивая одежду, он высунулся из окна и услышал нечеловеческий крик, доносившийся со стороны апартаментов Ро. Он немедленно, насколько ему позволяла его теперешняя хромота, бросился на звук. У дверей спальни диктатора столпились несколько человек из охраны и обслуги, рассматривая что-то внутри. Йохан растолкал парней и прорвался внутрь. На полу, корчась от боли, лежал человек и неистово орал. Его нижняя часть тела скрывалась в одёжном шкафу. Казалось, что он выпал из шкафа и не может встать.

Йохан, не прикасаясь к странному гостю, заглянул в шкаф и присвистнул: одна нога незнакомца была зажата огромным капканом, не иначе как медвежьим, зубастой конструкцией больше полуметра в диаметре и весом килограммов под сорок. Низ штанины незнакомца густо пропитался кровью, и Йохан, глядя на размеры ловушки, предположил, что речь идёт по меньшей мере о перерубленных мышцах и сухожилиях, если не о раздробленной кости.

Но что действительно его испугало, так это не травмы неизвестного, а то, что диктатора в спальне не было, хотя постель была расстелена и смята, а столике рядом с ней находились раскрытая книга и несколько повседневных мелочей. Йохан прикоснулся к своему браслету и вызвал Ро. Те несколько мгновений, пока на противоположном конце не раздался недовольный голос, показались ему часами.

Тем временем незнакомец достал что-то из кармана, закинул себе в рот и после нескольких неровных судорожных вздохов затих. Йохан не сразу сообразил, что произошло, и не стал ничего предпринимать, поэтому примчавшийся откуда-то через несколько минут Роувем застал уже безжизненное тело. Дальше советнику оставалось только наблюдать, как Ро командует охраной, вызывает кого-то из коллег-врачей, как тело освобождают из капкана, кладут на носилки и отправляют в госпиталь для дознания. И только когда суматоха закончилась, Йохан поплёлся к себе в надежде немного поспать.