Мозаика. Из жизни писателей, художников, композиторов, артистов, ученых

ВОРОНА-КОРОНА-КОРОВА

Владимир Галактионович Короленко рассказывал В. В. Вересаеву:

– В одной одесской газете в описании коронации Николая II было напечатано: «Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону».

В следующем выпуске газеты появилась заметка: «В предыдущем номере нашей газеты, в отчёте о священном короновании их императорских высочеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: «Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону», читай: «корову».

СПАСАЯСЬ ОТ ФОТОГРАФОВ

Владимир Галактионович Короленко не любил сниматься, фотографы охотились за ним. Одному из них повезло: он застигнул «жертву» в узком переулке, нацелил фотоаппарат и хотел уже щёлкнуть, но Короленко мгновенно закрыл портфелем лицо и пышную бороду. А затем шмыгнул в боковую калитку.

ЧРЕЗМЕРНАЯ ЩЕПЕТИЛЬНОСТЬ

Профессор русской литературы, главный редактор журнала «Мир божий» Ф. Д. Батюшков не выносил неприличных слов. На произведение Н. Н. Брешко-Брешковского «Опереточные тайны» А. И. Куприн написал рецензию, в которой употребил пословицу «Чёрного кобеля не отмоешь добела». Фёдор Дмитриевич нашёл, что слово «кобель» в солидном журнале недопустимо. Исправил фразу так: «Чёрного… не отмоешь добела».

Рассказали об этом В. Г. Короленко. Тот рассмеялся:

– На Фёдора Дмитриевича это похоже. Он иногда уподобляется питомицам института благородных девиц. Когда у меня было расстройство желудка, один наш близкий знакомый спросил, что со мной. Фёдор Дмитриевич решил, что слово «живот» произносить неприлично и сказал: «У Владимира Галактионовича болит „Ж“»!

ВЕЗДЕСУЩИЙ РЕПОРТЁР

Владимир Алексеевич Гиляровский (1853 – 1935) более полувека находился на гребне русской литературной и общественно-политической жизни. Кого он только не знал из своих современников, где он только не бывал, каких только случаев с ним не приключалось.

Всюду его появление приносило свет, радость и бескорыстную помощь. Если бы кто-нибудь даже протокольно описал жизнь этого богатыря, жизнелюба, весельчака, мудреца, певца и защитника униженных и оскорблённых, – то вышло бы захватывающее повествование.

ВРЕДНЫЕ ХИМИКАЛИИ

На спичечной фабрике в районе Егорьевска и Гуслиц в производстве применялись весьма вредные химикалии, от которых у рабочих выпадали зубы, кровоточили дёсна, раздражалась кожа. Многие рабочие погибли. После разоблачительной статьи В. А. Гиляровского в «Русских ведомостях» спичечное производство в этом районе закрыли.

СОЖЖЕНИЕ КНИГИ «ТРУЩОБНЫЕ ЛЮДИ»

В. А. Гиляровского прозвали «королём репортёров». Изучив досконально быт тех, кто оказался на дне общества, он нарисовал их в книге «Трущобные люди». Книга звала к уничтожению несправедливого общественного порядка. В ней рассказывалось об ужасах эксплуататорского самодержавно-капиталистического строя, обрекавшего на унижения и нищету миллионы одарённых людей.

По распоряжению царской цензуры весь тираж этой книги был сожжён до выхода в свет. Но рабочие типографии, где она печаталась, кое-как собрали из бракованных листов один экземпляр и поднесли автору. Гиляровский написал на нём: «Первый и последний экземпляр».

ВЫСТАВКА «ОСЛИНЫЙ ХВОСТ»

Будучи убеждённым реалистом в искусстве, Владимир Алексеевич Гиляровский не терпел декадентов. На московской художественной выставке «Ослиный хвост» его особенно возмутила картина «Голубое в зелёном». В ней ничего нельзя было понять.

Воспользовавшись малым количеством посетителей, Гиляровский взобрался на стул и быстро перевесил картину вниз изображением. В таком положении она висела до закрытия выставки. И никто не обратил на это внимания.

ХИТРЫЙ ЭКСИЛИБРИС

Владимир Алексеевич Гиляровский сильно огорчался, когда ему не возвращали книги, взятые для прочтения. Чтобы избавиться от этой беды, он на каждой своей книге поставил экслибрис: «Эта книга украдена из библиотеки В. А. Гиляровского». Надпись помогла: книги возвращались.

ЭКСПРОМТЫ

В. А. Гиляровский был наделён от природы искромётным остроумием. Сидя в приятельском кругу, он исписывал экспромтами все скатерти. На одной вечеринке друзья предложили сочинить на слова «урядник» и «море» экспромт. Немного подумав, Владимир Алексеевич продекламировал:

Синее море, волнуясь, шумит,У синего моря урядник стоит,И злоба урядника гложет,Что шума унять он не может.

Широкую известность получил экспромт Гиляровского, сочиненный по поводу первого представления драмы Л. Н. Толстого «Власть тьмы»:

В России две напасти:Внизу – власть тьмы,А наверху – тьма власти.

По случаю открытия в Москве памятника Н. В. Гоголю состоялся большой литературный вечер. Кто-то предложил провести конкурс на лучший экспромт о памятниках Пушкину и Гоголю. Победил, конечно, Гиляровский, тут же сочинив:

Гоголь, сгорбившись, сидит,Пушкин Гоголем глядит.

ДВЕ КОЧЕРГИ ДЯДИ ГИЛЯЯ

В. А. Гиляровский как-то схватил печную кочергу и, как верёвку, завязал её в узел. По совету А. П. Чехова, эту кочергу повесили на крышке отдушины голландской печки, чтобы многочисленные посетители квартиры Гиляя видели физическую мощь хозяина.

Сделал Владимир Алексеевич узел и из второй кочерги. Кто-то из членов семьи упрекнул силача в том, что он портит хозяйственные вещи. Гиляй тут же развязал узел, придав кочерге нормальный вид. Эта кочерга стояла «на память» в передней квартиры писателя, возле жёлтого дивана, на котором любил сидеть Л. Н. Толстой, часто навещавший Гиляровского.

СИЛАЧ

Иногда Владимир Алексеевич Гиляровский любил повеселить друзей, показывая им свою богатырскую силу. В доме А. П. Чехова в Мелихове он, бывало, посадит в тачку хозяина и ещё кого-нибудь из мужчин – и возит их по аллее.

В гостях, сидя за столом, он скручивал винтом обеденную или чайную ложку, сгибал пополам двугривенный.

Довольно полный и тяжеловесный В. М. Дорошевич (1864 – 1922) сидел в редакции «Русского слова» и работал. И вдруг поднялся в воздух вместе с креслом.

– Не бойся! – успокоил его шутник, поставил кресло на место и представился: – Гиляровский.

ЗАПОНКИ ЧЕХОВА

Писатель Н. И. Морозов дал В. А. Гиляровскому на отзыв свой рассказ «Чернильная команда». Произведение было одобрено и послано в альманах, который редактировал А. В. Амфитеатров. Владимир Алексеевич радовался за своего друга и подарил ему драгоценные запонки для манжет. Эти запонки походили на большие перламутровые пуговицы, к которым были прикреплены платиновые диски с выгравированным на них портретом Антона Павловича Чехова.

– Эти запонки, сказал Гиляровский Морозову, – незадолго до своей смерти подарил мне Антоша Чехов, а я дарю их тебе за твои литературные достижения. Желаю тебе успеха.

СОЛЁНЫЙ АРБУЗ

А. П. Чехов (1860 – 1904) и В. А. Гиляровский ехали на извозчике по Страстной площади в Москве. Около овощного магазина остановились, купили солёный арбуз.

От держания арбуза на холоде у Чехова замерзли руки. Гиляровский предложил бросить арбуз.

– Зачем бросать? – возразил Антон Павлович. – Вот городовой стоит, отдай ему, он съест.

Гиляровский поманил к себе пальцем городового:

– На, держи, только осторожно…

Чехов, перебивая Гиляровского, трагическим шёпотом предупредил городового:

– Осторожно, это бомба… Неси её в участок.

– Да не урони, гляди, – добавил Гиляровский.

– Понимаю, вашевскородие.

От страха у городового стучали зубы…

На следующий день «шутники» узнали, что их «бомба» произвела в участке целый переполох. Чиновники, боясь взрыва, разбежались. Собралась толпа. Явились агенты охранного отделения. Вызвали офицера-специалиста по взрывчатым снарядам. Общий страх был понятен: ведь тогда террористы часто делали покушения на слуг самодержавия…

Но вот во двор полицейского участка въехали пожарные. Им сообщили о причине паники. Старик-брандмейстер бросился к «бомбе». Через минуту он вышел к публике, оборвал остатки мокрой бумаги с солёного арбуза и понёс его к себе домой. Ел и похваливал:

– Наш, донской, полосатый… Давно такого не едал…

«НОВОЯВЛЕННАЯ ЗВЕЗДА»

Писатель и журналист Николай Александрович Лейкин издавал с 1880 года юмористический журнал «Осколки». Желая склонить к сотрудничеству А. П. Чехова, он похвалялся ему, что в этот журнал недавно прислал замечательный рассказ молодой, ещё неизвестный, но очень даровитый юморист, и что он, Лейкин, пригласил его для личных переговоров. А. П. Чехов попросил Лейкина дать ему прочесть хвалёного юмориста. Оказалось, что это был добросовестно переписанный ранее опубликованный рассказ Антона Павловича! Под рукописью стояла никому неизвестная фамилия…

УБИЙСТВЕННАЯ РЕПЛИКА

Какой-то горе-литератор напечатал про Антона Павловича Чехова пасквильные стишки, назвав его в них ветеринарным врачом. Писатель ответил ему кратко»: «Но я не имел чести лечить вас».

РЕДКИЙ ПРИМЕР

Пьесы «Чайка» А. П. Чехова и «Цена жизни» В. И. Немировича-Данченко были одновременно представлены на соискание Грибоедовской премии. Её присудили «Цене жизни», но автор считал это решение судей несправедливым и просил отдать премию Чехову. Жюри отклонило просьбу Владимира Ивановича, но она являет собой редкий пример благородства, объективности и самоотречения в оценке художественных произведений.

УРОК, ПРЕПОДАННЫЙ НА БОКАХ

Поэт Константин Дмитриевич Бальмонт (1867 – 1942) беззастенчиво хвастался знанием многих иностранных языков. Но владел ими очень плохо. И оттого не раз попадал впросак. А в Париже его даже побили за незнание французского языка. Было это так.

Он шёл с дамой позади двух полицейских и громко укорял её:

– Ваш хитрый взор, ваш лукавый ум!..

Полицейские подумали, что это он про них орёт.

Французское слово «ваш» означает «корову». Оно – самая оскорбительная для полицейских кличка, подобная русской кличке «фараон».

И парижские блюстители порядка преподали Бальмонту на его боках памятный урок французского языка!..

ЗАДИРА

Поэт К. Д. Бальмонт был фанфароном и задирой. За это ему доставалось на орехи. В Одессе он пошёл купаться с И. А. Буниным и А. М. Фёдоровым. Писатели разделись и зашагали к воде. Навстречу им шёл огромного роста босяк. Бальмонту взбрело в голову гаркнуть ему:

– Дикарь! Я вызываю тебя на бой!

Босяк смерил забияку мрачным взглядом, сгрёб его в охапку и, как щенка, швырнул в колючие прибрежные заросли. Наш рыцарь печального образа вылез оттуда весь окровавленный!

СВЁРТОК ВЕРЕСАЕВА

Грянула Великая Отечественная война…

Вместе с другими коллегами писатель Марк Ефетов в то время находился в Малеевке, в Доме творчества литераторов. Прослушав по радио заявление Советского правительства, писатели поехали из Малеевки в Москву.

У Никитских ворот Ефетов случайно встретил Викентия Викентьевича Вересаева (1867 – 1945). Бледный и растерянный он держал под мышкой большой свёрток и жаловался:

– Не знаю, что и делать, Марк Семёнович… Вот полдня ношу, нигде не берут… Не могу придумать, куда отдать…

– Что это? – заинтересовался Ефетов, взвешивая на руке тяжёлый свёрток.

– Здесь всё наше серебро… Фамильное… Хочу отдать государству… Подумайте: началась такая война!..

По совету Ефетова, серебро было сдано Госбанку на Неглинной.

ЛЕКЦИЯ ГОРЬКОГО О ТОЛСТОМ

Алексей Максимович Горький (1868 – 1936) в 1920 году в Аничковом дворце в Петрограде читал лекцию о Толстом. Резко обличал он ошибки Льва Николаевича. Но когда дошёл до рассказа о смерти великого писателя, не мог произнести слов: «Толстой умер», – только беззвучно шевелил губами и плакал. Удалился в артистическую. Стоя у окна, теребил папиросу и плакал. Публика несколько минут молчаливо ожидала его возвращения на кафедру.

«ДЕРЕВЯННЫЙ АЛЬБОМ»

А. И. Куприн (1870 – 1938) завёл у себя дома «деревянный альбом» – простой березовый некрашеный стол. На нём литераторы-гости записывали по несколько строк: экспромты, шутки, остроты.

Весь исписанный «деревянный альбом» Куприн взвалил на спину и отнёс одному любителю русской литературы. Это был драгоценный подарок имениннику.

«Деревянный альбом» А. И. Куприна ныне хранится в Пушкинском доме.

КАК СОЗДАВАЛСЯ «ПОЕДИНОК»

В творческой истории романа А. И. Куприна «Поединок» благодетельную роль сыграла жена автора Мария Карловна. Писатель всегда считался с её мнением о литературе.

Когда они поженились, «Поединок» был только начат. Писатель затягивал работу над ним. Тогда жена поставила ему ультиматум:

– Переезжай на другую квартиру. Я тебе не жена до тех пор, пока ты не окончишь «Поединка».

Покорный муж снял себе комнатушку на другой улице и стал усиленно писать продолжение романа. Закончив очередную главу, он стремглав нёсся на квартиру Марии Карловны. Она приоткрывала дверь, брала просунутую рукопись, прочитывала её и лишь после этого впускала Александра Ивановича.

А один раз он обманул-таки её: подсунул старый отрывок, который она уже читала. Обман был обнаружен. И с того дня Мария Карловна с особым вниманием вчитывалась в каждое слово, чтобы не опростоволоситься.

Эту историю супруги рассказали своим друзьям только тогда, когда «Поединок» был опубликован.

ОКРАШЕННЫЙ ЖЕНИХ

Александр Иванович Куприн был охоч до саркастических шуток. Иногда его издёвки носили характер политической мести царским чиновникам.

Ему давно и хорошо был известен один смотритель одесской тюрьмы – оголтелый черносотенец и погромщик. Состарившись, этот седой развратник приехал в декабре 1905 года в Петербург.

А. И. Куприн, жадно и подолгу наблюдавший человеческое отребье, встретился с ловеласом в кабачке. Выпили. Разболтались. Мужичок поведал писателю тайну, что намерен в столице жениться, но стыдится своей седины. Александр Иванович порекомендовал ему чудодейственное заграничное средство для окраски волос в чёрный цвет. И повёл обрадованного селадона в номер гостиницы. Здесь Куприн достал из под дивана жестяную банку с вонючей зелёной масляной краской. Сунул в неё малярную кисть и обмазал голову тюремщика. Тот, взглянув в зеркало, взревел:

– Зелёная!!

– Ничего – через час почернеет, – успокоил его «косметолог».

Опьяневший старик крепко заснул, а ночью завопил от боли: высохшая краска стягивала кожу на его голове. Побежал «жених» в парикмахерскую, но там отказались брить его. Краску едва смыли керосином и только потом побрили одесского гостя. Но тут выяснилась новая беда: вся голая голова тюремщика оказалась покрытой безобразными пятнами! Куприн злорадно смеялся:

– Ну, что ж! Поздравляю! Настоящий глобус – Австралия! Новая Гвинея! Италия!

Обезображенный «жених» дал тягу. Александр Иванович вслед ему крикнул:

– Сволочь! Полицейская гнида!

СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС

В поисках интересных человеческих типов и острых впечатлений Александр Иванович Куприн взял себе помощника и собутыльника – Маныча, мрачного, молчаливого верзилу. Он неотлучно сопровождал своего патрона.

В то время в «высших сферах» Петербурга свирепствовала эпидемия спиритизма. Александр Иванович, желая подурачить знакомых, страдавших этим суеверием, объявил себя гипнотизёром и медиумом. Он уверял простофиль, что легко может, по желанию публики, вызвать дух любого покойника.

Маныч был его ассистентом в «астрально-спиритическом сеансе», проведенном в квартире писателя А. И. Свирского.

Голоса вызванных духов передавал Маныч. Этих голосов было так много, что имитатор их в конце сеанса охрип и едва сипел. Но авантюра была выполнена столь артистично, что поэтесса Изабелла Гриневская и другие гости этого дома искренне поверили в происходившее.

ИНТЕРВЬЮ В БАНЕ

Один надоедливый одесский репортёр спросил у Куприна:

– Где я мог бы взять у вас интервью?

– Приходите сегодня же в Центральные бани… Не позже половины седьмого.

Встреча состоялась. Голый писатель изложил голому же репортёру свои литературные взгляды и планы. После собеседники похвостали друг друга намыленным веником…

Приятель спросил потом у Куприна:

– И как тебе в голову пришла такая дикая мысль?!

Писатель засмеялся:

– Почему же дикая? Ведь у репортёра были такие грязные ногти и уши, что я воспользовался редкой возможностью снять с него копоть и пыль!

ДУРАК!

Писатели А. И. Куприн и С. Н. Сергеев-Ценский впервые встретились в Алуште. Встреча произошла при весьма комических обстоятельствах. Жена Куприна Мария Карловна послала с мальчиком к Ценскому записку, в которой выражала своё и мужа желание познакомиться с ним.

Мальчик, увидев шедшего навстречу Сергея Николаевича, закричал Марии Карловне:

– Тётя, вот он сам идёт!

Прочитав записку, Ценский круто повернулся и зашагал обратно. Мария Карловна погналась за ним с криком:

– Сергей Николаевич!

А он ускорил шаги. Мария Карловна продолжала погоню. Наконец, устала, присела на низенький каменный заборчик и крикнула во весь голос:

– Дурак!

Ценский остановился, захохотал и стал медленно приближаться к Куприной.

– Почему вы бежали?! – спросила она.

– Почувствовал робость перед издательницей толстого журнала!

– Что за глупость! А как вы меня узнали?

– Догадался. Сейчас на набережной познакомился с Александром Ивановичем.

БУРНАЯ РЕАКЦИЯ НА КРИТИКУ

Зимой 1906 года А. И. Куприн с женой жили в Петербурге. В один из декабрьских дней они пригласили к себе на обед гостей. Среди них был и С. Н. Сергеев-Ценский.

После обеда Куприн читал своего «Штабс-капитана Рыбникова». Ценскому рассказ показался незаконченным и он заметил:

– Это все равно, как если бы вы подали к столу только хвост или одну голову селёдки.

Куприн, не терпевший критики его произведений, сдёрнул со стола скатерть и бросил на пол всю сервировку.

КУПРИНСКИЕ ПАРОДИИ

Как-то в праздничный день 1906 года А. И. Куприн был особенно весел и написал три пародии, посвящённые И. А. Бунину, М. Горькому и С. Скитальцу. Когда автор диктовал жене эти пародии, в комнату вошёл Илья Василевский, редактор газеты «Понедельник». Куприн предупредил его:

– Не мешай, сейчас кончим…

Прослушав все пародии, Василевский воскликнул:

– Вот видите, я предчувствовал, что мне нужно к вам зайти.

– Это шутки, – сказала Мария Карловна. – Александр Иванович не собирается печатать их.

Нет, почему же? – улыбался Куприн. – Сколько дадите? Двести рублей дадите?

– За штуку?

– Да.

И редактор выложил на стол 600 рублей.

Возьми, Маша, – сказал Александр Иванович жене. – Купишь себе разной хурды-мурды.

Так купринские пародии появились в газете «Понедельник».

ЗАРАБОТАННЫЙ ДВУГРИВЕННЫЙ

Мужиковатая внешность писателя Алексея Силыча Новикова-Прибоя (1877 – 1944) иногда бывала причиной смешных происшествий с ним. Об одном из них автор «Цусимы» рассказал автору этих строк.

Его пригласили выступить на литературном вечере. В прихожей не оказалось швейцара: куда-то отлучился. Писатель повесил своё пальто на крючок вешалки и стал приглаживать лысину. Вошедшая изящная дама сняла демисезон и небрежно кинула на руку Алексею Силычу, приняв его за швейцара. Он повесил его на крючок и выдал даме номерок. Она сунула ему двугривенный.

Подходят к вешалке другие посетители и тоже подают одежду писателю. Он покорно принимает её, вешает и получает на чай. Явился швейцар и прогнал Силыча вон!

Начался вечер. Предоставили слово А. С. Новикову-Прибою. Подойдя к рампе, он увидел в первом ряду ту самую изящную даму, которая первой дала ему в прихожей двугривенный. Она узнала его и крайне смутилась. В перерыве подходит к нему и просит извинить за оскорбление. Просит и возврата двугривенного. Алексей Силыч, смеясь, отвечает:

– Ничуть вы меня не оскорбили… А двугривенный не отдам – я его заработал!

ДОКТОРСКАЯ МАНТИЯ

Корней Иванович Чуковский (1882 – 1969) имел обыкновение знакомиться со всеми пассажирами, с которыми ему приходилось ездить в вагонах, летать на самолетах, плавать на пароходах.

В 1962 году Оксфордский университет присвоил писателю учёную степень доктора филологии. Чуковский поехал в Англию за получением диплома, пурпурной докторской мантии и торжественного головного убора.

Возвращаясь из Лондона на самолёте, он перезнакомился со всеми спутниками в салоне. Глубокой ночью взрослые пассажиры крепко спали. Не спали – только одна маленькая девочка и Корней Иванович. Он разговорился с девочкой и, желая доставить ей радость, облачился в мантию и ну величественно расхаживать по салону. Девочка, глядя на него, восторженно ахала, заливалась смехом и хлопала в ладошки. Проснувшиеся пассажиры тоже с удивлением смотрели на высокого седого человека в пурпурной мантии и думали: уж не приведение ли?! Улыбались стюардессы, из-за занавески выглядывал смеющийся летчик.

А Корней Иванович продолжал расхаживать по салону, потешая свою маленькую спутницу.

ЧРЕЗМЕРНАЯ ЩЕПЕТИЛЬНОСТЬ

К. И. Чуковский глубоко понял и полюбил поэзию только после изгнания его из гимназии. Бродя по улицам Одессы, забыв всё на свете, он громко декламировал, например, онегинские строки или монологи из трагедий Шекспира. Тогда за ним тянулась толпа жадных до зрелищ одесситов. Однажды полицейские едва не забрали его в сумасшедший дом…

СВАДЬБА БЕЗ ЦВЕТОВ

В 16-летнем возрасте К. И. Чуковский оставил семью, снял в Одессе комнатку и поселился в ней один. Терпел голод и прочие лишения холостяцкой жизни. Написал оригинальное философское сочинение, в котором блеснул знаниями английского языка и произведений Г. Спенсера, Р. Декарта и других властителей тогдашних дум прогрессивной интеллигенции. Редакция местной газеты заинтересовалась юным автором и напечатала фрагменты из его трактата.

После этого в газете часто появлялись его мелкие заметки и переводы. Тогда и произошло его бракосочетание с Марией Борисовной. И жених, и невеста были голы, как соколы. На их свадьбу пришли товарищи-журналисты. Они принесли много цветов. Выйдя из церкви, Корней Иванович ошарашил их:

– Что мне цветы? Мне деньги нужны!

И сняв шапку, пошёл по кругу друзей собирать подачу. Получилась изрядная сумма. К тому же, Владимир Галактионович Короленко, ценя литературный талант Корнея Ивановича, значительно увеличил её.

На собранные деньги Чуковский впервые отправился в Англию.

ВСТРЕЧА ЗНАМЕНИТЫХ ЧУДАКОВ

Это было в редакции «Огонька». Перед редактором Г. А. Ярцевым, спиной к двери, сидел К. И. Чуковский. Внезапно распахнулась дверь, и на пороге её появился И. Л. Андронников. Он мгновенно пал на колени и во весь голос воскликнул:

– Здравствуйте, свет вы наш батюшка Корней Иванович!

Чуковский обернулся, спустился со стула на колени. Отбивая поклоны, чудаки двинулись навстречу друг другу. Ираклий, продолжая кланяться, скороговоркой произносил:

– Благодетель вы наш и учитель…

Видевшие эту сцену сотрудники редакции покатывались со смеху. Сблизившись, чудаки взаимно помогли встать и тут же серьёзно заговорили о своих больших делах: Чуковский – о Н. А. Некрасове, Андронников – о М. Ю. Лермонтове.

МЕСТЬ ДИРЕКТОРУ

Приказ об изгнании К. И. Чуковского из Одесской гимназии был подписан директором её Бургмейстером.

Прошло много лет. Писатель Чуковский стал всемирной известностью и проживал в Куоккале. Туда к нему и явился Бургмейстер с просьбой о помощи в каком-то трудном деле. И они отправились в Петербург к высокому начальству. В пути их застигли мороз и буран. Сани опрокинулись в яму. Корней Иванович вылез из неё и стал было вытаскивать Бургмейстера. А потом вдруг вспомнил: «Он выгнал меня из гимназии. С какой стати я буду помогать ему».

И потопал обратно домой один.

ХОРОВОЙ ОР

На одной из дач посёлка Переделкино проживал известный учёный В. Ф. Асмус с женой. Корней Иванович Чуковский дружил с ними. Как-то в их тихую обитель привёл он З. С. Паперного.

В это время Асмусы занимались своим делом: муж исследовал книгу И. Канта, жена вышивала, а дети с соседскими ребятишками бесшумно играли в уголке. Прямо с порога Корней Иванович гаркнул:

– Я вон кого вам привёл!

Асмусы радостно поздоровались с гостем. Чуковский подозвал одного мальчика и спросил его:

– Можешь громко крикнуть?

Мальчик, стесняясь, крикнул вполголоса. Корней Иванович засмеялся: