Дьявольская колония

Такая предосторожность была особенно разумной, если учесть, что за человек держал в руках подобное оружие.

В этот поздний час в студенческом городке Университета Бригема Янга царила тишина. Редкие студенты торопливо шагали по дорожкам, кутаясь от пронизывающего ветра, который дул со стороны заснеженных гор, окружающих город. Двое-трое с любопытством проводили взглядом странную пару, затем поспешили по своим делам.

Впереди фонари заливали теплым светом обсаженные деревьями аллеи, а вдалеке виднелась колокольня. Во все стороны расходились здания университетского комплекса, в основном погруженные в темноту, однако кое-где еще ярко горели окна аудиторий, в которых продолжались занятия.

Пейнтер сверился с планом студгородка, выведенным на экран сотового телефона. Профессор Канош попросил их встретиться с ним в лаборатории кафедры почвоведения. Сориентировавшись, Пейнтер направился в нужную сторону.

Здание Института Эйринга выходило на обсаженную деревьями аллею, отходящую от Западной дорожки. Трудно было не заметить внушительный купол лаборатории, расположенной на последнем этаже. Три пролета широкой лестницы вели к массивному стеклянному фасаду.

Войдя внутрь, Ковальски нахмурился, оглядывая вестибюль, похожий на храм, в котором главное место занимал подвешенный под сводами огромный маятник Фуко, оканчивающийся громадной бронзовой сферой. Сбоку приютилось небольшое кафе, закрытое в этот поздний час, перед ним выстроились огромные аллозавры, притаившиеся среди гигантских папоротников.

– И куда дальше? – спросил великан.

– Мы должны спуститься в подвал, в физическую лабораторию.

– Зачем нам под землю?

Это был хороший вопрос. Странное место для встречи с историком, однако профессор Канош упомянул про какие-то тесты, которые проводились в лаборатории по его просьбе. Взглянув на указатели, Пейнтер прошел к лестнице, ведущей вниз. Подземная лаборатория физических исследований полностью оправдывала свое название. Лаборатория не просто находилась в подвале; она была погребена под лужайкой вдоль северной стороны здания.

Найти нужную лабораторию в опустевшем комплексе оказалось нетрудно. Из-за открытой двери в конце коридора доносились голоса: кто-то разговаривал на повышенных тонах.

Пейнтер поспешил вперед, опасаясь, что кто-то уже обнаружил Кай и профессора Каноша. Входя в помещение, он протянул руку к кобуре под мышкой, спрятанной под пиджаком. Увидев неизвестного мужчину, который, казалось, угрожал пожилому профессору ножом, Пейнтер приготовился действовать, но, разобравшись в ситуации, отнял руку от пистолета. Мужчина с ножом был в белом халате, а нож у него в руке выглядел старым – вероятно, это была какая-то археологическая находка. Более того, профессор Канош не выказывал никакого страха, только раздражение. Очевидно, второй мужчина был его коллегой, решительно отстаивающим свою точку зрения.

– Возможно, это то самое доказательство, которое мы искали! – воскликнул он, хлопнув ножом по столу. – Ну почему ты так упрямишься?

Прежде чем профессор Канош успел ответить, оба ученых заметили внезапное появление Пейнтера, ворвавшегося в лабораторию. Их широко раскрывшиеся глаза стали еще шире, когда у него за спиной показалась внушительная фигура Ковальски.

Ученые сидели за длинным столом посреди просторной лаборатории. Включенные лампы освещали стеллажи с аппаратурой. Кое-что Пейнтер узнал по своей предыдущей специальности инженера-электротехника: масс-спектрометры, всевозможные соленоиды и реостаты, коробки с сопротивлениями и конденсаторами. Один прибор привлек его внимание. В соседней нише возвышалась высокая колонна электронного микроскопа, рядом с которой светились мониторы.

– Дядя Пейнтер?

Вопрос прозвучал из тени за огромным микроскопом. На свет робко вышла молодая девушка, обхватившая себя руками за плечи. Она посмотрела на Пейнтера из-под водопада длинных черных волос.

Это была его племянница Кай.

– С тобой все в порядке? – взволнованно спросил Пейнтер, тотчас поймав себя на том, что в данных обстоятельствах это глупый вопрос.

Пожав плечами, девушка пробормотала что-то себе под нос и шагнула к сидящему за столом профессору Каношу. «Вот тебе и теплая встреча родственников». Впрочем, они с Кай не виделись уже больше трех лет. В последний раз они встретились на похоронах ее отца. За этот короткий промежуток времени Кай превратилась из нескладной девочки в молодую женщину, однако по ее лицу Пейнтер увидел, что она также стала тверже, гораздо тверже, чем это могло произойти всего за три года.

И Пейнтер догадался почему. Ему был слишком хорошо знаком этот настороженный взгляд, наполненный вызовом и в то же время страхом. Сам сирота, он знал, что значит расти одному, принятому в большое племя, которое все равно держит тебя на расстоянии вытянутой руки и постоянно перебрасывает из одного дома в другой.

От этой мысли у него стиснуло грудь. Он должен был сделать для девушки больше, когда у него была такая возможность. Возможно, в этом случае они сейчас не стояли бы здесь.

– Спасибо за то, что приехали, – сказал профессор Канош, разбивая напряженность. Он махнул рукой, приглашая Пейнтера приблизиться к столу. – Быть может, с вашей помощью мы разберемся в этой проблеме.

– Надеюсь. – Пейнтер смерил взглядом коллегу профессора, не зная, насколько свободно можно говорить в его присутствии.

Запоздало заметив собственную неучтивость, ученый протянул руку. И тем не менее в этом жесте чувствовалось не столько радушие, сколько вызов. Хотя мужчина на вид был одних лет с профессором Каношем, его седые волосы поредели до скудных клочков, и если солнце выдубило кожу на лице Каноша, то щеки его коллеги были дряблыми и отвисшими, а под глазами набухли мешки. Пейнтер предположил, что не далее чем год назад этот человек перенес инфаркт. Впрочем, возможно, дело было лишь в том, что он почти всю свою жизнь проторчал в этой подземной лаборатории, вдали от солнечного света и свежего воздуха.

Пейнтер на собственном опыте знал, как от этого изнашивается человеческий организм.

– Доктор Мэтт Дентон, – представился мужчина. – Заведующий кафедрой физики.

Все пожали друг другу руки. Пейнтер представил Ковальски как своего личного помощника, отчего великан выразительно закатил глаза.

У профессора Каноша хватило такта не высказывать свои сомнения вслух.

– Пожалуйста, зовите меня Хэнком, – сказал он, видимо почувствовав настороженность Пейнтера. – Я уже объяснил нашу ситуацию Мэтту. Я полностью ему доверяю. Мы с ним дружим еще со школы, с тех пор, как впервые вместе работали в церкви.

Пейнтер кивнул.

– Тогда почему бы вам не повторить все еще раз для меня?

– Во-первых, позвольте сказать следующее: на мой взгляд, Кай не имеет никакого отношения к взрыву. Случившаяся трагедия не была вызвана зарядом взрывчатки, который она выронила.

От Пейнтера не укрылось, что голос профессора дрогнул. Он знал, что Канош был близким другом ученого-антрополога, погибшей при взрыве. Кай накрыла своей ладонью руку старого профессора, выражая ему благодарность и в то же время стараясь утешить.

– Говорил я, что это не Си-четыре… – пробурчал себе под нос Ковальски.

Не обращая на него внимания, Пейнтер посмотрел профессору в глаза.

– В таком случае что же, по-вашему, стало причиной взрыва?

Канош спокойно выдержал его взгляд.

– Все просто. – Его следующие слова были проникнуты абсолютной уверенностью. – Это было древнее индейское проклятие.

22 часа 35 минут

Рафаэль Сен-Жермен подождал, когда ему помогут выбраться из вертолета. Воздушные потоки, поднятые несущим винтом, примяли ухоженную лужайку вокруг посадочной площадки. Другой на его месте покраснел бы, стыдясь того, что ему нужна помощь, но Рафи – он предпочитал, чтобы его звали именно так, – давно к этому привык. Даже небольшой прыжок из кабины вертолета на площадку мог окончиться для него переломом ноги.

С самого рождения Рафи страдал несовершенным остеогенезом, известным также как ломкость костей, – аутосомным нарушением выработки коллагена, вследствие чего он отличался невысоким ростом и обладал тонкими костями. Из-за сутулости, вызванной легким сколиозом, и тусклости его карих глаз все считали, что он на добрый десяток лет старше своих тридцати четырех.

Однако Рафи не был инвалидом. Он поддерживал себя в форме биологически активными добавками, содержащими кальций и дифосфонаты, а также различными экспериментальными гормонами роста. Кроме того, он словно одержимый занимался в тренажерном зале, компенсируя мускулатурой то, чего ему не хватало в костях.

И все же Рафи понимал, что главная его сила заключается не в костях или мышцах.

Когда его опускали из кабины вертолета, он поднял взгляд на ночное небо. Он мог назвать все созвездия и все звезды, из которых они состояли. Его память была эйдетическая, фотографическая, сохраняющая все те знания, которые встречались ей на пути. Свой хрупкий череп Рафи рассматривал лишь как тонкую скорлупу, в которой заключена гигантская черная дыра, способная поглотить весь свет и всю мудрость.

Так что, несмотря на его физическую немощь, родные возлагали на него большие надежды. И Рафи изо всех сил старался не обмануть эти надежды, компенсировать свой недуг. Из-за болезни его, как правило, задвигали в сторону, держали на заднем плане, однако сейчас, в этот критический момент, он был нужен как никогда, и перед ним открылась возможность овеять свой род великой славой.

Говорили, что Сен-Жермены вели свою родословную со времен, предшествующих Великой французской революции, и фамильное состояние было в значительной степени нажито на военных поставках. Хотя принадлежащая семье компания продолжала заниматься тем же самым бизнесом и сейчас, сфера ее деятельности значительно расширилась.

Рафи, блестящая голова, осуществлял общее руководство научно-исследовательскими программами компании Сен-Жерменов, которые велись в закрытом комплексе в уединенном районе региона Рона – Альпы неподалеку от Гренобля. Этот комплекс представлял собой полигон для всевозможных научных и технических проектов, котел, в котором сплавлялись воедино академические исследования и производственные технологии. Семейство Сен-Жермен держало руку на пульсе сотен программ, проводившихся в различных лабораториях и компаниях, преимущественно связанных с микроэлектроникой и нанотехнологиями. Одному только Рафи принадлежали тридцать три патента.

И тем не менее он знал свое место, знал о черных страницах истории своей семьи, о ее связях с «истинным родом». Оказавшись на земле, Рафи украдкой пощупал пальцем затылок, где, спрятанное под завесой волос, таилось свежевыбритое место, все еще зудящее от недавно нанесенной татуировки. Это была его роспись, клятва верности, принесенная черному наследию.

Опустив руку, Рафи осмотрелся вокруг. Он также знал, как нужно выполнять приказы. Его вызвали сюда, снабдили четкими инструкциями, ему напомнили об остывшем следе, который привел сюда. Это был его шанс по-настоящему воздействовать на мир, проявить себя и принести своей семье несказанные богатства и славу.

Позади закрылся люк вертолета, и Рафи мельком увидел свое отражение в стекле. У него были длинные черные волосы и тонкие аристократические черты лица, тронутые вечной тенью щетины. Кое-кто считал его красивым, и он определенно пользовался успехом у женщин.

Даже сильные руки, помогавшие ему спуститься из вертолета, принадлежали представительнице слабого пола, хотя мало кто назвал бы эту женщину слабой. Для нее гораздо больше подходил эпитет «вселяющая ужас». Рафи позволил себе тень улыбки. Этим наблюдением он поделится с ней как-нибудь потом.

– Merci[9], Ашанда, – поблагодарил Рафи, выпуская руку женщины.

К нему поспешил один из помощников, протягивая трость. Рафи оперся на трость и стал ждать, когда выгрузятся остальные члены его группы.

Ашанда застыла рядом непоколебимой скалой. Больше шести футов роста, с кожей, черной как вакса, она была ему одновременно сиделкой и телохранителем, такой же полноправный член семьи, как и все те, в чьих жилах текла кровь Сен-Жерменов. Отец Рафи нашел ее еще совсем маленькой девочкой на улицах Туниса. Ашанда была немой, поскольку ей вырвали язык. После этого изуверства ее продали в рабство и заставили торговать своим телом, от чего ее спас отец Рафи. Он убил сутенера, который предложил ему Ашанду, когда он шел по улице, направляясь по своим делам. Затем он тайно переправил девочку во Францию, в родовой замок неподалеку от старинного города-крепости Каркассон, где ее познакомили с мальчиком в инвалидном кресле. Ашанда быстро стала для этого хрупкого ребенка любимцем, которому он доверял все свои тайны.

До Рафи донесся сдавленный крик. Он перевел взгляд на погруженный в темноту дом, стоящий на противоположном конце обширной лужайки. Он не знал, кому принадлежит этот участок, – имело значение лишь его удобное расположение. Дом находился на склоне горы Скво-пик, возвышающейся над городком Прово. Рафи выбрал это место из-за его близости к Университету Бригема Янга.

Приглушенный выстрел оборвал доносившийся из дома крик.

Ни одна мелочь не должна остаться без внимания.

К Рафи подошел его облаченный во все черное заместитель, немец-наемник Берн, бывший боец частей особого назначения бундесвера. Высокий, светловолосый, голубоглазый, истинный ариец с головы до пят, он был зеркальным отражением черной внутренней натуры Рафи.

– Сэр, мы готовы действовать. Цели изолированы в одном из зданий университетского городка, все пути находятся под наблюдением. Мы сможем взять их, как только вы отдадите приказ.

– Отлично, – сказал Рафи. Он терпеть не мог пользоваться английским, однако именно этот язык стал языком межнационального общения наемников, что было весьма к месту, учитывая его грубость и пренебрежение нюансами. – Но они нужны нам живыми. По крайней мере до тех пор, пока мы не получим в свои руки золотые пластины. Это понятно?

– Так точно, сэр.

Рафи указал тростью на университетский городок. Он мысленно представил себе девушку и старика, удирающих верхом на лошади. Беглецам удалось обмануть преследователей, но неудача была лишь временной. По видеокадрам охоты с помощью программного обеспечения распознания лиц удалось идентифицировать пожилого индейца, управлявшего лошадью. Потребовалось совсем немного времени, чтобы установить, что ученый-историк вернулся туда, где чувствовал себя в наибольшей безопасности, – в лоно родного университета. Рафи усмехнулся, поражаясь такому простодушию. Хоть двум беглецам один раз и удалось вырваться из ловушки, больше такое не повторится.

– Действуйте, – приказал Рафи, ковыляя по направлению к дому. – Приведите их ко мне. И чтобы на этот раз без промаха.

20 часов 40 минут

– Что вы имеете в виду под «древним индейским проклятием»? – спросил Пейнтер.

Профессор Канош поднял руку.

– Вначале выслушайте меня. Я понимаю, как это звучит. Но нельзя сбрасывать со счетов мифологию, связанную с пещерой. На протяжении столетий старейшины племени юта, передававшие шаманские знания из поколения в поколение, утверждали, что тот, кто войдет в священную погребальную пещеру, своим вторжением принесет конец света. Я бы сказал, что случившееся очень это напоминает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Бун Дэниел (1734–1820) – активный участник освоения Дикого Запада, в 1775 году привел на территорию будущего штата Кентукки первую группу поселенцев.

2

Естественно (фр.).

3

Мой бог (фр.).

4

Ассоциация североамериканских индейцев, Национальный конгресс американских индейцев, Объединенная организация коренных американцев, Национальный индейский союз – организации, выступающие за права коренных жителей Америки.

5

Побоище у Бэр-Ривер – нападение отряда американской армии на стойбище индейцев шошонов у реки Бэр-Ривер на территории современного штата Айдахо, случившееся 29 января 1863 года. Солдаты насиловали и убивали женщин, не щадили детей. Всего было убито 21 солдат и около 250 индейцев.

6

Масада – крепость на вершине неприступной скалы в Палестине. В 66 году нашей эры захвачена восставшими иудеями. После трехлетней осады римлянам удалось разрушить участок крепостной стены, и осажденные – мужчины, женщины и дети, – не желая попасть в плен и быть обращенными в рабство, все до одного покончили с собой.

7

Смитсоновский институт – образовательный и научно-исследовательский институт и связанный с ним музейный комплекс в Вашингтоне.

8

ЦЕРН (Европейский центр ядерных исследований) – крупнейшая в мире лаборатория физики высоких энергий, основной комплекс расположен на границе Швейцарии и Франции.

9

Спасибо (фр.).