Дьявольская колония

Девушка повернула страницу так, чтобы стало видно всем. На рисунке был изображен циркуль, установленный на строительном угольнике, а внутри крошечный полумесяц и пятиконечная звездочка.

Шарин подняла голову.

– Похоже на эмблему масонов, но такого варианта – со звездой и полумесяцем – я никогда не видела. А вы?

Грей молчал, наблюдая за тем, как доктор Хейсман изучает изображение. Наконец куратор медленно покачал головой.

– Франклин сам был масоном. Он не стал бы порочить свой собственный орден. Нет, вероятно, это что-то совершенно другое.

Монк склонился над рисунком. Хотя его лицо оставалось непроницаемым, по тому, как у него раздулись ноздри, Грей понял, что он учуял что-то скверное. Несомненно, Монк тоже узнал эмблему руководства Гильдии. Он посмотрел на напарника, и в его глазах тот прочел один-единственный вопрос: «Как этот символ оказался в письме Бенджамина Франклина какому-то французскому ученому?»

Грей и сам хотел бы получить ответ на этот вопрос.

Монк озвучил еще одну загадку:

– А почему старина Бен просит помочь с поисками какого-то француза? Несомненно, у него под рукой были люди, способные возглавить подобную экспедицию в глушь Кентукки.

Сейхан предложила объяснение:

– Возможно, Франклин не доверял своему окружению. Этот таинственный враг, о котором он упоминает в письме… Не исключено, что враги могли проникнуть в правительство.

– Возможно, – согласился Хейсман. – Но Франция была нашей союзницей в войне за независимость, и Франклин провел много времени в Париже. Что гораздо важнее, у французских колонистов сложились тесные связи с коренным населением, когда канадские колонисты сражались плечом к плечу с местными индейцами против английских войск. Если Франклину потребовался человек, чтобы изучить вопрос, очень деликатный для индейцев, неудивительно, что он обратился к французу.

– Похоже, письмо это подтверждает, – сказала Шарин. Она перевела еще несколько строчек: – «Аршар, выбыли доверенным лицом и близким другом покойного вождя Канасатего (чья смерть от яда, по моему глубокому убеждению, дело рук того же самого коварного Врага), и посему я не могу найти никого, кто был бы более достоин возглавить эти жизненно важные поиски. Нельзя допустить, чтобы вас постигла неудача».

Несмотря на эти слова, Грей заподозрил, что в действительности ответ на вопрос Монка является сочетанием обеих версий. Судя по зловещему тону письма, Франклин очень опасался чего-то и потому обращался за помощью к человеку, которому доверял и у которого были тесные связи с местными племенами.

– А кто такой этот Канасатего? – спросил Монк, зевая и прикрывая кулаком рот, однако проницательный блеск его глаз подсказал Грею, что этот зевок притворный.

Грей догадался, чем вызван интерес Монка. В письме подразумевалось, что таинственный враг Франклина расправился с этим индейским вождем, а если нарисованная эмблема не просто случайное совпадение, то возможно, что это тот самый враг, с которым вот уже много лет ведет борьбу «Сигма». Это казалось невозможным, но чем еще объяснить тот факт, что Гильдия завладела именно этим письмом, в котором содержится ее знак, и надежно его спрятала?

Хейсман шумно вздохнул, избавляясь от налета холодной официальности.

– Вождь Канасатего, – начал он, и в его голосе прозвучала теплота, с какой говорят о близком друге, – это историческая личность, о которой известно немногим, однако он сыграл ключевую роль в образовании Америки. Некоторые считают его забытым отцом-основателем.

– Доктор Хейсман подробно исследовал жизнь этого ирокезского вождя, – с гордостью объяснила Шарин. – Именно его диссертация подтолкнула Конгресс принять резолюцию относительно той роли, которую сыграли индейцы в образовании вашей страны.

Хейсман смущенно отмахнулся от похвалы, однако у него порозовели щеки, и он расправил плечи.

– Это поразительная фигура. Канасатего был самым великим и самым влиятельным индейским вождем своего времени. Если бы он не погиб таким молодым, трудно сказать, каким бы стало наше государство, особенно в том, что касается отношений с индейцами.

Грей откинулся на спинку стула.

– И он был убит, как говорится в письме?

Кивнув, Хейсман наконец снова сел на место.

– Он был отравлен. Историки до сих пор спорят о том, кто его убил. Одни говорят, что это было делом рук британских шпионов. Другие утверждают, что это сделали его же соплеменники.

– Похоже, у старины Бена на этот счет была собственная теория, – добавил Монк.

Хейсман жадно уставился на письмо.

– Очень любопытно.

Грей подумал, что теперь без труда убедит куратора помочь им в поисках. Недовольство и раздражительность Хейсмана полностью улетучились, остался только жадный интерес.

– Почему же этот ирокезский вождь был так важен? – спросил Монк.

Взяв ксерокопию письма, Хейсман указал на грубое изображение белоголового орлана с распростертыми крыльями и постучал пальцем по пучку стрел.

– Вот почему. – Куратор обвел взглядом сидящих за столом. – Известно ли вам, почему орлан на Большой печати Соединенных Штатов сжимает в лапе пучок стрел?

Пожав плечами, Грей придвинул рисунок ближе.

– Оливковая ветвь в одной лапе олицетворяет мир, а стрелы в другой олицетворяют войну.

Лицо куратора растянулось в кривой усмешке – впервые за все время.

– Это распространенное заблуждение. Однако за пучком из тринадцати стрел стоит своя история, связанная с историей вождя Канасатего.

Грей решил не перебивать Хейсмана, рассудив, что лучше дать ему выговориться.

– Канасатего был вождем племени онондага, одного из шести индейских племен, объединившихся в лигу ирокезов. Этот уникальный союз племен к тому времени насчитывал уже несколько столетий – он был образован еще в начале шестнадцатого века, задолго до основания США. После многих поколений кровопролитных войн отчаявшиеся племена наконец согласились объединиться ради общего блага, и наступил мир. Племена создали демократическую и эгалитарную систему правления, в которой представители каждого племени имели голос. Ничего подобного в ту пору на земле не было, союз разработал свои законы и собственную конституцию.

– Что-то мне это чертовски напоминает, – пробормотал Монк.

– И это действительно так. Вождь Канасатего встретился с колонистами в тысяча семьсот сорок четвертом году и представил им ирокезскую лигу как пример, которому им надлежит следовать, призвал их объединиться ради общего блага. – Хейсман обвел взглядом присутствующих. – Бенджамин Франклин присутствовал на той встрече и рассказал о ней тем, кто через какое-то время начал разрабатывать нашу конституцию. Один из делегатов конституционного собрания, Джон Ратледж от Южной Каролины, даже привел выдержки из ирокезского закона своим собратьям, зачитав их прямо из свода законов племен, начинавшегося словами: «Мы, народ, образуя союз, провозглашаем мир, равенство и порядок…»

– Подождите, – встрепенулся Монк. – Да ведь это же слово в слово преамбула Конституции Соединенных Штатов. Вы хотите сказать, что мы создали наш основополагающий документ по образу и подобию каких-то древних индейских законов?

– Это утверждаю не только я, но и Конгресс Соединенных Штатов. Резолюция номер триста тридцать один, принятая в октябре тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, признает влияние ирокезской конституции на нашу собственную конституцию и на Билль о правах. Хотя идут споры о степени этого влияния, отрицать факты нельзя. Наши отцы-основатели даже увековечили признательность ирокезам в государственном гербе.

– Каким образом? – спросил Грей.

Хейсман снова постучал пальцем по рисунку.

– На встрече в тысяча семьсот сорок четвертом году вождь Канасатего подошел к Бенджамину Франклину и преподнес ему дар – одну оперенную стрелу. Когда Франклин выразил недоумение, Канасатего забрал у него стрелу, сломал ее о колено и бросил обломки на пол. Затем он вручил Франклину пучок из тринадцати стрел, связанных вместе кожаным ремнем. Канасатего попробовал сломать пучок о колено, как и в первый раз, однако сломать стрелы, связанные воедино, оказалось невозможно. После чего вождь преподнес пучок Франклину, и смысл этого подарка стал ясен всем. Для того чтобы выжить и быть сильными, тринадцати колониям требовалось объединиться: только в этом случае новое государство нельзя будет сломать. Орел на Большой печати держит в лапе тот же самый пучок из тринадцати стрел – это вечная, хотя и скрытая благодарность вождю Канасатего за его мудрые слова.

Пока Хейсман рассказывал эту историю, Грей изучал рисунок в письме. Ему не давало покоя ощущение, что тут что-то не так. Изображение было грубым, с загадочными примечаниями по бокам и внизу, но, присмотревшись внимательнее, Грей понял, что же обеспокоило его в этом раннем варианте Большой печати.

– На рисунке четырнадцать стрел, – сказал он.

Хейсман склонился над письмом.

– Что?

Грей указал.

– Сосчитайте сами. Орел сжимает в когтях четырнадцать стрел, а не тринадцать.

Остальные встали и сгрудились вокруг рисунка.

– Он прав, – подтвердила Шарин.

– Разумеется, это лишь набросок, – сказал Хейсман. – Приблизительное изображение того, что должно быть.

Сейхан скрестила руки на груди.

– А может быть, и нет. Разве Франклин в своем письме не упоминал какую-то четырнадцатую колонию? Что он имел в виду?

Чем дольше Грей всматривался в орла, тем больше крепла у него одна мысль.

– В письме также намекается на тайную встречу Томаса Джефферсона с вождями ирокезского союза. – Он перевел взгляд на Хейсмана. – А что, если Джефферсон и Франклин собирались образовать еще одну колонию, четырнадцатую, из коренных жителей Америки, индейцев?

– Дьявольскую колонию, – сказал Монк, использовав слово, которое употребил в своем письме Франклин. – Как в выражении «красные дьяволы».

Грей кивнул:

– Быть может, лишняя стрела на этом раннем наброске изображает колонию, которая так и не состоялась.

Хейсман задумался над этой возможностью, и у него остекленели глаза.

– Если так, возможно, это самый важный исторический документ, обнаруженный за последние десятилетия. Но почему нет никаких других свидетельств, подтверждающих этот факт?

Грей постарался встать на позиции Франклина и Джефферсона.

– Потому что они потерпели неудачу и что-то напугало их так, что они стерли все упоминания об этом, оставив лишь несколько мелочей.

– Но если вы правы, что они скрывали?

Грей покачал головой.

– Возможно, ответы или хотя бы ключ к истине лежит в переписке Франклина и Фортескью. Нам нужно начать поиски…

Ему не дал договорить звонок сотового телефона. В тишине комнаты этот звук прозвучал особенно громко. Достав телефон из кармана пальто, Грей взглянул на исходящий номер и вздохнул.

– Я должен ответить.

Он встал из-за стола и отошел в сторону. Нажав кнопку соединения, Грей услышал в телефоне возбужденный голос матери, сбивчивый, дрожащий, полный страха.

– Грей, я… мне нужна твоя помощь!

На заднем плане что-то загрохотало, после чего раздался дикий рев.

И связь оборвалась.

10

30 мая, 20 часов 01 минута

Горный район в резервации Юинта

Штат Юта

Майор Эшли Райан охранял врата в ад.

В пятидесяти ярдах от его командного пункта продолжало глухо ворчать место сегодняшнего взрыва, изрыгая фонтанчики кипящей воды и пузырьки булькающей жидкой грязи. Пар превращал воронку в обжигающую серную баню. Всего за полдня зона взрыва увеличилась вдвое, пожирая окрестные горные породы. На закате от ближайшей скалы откололся огромный кусок, словно айсберг, порожденный сползающим к морю ледником. Каменная глыба с грохотом провалилась в расширяющийся провал. С наступлением ночи тучи, затянувшие небо, скрыли луну и звезды, и долина погрузилась в непроницаемый мрак, подобный тому, что царит внутри пещеры.

И вот теперь в центре жерла появилось тревожное красноватое свечение.

То таинственное, что произошло под землей, еще не закончилось.

Вследствие того, что место взрыва, оставаясь в нестабильном состоянии, представляло опасность, солдаты Национальной гвардии очистили окрестности от всех посторонних, оцепили долину в радиусе трех миль и организовали патрулирование пешими нарядами при поддержке двух военных вертолетов, кружащих над головой. Майор Райан оставил внизу, на дне долины небольшую группу солдат, имеющих опыт борьбы с лесными пожарами. Все они облачились в желтые огнезащитные костюмы «Номекс» и имели при себе пожарные каски и кислородные маски на тот случай, если здесь станет трудно дышать.

Райан недоверчиво смотрел на новоприбывшего, надевавшего такое же снаряжение.

– Вы полагаете, что сможете сказать, что здесь происходит? – спросил он.

Геолог, торопливо представившийся Рональдом Чуном, выпрямился, держа в руке каску.

– Именно для этого я здесь.

Райан скептически смерил ученого взглядом. Чун прилетел сюда пятнадцать минут назад на вертолете. Его прислали из Вашингтона. Хотя Райан не питал уважения к столичным бюрократам, сующим нос не в свое дело, он сразу же почувствовал, что Чун не просто геолог. По уверенным, решительным манерам и бритой наголо голове Райан заключил, что у ученого за плечами армейское прошлое. Спустившись к зияющему провалу, геолог из Вашингтона осмотрел место долгим пристальным взглядом и тотчас же начал надевать пожарное снаряжение, не дожидаясь рекомендации майора.

– Я пойду один, – предупредил Чун, поднимая с земли железный ящик с инструментом.

– Об этом не может быть и речи. Пока вы здесь, я за вас отвечаю. – Райан получил приказ оказывать геологу всяческое содействие, однако командовал здесь по-прежнему он. Майор махнул, подзывая одного из своих людей. – Мы с рядовым Беллами проводим вас до места и обратно.

Чун кивнул, соглашаясь без спора, и майор зауважал его еще больше.

– Тогда пошли.

Включив светодиодный фонарик, закрепленный на плече, Райан двинулся первым. Остальные последовали за ним, словно спелеологи, собирающиеся исследовать неизвестную пещеру.

По мере того как они углублялись в темный лес, воздух с каждым шагом становился все горячее, обжигая сернистыми испарениями. Все трое быстро надели каски и кислородные маски. Пар конденсировался на плексигласовых забралах, мешая смотреть вперед. Воздух из баллона оставлял во рту Райана металлический привкус, а может быть, все дело было в страхе, охватившем его. Выйдя на опушку леса, Райан остановил свой маленький отряд. Он даже не представлял себе, насколько ухудшилась ситуация в зоне взрыва.

Впереди на дне долины образовался провал. Эта впадина приблизительно круглой формы, ярдов тридцати в поперечнике, слева уходила глубоко под основание скалы. Ближний каменистый край продолжал крошиться в щебень и крупный песок, медленно осыпаясь в провал. Дальше от края воронка уходила вниз, заполненная каменной пылью, и в самой середине отвесно обрывалась в глубокую дыру, откуда валил пар.

В этом черном горле бурлила кипящая вода, подсвеченная подземным пламенем. Земля под ногами содрогнулась, и в ночное небо с зычным ревом вырвался гейзер перегретой воды и пара. Все трое с опаской попятились назад.

Как только фонтан иссяк, Чун шагнул вперед, остановившись где-то в ярде от кратера.

– Несомненно, взрыв пробил дыру до геотермического пласта у нас под ногами, – сказал он. Под кислородной маской его голос прозвучал глухо. – Весь этот регион покоится на вулкане.

Райан и Беллами тоже приблизились к воронке.

– Будьте осторожны. Край может обвалиться.

Кивнув, Чун осторожно шагнул к самой кромке, опустился на корточки и раскрыл свой ящик. Внутри были аккуратно разложены всевозможные приборы и химические реактивы, а также геологические молотки, контейнеры, кисточки и кирки.

– Мне нужны образцы горных пород и осадочных отложений, – объяснил геолог, готовя инструмент. – Начиная с периферии и дальше к центру. – Достав молоток и зубило, он протянул их. – Если бы вы откололи кусок гранита у самого края, это ускорило бы дело.

Райан жестом приказал Беллами выполнить просьбу ученого.

– Зачем вам нужен кусок камня?

– Чтобы использовать его в качестве эталона местных скальных пород, с которым можно будет сравнить образцы из зоны взрыва.

Захватив инструменты и маленький пакет для образцов, Беллами отошел на несколько ярдов и принялся за работу. Молодой чернокожий парень играл защитником за футбольную команду Университета штата Юта, однако серьезная травма колена оставила его не у дел. Поскольку ему приходилось заботиться о жене и маленькой дочке, он бросил университет и поступил в Национальную гвардию. Беллами показал себя хорошим солдатом, умеющим работать быстро и аккуратно.

Чун закрепил стеклянную колбу на конце телескопического алюминиевого шеста. Наклонившись, он протянул шест и зачерпнул образец крупнозернистого песка у самого края.

Пока геолог работал, Райан разглядывал провал. Ближе к середине обломки становились все мельче, превращаясь в самом центре в тончайший порошок, который закручивался наподобие песчинок в песочных часах, устремляясь по спирали вниз и исчезая в горловине зияющего отверстия, откуда поднимался пар.

Услышав сдавленное ругательство, майор обернулся к Чуну. Геолог держал шест над воронкой. Ему удалось зачерпнуть образец горячего песка в стеклянную колбу. Но поверхность сосуда сразу же покрылась паутиной трещинок.

Неужели стекло разрушилось от жара?

На глазах у Райана дно колбы отломилось и содержимое просыпалось обратно в воронку. Кусок стекла, упав на поверхность, моментально расплавился в песке. Нет, не расплавился. За считаные секунды он растворился, исчез, превратился в ничто.

Чун выпрямился. Он по-прежнему держал в руке шест с остатками лопнувшей колбы, закрепленной на конце. Под взглядами потрясенных геолога и Райана осколки стеклянного сосуда распались на мельчайший блестящий порошок и просыпались в кратер. Даже конец алюминиевого стержня начал разваливаться. Зона разрушения медленно расширялась, но прежде, чем она успела распространиться больше чем на несколько дюймов, Чун швырнул шест в жерло. Алюминиевая трубка вонзилась в порошкообразную поверхность подобно дротику и стала погружаться в нее, словно затянутая зыбучими песками.

Райан понял, что шест не просто проваливается в воронку.

– Это денатурация, – пробормотал Чун, и его изумление прозвучало резким контрастом по сравнению с ужасом, охватившим Райана. – То, что там происходит, чем бы это ни было, разрушает материю. Быть может, на атомном уровне.

– Черт побери, чем это вызывается?

– Понятия не имею.

– Так как же это остановить?

Чун лишь молча покачал головой. Райан мысленно представил себе, как таинственный процесс распространяется в горах подобно раковой опухоли, одновременно проникая в глубь земли.

«Весь этот регион покоится на вулкане».

Словно в подтверждение этому, земля снова содрогнулась, гораздо сильнее, чем прежде. В небо опять взмыл гейзер, достав до вершин деревьев, и от него пахнуло перегретым воздухом.

Прикрывая лицо рукой, Чун махнул в сторону поста Национальной гвардии.

– Ситуация слишком нестабильная! Необходимо срочно отвести отсюда всех людей! По крайней мере на милю.

Райан не собирался спорить. Он крикнул Беллами, который по-прежнему стоял в нескольких ярдах от них, сжимая молоток и зубило:

– Отставить! Передай нашим людям, чтобы все приготовились отходить! Пусть собирают снаряжение!

Однако прежде чем здоровенный негр успел сделать хоть шаг, у него за спиной еще одна глыба отломилась от скалы и рухнула в воронку. Во все стороны брызнула влажная пыль. Несколько черных капель ударили Беллами по правой лодыжке.

– Уходи оттуда! – приказал Райан.

Не нуждаясь в повторном приглашении, Беллами побежал прочь от кратера. Когда он добрался до своего командира, его лицо было искажено от боли. Он сильно припадал на правую ногу.

– В чем дело? – спросил Райан.

– Нога горит, сэр.

Райан удивленно посмотрел вниз. Огнезащитная ткань штанов должна была защитить кожу Беллами от любых ожогов раскаленным порошком.

– Кладем его на землю! – рявкнул Чун. – Живо!

Вздрогнув, Райан откликнулся на повелительный тон геолога. Он схватил Беллами за плечо, но тот внезапно вскрикнул и пошатнулся, теряя равновесие. Правая голень у него треснула пополам.

Райану удалось подхватить падающего солдата и опустить его на землю.

– Твою ма-аа-ать! – заорал Беллами, корчась от боли.

Райан не стал делать ему выговор за нецензурное ругательство. Ему самому неудержимо захотелось выразиться покрепче. Черт побери, что происходит?

Чун присел на корточки рядом с Беллами. У него в руке блеснуло лезвие армейского ножа. Он распорол штанину от колена до щиколотки, открывая жуткий оскольчатый перелом. Острый обломок большеберцовой кости торчал из голени, ослепительно белый на фоне черной кожи Беллами. Сочилась кровь, но не так обильно, как предполагал геолог.

– Он заражен, – пробормотал Чун.

Райан попытался осмыслить эти слова – и тут у него на глазах острый обломок кости начал превращаться в пыль. Кожа по краям раны стала растворяться, отступая прочь. Мысленно представив брызги порошка, попавшего на ногу Беллами, Райан вспомнил слово, употребленное геологом.

Денатурация.

По всей видимости, порошок прожог насквозь огнезащитную ткань штанины и принялся за работу на ноге Беллами.

– Ч-что нам делать? – запинаясь, выдавил Райан.

– Несите топор! – приказал Чун.

На этот раз майор подчинился, повинуясь не повелительному тону, а страху, прозвучавшему в голосе геолога. Чун уже отрезал кусок зараженной ткани, следя за тем, чтобы не прикоснуться к нему, и отшвырнул его в жерло. Если у Райана и оставались какие-либо сомнения относительно замысла геолога, они рассеялись, когда Чун сорвал с себя ремень и стал готовить жгут.

Беллами тоже все понял.

– Не-е-е-ет… – тихо простонал он.

– Другого выхода нет, – объяснил ему Чун. – Нельзя допустить, чтобы зараза распространилась дальше по ноге.

И он был прав. Пока Райан бежал к лагерю, он вспомнил свой собственный вопрос, заданный несколько минут назад:

«Как же это остановить?»

Теперь у него появился ответ:

«Любой ценой».

Пока что им оставалось только стараться минимизировать ущерб.

Меньше чем через минуту майор вернулся с топором, захваченным из пожарного снаряжения. С собой он привел двух солдат. К этому времени Чун туго перетянул ремнем бедро раненого. Рядовой лежал на спине, геолог поддерживал его за плечи. Под кислородной маской лицо Беллами было искажено от ужаса и боли.

Прибывшие двое солдат испуганно вскрикнули.

И Райан их прекрасно понимал. Нога Беллами выглядела так, словно его за голень укусила акула. Ступня держалась только на коже и мягких тканях. Все остальное было пожрано заразой, поразившей рядового.

Двое солдат сменили геолога. Тот встретился взглядом с Райаном, затем посмотрел на топор, на Беллами.

– Вы хотите, чтобы это сделал я?

Райан покачал головой. «Это мой человек. И я за него в ответе». Он взял в руки топор. Однако у него был к геологу еще один вопрос.

– Выше колена или ниже?

Ответ он прочитал в мрачном выражении на лице Чуна. Рисковать было нельзя.

Со всей силой Райан опустил топор вниз.

11

30 мая, 22 часа 20 минут

Прово, штат Юта

Пейнтер Кроу усилием воли разжал пальцы, мертвой хваткой стиснувшие подлокотники кресла. Гонка от Солт-Лейк-Сити до университетского городка Прово стала испытанием даже для его стальных нервов. Чтобы отвлечься, он позвонил своей подруге Лизе и сообщил ей, что долетел благополучно. Однако джип стремительно несся по шоссе, обгоняя медленно идущие машины, то и дело резко выскакивая на встречную полосу, и Пейнтер не раз успел подумать, не был ли его звонок преждевременным.

Наконец Ковальски заглушил двигатель «шевроле» и взглянул на часы.

– Двадцать восемь минут. Это означает, что вы должны угостить меня сигарой.

– Мне следовало бы послушать Грея. – Пейнтер распахнул дверь и едва не вывалился из машины. – Он советовал не подпускать тебя близко ко всему, у чего есть колеса.

Пожав плечами, Ковальски тоже выбрался из джипа.

– Что Грей смыслит в таких вещах? Он только и делает, что катается по Вашингтону на своем велике. Если бы господь бог хотел, чтобы мужчины катались на велосипедах, он бы поместил яйца куда-нибудь в другое место.

Опешивший Пейнтер молча уставился на великана. Не в силах подобрать нужные слова, он лишь покачал головой и направился к выходу со стоянки. Ковальски последовал за ним. Великан был в черном плаще до пят, что позволяло ему скрывать многозарядное ружье «моссберг», привязанное к ноге. Чтобы хоть как-то притупить смертельную мощь оружия в городских условиях, ружье было заряжено шоковыми патронами «тазер» – беспроводными автономными пулями, парализующими цель электрическим разрядом.