Полная версия
Ириска и Звезда Забвения
– Почувствовала.
– И я тоже, – вставила Ириска, обрадованная тем, что к ним подошёл сам шпрехшталмейстер.
Но орангутан смотрел исключительно на Полику.
– Тебе нравится представление?
– Очень!
– Раньше гвоздём программы считался дрессировщик тигров, но работа поглотила беднягу целиком, и пришлось сделать ставку на волшебника.
– Мне нравится выступление Удомо, – произнесла девочка для поддержания разговора.
– Мне тоже. – Орангутан растянул огромный рот в весёлой усмешке.
Тем временем Захариус куда-то дел элефанта и вновь оглядел зал. Медленно оглядел, словно пытаясь отыскать того, кто в него не верил или кому не понравился фокус. Взгляд у Захариуса оказался тяжёлым, словно отлитым из чугуна, однако зрители не волновались и не тревожились. Напротив, они улыбались, ожидая, когда Удомо совершит очередное чудо.
– Для следующего номера мне нужен помощник! – громко объявил чёрный маг. – Кто хочет рискнуть?
– Приключение начинается, – прошептал Трындель, неожиданно оказавшись совсем рядом с Поликой. – Ты готова?
– Я не хочу, – так же тихо ответила девочка.
– Меня возьмите!
– Меня!
– Меня!!
По всему залу дети и взрослые тянули руки, надеясь, что престидижитатор их заметит, но Захариус медлил. Улыбался, растягивая губы, словно они были сделаны из резины, и медлил.
– Боишься? – спросил орангутан.
И попал в точку: подобные обвинения девочка не терпела.
– Что нужно будет сделать?
Полика не раз бывала в цирке и видела, что фокусники вытворяли с добровольными помощниками: прятали их в тёмные комнаты, запирали в сундуках, распиливали на части и даже переодевали!
– Вдруг он меня спрячет и забудет куда?
– Глупышка, – рассмеялся шпрехшталмейстер. – Захариус Удомо – величайший маг Прелести! Он никогда ничего не забывает. Иди скорее!
И буквально вытолкнул девочку на арену.
– Отлично! – провозгласил престидижитатор. – Помощница у меня есть!
В зале послышались разочарованные голоса, но они быстро стихли.
А Ириска, обрадованная тем, что сестра примет участие в настоящем цирковом представлении, громко засмеялась, захлопала в ладоши, услышала очередное недовольное: «Пс-с!» от семейства Выдриусов, затем короткое: «Пст!!» – решила, что ей делает замечание кто-то ещё, повернулась на голос, и… и замерла с открытым ртом и разведёнными для хлопка ладонями – в проходе между рядами стоял Дикий Страус.
Самый что ни на есть настоящий.
* * *– Кто пустил в зал этих зверей? – злобно прошипела Ушастая Бетти, резко отвернувшись от щёлочки, через которую следила за зрительным залом. – Я спрашиваю: кто?!
– Может, они мороженое продают? – пропищал чей-то голос из груды клоунских велосипедов.
– Что?! – взревела Ушастая.
На этот раз ответом стала тишина.
За глаза Бетти называли Ушастой, поскольку она дрессировала летучих мышей и прочих ночных гадов, однако в лицо ей так говорить опасались, потому что тётка являлась главной помощницей Захариуса Удомо и имела право приказывать остальным циркачам. Во время представления Бетти разгуливала за кулисами в обтягивающем трико с ушами, но сейчас, поскольку её номер уже закончился, Ушастая стащила с головы капюшон, выставив на всеобщее обозрение редкие волосы до плеч, сальные настолько, что не было никакой возможности определить их подлинный цвет. В сочетании с расплывшейся от пота косметикой лохмы превращали неприятное лицо Бетти в отвратительную маску.
Отталкивающая внешность и мерзкий характер делали Ушастую грозой «Четырёх Обезьян», и циркачи боялись её почти так же, как Захариуса.
– Что это за звери? Откуда?
Униформисты испуганно прижались к стенам и выглядели так, словно проглотили языки – все одновременно, и потому Ушастая подозвала к себе усатого Ядоша Тубрича, главного дрессировщика цирка, которому не хватило скорости и умения вовремя спрятаться.
– Ядош!
Лицо несчастного исказила гримаса ужаса, но он сумел скрыть её, поскольку страшной хозяйке ночных гадов нравилось, когда ей улыбались.
– Да, Бетти? – Дрессировщик посмотрел на толстуху и попытался выдавить из себя усмешку. Получилось так себе.
– Ядош, кто пустил в зал эту курицу-переростка?
– Какую… э-э… курицу?
– Ты не видишь?
– Нет, Бетти, не вижу, – жалобно пропищал Тубрич, надеясь, что на этом его мучения завершатся.
– Так подойди и посмотри!
Дрессировщик подчинился, осторожно выглянул из-за кулис, повертел головой и удивлённо поднял брови:
– Это же Дикий Страус!
– Так поймай его, дубина! – вскипела Бетти. – Поймай немедленно!
И по привычке взвизгнула: «Вау!»
* * *Услышав «Пст!» и увидев, что её зовут какие-то странные существа, Ириска решила, что эти двое – артисты, потому что выглядели они необычно, именно так, как могли бы выглядеть циркачи «Четырёх Обезьян».
Ближе к девочке стоял страус, причем, скорее всего, дикий, ибо ничего домашнего в его облике не наблюдалось. На страусе были надеты широкие, немного драные джинсы с накладными карманами на бёдрах, чёрные кеды и майка с надписью «Птицы рулят!». А ещё он таскал потёртую коричневую сумку на широком ремне через плечо и сейчас придерживал её левым крылом. Компанию страусу составлял невероятно огромный барсук в синей рубашке с закатанными рукавами, коротких красных брюках и красных кедах. Барсук настороженно оглядывался, как будто ждал неприятностей, а страус не отрываясь смотрел на Ириску.
– Пс-с-ст!
– Вы меня? – удивилась девочка.
– Тебя, тебя, – подтвердила странная птица и закивала головой на длинной шее.
– Зачем?
– Надо!
– Я не могу. – Полика как раз ступила на арену, и Ириска собиралась обязательно посмотреть эту часть представления. – Можно потом?
– У тебя билеты неправильные, – прошипел страус и даже лапой притопнул, показывая, как сильно билеты не такие, какими должны быть. – Иди сюда, а то выведу, и ничего не увидишь!
– Прямо сейчас идти?
– Иди сюда, сказал!
Ириска вздохнула, но поняла, что придётся подчиниться. Встала с кресла – нервные Выдриусы тут же попросили «двигаться быстрее» – и подошла к парочке.
– Что случилось?
И сдавленно вскрикнула, поскольку вместо ответа её подхватили, зажали рот и быстро понесли прочь.
Глава III
в которой Полика смотрит на Звезду, Ириска и Хиша убегают от Кияшек, а чёрный маг Захариус Удомо ругается на помощников
– Спасибо, что согласилась принять участие в представлении, – тихо произнёс Захариус, протягивая руку. – Как тебя зовут? – Полика.
– Очень приятно, Полика.
– Мне тоже.
Рука у фокусника оказалась узенькой и влажной, как будто потной, и Полика с трудом удержалась от того, чтобы вытереть ладонь о джинсы. Она не стала этого делать, поскольку поняла, что подобный жест получится невежливым и неуместным.
– Ты храбрая девочка.
– Спасибо.
Услышать такие слова от знаменитого артиста было очень приятно, и потому Полика не стала рассказывать Удомо, что в действительности её вытолкнул на арену шутник Трындель, а сама она очень даже сомневалась, идти или нет.
Вместо этого девочка осведомилась:
– Что я должна буду сделать?
И услышала неожиданное:
– Отвлечь внимание публики, красавица. – Чёрный маг вскинул руку, и зрители послушно разразились аплодисментами. – Каждый фокус – обман, и твоя задача сделать так, чтобы он прошёл без сучка и задоринки.
– Обман?
– Фокус.
– Разве вы не настоящий волшебник? – удивилась Полика.
По лицу Захариуса пробежала злая тень, однако девочка не заметила её в ярком свете ламп и прожекторов. К тому же Полика смотрела в зал, на хлопающих людей, и потому упустила из виду неприятную гримасу.
– Разве папа не говорил тебе, что в цирке не бывает настоящих волшебников?
– Как раз папа всегда говорит, что настоящие волшебники работают в цирке, – ответила Полика, продолжая улыбаться зрителям. Ей нравилось их внимание. – Кстати, а где Джузеппе?
– Скоро появится, – пообещал Удомо.
– Он всегда выходил на парад-алле.
– Сегодня Джузеппе приболел, – сообщил чёрный маг и поднял руку, призывая зал сосредоточиться. – Почтеннейшая публика! Только сегодня и только сейчас эта маленькая храбрая девочка совершит – с моей помощью, разумеется! – настоящее чудо!
Барабаны выдали сладко-тревожную дробь, и в цирке наступила томительная тишина. Все замерли, готовые разразиться восторженными возгласами.
– Ты готова? – шёпотом спросил Захариус.
– Что я должна делать?
– Пока просто стой.
– Где?
– Здесь.
Удомо щёлкнул пальцами, и Полика почувствовала, что поднимается вверх… но не летит, нет, просто из арены под их ногами неожиданно выросла цилиндрическая тумба, выкрашенная в яркие цирковые цвета, и через пару секунд девочка и чёрный маг оказались на трёхметровой высоте.
Публика встретила происходящее вялыми аплодисментами, показывая, что такие фокусы уже поднадоели и все с нетерпением ждут обещанного чуда.
– А дальше? – выдавила Полика, продолжая улыбаться зрителям. И чувствуя себя очень глупо.
– Ничего не бойся, – посоветовал Захариус.
– Я и не боюсь!
– Отлично! – Удомо вновь обратился к публике: – Замрите!
Тревожная музыка резко прекратилась, оркестр умолк, зрители притихли, и стало слышно, как на «футболке» пищат комары. Такого напряжения это представление ещё не знало.
– Фокус, который я вам покажу, называется «Звезда Забвения»! И дети ваших детей будут рассказывать о нём своим внукам! Обещаю!
А в следующий миг, не дожидаясь очередных аплодисментов или возгласов, чёрный маг вскинул руки и на несколько секунд замер в странной позе: словно отпихивая от себя что-то невидимое. Причём, если судить по напряженному лицу Удомо, это «невидимое» было весьма тяжёлым и не очень приятным. Возможно, плохо пахло.
Но в действительности, конечно, ничего «невидимого» перед ним не было, просто Захариус колдовал, творя одно заклинание за другим и увязывая их в единое волшебное полотно.
Прошла секунда. Потом другая. Третья.
На лбу Удомо выступили крупные капли пота, но прежде чем их кто-либо заметил, высоко-высоко, под самым куполом, засветилась маленькая, но необычайно яркая фиолетовая точка. Настолько маленькая, что её увидели только потому, что чёрный маг тянул к светящейся малышке руки.
Точка вспыхнула, засверкала, затем опустилась ниже, став при этом чуть больше. Потом ещё больше – размером с апельсин, потом – с футбольный мяч, и продолжила расти, одновременно снижаясь к замершей на тумбе Полике.
Это и была Звезда Забвения.
Казалось, её соткали языки фиолетового пламени… Казалось, она вот-вот сожжёт «Четыре Обезьяны» безумным колдовским огнём… Казалось, нет спасения от фиолетового жара, но когда Звезда оказался рядом, Полика поняла, что она холодна. Пылала, но не грела. Светила, но не обжигала.
Звезда оказалась обманом, но при этом – необычайно красивым.
– Она прекрасна, правда? – прошептал фокусник.
– Она очаровывает, – признала заворожённая девочка.
– Так и должно быть, – тихонько рассмеялся Удомо. – Так и должно быть.
А Полика во все глаза смотрела на яркий, искристый, переливающийся фиолетовым пламенем шар и не понимала, что не может от него оторваться. И никто из зрителей не мог. Раскрыв рты и вытаращив глаза, они бездумно замерли в креслах, готовые просидеть в них вечно, наплевав на все дела и мечты.
Проглотивший мороженое мальчик… семейство Выдриусов… фея Двора Бесподобных… Все зрители…
Все сидели околдованные, потому что…
Звезда Забвения притягивала.
Звезда Забвения поглощала.
Но никто, никто из собравшихся в зале этого не понимал.
– Дотронься до него, – предложил Захариус, когда шар холодного пламени оказался совсем близко от девочки.
– А можно?
– Конечно.
Полика осторожно, готовая в любой момент отступить, протянула руку и погрузила кончики пальцев в переливающиеся языки фиолетового цвета.
– Приятно, правда?
Холод Звезды оказался не страшным и не резким. Фиолетовое пламя можно было сравнить с прозрачной морской водой – прохладной, но освежающей.
От кончиков пальцев холодок пробежал по телу, но принёс лишь весёлые мурашки – сначала, и ощущение свободы, лёгкости и беззаботности – потом.
– Тебе хорошо?
Голос Захариуса звучал как будто из соседней комнаты.
– Очень, – кивнула девочка.
– А теперь произнеси своё имя, – попросил престидижитатор. – Громко!
– Полика!
И колдовской шар вспыхнул настоящей звездой, пронзая фиолетовыми лучами и цирк, и зрителей.
Пронзая всех.
* * *– Что происходит? – закричала Ириска, увидев зарождающееся сияние.
– Не знаю! – огрызнулся Дикий Страус.
– Не смотри туда! – велел Уди.
– Почему всё фиолетовое?
– Не смотри туда!
– Сам разберусь! – не понял друга Страус.
– Я не тебе!
– Мне страшно!
– Хиша, успокой девчонку!
– Себя успокой!
– Кто это сказал?
– Стоять!
Два кабана в цирковой униформе выросли перед беглецами у самого выхода из шапито. Добродушная медведица, которая продавала билеты и раздавала леденцы, ушла, зрители были внутри, и Страус с Барсуком оказались со здоровяками наедине.
– Стоять!
Тяжёлые и злые кабаны полностью перегородили проход. На их головы были напялены блестящие медные каски, из-под которых торчали массивные «пятачки». Из-под «пятачков» угрожающе выпирали клыки, а над «пятачками» с трудом угадывались маленькие тёмные глазки. Кабаны выглядели внушительно, но бегущий впереди Уди врезал ближайшей свинье могучей лапой, и та, истошно взвизгнув, подлетела, словно кегля, врезалась в напарника, сбила его с ног, и грозные униформисты покатились вдоль рядов, вызывая недовольные возгласы зрителей.
– Ха, ха, ха! – вскричал Дикий Страус так, словно лично уложил врагов.
Хиша с удовольствием остановился бы да вдоволь посмеялся над поверженными кабанами, но Барсук не позволил другу расслабиться.
– Бежим! – И толкнул его на улицу.
– Куда?!
– В лес! Через лагерь! Скорее!
И они побежали в лес, мимо ярких фургонов, из которых на них удивлённо таращились циркачи.
– Куда вы меня несёте?! – завопила опомнившаяся девочка.
– Хватит орать!
– Помогите!
– Почему? – не понял Дикий, безуспешно пытаясь заткнуть Ириске рот.
– Нас могут заметить! – отрезал Барсук.
– Нас уже заметили! – взвизгнул Страус, едва уклонившись от клацнувшей совсем рядом пасти.
От большой и очень зубастой пасти.
От страшной пасти разъярённого бедозавра.
Услышав вопли поверженных кабанов, два зверя перепрыгнули через ограждение загона и бросились на помощь униформистам. К этому моменту Уди и Хиша уже отбежали от шатра «Четырёх Обезьян» и стремглав неслись через задний двор цирка, где стояли фургоны и вагончики артистов, клетки и загоны зверей. Уди и Хиша бежали быстро, но появление бедозавров – пусть и без наездников – спутало им карты.
– Спасите! – завопил Хиша при виде ящеров.
– Спасите! – завопила Ириска по той же причине. И ещё потому, что её похитили. – Спасите меня от всех!
Страшная пасть вновь оказалась рядом, поэтому Страус, продолжая прижимать к себе девочку, предпринял неожиданный ход: плюхнулся на землю, и опасный, но немного неуклюжий бедозавр промчался мимо, шумно топая толстыми когтистыми лапами.
А Хиша вскочил и побежал в противоположную сторону. Но всё равно к опушке леса.
– Пусти меня! – Извиваясь, Ириска отчаянно пыталась высвободиться из объятий Дикого. – Пусти!
– Не мешай!
– Почему?!
– Ты разве не видишь? – изумился Страус. – Тут бедозавр!
– И что?
– Он меня съест!
– И хорошо!
– Нет!!
Ящер повернулся, отыскал взглядом бегущего Хишу и ринулся наперерез. И не просто ринулся, а помчался, словно выпущенное из пушки ядро, неожиданно быстро оказавшись совсем рядом с перепуганной птицей.
– Уди!!! – завопил Страус.
И красно-синий Барсук не подвел.
На него тоже напал бедозавр, однако Уди не растерялся, а, уклонившись от зубастого ящера, ловко вскочил ему на спину и накинул на голову сдёрнутую с плеч рубашку.
– Ий-у!!
Сначала ослеплённый, потерявший ориентацию бедозавр закрутился на месте, совершенно не понимая, что предпринять, а затем как сумасшедший понёсся вскачь, ломая всё на своём пути и мечтая лишь о том, чтобы избавиться от наглого наездника.
– Ий-ех-уу!!
Ловкий Уди совсем не испугался бешеной скачки. И не растерялся. А увидев, что второй бедозавр мчится за Хишей, ощерив полную клыков пасть, Барсук ухитрился развернуть своего скакуна и направить его на столкновение.
И через секунду после того, как Дикий Страус истошно завопил: «Уди!!!» – зубастые ящеры врезались друг в друга.
Разогнавшиеся, ослеплённые, один – погоней, а второй – чужой рубашкой, они сначала взвыли, потом, рыча, покатились по земле и остановились, лишь сломав вагончик Ушастой Бетти, из которого с визгом вспорхнули летучие мыши, крылоцапы и вопилки. А бедозавры замерли посреди обломков, оглушённые и грязные, с глупым видом озираясь по сторонам.
Барсук же, успевший спрыгнуть с ящера перед самым столкновением, вновь толкнул Дикого:
– Скорее!
И беглецы припустили дальше.
– Только не смотри назад! – напомнил Страус.
– Ага.
Хиша не знал, что за странные фиолетовые лучи освещают поляну, но подозревал, что ничего хорошего они не сулят, вот и умолял друга вести себя осторожнее.
– Закрой глаза девчонке! – прорычал Уди.
– Ох!
Дикий вдруг понял, что не позаботился о схваченной фее, и обругал себя так, как давно себя не ругал.
– Закрыл?
– Да!
– Мне страшно! – пролепетала Ириска, на лицо которой легли жёсткие перья страусиного крыла.
– Сейчас, сейчас…
Беглецы углубились в лес, и лишь когда позади осталось достаточно много кустов и деревьев, Хиша позволил им остановиться на короткий отдых.
– Здесь!
Барсук кивнул, упёрся передними лапами в колени и принялся шумно дышать.
Страус тоже кивнул, после чего снял девочку с плеча, поставил её на пенёк, дружелюбно потрепал по разлохматившимся волосам и осведомился:
– Ты почему не защищалась?
– Извините? – не поняла Ириска.
Ей было страшно и непонятно, её потрясло внезапное появление невиданных зверей, похищение и стремительное бегство в тёмный лес. Трясясь на плече Дикого Страуса, девочка видела и покатившихся вдоль зрительских рядов кабанов, и столкнувшихся бедозавров, один из которых явно собирался её съесть, и почти поверила, что спасения не будет. Она готовилась разрыдаться в голос, но неожиданный вопрос заставил Ириску удивлённо хлопнуть ресницами:
– Что я не сделала?
– Не кричи, нас могут услышать. – Страус нервно огляделся. – Мы всё ещё слишком близко от цирка.
– Если нас услышат, то меня спасут?
– От чего? – не понял Хиша.
– От тебя. – Ириска топнула ногой. – Зачем ты меня похитил?
– Я тебя спас, – растерялся Дикий.
А его друг, невиданных размеров барсук, который уже успел отдышаться после схватки с кабанами и бедозаврами, выразительно покрутил когтем у виска, показывая девочке, как сильно она ошибается. После чего принялся сосредоточенно надевать мятую рубашку.
И, наверное, именно этот жест именно этого зверя – наряженного в красно-синее барсука – успокоил Ириску. Она почувствовала… Не поняла, а именно почувствовала, как чувствовала будущих подружек в новой школе, что рядом с ней друзья. Что ни страус, ни барсук не сделают ей ничего дурного.
И потому следующий вопрос девочка задала совсем другим, спокойным, тоном:
– От чего вы меня спасли?
– Ещё не знаю, – признался Дикий.
– Надеюсь, ты понимаешь, как глупо выглядишь? – поинтересовалась Ириска и тем окончательно смутила шумную птицу. – В общем, так: если вы меня отпустите, я обещаю не рассказывать родителям о вашей выходке, и вас не накажут.
– Мы тебя спасли не «от чего», а «от кого», понятно? – опомнился Хиша. – Мы пока не знаем, что делает Захариус, но это фиолетовое сияние выглядит весьма подозрительно.
– Почему ты не защищалась? – перебил друга Уди. И уставился на девочку так, словно именно она скрывала от друзей тайну Шести Удивительных Сапфиров.
– Да! – поддакнул Хиша, вспомнивший, что его тоже волнует этот вопрос.
Не тайна Сапфиров, конечно – о ней Дикий сейчас не думал, – а почему Ириска ничего не предприняла в зрительном зале.
– Как я могла защищаться, если вы прикинулись циркачами, а потом напали на меня и схватили? – удивилась девочка. – К тому же ты говорил о билетах, и я решила, что ты – контролёр.
– О каких билетах?! – взвился Страус. – Ты что, уснула? Захариус явно колдовал на арене, а ты сидела и смотрела! И даже хлопала!
– И улыбалась, – поддакнул Барсук.
– Я видел!
– Я тоже!
– Почему ты не защищалась?
– Как не защищалась? – Девочка никак не могла взять в толк, чего от неё хотят странные животные. – От кого?
– Не морочь мне голову. – Теперь не выдержал Уди. Он, в отличие от друга, не стал повышать голос, зато легонько коснулся когтем запястья Ириски: – Ты носишь плетение Первого Письма, фея, а такие браслеты не делают ни в подарок, ни на продажу.
– Нас не проведёшь, – подбоченился Дикий. – Мы всё видим и всё подмечаем.
Друзья одновременно улыбнулись, а девочка изумленно уставилась на правую руку, которую действительно украшал трехцветный, бело-сине-красный, нитяной браслетик весьма хитрого плетения. Обычный на первый взгляд браслетик, однако и Страус, и Барсук смотрели на него с огромным уважением.
– Ты сплела его сама, сплела для себя, а значит, ты прошла первую ступень посвящения и ты – Непревзойдённая. Хоть и ученица.
– Ученица Непревзойдённых, – поправил друга Хиша.
– Теперь правильно, – одобрил Уди.
– Какая я? – растерялась Ириска, продолжая недоумённо смотреть на браслет. Казалось, она не могла поверить, что видит свою руку и своё украшение.
– Вас учат защищаться от колдовства, – продолжил Страус. – Вот мы и спрашиваем: почему ты ничего не сделала?
– О чём ты сейчас говоришь?
– Проснись, Непревзойдённая!
– Как ты меня назвал?
– Ты ведь Непревзойдённая?
Несколько секунд Дикий и девочка ошарашенно смотрели друг на друга, силясь понять, что происходит, после чего Барсук неуверенно произнёс:
– Она абсолютно точно фея, иначе ей была бы закрыта дорога в Прелесть.
– И она абсолютно точно Непревзойдённая, – твёрдо заявил Страус. – Никто, кроме них, не носит браслеты Первого Письма.
– Но почему она так непонятно себя ведёт?
– Между прочим, невежливо говорить о присутствующих в третьем лице, – сообщила девочка, которая ни слова не поняла из диалога своих то ли друзей, то ли похитителей. Скорее всего, друзей, но странных.
– Невежливо подслушивать, – машинально отозвался Уди.
– Могли бы отойти в сторонку и пошептаться.
– Я…
– Кажется, я понял, – перебил друга Дикий. И перевёл взгляд на Ириску: – Скажи, когда я нёс тебя на плече, ты открывала глаза?
– Конечно! – Вопрос показался девочке глупым: что ж она, трусиха, что ли, чтобы жмуриться в такой момент?
– Смотрела назад?
– Цирк был такой забавный, – улыбнулась Ириска. – Весь фиолетовый, как будто я надела очки с такими стёклами, через которые всё делается другого цвета. Я такие видела, только у меня их нет. А что?
Однако ответа не последовало.
– Теперь ты понимаешь, почему главный номер представления называется «Звезда Забвения»? – уныло осведомился Хиша.
– Теперь я понимаю, что эта девочка не сможет нам помочь, – не менее уныло ответил Уди.
– Но она – первая Непревзойдённая, которую мы встретили за три месяца, – напомнил Страус. – И я догадываюсь, куда подевались остальные.
– Куда?
– Вот они!
– Кияшки!
Увлёкшись разговором, Уди и Хиша совершенно позабыли о врагах и теперь с ужасом поняли, что их почти поймали: со всех сторон слышался хруст веток, шуршание травы и виднелись похожие друг на друга крепыши в голубеньких трико.
– Это силачи из цирка! – зачем-то крикнула Ириска. – Я видела их на арене.
– Окружайте! – громко приказал главный Кияшко, и друзья поняли, что влипли.
Время, которое они потратили на разговор, убивало их.
– Бежим! – закричала Ириска, которая по одному лишь внешнему виду силачей поняла, что лучше быть с Барсуком, чем с этими громоздкими созданиями, чьи сплюснутые физиономии скрывались под безликими масками. – Бежим!
