—Ну, чем займёмся сегодня? – сладко потягиваясь, спросил полусонный Очертяка. Его мохнатая лапка нащупывала под подушкой припасённый с вечера кюлот1 – забавного вида фрукт, любимое очертякино лакомство.

– Козу будем доить, – послышался ответ из гостиной.

– Опять?!. – Очертяка застрял в неудобной позе. Нога, которую он собирался со вкусом потянуть, так и зависла у левого уха. В памяти ярко вспыхнул тот меткий удар козы копытом в лоб, после которого начинающий дояр лежал неделю, не различая цветов и запахов.

– Опять, – донёсся спокойный голос. Какангел, верный друг Очертяки и собрат по приключениям, был невозмутим. – Надо же когда-то научиться. После завтрака найду план-схему и начнём заново.

Несмотря на оглушительный во всех смыслах провал прошлой операции, Какангел не собирался сдаваться. Чистенький и, как обычно, довольный собой, он покачивался в кресле-качалке, деловито листал Энциклопедию Знаний и прихлёбывал ароматный кофе.

– Очертяка, ты зря беспокоишься, – ободряюще улыбнулся он другу. – У нас все получится.

– Ещё бы мне не беспокоиться, – отозвался Очертяка, направляясь в ванную и снимая ночной колпачок. – Шишка-то у меня была. Кто мне советовал – заходи сзади, хватай смелее?!.

– Это было типичное недоразумение. Эррор2, – Какангел любил ввернуть в разговор иностранное словцо.

– Дорогой сэр3, – нахмурился Очертяка, которому очень не хотелось возвращаться к теме дойки козы. – Мы ведь решили, что бережём родной язык. Давай-ка поменьше всего ненашенского.

– Окей4, – согласился Какангел и тут же поправился. – Уговор. Умывайся, одевайся и садись завтракать. Вот принёс тебе свежих кюлотов и пирожков напёк с вареньем. А уж кофе-то какой славный получился!

– Ещё бы стаканчик козьего молочка, – мечтательно добавил Какангел.

Очертяка открыл рот, чтобы высказать своё мнение по поводу «стаканчика козьего молочка», но взглянул на аппетитно накрытый стол и подобрел. Через несколько минут умытый, с причёсанными кисточками ушей, он уже заглатывал третий пирожок и запивал его огромной кружкой горячего кофе.

– Ну, как? Вкусно? – Какангел гордился своим талантом кулинара.

– Вкуснятина какая! А варенье где взял? У тёти Каказалии?

– Нет, конечно, – помахал головой Какангел. – Не буду же я попрошайничать у твоей уважаемой тёти.

– А я разве попрошайничаю? – округлил глаза Очертяка, который все время возвращался от доброй родственницы с полными карманами кюлотов и других вкусных гостинцев. – Мне тётя сама все даёт. Хочет, чтобы племянник рос здоровым и красивым.

– Ты уже и так такой здоровый и красивый, что дальше некуда, – улыбнулся Какангел, окинув взглядом своего упитанного дружочка, одетого в яркий халатик и турецкие домашние туфли.

– Ну ладно, ладно, – заскромничал Очертяка, довольный комплиментом. – Речь не обо мне на этот раз. Откуда все-таки варенье?

– Это же мы с тобой прошлым летом варили, забыл?

– Я-то не забыл, только помнится, кто-то ещё месяц назад сказал, что оно кончилось, – Очертяка многозначительно посмотрел на Какангела.

– Так и кончилось бы, если бы не сказал. – Какангел даже глазом не моргнул.

После завтрака друзья присели на широкий подоконник раскрытого окна. Очертяка улыбался. Его кожаный нос-пуговица чуть шевелился, вдыхая тёплый летний воздух. В его животике мирно лежали не меньше десяти пирожков, и настроение пушкана было прекрасным. Очертяка решил порадовать друга.

– Ну, хорошо. Что там насчёт козы?

Какангел тут же засеменил к книжному шкафу, проскальзывая по натёртому деревянному полу пушистыми пятками. Высмотрев что-то наверху, он подтащил своё любимое кресло-трансформер. Одно движение – и кресло превратилось в удобную стремянку. Надев мягкие тапочки, осторожно наступая на ступеньки, Какангел начал подниматься. За ним с тревогой наблюдал Очертяка. Какангел обожал свою стремянку, но ему ещё не удалось приручить её. От высоты у него кружилась голова.

– Тебе помочь? – не выдержал Очертяка.

– Не надо. Я саа-а-а-а-Й!.

Очертяка кинулся к другу и подхватил его объёмистое тельце.

– Отпусти меня! – брыкался Какангел. – Я сам! Я просто себе на тапочек наступил…

Высвободившись из заботливых очертякиных лап, Какангел все же взгромоздился на стремянку и, пыхтя, извлёк нужный свиток из кучи остальных.

– Вот, – он развернул свиток на письменном столе. – Это план-схема дойки козы. Посмотрим, где мы ошиблись.

Они склонили пушистые головы над примечательным документом, в котором схематичное изображение рогатого животного было опутано стрелочками и пунктирными линиями. Нижняя часть документа была испещрена ссылками и комментариями.

Здесь нужно сделать небольшое отступление. В племени пушканов соблюдались древние традиции. Согласно им, главными ценностями считались знания и умения. Каждый пушкан с малых лет учился создавать все, что ему нужно для жизни, своими руками. Конечно, он сам решал, какому ремеслу или умению хотелось бы научиться, но если уж решил – отказаться от учёбы на полпути приличный пушкан не мог.

Однажды утром, еще до завтрака, Какангел прибежал к Очертяке в обнимку с Энциклопедией знаний, самой уважаемой книгой пушканов.

– Ты что-нибудь слышал о божественной козе по имени Амалтея?

– Честно говоря, я вообще не знаю, кто такая «коза», – Очертяка спросонья туго соображал. – Это тётенька такая?

– Тебе надо больше читать, мон ами5, – сочувствующе вздохнул Какангел, раскрывая Энциклопедию. – Конечно, можно и козу назвать тётенькой, если не знаешь, что… «Коза – домашнее парнокопытное жвачное животное семейства полорогих. Произошла от диких козлов – безоарового, винторогого и одного вымершего вида».

– Парнокопытное и жвачное… Это как? Это когда по паре копыт на каждой ноге и питается жвачкой? Какое смешное существо…

– Смешное существо – это ты, Очертяка. Кстати, пойди умойся и причешись. А то смахиваешь на ананас, – Какангел сделал вид, что обиделся. На самом деле он обрадовался поводу выдать научную справку и тут же засеменил за другим словарём. Очертяка с улыбкой следил за другом. Он знал его маленькую слабость и иногда, чтобы порадовать Какангела, делал непонимающее лицо или задавал наивные вопросы.

– Даю справку, – в голосе Какангела была слышна гордость. – «Парнокопытные – отряд млекопитающих с двумя одинаковыми пальцами – раздвоенным копытом».

– Час от часу не легче… То есть, копыта – это пальцы такие жёсткие? Интересно. А вот еще странное слово – «млекопитающие», – Очертяка и вправду удивился. – Может, правильнее говорить «млекопитающиеся»? Они ведь молоком питаются?

– Очертяка, не морочь мне голову. Это ты питаешься их молоком, и детёныши тоже. А взрослые козы едят траву, жуют ее долго-долго, целый день. Иначе молока не получится. Отсюда и название – «жвачные». Уф! – Какангел перевёл дух, поправил распушившиеся кисточки ушей и убежал за чашечкой чая. Выдача научных справок – дело увлекательное, но и утомительное тоже.

Когда он вернулся, Очертяка уже сидел в своём китайском халатике, изучал Энциклопедию и жевал кюлот.

– Скажи, Какангел, – поднял он лохматую голову, – а когда мы научимся доить козу, мы запишем в нашей Книге умений, что мы теперь «козодои»?

– Не смеши меня, Очертяка! – Какангел чуть не поперхнулся кусочком шоколада. – Козодои – это птицы такие!

– Птицы? – вытаращил жёлтые глаза Очертяка. – Не может быть! Что, даже птицы умеют доить коз, а мы нет?

Какангел от души расхохотался и сквозь смех объяснил:

– Не умеют они доить коз! Их так назвали, потому что они охотятся по ночам, и раньше некоторые думали, что они охотятся на козье молоко. На самом деле это не так, козодои едят только насекомых.

– Ага, понятно! Значит, мы точно не козодои, – успокоился Очертяка и продолжил листать Энциклопедию.

– А можно еще вопросик? – снова встрепенулся он. – Что такое «полорогие»? Может, тут опечатка: надо было сказать «полоротые»?

Какангел, заподозрив неладное, вдруг сделался похожим на злой параллелепипед. Прищурившись, он внимательно посмотрел на Очертяку. Но глаза друга горели таким искренним вниманием, что Какангел смягчился.

– Полоротая коза – это мультперсонаж. А наша коза – полорогая. Рога внутри пустые – полые, значит. Ясно? Ну, давай вернёмся к нашим баранам6.

– Ты хотел сказать, козам?

– Пусть козам, – Какангел терпеливо кивнул. – Так вот, Зевс, главный бог у древних греков, вырос на молоке козы Амалтеи. И стал сильнее всех. Потому что козье молоко очень полезно для организма. Особенно растущего, как у малышей. Например, как у тебя, Очертяка.

– Я не малыш. Я выше тебя на два сантиметра.

– Ну да. Со стремянки.

– И ладно. Зато у меня шёрстка рыжее и гуще!

– А будет еще рыжее и гуще, как начнёшь пить козье молоко.

– Амалтея до сих пор даёт молоко?!. – удивился Очертяка. – Ей же уже много тысяч лет! Уже и греки вымерли все. В смысле – древние…

– Амалтея тоже вымерла. Сейчас вместо неё молоко дают другие козы.

– А где же мы их найдём? Они же не прогуливаются просто так, без дела?

– Конечно, не прогуливаются. Но мы найдём.

Через несколько дней Какангел прибежал домой усталый, но довольный. У деревенской бабушки одного из пушканов жила целая козья семья, и бабушка разрешила юным любознательным пушканам раз в неделю приезжать и доить козу. В одно из воскресений состоялась та памятная дойка, после которой Очертяка долго не решался на вторую попытку.

Некоторое время в доме были слышны только тиканье часов и дружное сопение пары пушканов. Очертяка попутно хрустел шоколадной шахматной фигуркой. На этот раз он выбрал ладью.

– Что-то я никак не разберусь, – вглядывался в план-схему Какангел. – С одной стороны, вроде знакомый силуэт7, то есть, образ… С другой стороны, что-то не то… А, Очертяка, как думаешь?

Тот хмуро смотрел на бумагу. Предыдущая дойка была короткой, и, кроме формы копыта, в очертякиной голове не сохранилось никаких воспоминаний. Сейчас он думал об одном – как бы не схлопотать в лоб во второй раз.

– Значит, так, – Какангел решил подвести черту. – Вот четыре ноги. Вот хвост. Вот голова с рогами. Это ясно. Вот молочный резервуар8, он же вымя. Наша задача проста. Нужно спокойно и осторожно подобраться к козе. Кто из нас будет доить?

– Ты, – последовал короткий ответ. – Я лучше ведёрко подержу с тёплой водичкой для обмывания и полотенце.

– Ну, хорошо. А я сделаю козе массаж9, как тут написано.

– Массаж? – оживился Очертяка. – Это хорошо…

Он вдруг задумался и добавил жалостливым голосом:

– Что-то я с утра чувствую себя неважно… Какангел, ты сделаешь мне массаж спины, а то боюсь, не смогу поехать…

Какангел посмотрел на друга. Тот печально повесил уши, отвёл глаза в сторону, но все-таки потянулся за шоколадным конём. Очертяка обожал массаж и часто хитрил, притворялся больным и придумывал разные поводы, чтобы получить свою порцию удовольствия.

– Ты бы ел поменьше шоколада и делал гимнастику, вот спина и не болела бы, – покачал головой Какангел, – Хорошо, сделаю тебе массаж, но только потом, когда вернёмся.

Очертяка хотел еще что-то сказать, но воздержался и склонился над чертежом.

– Погоди, Какангел, – Очертяка неожиданно вспомнил об одном важном моменте. – Почему-то у твоей козы на схеме не видно бороды. У той, что мы доили, борода была. Коза посмотрела прямо на меня. У неё были рога и бородища, точно говорю. Такая густая и длинная.

– У них у всех бороды, – авторитетно заявил Какангел.

– А эту что, побрили специально для портрета? – прищурил оранжевые глаза Очертяка.

– Да. Эту побрили.

– И кто ее брил?

– Не отвлекайся. Тут написано, что…

– Подожди, – ответ Какангела не успокоил Очертяку. Его душа наполнялась смутным беспокойством. Он пристально смотрел на схему, пытаясь в точности восстановить в памяти встречу с козой. – Так. Четыре ноги помню. Рога – тоже. Бороду помню. Говоришь, эту побрили – пусть. Теперь – вымя. Вот вымени не помню.

– Козы без вымени не бывает.

– Но у той не было!

– У всех дойных животных есть вымя. Вымя и несколько сосков.

– А один сосок бывает?

– У коз точно нет, – Какангел, как всегда, говорил очень уверенно.

Тем не менее, Очертяка очень хорошо помнил, что, подобравшись, к козе, он нащупал только один сосок.

– Нет, Какангел, тут что-то не так. Давай-ка кроме схемы посмотрим рисунки козы. У тебя есть?

– Не знаю, – Какангел почесал нос и чихнул. – Поищу.

Он долго рылся в книгах, и, наконец, нашёл иллюстрации к «Легендам и мифам Древней Греции». Какангел с изумлением обнаружил, что его представления о козе не совсем точны. Главное, у неё не было бороды. Надеяться на то, что Очертяка не заметит столь очевидной детали, было глупо.

– Какангел! А бороды-то нет!

Очертяка почти прижал к носу изображение Амалтеи, рассматривая все подробности, тщательно выписанные внимательным художником. Тут он заметил другое явное несоответствие своим воспоминаниям. Вымя Амалтеи выглядело как на схеме, но хорошо просматривалось больше одного соска.

– А теперь, дружочек, – особым голосом начал Очертяка, – посмотри сюда и ответь: КОГО ЖЕ МЫ ТОГДА ДОИЛИ? Небритую козу с одним соском?!.

Какангел и сам давно все понял и понуро сидел, расправляя кисточки на поникших ушах. Такой промах случился у него впервые.

– Кого, кого… Козла! – решительно ответил он после некоторого раздумья.

– Козла?!. – Очертяка был потрясён. – Он же мужчина! Их не доят!

– Ну вот у нас и не получилось. Извини, друг. Ошибочка вышла. Эррор…

Не в силах вымолвить ни слова, Очертяка стоял, пристально глядя на притихшего Какангела. Потом махнул рукой.

– Ладно, пойду соберу, что нужно, ведра там какие, полотенца. Через час поедем доить. Козу! – он сделал ударение на последнем слове и многозначительно глянул на Какангела. – Слышишь, главный спец по козам?

Главный спец молчал и вертел в руках карандаш.

– Это просто аллес10 какой-то, – расстроенно вздохнул он, почесав затылок. Оставшись в одиночестве, Какангел некоторое время размышлял над произошедшими событиями.

Тут в гостиную заглянул Очертяка и заявил с широкой улыбкой:

– Какангел, не переживай! Ну, ошибся, с кем не бывает! Я знаю, как красиво закончить эту историю.

– Знаешь? – обрадовался доверчивый Какангел. – А как?

Очертяка прикрыл один глаз, поднял бровь и стал похож на симпатичного, но коварного пирата.

– Я получил копытом в лоб, и теперь, чтобы поправить моё здоровье – с тебя три массажа! А поскольку мне массаж важнее, чем козе, поэтому первый – прямо сейчас!

Словарик Какангела

Кюлот – смешной с виду фрукт, похожий на маленькие шаровары, поэтому и называется «culotte», и означает старинные французские штаны до колен. Растёт только там, где живут пушканы.

Эррор – значит «ошибка», английское слово, которое пишется «error».

Сэр – очень уважительное обращение к собеседнику, по-английски пишется «sir».

Окей – любимое выражение жителей Америки. Пишется «okay» и означает иногда просто «да», а иногда – что все идёт хорошо.

Мон ами – обращение к другу, означает, конечно же, «мой друг», и по-французски пишется «mon ami».

Вернёмся к нашим баранам – фраза из старой французской пьесы, когда того, кто отвлёкся от спора про баранов, попросили вернуться к теме.

Силуэт – по-французски пишется «silhouette», означает «образ, очертания, контур». Еще так называют похожие на тень портреты, вырезанные из чёрной бумаги.

Резервуар – особое место для хранения чего-нибудь жидкого, например, воды или молока. В переводе с французского означает «сохранять» и пишется вот так: «reservoir».

Массаж – приятная штука, когда тебе разминают мышцы, гладят по шкурке, а ты лежишь на мягком матрасе и отдыхаешь. Слово пишется по-английски, по-немецки и по-французски одинаково: «massage».

Аллес – «alles», с немецкого переводится «все». Видимо, Какангел растерялся и употребил слово не к месту.

Глава 2, в которой рассказывается о том, как важно нравиться себе

Утро не задалось. Какангел сквозь сон услышал странные ревущие звуки. Он пошевелил одним ухом и прислушался. Звуки доносились из ванной комнаты. Громкость нарастала, и Какангел уловил смысл в грозном бормотании, рычании и сипении. Разомлевший под струями утреннего душа, Очертяка пел гимн себе любимому:

– Тххрынди-брррынди-колбаса, а я – горрдость и крраса!.. Свет мой, зеррркальце, скажи! Да всю пррравду доложи! Я ль на свете всех милее?..

На очередном жизнерадостном «бррынди» Какангел забарабанил в дверь. Гимн очертякиной красоте оборвался.

– Что случилось?

– Это у тебя там что случилось?! Ревёшь, как медведь в тёплую погоду!

Какангел был не в духе. Его разбудили посередине чудесного сна, в котором он нырял в голубые волны Красного моря, а вокруг носились стаи ярких рыбок. Какангел верил в то, что сны 30-х лунных суток – вещие. Особенно сильно он верил в них, когда снилось что-то хорошее, как сегодня.

– Я не медведь, – возразил Очертяка. – Наоборот, я – привлекательный. У меня такие выразительные глаза, такая шелковистая шёрстка… Прямо не могу оторваться от зеркала… А шёрстка блестит, наверное, от ромашкового настоя, который мы с тобой приготовили на прошлой неделе. Знаешь, Какангел, я тут подумал…

Но Какангел уже ничего не слышал. Он растерянно постоял у двери, потом тихо спросил:

– ОТ ЧЕГО ты не можешь оторваться, Очертяка?

Что-то в голосе друга насторожило Очертяку. Он умолк, приоткрыл дверь и потихоньку выглянул, столкнувшись нос к носу с Какангелом.

– Ты что, забыл?!. Нам же нельзя смотреться в зеркало!

– Ой…

Бодрое очертякино настроение мигом улетучилось.

– Да я только разок и глянул…

Наступила пауза. Пушканы были расстроены. Применение предметов, которые сделаны не собственными руками или не подарены кем-нибудь, считалось поступком, не достойным благовоспитанного пушкана. Очертяке давно хотелось иметь зеркало. Он все время приставал к другу с вопросом, когда же, наконец, у них появится зеркало. «Во всех приличных домах есть зеркало, а мы, как в каменном веке, – ныл Очертяка. – Мне уже девять лет, а я ни разу зеркала не видел!» Приставал он и к своей тётке Каказалии, счастливой владелице трёх зеркал, с прозрачными намёками на подарок ко дню рождения. Но многоопытная Каказалия была непоколебима: «Не хочешь учиться – жди, пока напишу завещание».

Очертяка понуро вышел из ванной. Его лицо вытянулось, уголки глаз и рта были печально опущены. Розовый нос хлюпал. На мокрых лапах и спине лежали облака мыльной пены.

– Ну что, мон шери11, давай сюда своё зеркало, – голос Какангела был строг. – И где ты его только взял? Выклянчил у тётки?

Очертяка вынул лапу из-за спины и протянул другу небольшой овальный предмет. Какангел хмуро взглянул на вещицу, и его глаза блеснули:

– Очертяка, дружочек, скажи мне, а ты вообще знаешь, как выглядит зеркало?

– Конечно, знаю. Вот так, – он подсунул вещицу под самый какангеловский нос. – Я все знаю про зеркала. Главное в них то, что когда бы ты ни посмотрел в зеркало, всегда увидишь себя.

– Именно. Я тоже вижу в нем тебя.

– Правильно! Правда, я красивый?

– Да как тебе сказать?.. Безумно. Только одно замечание. Предмет, в котором ты видишь свою неземную красоту, не зеркало.

– Интересно! А что же это, по-твоему?

– Фотопортрет. В рамке, под стеклом. И мне очень хотелось бы знать, где ты его взял.

– Нашёл в шкафчике на веранде. Среди старых игрушек. Он там валялся.

– Валялся! Он не валялся! Я сам сделал и спрятал! Хотел подарить тебе на день рождения, – признался Какангел.

– О-о-о! – Очертяка был потрясён и растроган до глубины души. – Спасибо тебе, дорогой Какангел! Мне очень, очень нравится!

Он с чувством пожал дружескую лапу. Какангел смущённо потупил взор, но по пунцовому носу было видно, что очертякино искреннее восхищение пришлось ему по сердцу.

Очертяка вертел в лапах портрет, вглядываясь в каждую чёрточку милого лица.

– Я очень красивый! Красивее нет, – удовлетворённо заключил он.

– Конечно, Очертяка, никто и не сомневается, – улыбнулся Какангел. Способность Очертяки любоваться собой при каждом удобном случае умиляла Какангела.

После завтрака пушканы пошли прогуляться. Солнышко пригревало, снег почти растаял, птицы наперебой выкликали весну.

– Какангел, ты великий художник, – начал Очертяка особым тоном, означавшим, что вскоре последует какая-нибудь просьба. Какангелу были хорошо знакомы эти интонации.

– Во-первых, не подлизывайся. А во-вторых, говори прямо – что ты хочешь?

Очертяка скосил свои янтарные глаза куда-то вбок, почесал за ухом, пошарил по снегу лапой в толстом ботинке, посопел и, наконец, сказал:

– Мне бы зеркальце…

Какангел вздохнул.

– Ну, хорошо. Вижу, пора тебе получить своё собственное зеркало. Только сразу предупреждаю – это сложное дело.

– Ну, не сложнее, чем доить козу!

– Куда уж. Гораздо сложнее.

Очертяка поднял было брови, но, увидев, что Какангел не на шутку озадачен, промолчал.

Весь следующий месяц Очертяка почти не видел друга. Какангел целыми ночами просиживал в библиотеке, днём бегал в поисках химических составов и секретных веществ, на предложения помощи отрицательно мотал головой, заглатывая второпях огурец или варёное яйцо. Очертяка почти все вечера проводил в одиночестве. Иногда ему удавалось выманить Какангела к обеду жареными креветками и тортом «Тройной шоколад». Какангел приходил поглощённый своими мыслями и молча уплетал любимое лакомство. Бывало, он прибегал взъерошенный и взволнованно рассказывал Очертяке истории о зеркалах:

– А ты знаешь, какие зеркала были у древних египтян? Полированные металлические диски!

– Между прочим, делать зеркала на стеклянной основе придумали итальянцы из города Мурано! Вот ведь молодцы какие!

– А ты знаешь, что зеркала раньше были такими дорогими, что их дарили только королевам?

Однажды утром Очертяку разбудил аромат горячих пончиков с кюлотовым вареньем. Это могло значить только одно: Какангел разобрался в вопросе. «Ура!» – крикнул Очертяка, не зная, чему он рад больше: тому, что на завтрак будут обожаемые пончики, или тому, что его друг снова открыт для общения.

Очертяка помчался на кухню, счастливо топоча пятками. Тёплый аромат ванили и корицы струился вокруг перемазанного мукой Какангела. Какангел расцвёл довольной улыбкой:

– Вэлком12, дорогой друг! Я тут жарю-шпарю-кулинарю!

Он тряхнул головой, и мучной иней, осевший на бровях и ушах мохнатого кулинара, разлетелся в стороны.

После завтрака Какангел сообщил главное: они могут приступить к изготовлению зеркала.

– Мы идём в мастерскую? – обрадовался Очертяка.

– Да. Нужны твои фартуки.

С криком «Несу-несу!» Очертяка унёсся в свою комнату. Через минуту он появился на пороге кухни, прижимая к груди аккуратно сложенные фартуки, переложенные калечной бумагой. У этих фартуков была своя история. Дело в том, что их сшил сам Очертяка после двух занятий на курсах кройки и шитья. Фартуки не потрясали симметрией и аккуратностью кроя, зато оглушали размером. Удивляла и цветовая гамма, зато каждый стежок как будто кричал о неуёмней фантазии и упорстве автора. Какангел, всегда поддерживавший друга, очень хвалил первые шаги Очертяки как кутюрье. Фартуки было решено хранить в любимом очертякином сундучке и использовать только в редких, праздничных случаях.

Пушканы отправились в мастерскую. Коренастые фигурки, обёрнутые фартуками в три обхвата, в защитных очках и резиновых крагах на руках и ногах, напоминали подтаявших снеговиков. Мастерская располагалась в деревянном домике у оврага, подальше от жилища. Неоднократно разваленная во время химических опытов, восстановленная после знакомства с газосварочным аппаратом, мастерская была гордостью пушканов. Войдя первым, Очертяка дёрнул за шнур выключателя, и яркий свет озарил просторное помещение, пахнущее стружкой, лаком, гуталином и немножко яблоками. Тут были: удобный, хотя и травленный химикатами, рабочий стол, прекрасный верстак с крепкими тисками, печь для обжига и сушки, гончарные круги, великое множество различных устройств, инструментов и хитрых приспособлений, придуманных самими пушканами. На широких полках выстроились разноцветные банки и ящики, на которых чётким какангеловским почерком были написаны комментарии к содержимому. Правда, стены, окна и потолок мастерской были перемазаны краской, словно здесь заперли когда-то сумасшедшего маляра, но пушканы считали, что такое оформление только помогает работе.

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3

Другие книги автора

Похищенные сны, или Тайна Голубого озера

Ирина Вертинская