Михаил II: Великий князь. Государь. Император

– Да-с, Михаил Александрович! Приложу-с все усилия! Понимаю я, как тяжело сейчас России и вам. Вон даже свои деньги готовы тратить на благо православным. Я тоже хочу отдать на это оружие свои накопленные деньги. У меня их, конечно, немного, но пять тысяч рублей готов!

Меня тронули слова управляющего, и не только меня, обычно невозмутимый Кац воскликнул:

– Петр Филимонович, вы истинный патриот России!

Чувствуя, что мой друг вот-вот разразится пафосной речью в стиле XXI века, я перехватил разговор на себя, сказав:

– Спасибо, Пётр Филимонович! Ваш поступок навёл меня на мысль попытаться собрать деньги на новое оружие среди патриотично настроенных подданных императора. Вы человек проницательный и, по моему мнению, способный определить, стоит ли человеку доверять секреты. А значит, вполне сможете провести среди своих знакомых работу по сбору средств. Поручаю вам эту деятельность с сегодняшнего дня. Собранные средства будете отдавать тоже Джонсону, под расписку. Я вскоре опять отправляюсь на фронт, так что всеми делами по производству образцов нового оружия будет заниматься мой секретарь. Вы, я думаю, понимаете, что это не благотворительность, и не надо при сборе средств говорить о раненых и пострадавших от войны людях. Это всё банально. Упор делать на оружие победы. Чем быстрее оно поступит в армию, тем быстрее закончится война, и нашей победой.

Мысль о сборе средств у местной буржуазии возникла спонтанно и показалась мне весьма интересной. Неизвестно, как сложатся у меня отношения с Николаем II и высшим командованием армии, а деньги нужны. Может быть, не вызову я у них доверия. И это скорее всего. Наверняка большинство из окружающих Николая генералов считают Михаила Александровича неадекватным, несерьёзным и легко увлекающимся человеком. Который, будучи регентом, наплевал на интересы государства, увлёкся юбкой и вступил в морганатический брак. Для этого даже специально сбежал в Вену, чтобы обвенчаться в сербской православной церкви с бывшей женой подчиненного, поручика Вульферта. Думаю, для императора это был удар ниже пояса. Даже готовность великого князя сражаться за Россию вряд ли сняла у императора весь негатив против брата. Так что ожидать денег на блюдечке с голубой каёмочкой вряд ли стоит. Сбор средств у местных богатеев хорошее дело, тем более что полученные деньги в конечном счёте пойдут на их же спасение. Наверняка сбор средств на новое вооружение не останется незамеченным германской разведкой. Ничего страшного – пускай немцы знают, что русские собираются оснащать армию каким-то чудо-оружием. Не помешает, если немецкая агентура начнёт судорожно разыскивать мифических военных инженеров.

Неизвестно, удастся ли нам с такими отрывочными знаниями о вооружении изготовить те же самые катюши или напалм. А тут только на слухах, что русские собираются внедрять новые виды вооружения, можно добиться спокойствия на фронтах. Немцы и австрияки будут опасаться наступать – вдруг русские применят своё страшное новое оружие. А что в их головах оно будет непременно страшное, то это однозначно, психология, мля. Те же агенты будут сообщать наверх разные ужасы про новое русское оружие, чтобы скрыть свои недоработки. По-любому тому же Николаю и генералам из Генштаба придётся сообщать данные о напалме и «катюшах», а у немцев наверняка там есть агентура. И все эти данные вскоре окажутся на столах немецких и австрийских генералов. Так что пострашней нужно рассказывать об эффекте применения напалма и катюш. В идеале бы продемонстрировать, как напалм прожигает дыры в бронелистах. Если противник будет убеждён, что русские действительно имеют новое эффективное оружие, то будут вести себя аккуратнее и тише. Перебросить силы с запада для нейтрализации нового оружия Германия вряд ли сможет, а значит, сядет в глухую оборону. Нам это и нужно – можно сосредоточиться на внутренних делах. Потихоньку начинать демобилизацию проблемных частей, особенно дислоцированных в Петрограде. Поэтому нужно расширять круг людей, занимающихся новым оружием, по крайней мере, участвующих в его финансировании. Утечка сведений к противнику, как ни странно, сыграет нам на руку. Только этот своеобразный блеф нужно делать на реальных разработках нового оружия. Понятно, что в условиях нарастающего развала всего, что только можно, организовать промышленное производство боезарядов для катюш и напалма страна не в состоянии, какие бы мы деньги ни собрали для этого. Так что наши знания, полученные в XXI веке, годятся тут только для хорошего блефа, не более.

Все эти мысли пронеслись в голове достаточно быстро. А пока я размышлял о пользе утечки сведений о производстве русскими нового оружия, Кац, наоборот, пытался сузить круг лиц, которые узнают о разработке Россией новых видов вооружения. Он составлял с Петром Филимоновичем список лиц, которым, за их же деньги, можно доверить информацию о новом оружии. При этом отговаривал управляющего обращаться к человеку, у которого была нерусская фамилия, но чисто еврейские он пропускал. Одним словом, совсем не толерантен был нынешний подданный Российской империи Джонсон, а до переноса в это время – Кацман.

Пришлось вмешаться в эту деятельность моего друга. Предварительно подтолкнув ногой сидящего рядом Каца, я сказал:

– Пётр Филимонович, я думаю, ничего страшного не случится, если деньги на новое оружие будут давать и этнические немцы. Они тоже подданные Российской империи и вправе помочь ей в тяжёлую годину. И истинных патриотов страны среди немцев немало, в этом я убедился на фронте. Да и вообще шила в мешке не утаишь. А если тот же промышленник Шульце узнает от своих друзей, что к нему не обратились с предложением хоть как-то помочь русской армии только из-за того, что он немец… Из-за опасения, что сведения о новом оружии могут быть переданы Германии. Это будет настоящим оскорблением для честного человека, законопослушного подданного Российской империи. В целом для страны будет катастрофа, если начнут делить подданных на принадлежащих к титульной нации или нет. Все мы плывём в одной лодке, и грести должны тоже все. Вот я русский, а командовал дивизией, в которой служат девяносто пять процентов людей, не относящихся к титульной нации, и при этом к тому же мусульман. И что, они плохо воевали? Далеко нет, дивизия одна из лучших в Российской армии. Кстати, новое оружие разработал инженер с нерусской фамилией – Кацман. Так вот… господа хорошие – не надо грязи против не титульных наций. Каждый подданный империи должен чувствовать, что царь это любящий отец, который глотку перегрызёт любому, кто покусится на его сына или дочь. Вот тогда империя будет непобедима, а её сыны будут гордо говорить, что они русские, в любой точке мира.

Услышав одобрительное поддакивание управляющего, я, обращаясь к нему, распорядился:

– Петр Филимонович, начинайте собирать деньги и выбирайте жертвователей по своему усмотрению. В Джонсоне сработало обычное англосаксонское лицемерие – на словах они за равноправие национальностей, а на деле поддерживают и доверяют только своим – англосаксам. У русских менталитет другой – мы объединяемся с любой нацией, которая считает Россию родиной и готова проливать за неё свою кровь. Ладно, Пётр Филимонович, не буду вас задерживать, одновременно с основной работой и помощью Наталье начинайте деятельность по сбору средств для изготовления первой партии нового оружия.

Когда управляющий ушёл, Кац накинулся на меня со словами, что я сам себе противоречу. Говорил, что разработка секретная и доверять сведения о новом оружии можно только надёжным людям. При малейшем намёке на то, что человек не совсем патриот, с ним лучше не иметь дела. Пришлось рассказать Кацу о своих размышлениях и о том, что нам, в общем-то не нужна секретность. Нужен просто миф о ней. Чтобы раздуть его до немыслимых размеров, стоит всячески пиарить возможности нового оружия. Услышав плод моих размышлений, Кац воскликнул:

– Михась, ну твоя психология точно изменилась! Кошерно начал мыслить!

Я в ответ усмехнулся и заметил:

– Правильно – с кем поведёшься от того и наберёшься! Ладно, Кац, хватит показывать друг другу чувство юмора – делом нужно заниматься. А то я же знаю, мы можем с тобой хохмить до того самого момента, когда прибывший наряд Петросовета предложит нам прокатиться в Пермь.

Несколько минут поболтав на отвлечённые темы, мы опять начали обсуждать устройство катюши. Я даже начал рисовать схемы основных её узлов. Конечно, исходя из моего понимания принципа работы реактивной установки залпового огня. Кац в это время корпел над эскизом её снаряда. Я когда работал, продолжал размышлять, куда всё-таки обратиться, чтобы свои достаточно дилетантские схемы доработать в нормальные чертежи изделия. Ну, этот вопрос, в общем-то, решаемый – наверняка найдутся инженеры, чтобы, ориентируясь на рисунки великого князя, начертить установку и грамотно всё рассчитать. А вот где найти предприятие, способное в сжатые сроки изготовить установку целиком? И есть ли в этом времени грузовики, на шасси которых можно смонтировать установку? Припомнив немного историю этого времени, я решил, что особо волноваться не нужно. Всё-таки в Питере мощная промышленность – один Балтийский завод чего стоит. Да и автомобили в 1914 году в России производились. Про «Руссо-балт» я точно помнил. Да что тут париться – не подойдут наши автомобили, купим у американцев. Они будут только этому рады и даже продадут члену Антанты их в кредит. А в России даже крупный питерский завод, под завязку загруженный военными заказами, не откажет великому князю в изготовлении нескольких опытных образцов нового оружия.

Успокоив себя такими мыслями, полностью погрузился в отображение артиллерийской части боевой машины. Я, естественно, не мог точно скопировать схему устройства настоящей БМ-13, так как видел её только в музее. Но зато в армии, в своём артиллерийском дивизионе, я насмотрелся на «Грады». Даже как-то принял участие в ремонте подъёмного и поворотного механизмов. Даже сейчас помню, как меня, бывшего тогда ещё желторотым салагой, контрактники, занимающиеся этим мелким ремонтом, заставили чуть ли не вылизать места, где им предстояли ремонтные работы. Боялись, что испачкают свою рабочую одежду. За испачканную мою одежду я, конечно, получил компенсацию – разрешили смотреть, как регулируются механизмы винтового типа, и даже иногда я подавал им чистую ветошь. Вот сейчас я и зарисовывал запомнившуюся поворотную раму в трёх ракурсах, только вместо направляющих «Града» изобразил двутавры музейной катюши. Натренировавшись на чертеже габаритной поворотной рамы, приступил к схематичному изображению пакета направляющих. Чисто эмпирическим путём пришёл к мысли, что длина каждой из восьми направляющих – 5 метров. Как только перешёл к электрической части, а именно вырисовывал пакет проводов, идущих от переключателя, находящегося в кабине, к пиросвечам реактивных снарядов, раздался стук в дверь. Вошедшего парня я уже знал, это был мой денщик Василий, кстати, георгиевский кавалер. Он, наверное, кем-то обученный, громко объявил:

– Ваше высокопревосходительство, прибыл председатель Центрального военно-промышленного комитета и член Особого совещания по обороне господин Гучков Александр Иванович.

Видя моё удивлённое лицо и зная про вчерашнее происшествие, в результате которого великий князь частично потерял память, Василий уже гораздо тише произнёс:

– Господин генерал, вы ещё позавчера запланировали визит этого Гучкова в двенадцать часов. Что-то связанное с Особым совещанием по обороне, где вы тоже состоите. Ради этого визита вы даже обед перенесли на два часа.

– Ладно, Василий, зови этого господина.

Вообще-то про Гучкова я слышал. Где-то читал, что он был довольно активным членом Государственной думы. Именно он вместе с Шульгиным принимал в Пскове отречение от престола Николая II. Вошел в первый состав Временного правительства (военный и морской министр), но в апреле 1917 года подал в отставку, так как не мог противостоять анархии и развалу армии. После Октябрьской революции активно боролся с большевиками. Консультант А. И. Деникина по политическим вопросам, был направлен в Европу как представитель Белого движения. Участвовал в организации поставок британских вооружений и снаряжения для русской Северо-Западной армии генерала Н. Н. Юденича. Но сейчас эта информация из XXI века была для меня малоинтересна, а вот то, что Гучков является председателем Центрального военно-промышленного комитета, это было очень перспективно. Можно сказать – на ловца и зверь бежит. Я подумал: «Вот этот деятель и поможет запустить в производство катюши и напалм. Может, ещё и деньжат добудет у местных воротил. Вроде бы я читал, что он пришёл в Думу из банкиров – был директором “Московского учётного банка”». Я уже начал в голове строить комбинации, каким образом заставить этого бывшего банкира пощипать российских обеспеченных людей на благо страны. То есть начал думать, как воспользоваться методами «МММ» в России 1916 года. Но мои размышления были прерваны появлением представительного мужчины лет за пятьдесят.

К появлению визитёра мы с Кацем были уже готовы. Как внутренне (наметили основные темы и роли в предстоящем разговоре), так и внешне (поменяли свою дислокацию, теперь я сидел за письменным столом, а Кац сбоку на стуле). Вид у моего друга был деловой. Перед тем как усесться на место моего помощника, он взял блокнот, лежащий на секретере, и теперь, разложив его на краешке письменного стола, склонился над ним с карандашом в руке. Перьевую ручку он взять опасался (непривычно всё-таки, к тому же к ней нужна была чернильница и промокашка) и поэтому схватил первое, что пришло в голову. Вот такую картину работы великого князя с секретарём увидел вошедший господин – депутат Государственной думы Гучков. Ну что же, это было неплохо и внушало уважение. Вернувшийся с фронта генерал, георгиевский кавалер, представитель дома Романовых, не бездельничал, кайфуя в столице, а работал, что-то диктуя секретарю.

Когда Гучков вошёл, мой мозг взорвался – я элементарно не знал, как с ним здороваться. То ли самому встать и подойти к такому уважаемому визитёру и пожать ему руку, или здесь не принято, чтобы великий князь, брат императора, встречал даже уважаемого человека у входа в свой кабинет. Да и чёрт его знает, распространено ли здесь рукопожатие. Решив, что вскакивать с места для великого князя как-то несолидно, а руку пожму Гучкову, если он протянет свою. В напряжённом ожидании этого момента я, не вставая с кресла, произнёс:

– Доброго дня, Александр Иванович, как дела в Думе? Что скажете о настроениях среди депутатов? А то мы на фронте совсем выпали из общественной жизни. Да вы проходите к столу и садитесь вон на тот стул напротив меня. Если на нём не очень удобно, то я свистну Ваське, он кресло сообразит.

Своей нарочитой простотой обращения я косил под фронтовика, который привык воевать, а не заниматься политесом. Ну не знал я языка общения местной элиты. Запросто можно спалиться на сленге XXI века, а так взятки гладки – что с фронтовика возьмёшь, тем более с великого князя. Понятно, что Михаил Александрович разговаривает таким языком специально, чтобы быть ближе к народу.

Между тем Гучков, наверное ошалевший от новой манеры великого князя говорить (по-видимому, они были знакомы и не раз беседовали), молча прошёл к указанному стулу и уже там, держась руками за его спинку, сказал:

– Здравствуйте, Михаил Александрович, очень рад вас снова видеть! Наслышан о прихватившей вас на фронте язвенной болезни. Но ничего, столичные врачи вас подлечат. А что касается настроения депутатов, то оно как у всего народа – тревожное. Когда Брусилов начал наступать, то была эйфория – казалось, что вот-вот сломим австрийцев, а теперь опять завязли в болоте (боях под Ковелем), ну и настроение соответственное. Лаяться в Думе стали злее, и опять левые зашевелились. Победы нужны, Михаил Александрович, победы.

– А армии нужен крепкий тыл. Оружие новое нужно, тогда и будут победы. Я, кстати, получил от одного из российских патриотов очень интересное послание. Предлагает человек новое оружие для российской армии. Сначала я думал, что это очередной сумасшедший со своими бредовыми идеями, но когда посоветовался со специалистами оружейниками, то они нашли эти предложения интересными и перспективными. Я, естественно, связался с этим человеком и получил от него чертёж многоствольной реактивной пушки. Кроме этого, он придумал горючую смесь, которую невозможно потушить водой. Идеи этого инженера очень полезные для русской армии и, что немаловажно, их легко реализовать даже в наших условиях. Дело за малым, нужно найти тысяч сто и предприятие, способное наладить производство реактивных снарядов. Вы как председатель Центрального военно-промышленного комитета должны этому поспособствовать.

– Да я всегда готов оказать содействие развитию российского военно-промышленного комплекса. Тем более в деле освоения новых видов вооружения.

– Вот и возьмитесь за это конкретное дело. Посмотрите, какие чертежи многоствольной реактивной пушки передал мне изобретатель, а где рукописный текст, там описана технология получения нового горючего вещества. Температура горения этого вещества, названного напалм, колоссальна. Как сказал сам изобретатель – температура горения под тысячу градусов. В отличие от пороха, который вспыхивает и практически сразу сгорает, это вещество может гореть долго и способно прожечь даже стальной лист. А если хотя бы капля напалма попадёт на человека, то элементарно прожжет его насквозь.

Я подвинул в сторону Гучкова стопку листов, с моими дилетантскими рисунками и каракулями Каца, описавшего технологию изготовления напалма и нарисовавшего схему снаряда «Катюши». Когда он начал просматривать эти бумаги, я сначала давал пояснения, а потом заявил:

– Я, как вы знаете, окончил в 1901 году Михайловское артиллерийское училище и поэтому представляю, что значит массированное применение крупнокалиберной артиллерии. Страшно оказаться на позиции, которую обрабатывает даже одна батарея шестидюймовок. А тут одна боевая машина выпускает один за другим шестнадцать подобных снарядов. А представьте, что таких установок десять или двадцать и все они гвоздят по одной цели. Да на позициях противника форменный ад получится. Любой выучки солдаты, если, конечно, останутся живы, в панике будут покидать свои окопы. А в пробитый коридор врываются кавалеристы и начинают крушить тылы противника. Вот вам и чистая победа с минимальными потерями. И в вашей Думе все левые успокаиваются и начинают петь хором «Боже, царя храни»… Понимаете, Александр Иванович, что мы можем получить, организовав производство такого оружия?

– Я с вами согласен, Михаил Александрович, и немедленно займусь реализацией этого предложения. Деньги найду без вопросов, в случае чего тысяч тридцать внесу лично. Да и своих соратников по Прогрессивному блоку озадачу. Как я посмотрел по чертежам, изготовление подобных конструкций вполне возможно на любом среднем машиностроительном заводике. Трудности могут возникнуть только с дефицитом автомобильных шасси в России. Но и эта проблема решаема. Бывший управляющий Одесского филиала Московского учётного банка, где я был директором, сейчас в Соединенных Штатах и занимается как раз автомобильным бизнесом. Я с ним поддерживаю связь, и он с удовольствием заключит контракт на поставку в Россию автомобилей. Завтра же направлю Арону телеграмму.

– Хорошо, Александр Иванович, я очень доволен, что вы взяли на себя это ответственейшее дело. А то сами понимаете, мне нужно выезжать в свой корпус, и совершенно нет времени заниматься даже этим важным делом. Я оставляю за себя моего секретаря Николая Джонсона. Он в курсе всех дел, хорошо разбирается в конструкции системы залпового огня, а что касается напалма и реактивных снарядов, то лучшего специалиста вы не найдёте. Николай длительное время общался с изобретателем этого оружия, но когда они вместе испытывали реактивный снаряд, предназначенный для системы залпового огня, произошёл несчастный случай. Кацман погиб, в живых остался только Джонсон.

– Михаил Александрович, а вы разве не остаётесь в Петрограде? У вас же сильное обострение язвенной болезни. Требуется квалифицированное лечение хотя бы в течение двух месяцев. Вы мне сами об этом говорили в Могилёве, куда я приезжал, чтобы встретиться с председателем Особого совещания по обороне, великим князем Николай Николаевичем. Помните, после того как вы рассказали Николаю Николаевичу о вердикте врачей, было устроено чаепитие. Там вы мне и сказали, что, скорее всего, останетесь в Петрограде. Вы же, в общем-то, согласились с доводами Николая Николаевича, что Особое совещание по обороне должен возглавлять, по крайней мере, великий князь, а так как он перегружен своими обязанностями, то этим следует заняться вам, Михаил Александрович.

После этих слов Гучкова ход мыслей в моей голове значительно ускорился. Мозг работал, как компьютер, анализируя полученную информацию. И вывод был однозначен – нельзя упускать возможность влезть в такую структуру, как это Особое совещание по обороне. Не знаю, какая его роль была в государстве, но явно не последняя, не зря председателем там был великий князь Николай Николаевич. А по существу именно он и являлся стержнем армии, по крайней мере самым популярным. Николай II, который хоть и занял в 1915 году пост главнокомандующего, был, можно сказать, декоративной фигурой. По-видимому, такой орган, как Особое совещание, не особо котировался в глазах Николая Николаевича, вот он и спихнул эту структуру на Михаила Александровича. Такой вывод напрашивался сам собой. А то что перспективную структуру спихивают на Михаила Александровича тоже, в общем-то, понятно. Николай Николаевич не видит в Михаиле Александровиче конкурента себе. Впрочем, как и другие мечтающие о власти люди. Он как белая ворона в этой тусовке. Все исторические факты говорят об этом – после смерти старшего брата Георгия (от лёгочного кровотечения) Михаил вплоть до рождения у Николая II мальчика, был наследником престола Российской империи. А потом, после рождения наследника, стал регентом – по существующей иерархии вторым человеком в империи. А если учитывать неизлечимую болезнь Алексея (сына Николая II), самым реальным претендентом на престол. Но Михаила абсолютная власть не прельщала, не было у него амбиций, а просто хотелось нормальной человеческой жизни. Поэтому он наплевал на всю эту борьбу за власть, женился по любви и в конечном итоге был изгнан за пределы Российской империи. Только после начала войны написал письмо Николаю II с просьбой разрешить ему вернуться и принять участие в борьбе с врагами империи. Так что не было у великого князя властных амбиций, и никто из высшей элиты империи его не опасался. Вот и великий князь Николай Николаевич отдаёт Михаилу председательство в особом совещании по обороне. А это весьма интересная структура – наверняка в этот совещательный орган входят ключевые фигуры Российской империи. Да это просто подарок – стать председателем этого Особого совещания. У меня, конечно, тоже нет властных амбиций, но жажда жизни есть, и я знаю, чем может закончиться благородство Михаила и нежелание его залезать во всякие политические дрязги. В Перми всё это может закончиться, если позволить истории идти своим чередом. А чтобы подкорректировать историю, прежде всего нужно воздействовать на элиту. Конечно, на первых лиц империи мне вряд ли удастся воздействовать, но на второй эшелон, может быть, и получится. Скорее всего, они и собраны в этом Особом совещании по обороне. Продумав слова Гучкова с такой скоростью, что Александр Иванович даже не заметил заминку в нашем диалоге, я ответил на его опасение и скрытый вопрос о намерениях великого князя:

– А кто вам сказал, что я не намерен заниматься делами этого Особого совещания по обороне? Я очень уважаю Николая Николаевича и постараюсь соответствовать его ожиданиям, но никто с меня не слагал обязанности командира 2-го кавалерийского корпуса. Пока затишье в боевых действиях, я с головой окунусь в дела особого совещания. Но перед этим нужно закончить неотложные дела в корпусе. Я же, когда выехал в ставку в Могилёв, не думал, что меня скрутит язва, и я буду вынужден отправиться в Петроград к столичным врачам, не передав даже командование корпуса. Заместитель, конечно, у меня есть, но он хорош как ведомый, а не как первое лицо. А сейчас вроде бы боли отпустили, и нужно вернуться в корпус. Сделаю там первоочередные дела и тогда вернусь в Петроград, лечить эту чёртову язву. И непременно займусь делами Особого совещания по обороне. Так что, Александр Иванович, устраивает вас такой оборот дела?

– Как меня это может не устраивать. Только прошу вас задержаться в Петрограде хотя бы до среды. Я как секретарь разослал всем постоянным членам приглашение на внеочередное совещание. Это совещание состоится во вторник 12 августа. Вопросов накопилось много, к тому же все члены нашего Особого совещания желают выразить вам своё почтение. Ещё на прошлом заседании Николай Николаевич предупредил всех, что передаёт бразды правления великому князю Михаилу Александровичу.