Барбарис. Конфета молодых бизнесменов

Вход на вокзал. Утренняя толчея, бабушки, продающие журналы, серьезные дяденьки с кейсами в руке, посматривающие на часы и что-то недовольное бормочущие себе под нос. Доброе утро понедельника рабочего люда. Моторика действий, отточенная годами работы в столице, не дает сбоев. Рыночные экономические рельсы способны выработать условные рефлексы похлеще, чем профессор Павлов, проводивший опыты только на собаках. Здесь налицо эксперимент над массовым сознанием. Работа-дом-телевизор-спать. Другого не дано. И раз в год летом на море, две недели, не больше. Если будет больше, то программа даст сбой. А этого допускать нельзя. Часовой механизм в размерах огромного города. Все подмосковные города похожи друг на друга – это периферийная система в работе мегаполиса. Место, куда роботы складируются после выполнения своих операций, прописанных программным кодом корпорации. Борис ввиду своей молодости еще не до конца верил в то, что он всего лишь винтик, который держит какой-то маленький сегмент большой экономической машины, и искренне надеялся, что у него есть шанс воплотить в жизнь слова из наушников «Моя жизнь, моя игра». Непреодолимое желание сыграть свои игру в этом мире раздувало его фантазию и уносило далеко в будущее, где есть все, что нужно для раскрытия своих талантов. А каких, Борис сам еще не знал.

– Здравствуйте. До Москвы и обратно. Один билет.

– 86 рублей, – раздался звук из коммуникатора. А по ту сторону окошка на него смотрела уставшая от жизни и людей женщина преклонного возраста, ожидающая, пока в лоток ляжет сторублевая купюра. Одной рукой кассир уже приготовила сдачу в размере 14 рублей, ибо знала, что так оно и будет. Но тут система сдала сбой. Борис положил в лоток пятисотрублевую купюру. «Улька, блин, опять всю мелочь из кошелька вытащила». Это вызвало вздох негодования и тяжелый металлический взгляд, которым можно сваи забивать в землю.

– Один взрослый билет до Москвы и обратно на сегодня. Пожалуйста. Слееедующий!

– Спасибо, любезнейшая госпожа, – шепотом произнес Борис, больше для себя, а не для кассирши, ибо она уже успела забыть, как выглядел юноша, и переключилась на следующего покупателя «билета в новую жизнь».

«Так, билет есть, а какая ближайшая электричка? О, вот она. Без остановок. 40 минут и я на Ярославском вокзале. Супер. Вперед, к новым свершениям». Борис растолкал стоящих в такой же очереди, но в другую кассу, людей, проскочил, вышел из здания вокзала. Вниз, в подземку, третья платформа. Хорошо, хоть навесы сделали на перронах, стоять под моросящим холодным апрельским дождем – удовольствие сомнительное. А в плеере уже играла другая песня. «Эта наша волна, и она нас прокачивает». «Да-а-а, прокачает тут. Сейчас не только прокачает, а еще и раскачает, занесет в вагон, а в Москве вынесет. Даже ногами шевелить не надо». Электрички с остановками только на узловых станциях пользуются и жителей городов-сателлитов большой популярностью, поэтому в часы пик забиваются под завязку. Попасть в такую – редкая удача, так как провести лишние полчаса в холодном, пахнущем беляшами, грязными носками и дешевыми духами вагоне не хочется никому, кроме, разве что, бабушек, для которых выезд за пределы своей квартиры – это фантастическое приключение. Путешествие в будущее. Но в час пик такие бабушки не ездят. Их время – это обед, когда в полупустом вагоне можно долго смотреть в окно и думать о былом.

Борис же думал о том, за кем встать в очередь на перроне, чтобы при приближении поезда тебя не скинули на рельсы, но в то же время умудриться сесть в вагон?

«Вот, идет. Нет, тащится электрон. Ага, выход здесь. Встану за парнем. Вид у него спортивный, значит, точно пролезет. Это надежный вариант. Ра-а-аз, два-а-а, три-и-и. Погнали». И началась схватка. Те, кто хочет выйти на станции, яростно протискиваются через тех, кто хочет залезть в вагон.

«Фу-у-уф, успел. Есть контакт. Теперь анализ ситуации. Наушники висят на шее, шапка съехала. Да и черт с ней, в вагоне жарко, как в сауне, и пахнет первачком. Кому-то вчера было хорошо, а сегодня еще плохо. Но бутылка пива не спасет. В этом электроне при такой давке развезет еще сильнее на старых-то дрожжах. Хе-хе.

Кошелек на месте, плеер работает, телефон на беззвучном. Порядок. Я еду».

Вопреки ожиданиям 35 минут в трясущемся, как желе на тарелке, вагоне электрички прошли достаточно быстро.

«Станция «Москва Ярославская». Конечная. При выходе из вагонов не оставляйте свои вещи».

«Еще один импульс, рывок до метро и можно считать, что самый сложный этап каждодневного триатлона пройден. Останется проехать четыре станции, и я на работе».

Мысль прервал толчок в бок.

– Молодой человек, дайте пройти.

– Теть, ты чего? Дверь еще не открылась.

– Я опаздываю.

– Так я тоже не на променад вышел. Стой, жди. Видишь, все стоят. Двери откроются, вынесут всех.

– Я сейчас тебя вынесу. Дайте пройти.

– Слыш, давай танцуй нафиг отсюда. Шубу сними, у тебя там моль сдохла. Двери откроются, все выйдут, – сквозь зубы сказал Борис и как бы случайно наступил носком ботинка на сапоги стоящей рядом дамы, похожей на утеплившегося колобка с поднятой вверх прической.

– Хам. Вот же молодежь пошла!

– Ой, ладно. Иди ты в лес, подснежники собирай! Вот, выходим.

Народ вывалился из открывшихся дверей, как вода из прорвавшейся плотины. Вредную тетку растворило в толпе, и Борис не успел даже проследить, в какую сторону она двинулась, чтобы хоть как-то ее еще разок поддеть. Бок напоминал о себе. Локти у этой Шапокляк острые, толкнула она знатно. «Ладно, Бог ей судья. Надо торопиться к турникетам метро. Хорошо, что у меня проездной, а то еще в очереди на Комсомольской стоять – этого я не перенес бы».

Эскалаторы с мерным жужжанием спускали вниз сотни людей, спешащих на работу. Серые потоки человеческой массы лились в подземелья древнего города. Маленький лейкоцит этой кровеносной системы Москвы с именем Борис стоял в правой части эскалатора и ждал, пока железные ступени приведут его к залу ожидания на станции. В наушниках играла «Айс, айс, бейби». И Борис поймал себя на мысли, что он, правда, спокоен. Остыл, как лед. И даже эта тетка не вызвала никаких эмоций, кроме обыденного московского пренебрежения, которое можно встретить на лицах людей, проходящих мимо кучки мусора. «Да, бейби. Я айс!».

Четыре остановки на метро. Пешком по лестнице. Распашные двери «ВЫХОД». И потоки холодного вперемешку с затхлым воздухом из метро обдувают помпон на шапке Бориса. «Привет, белый свет». Магазин, в котором работал Борис, находился рядом с метро. 4 минуты, и вывеска «Лунный свет. Магазин светотехники» встретила своего «лучшего продавца месяца по итогам марта». В начале работы Борис должен был проявить себя. Ну, и проявил, продал больше всего дорогущих светодиодных лампочек.

«Привет, светильнички. Я дома!»

Глава V

Сесть в маршрутку в таком неприглядном виде у Виктора не получилось. Даже видавшие виды водители микроавтобусов категорически отказывались везти такого «хорошенького» пассажира в измазанной куртке и стойким выхлопом изо рта. Махали руками, что-то нечленораздельно кричали через окно, один даже уехал сразу, не успев высадить всех пассажиров. Через двадцать минут ожидания, порядком промокший и замерзший Виктор сел в автобус, поймал на себе недовольные и брезгливые взгляды двух бабушек и кондуктора, примостился в углу и поехал в сторону дома.

– Оплатите за проезд, – послышалось ему. Виктор поднял проспанные глаза и увидел перед собой женщину из русских былин: около сорока лет, невысокая, круглолицая, с красными от мороза щеками, в шерстяных теплых колготах, безрукавке с оттянутыми карманами и сумкой в районе пупка. Такая и горящую избу на скаку остановит, и нос нерадивому пассажиру, если что, сломать может. С этой мадам шутки плохи. Почти двухметровый верзила с вековой усталостью на лице не вызвал у нее даже намека на испуг. Получить оплату за проезд – священный долг кондуктора. И она пойдет на все, чтобы на маршруте не было «зайцев».

– Сейчаааас. А сколько там? – ломанным, охрипшим голосом спросил Виктор.

– Вам куда?

– До конечной.

– 44 рубля.

«Вот же незадача. Ну, почему именно 44 рубля. Не 45, не 40, а именно 44? Как рассчитывается этот тариф автобусными парками? Уровень инфляции в России превысит показатели прошлого года. Тенденция к повышению рисков увеличения стоимости топлива для социальной транспортной сети очень вероятна. Плюс индексация заработной платы рабочих автотранспортной сети обязана быть, так как это сегмент социально значимых направлений развития экономики нашей страны. ТАК ЧТО ЛИ ОНИ ДУМАЮТ? C фига ли? Хренушки! А давай поднимем рублей на 5 проезд? Не-е-ет, что ты! Круглая цифра, мне не нравится. Давай лучше на 6. 6 – как-то стремно, давай на 8 – по восточной традиции цифра восемь притягивает деньги. Точно, давай на 8. И звучит красиво! Было 36 рублей, а теперь 44 будет. ВОТ КАК ОНИ ДУМАЮТ!!!» В голове Виктора мысли взрывали сознание, а может, похмелье, накатывающее волнами, давало о себе знать. Но негодование от стоимости проезда переполняло его все больше. И негативная энергия искала выход в чем-то еще.

– Держите, не подавитесь, – процедил Виктор сквозь зубы.

– Возьму и не подавлюсь! Чего это Вы со мной так разговариваете? Пить меньше надо. Стоит тут, смурной, несет за версту, так еще и выговаривает! Держите сдачу!

– Спаси-и-ибо, – все с тем же недовольным лицом сказал Виктор.

Ехать в задней части автобуса, да еще и у колеса – что может быть лучше после хорошей пьянки? Болтанка и подпрыгивания на каждой кочке или яме раздули голову Виктора до космических размеров.

«Ой, я так больше не могу. Надо выходить. Иначе еще и полы здесь мыть придется. Лучше одну остановку пройдусь пешком». Выходя из автобуса, Виктор поскользнулся на ступеньке и чуть кубарем не свалился в грязь на обочине дороги. В последний момент ухватился за поручень и удержался на ногах. Штаны были безвозвратно испачканы, ботинки имели похожий вид, зато не упал, удержался на ногах.

«Дойти до дому, под душ, завтрак и немного поспать. По-другому я этот день не перенесу». Дорога к дому Виктора шла через парк, людей в утренние часы там не было, что было наруку. Можно спокойно пройтись, подышать свежим воздухом, выветрить аромат незамерзайки изо рта и немного привести мысли в порядок.

«Та-а-ак. План на сегодня. Съездить в СНТ* (*Садовое некоммерческое товарищество – Ред.), приглядеть там железяк, закинуть их к Орхану, забрать свой полтос, по пути можно еще на старую водонапорку съездить. Вдруг, там какой хлам поскидывали за лето. Хотя вряд ли, я там проезжал недавно, ничего не видел. Все равно надо съездить. Что еще? О-о-о-о, точно! Сегодня ж футбол. А с кем наши играют? Хотя, какая разница, кому наши будут проигрывать. Главное – повод. Можно пивка попить. С кем-то же мы договаривались… Вспомнил. Бо! Блин, он со своей же будет… Опять пилить начнет, что я кроме пива еще и водку принес. А как без водки? Деньги на ветер. Не-е-ет, водку не буду. Лучше просто пивка, отполировать голову надо сегодня. Тогда по-любому надо искать железо. С пустыми руками же в гости не ходят, даже на футбол. Тогда ускоряемся. Домой, мыться, хавать и поспать».

Подходя к дому, Виктор увидел свою соседку, которая несла тяжеленную сумку с продуктами.

– Драсьте, теть Нин. Вы чего это так рано уже чего-то тащите?

– Здравствуй, Витенька. Да вот, картошку дешевую привезли. По акции. Вчера еще продавщица в магазине предупредила, что сегодня будут выкладывать. Пока выбор есть, сходила, набрала. А то внуки приедут, так я их пюрешечкой и угощу. А ты чего так рано домой идешь? Не ночевал что ль дома?

– Да, теть Нин, товарищу помогал в гараже.

– Вижу я, как ты помогал, глаз аж невидно, опух весь. Вить, ты бы поберег себя-то. Молодость уходит, а организм не железный.

– Да знаю я, теть Нин. Нормально все. Давайте хоть помогу сумку дотащить. Тяжелая же. А Вам еще на четвертый этаж ее тащить.

Виктор взялся на сумку, крякнул от удивления. В котомке лежало килограмм десять картофеля. Поднатужился и пошел рядом с соседкой.

– Ой, спасибо, Витенька. Вот годы идут, а ты не изменился. Вроде, и раздолбай, хулиган, а помогать не забываешь. Спасибо. Я бы не донесла сама-то, тяжело.

– Да ла-а-адно, чего там, теть Нин. Пока могу, помогу. Мне ж не сложно. Все равно по пути. Сейчас быстро дойдем.

– Быстро не надо, – наставительным тоном сказала соседка, – быстро только кролики того… этого. Ты чего под ноги-то не смотришь, в лужи все наступаешь?

– Уж промочил все ботинки, пока до дома дошел. Осталось идти-то два шага. Не замерзну.

– Вот все так думают. А потом почки откажут, и пиши «Привет». Ла-а-адно, пошли уж. Прибавим шагу, а то, правда, заболеешь.

Они дошли до дома, она набрала код домофона, поднялись на лестницу первого этажа и только тогда Виктор понял, что окончательно замерз. От перепада температур пальцы на ногах начало покалывать, а щеки загорели алым пламенем. Быстрым шагом Виктор поднялся на четвертый этаж, за ним еле поспевала тетя Нина, причитая о былых временах, когда она могла так же лихо забегать к себе домой, поставил сумку, достал из внутреннего кармана ключи, открыл дверь. В это время на лестничную клетку поднялась и соседка.

– Спасибо, Вить. Ты – молодец. Ой, как помог.

– Да было б за что, теть Нин. До свидания. Пойду я домой греться.

– Да-а-ава-а-ай.

Виктор зашел в прихожую, скинул ботинки, сбросил куртку на пол (все равно стирать), забежал к себе в комнату, сбросил остальные вещи и пулей залетел в ванну. Включил горячую воду, настроил струю и температуру воды.

«Благода-а-а-ать! Во-о-от это-о-о я заме-е-ерз! У-у-ух-х-х! Хорошо-о-о. Пальцы ног вообще не чувствую. Бр-р-р-р. Голова-а-а. Ох, как хорошо-то!» Простояв под душем пять минут, в организм пришло ощущение прекрасного. Захотелось жить и дышать полной грудью. Хотя, шум в голове никуда не делся, его отодвинуло на второй план тотальное состояние нирваны. В каждый палец, в каждый волосок заходила своя нирвана. Это ощущение бывает крайне редко и его всегда хочется растянуть как можно больше. Но потом волну нирваны сменило урчание в животе, которое напомнило Виктору о планах на день, составленному еще по пути к дому.

«Пора завтракать. Надеюсь, мышь у меня в холодильнике еще не повесилась? А если и повесилась, то оставила хоть что-нибудь пожевать?»

Яичница с майонезом, консервированной фасолью и кусочками заветренного сыра никогда не станет шедевром кулинарии, зато для похмельного завтрака вполне сойдет. Питательно, быстро и, если очень сильно прищуриться и включить фантазию, еще и где-то полезно. От кофе на завтрак Виктор отказался, рассудительно заменив его чаем. Антиоксиданты должны совершить чудо с больной головой.

Завтрак исчез со стола за считанные минуты. Сытый и довольный кот, которого напоминал владелец квартиры, переваливаясь с ноги на ногу, пошел по направлению к кровати. Надел шерстяные носки, включил телевизор, там шла очередная познавательная программа про здоровье, и закрыл глаза. Забытье накрыло Виктора быстрее скорости света. Два часа сна. Пошел обратный отсчет.

Глава VI

Оптовая продовольственная база, расположенная на окраине Москвы – не лучшее место для проведения семейных выходных, зато здесь всегда можно дешево купить любые продукты. Овощи и фрукты со всех уголков планеты, мясо, рыба, алкоголь, специи. Как и на любом рынке, при желании тут можно найти всё, главное, знать места и «правильных» людей. Сухроб здесь был, как рыба в воде. Каждую неделю он привозил на рынок «Огородник» контрафактный алкоголь по цене, на половину ниже рыночной, и здешние торговцы с радостью встречали выгодного гостя. Как полагается, Сухо предпочитал торговать со своими: во-первых, с ними проще договориться, во-вторых, на востоке принято помогать землякам. Азиатская диаспора четко делится по национальному признаку: узбеки, киргизы, таджики, казахи (последних в торговле не так много), но всех их объединяет одна ментальность – смесь советского воспитания и традиционного восточного уклада жизни. Поэтому и найти общий язык с мигрантами из центральной Азии Сухробу всегда было проще всего. Восток – дело тонкое!

– Салам, Бахтиёр акя* (*Уважительное обращение «друг, брат» – узб.)! Как дела? Как семья?

– Ваалейкум Салам, Сухроб укя* (Обращение к мужчине, младше по возрасту «младший брат» – узб.). Всё хорошо. Рахмат. Ты как? Рад тебя видеть.

– Как видишь. Все без изменений. У нас товар новый приехал, хороший. Будешь брать? Виски Жэк Даниэль и вино французское. Могу 2 коробки виски сделать тебе и 3-4 коробки вина.

– Да, вино возьму. А виски – не знаю. Плохо торговля идет, брат. Совсем плохо. Народу нет совсем, ничего не покупают.

– Да-а-а, вижу я, как у тебя торговля не идет. Полки пустые, всё продал. И, говорят, машину новую купил.

– Сухроб, какая машина?! Аренду подняли, последние запасы продал за бесценок, только чтобы за точку заплатить. А машину не я купил. Дядя свою отдал, говорит: «Поезди пока. Что ты пешком зимой ходить будешь».

– Баха, за аренду заплатил, а мне за предыдущую партию когда отдавать будешь? Забыл уже совсем? Давай завтра привезу 1 ящик виски и 2 ящика вина. Деньги не забудь приготовить за старый долг и за новые коробки. Виски привезу, сам посмотришь. Хорошие бутылки, марки даже все есть. Тебе по-братски по своей цене отдам. Этот груз дороже пришел, правду говорю. Тебе по старой цене отдам. Яхши?

– Яхши, дустым жон* (*Дружок – узб.). Давай так. Только с деньгами отсрочку дай. Не соберу всю сумму.

– Э-э-э-э, какая отсрочка? Как не соберешь? Баха, крутиться надо, торговать, тогда и деньги будут. Давай. Завтра приеду, товар привезу, сам увидишь, как он быстро продастся у тебя. Пойду дальше работать. Салам.

– Сала-ам, – недовольно ответил Бахтиёр, отворачиваясь от собеседника, и направился вглубь торгового павильона, что-то неразборчивое бормоча себе под нос. А Сухроб уже направлялся на другую точку договариваться о реализации недавно прибывшего товара.

Заместитель генерального директора крупной компании, в сущности, торговый представитель, а если еще точнее – обычный перекупщик, Сухроб Ниязов всегда делал свою работу с энтузиазмом и старался обставить свое появление с помпой и пафосом. Словно рыцарь, идущий на бой, он шел к новым продавцам на рынке и предлагал свой товар. Порой это смотрелось комично – «рыцарь» в грязных кроссовках и дутом пуховике, уговаривающий взять побольше бутылок спиртного. Но из уважения к Алишеру, которого знали многие и были благодарны ему за оказанную в свое время помощь, к Сухробу относились снисходительно и всегда шли на встречу.

После трех часов бойкой торговли, Сухо сел в машину, записал все заказы в свой блокнот и выдохнул с облегчением. Снял бейсболку, от которой сильно чесался лоб, с усилием расчесал пальцами вспотевшую голову и только тогда понял, что очень сильно устал. По радио играла песня «О, боже, какой мужчина…», Сухо подпел голосу из колонок: «Я хочу съесть мандарина»! Усмехнулся своим мыслям и завел тонированный «баклажан». Сухроба еще ждала встреча с разнорабочими по поводу разрешения на работу. Времени терять нельзя. С легкой пробуксовкой автомобиль тронулся с места, подбрасывая грязь из-под колес, резко выехал с парковки оптовой базы и направился к МКАДу. У самого съезда на кольцевую зазвонил телефон:

– Алло, – недовольно поднял трубку Сухроб, – кто это?

– Салями пополам, Сухо! Половину тебе, а половину – не отдам! Это Бо, не узнал что ли?

– Сам ты салями! Привет, светильник! Как ты, друг мой? Все в порядке? – ответил Сухроб, сменил гнев на милость.

– Да, вот, обед на работе. Решил напомнить тебе, что сегодня футбол. Мы пиво пьем. Ты в теме? Без изменений?

– Уа-а-ай! Братишка, слу-уша-а-ай! Забыл же совсем, отвечаю тебе! А чё, как вообще, когда, куда, с чем? Я постараюсь, конечно, быть, но если рано, могу опоздать.

– Да не рано, в 7 вечера у меня. Если что, я со своей буду, так что сильно пошуметь не получится. Ну, зато дебоширить потом не пойдем, как в прошлый раз. Тихо, мирно посидим. Как ты там любишь говорить? «Чай-май попьем. Футбол-мутбол посмотрим». Хе-хе-хе. Давай, Сухо, подтягивайся. Давно не виделись же.

– Я не гимнастка, чтобы подтягиваться, – с улыбкой сказал Сухо. – К 7 попробую успеть. С собой брать чего?

– Не-е-е-е, братан. Из твоих запасов палёной палёнки ничего не надо. Я в магаз сгоняю, все закуплю. А ты можешь, знаешь чего?! Орешков найди вкусных! У вашего брата нюх на всякие ништячки. Притащишь орехов – будет огонь! А пивас и телек с меня. Я еще Пуха позвал, так что точно скучно не будет. С его комментариями даже футбольный матч женских команд из второго дивизиона смотреть смешнее, чем старые советские комедии. А-ха-ха-ха.

– Забили, братишка! Арахис-марахис и фисташки там всякие с меня по-любому! К вечеру буду. Давай, Салам там всем. Я за рулём сейчас, неудобно разговаривать, отвечаю!

– Всё. Ладно. Давай. До вечера, «Бак-ла-жан»! Хе-хе-хе.

Сухроб бросил телефон на переднее пассажирское сиденье, включил поворотник и, не взглянув в зеркало заднего вида, принял влево. Сзади засигналили и заморгали фарами, но Сухо сделал музыку погромче и притопил педаль газа. Как ни странно, пробок на МКАДе в обед не было, и лихой водитель фиолетовых Жигулей доехал до места встречи достаточно быстро.

Чайхана на стройплощадке – это не то же самое, что популярная сеть ресторанов восточной кухни. Вагончик, обшитый изнутри сайдингом и два столика. У дальней от входа стенки электрическая плитка на две конфорки, на которой обычно в кастрюле варились манты или жарился плов. Электрический чайник с отломанной крышкой и полка с посудой. Вот вам и весь ресторан. Но традиции неизменны. Даже это место принято было называть чайханой. Здесь обсуждались будничные вопросы рабочих со стройки, здесь же принимались стратегические решения о том, кто повезет деньги в город, чтобы через «Корону»* (*Платежная система – Ред.) отправить их на родину. Это был круглый стол рыцарей Ланселота и древнегреческий форум – здесь решались любые вопросы.

Сухроб приехал на место немного раньше назначенного времени. Набрал номер. Уведомил о своем прибытии. На том конце провода попросили немного подождать. Без лишних вопросов, юноша откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и попытался вздремнуть, все-таки промозглая апрельская погода и три часа, проведенные на улице в продовольственной базе, сказались на состоянии организма. Неумолимо клонило в сон.

Через несколько минут в ветровое стекло автомобиля постучали.

– Салам Алейкум, Сухроб укя! – довольным голосом произнес невысокий худощавый мужчина со смуглой кожей, натягивая на лицо доброжелательную улыбку.

Сухроб спешно открыл дверь. Перед ним стояли двое: довольно улыбающийся азиат и его товарищ, такой же невысокий, но плотного телосложения.

– Ваалейкум Салам, Улугбек акя! Рад видеть в добром здравии. Как ваши дела?

– Все хорошо, хвала Всевышнему. Познакомься. Это Нодир. Я про него тебе говорил. Пойдем в чайхану, посидим, чай попьем. Нечего на улице стоять, воздух греть.

Они зашли в вагончик. Улугбек на правах хозяина поставил чайник, подготовил всем гостям пиала и достал сахар.

– Сухроб укя. Я рассказывал тебе про Нодира. У него есть бригада – 20 человек. Могут любую работу делать. Но без разрешений никак. Я тебе его людей документы передавал. Ты же сам знаешь, на родине не сладко живется. Надо семью кормить. У тебя получилось сделать документы?

– Улугбек акя, документами занимаются. Я Алишера просил лично проследить. Но он говорит, что человека нет, который документы быстро делает. Все работают, мы не сидим просто так.

– Ладно, хорошо. Будем ждать. Ты чаю попей, пока горячий. Сладостей нет, зато сахар в кубиках. Угощайся. Сухроб, а там совсем никак нельзя ускорить, да? Ты же знаешь, мы отблагодарим, как полагается. Денег лишний нет, но ремонт сделаем, плитку положим подешевле.

– Бек акя, ну, правду говорю. Никак не получается. Все, что можем, делаем. Человек в отпуске.

– Ладно, ладно. Верю. Пей чай, а то остыл уже, – сказал Улубек и задумчиво отвел взгляд в сторону.

В разговоре повисла неловкая пауза. Сухроб неспешно пил горячий чай, а его собеседники просто сидели и ждали, отстраненно смотря в окно вагончика. Сделав последний глоток из пиалы, Сухроб благодарно поклонился хозяину стола и сказал:

– Рахмат, Бек акя. Чай вкусный. Дел много поеду я. Будут новости, я дам знать.

– Еще чаю, Сухроб?

– Нет, спасибо. Пора ехать.

– Как скажешь. Будем ждать от тебя вестей. Алишеру от нас передавай большой привет, успехов и процветания.

– Обязательно передам.

Они пожали друг другу руки на прощание. Сухо вышел из вагончика и направился к своей машине, по пути обдумывая, у кого можно найти хороших орехов на вечерний футбол?