Вечный приговор

Всё равно я тянусь, хоть и руки пусты

И порою не счесть мне потерь.

Но согрета душа светом дальней звезды,

Несмотря на закрытую дверь!»

Надежда грустно улыбнулась, и задумчиво закрыла старую тетрадку со

стихами. «Сколько же лет прошло с тех пор?»,– задумчиво спросила она себя.

«Пятнадцать? Неужели так много?» Она прислонилась виском к прохладному

стеклу окна поезда, вглядываясь в пробегающие мимо бесконечные поля. А

рельсы продолжали выстукивать эту временную пропасть – пятнадцать лет,

пятнадцать лет…

Она ехала в свой родной город, где не была вот уже пятнадцать лет.

Надежда планировала провести там такой долгожданный отпуск, навести

живущую там родную тётку с детьми, а также некоторых друзей юности. И хотя

жизнь её сложилась довольно удачно – прекрасный муж, взрослый сын,

приличная карьера переводчика, все эти годы она не могла забыть о своем

родном городе. Он снился ей по ночам, как нечто далёкое, манящее и

загадочное, и она так и не смогла стряхнуть с себя эту пожизненную

влюбленность. А еще там жил Он, её давняя непонятная любовь по имени

Сергей.

Надежда до сих пор бережно хранила эту старую тетрадку со стихами,

посвященными Сергею, и никогда её никому не показывала. Это была её самая

сокровенная тайна, хранящаяся глубоко на дне души, освещённая «светом

далекой звезды», описанным в раннем стихотворении. Этот свет до сих пор

безудержно манил и дразнил, и она так и не научилась ему сопротивляться.

Да, его дверь была всегда заперта – все десять долгих лет их странных

отношений. Сергей появлялся, обрушивал на неё какую-то неистовую страсть,

смотрел долгим и проникновенным взглядом в глаза Надежды, а затем так же

неожиданно исчезал за дверью. И она никогда не знала, когда увидит его в

следующий раз, и увидит ли вообще, так как он никогда не подарил ей ни

единого обещания.

Несмотря на это, она продолжала быть привязанной к алтарю

неразделённой любви, приговорив себя к безысходному одиночеству, и даже

упиваясь этой безысходностью. Она обожала каждую мельчайшую черточку его

лица – по ночам она целовала его тысячи раз, в самозабвенных приступах

нежности и горячей страсти. А днём искала его фигуру в толпе, как будто

потеряла его там всего лишь минуту назад, а затем долгими вечерами сидела у

тёмного окна, впиваясь глазами в каждого прохожего, в тщетной смутной

надежде, что он всё-таки вспомнит о ней и придёт скрасить предстоящую

холодную ночь.

А когда он вспоминал и приходил, она распахивала настежь дверь и

смотрела на него с благоговением преданной овчарки, которая просто не

выживет, если её хозяин не вернется. Почему? Она задавала себе этот вопрос

тысячи раз, но ответ так и не приходил… А тем временем она жила как на

эшафоте, подставляя кусочки своей плоти под топор того, кто был свободен,

бездушен и по-своему даже жесток. Она звала того, кто её не слышал,

безмолвно рыдала и вкладывала свою трепещущую душу в того, кто никогда не

плакал, и кому неведома была душа. И еще она молила Бога, чтобы Он посылал

ей как можно меньше боли от того, кому никогда не было больно.

Возможно, ответ скрывался в том, что долгие годы Надежда жила одна -

мать давно уже умерла, а отец жил в другом городе. Ей приходилось всегда

рассчитывать только на себя, и ждать поддержки было не от кого – ни от одной

живой души! Она устала быть сильной и мужественной – ей так иногда

хотелось заплакать, прислониться к сильному мужскому плечу, раствориться в

нём, заснуть глубоким сном. Тем самым счастливым сном, который уносит все

заботы и высушивает любые слезы. Какой женщине не знакомо это чувство?

И вот появился Он – такой сильный, жизнерадостный, уверенный в себе.

Она полюбила его сразу, без всяких раздумий и сомнений, как будто бросившись

в омут с головой. Ей представлялось, что Он навсегда унесёт её в страну

бесконечного счастья, где сбудутся все её мечты, и где он будет любить и

заботиться о ней… Надежда ничего другого не хотела – только чтобы

получилось именно так. И она начала ждать, как только может ждать женщина,

полюбившая безотчетно и безнадёжно, раз и навсегда. Поначалу она думала, что

если будет хорошей, ласковой и покладистой, то Сергей обязательно оценит все

её высокие достоинства, и примет решение остаться с ней навсегда. И она стала

честно заслуживать эту награду.

Да, именно так она и воспринимала любовь – как истинную награду за

долгие усилия и страдания. Поэтому она мирилась с любой ролью, которую

предназначал ей Сергей – ролью любовницы в череде других любовниц, или как

он выражался «редкой куклы», или даже «лошади на скачках», которая

наверняка должна победить.

О, Надежда принимала абсолютно всё – в основном, из страха его спугнуть.

Она боялась показаться этакой ревнивой собственницей, устраивающей

истерики и скандалы, и поэтому всегда вела себя ровно и с достоинством. Как

бы ей ни было плохо, она всегда играла перед Сергеем роль нежного, любящего,

заботливого создания, которое всегда готово протянуть руку помощи, утешить и

приласкать. Но проходили годы, а награда всё никак не приходила…

Их «свободные» отношения, где свобода, правда, принадлежала в

эксклюзивном порядке только Сергею, превратились в одно долгое мучительное

расставание. Какая ирония судьбы! Короткий, как ядерная вспышка, роман и

затем десять лет расставания. У него были другие женщины. У неё были другие

мужчины. Но они всегда возвращались друг к другу. Иногда даже они верили,

что рано или поздно всё равно будут вместе. Но она хорошо понимала, что если

не уедет из города, то уже никогда не сможет разорвать эти роковые цепи и

кандалы, которыми она была прикована к этому человеку. И тогда она решила

бежать, причем бежать как можно дальше. И вот однажды она так и сделала -

приняла предложение одного хорошего человека и уехала в другую страну.

Сейчас Надежда вспоминала каждую мельчайшую деталь своих отношений

с Сергеем, поражаясь своему нелепому наваждению. Теперь, по истечении

пятнадцати лет, она хотела в точности знать, что именно она там любила, и что

она там оставила. По этой причине она давно уже решила, что как только

приедет в родной город, сразу же позвонит и встретится с ним. Она должна

вырвать его из своей цепкой памяти, вывести из своей кровеносной системы, и

вернуть себе окончательную свободу. Да, она была счастлива в своей

сегодняшней жизни, горячо любила мужа и сына, но «свет далёкой звезды» по-

прежнему мучил и не давал ей душевного покоя.

Утром поезд подъехал к вокзалу. Надежду никто не встречал, и ей

пришлось долго стоять в очереди на стоянке, прежде чем сесть в одно из

подъезжающих одно за другим такси. Она продиктовала адрес и поехала к тётке,

как они и договорились предварительно по телефону. Елена Ивановна встретила

её очень радушно, ей выделили отдельную комнату, накормили всякой

вкуснятиной, и, после долгих разговоров и расспросов, утомлённая бессонной

ночью в поезде, она быстро и глубоко уснула.

После завтрака она сразу же позвонила Сергею. Телефон не изменился.

Практически не изменилось ничего. Он по-прежнему жил с мамой, разведён и

не женат, дочка выросла и вышла замуж. Он был очень рад слышать её голос.

– Что делаешь? – спросила Надежда.

– Да вот, сидим с маман обедаем. А ты что делаешь? Слушай, надо

встретиться как-нибудь

– Да, а почему бы и нет? Я сегодня как раз свободна.

– Вот и хорошо.

– А куда пойдём?

– Давай в Гидропарк. Я тебя встречу на перроне метро, где-то через час.

– Хорошо, через час, на метро Гидропарк,– сказала она спокойно, а сама

подумала: «Ну конечно. Куда же еще? Дешево и сердито, как всегда».

Она не волновалась. Совершенно. Внутри ничего не шелохнулось даже

тогда, когда она увидела его силуэт на перроне метро, как будто навстречу ей

шёл совершенно незнакомый человек. Надежда окинула его беглым взглядом с

ног до головы – он немного прибавил в весе, и был одет в старомодные,

аккуратно отглаженные брюки и рубашку. От её внимательных глаз также не

ускользнули остальные детали гардероба одинокого мужчины – сандалии

модели 70-х годов, и белая кепочка на голове, прикрывавшая по видимости

намечавшуюся лысину. Она ничего не почувствовала даже тогда, когда он слегка

прикоснулся к её щеке губами. Внутри ничего не дрогнуло. Она дрогнула только

тогда, когда он улыбнулся широкой улыбкой – губы, которые она так хорошо

знала и так любила, открыли ряд гнилых зубов.

– Ну что, пойдём прогуляемся по парку? – предложил Сергей.

– Да, конечно,– рассеянно произнесла она, теперь уже с ужасом думая о

предстоящей прогулке.

Они вышли из станции метро и направились через парк в сторону пляжа,

где когда-то вместе загорали и купались, и где он принёс ей столько

замечательных минут незабываемого счастья. Было Первое мая, и повсюду

можно было увидеть нарядных людей, которые веселились, пели песни и

танцевали на площадке.

Надежда и Сергей обошли шумные толпы и направились вглубь парка. По

дороге он расспрашивал её о жизни в другой стране, карьере и семье, и делился

с ней своими новостями и изменениями. И хотя со стороны они выглядели

спокойно разговаривающей парой, в голове Надежды происходила какая-то

безостановочная работа – со скрупулезностью исследователя она разрезала и

рассекала всё новые и новые образцы, чтобы потом внимательно рассмотреть их

под микроскопом.

Когда они сели на скамейку, Сергей вынул из пиджака традиционный набор

джентльмена – бутылку красного кагора и одинокий кусок сыра. Стаканы не

были предусмотрены, и поэтому он начал пить прямо из горлышка. Отпив

несколько глотков, он предложил и ей, но Надежда вежливо отказалась, пытаясь

тщательно скрыть некоторое омерзение. Единственное, что могло заставить её

сейчас отпить из этой бутылки, это приставленное к её виску дуло пистолета.

Она давно уже отказалась от спиртного и вела довольно здоровый образ жизни.

Сергей продолжал рассказывать о своих перипетиях на работе, отпивая

время от времени из бутылки, и закусывая сыром, аккуратно выложенным на

бумаге. От сыра она тоже отказалась, время от времени поглядывая на его грубо

откусанные края, похожие больше на остатки мыла, чем на что-либо съедобное.

Она хорошо знала, что Сергей никогда не был алкоголиком, и понимала, что для

мужчины не выпить на Первое Мая за встречу было бы просто первородным

грехом. Для закуски в виде мылоподобного сыра она не нашла объяснения…

Надежда продолжала смотреть на своего вечно недосягаемого кумира, и не

верила своим глазам, в который раз про себя повторяя: «Какая омерзительная

картина!» Но это было неправдой – на самом деле ей было совсем не мерзко. В

глубине души она вдруг почувствовала какое-то накатывающееся чувство

освобождения, выливающееся в бурную радость и смех. Да, ей стало весело! «И

я любила вот ЭТО?!» Эта мысль уже не позволяла ей усидеть на месте, и

поэтому она с улыбкой предложила: «Давай еще пойдём погуляем!».

Сергей, обрадованный предложением и как будто даже чем-то

обнадёженный, закупорил недопитую бутылку, аккуратно завернул сыр,

разложил это богатство по карманам куртки, и они двинулись по направлению к

реке. Надежда шла быстро, подстёгиваемая прохладой вечера и навернувшимся

весельем, совершенно уже не понимая, куда и зачем идёт. Вот они остановились

возле погасшего костра – молчаливого свидетеля еще одного веселья.

– Тебе холодно? – спросил Сергей. – Я разожгу для тебя костёр.

Она села на поваленный ствол старого высохшего дерева, лежащего тут же,

на границе между пляжем и парком, но странный озноб всё никак не давал ей

расслабиться. Когда Сергей насобирал сухих веток и разжёг костер, она

протянула холодные руки к огню, пытаясь отогреться и унять дрожь.

Постепенно к ней начало возвращаться обычное равновесие и спокойствие,

после чего она опять почувствовала себя уверенной.

Тем временем Сергей опять достал из кармана куртки вино, и стал

разогревать бутылку над огнём.

– Кагор хорошо пить горячим,– произнёс он тоном истинного знатока. -

Может, всё-таки попробуешь?

– Нет, спасибо. Ты же знаешь, что я вообще не пью.

– Ну, а я выпью. Ты даже не знаешь, что теряешь. – Спасибо, я оставляю все

эти прелести тебе.

– А что ты тогда любишь? – заговорил он вдруг тихим и заговорщическим

голосом, пытаясь обнять её за плечи.

Она быстро уклонилась от неожиданных домогательств, которые теперь

показались ей совершенно неуместными. Такого поворота событий она не

предполагала! Мягко уклонившись и от последующих попыток, ей пришлось

произнести довольно твердо и настойчиво: «Сережа! Даже не пытайся. Ты

только напрасно тратишь время. К тому же мне пора домой».

Он был неглупым человеком, и поэтому быстро всё понял. Когда они

возвращались к метро, Сергей, казалось, был очень недовольным и

нахмуренным. В то время как Надежда продолжала весело щебетать:

– А куда, Сереженька, подевались все твои бесконечные женщины? Почему

ты так ни на ком и не остановился?

– Какие женщины? Я тебя умоляю. Я никогда никого и не искал. Так,

волчарил потихоньку.

Эти слова, как бритва, больно резанули по её тонкой чувствительной душе,

и с грустью отдались эхом в её сознании: «Неужели это всё, что он хотел от

женщин? Значит и со мной он волчарил, в то время как я его годами любила и

так ждала?» Ей опять стало так противно и омерзительно, что она прекратила

дальнейшие расспросы. Этим уродливым словом её бывший кумир вбил

последний гвоздь в крышку гроба их ушедшей любви. Но, будучи

неисправимым эгоистом, он даже этого не заметил – он просто надел наушники

и стал слушать музыку.

– Сережа, а это некрасиво – гулять с женщиной и слушать музыку,-

продолжала подтрунивать Надежда.

– А мы уже вроде всё обсудили! – недовольно буркнул он.

Они также молча вошли в метро и сели на скамеечку на платформе.

– А может, пойдём еще на другую сторону Гидропарка, если ты не

спешишь? А то, что мне теперь с этим делать? – сказал он неожиданно и сделал

жест рукой, имитирующий нечто не совсем приличное.

– Ты знаешь, это уже давно не моя проблема! – с улыбкой ответила

Надежда, и от этого ей стало еще веселее.

Но тут подошел поезд, и она быстро направилась к вагону. Сергей

послушно последовал за ней и молча сел рядом на свободное сиденье. Через две

остановки ей нужно было выходить, и всё это время она с трудом пыталась

переварить события этой странной встречи. Но перед тем как встать, она

повернулась к нему и произнесла с нескрываемым торжеством: «Спасибо,

Сережа, за кусты!». Затем, не оглядываясь, вышла из вагона. Её спутник поехал

дальше – как всегда, не попрощавшись…

Когда она стояла на остановке автобуса, из сумки послышался еле слышный

звук только что полученного сообщения. С голубого экрана мобильника, с

наглой неприкрытостью, на неё смотрели всего лишь две строчки шокирующего

текста: «Тебя бы в рот, да не тут-то было». Надежда долго и неотрывно смотрела

на экран, как будто хотела убедиться в правильном правописании слов. Затем,

постепенно выйдя из временного столбняка, положила мобильник в сумочку и

подумала: «Так вот что ожидало меня в кустах! Неужели он думал, что я,

замужняя женщина, приехала из другой страны только ради этого?»

Такого протрезвляющего душа она еще не получала никогда! Да, теперь он

подарил ей настоящий повод для торжества. Этим нелепым жестом предмет её

вечной неиссякаемой любви вырыл глубокую яму, опустил туда гроб и забросал

его камнями, избавив её от любовного наваждения на долгие годы вперёд!

Только теперь она поняла, почему целые десять лет стучалась в закрытую

дверь, подбирая жалкие отмычки в виде своих надрывных стихов. Ведь она

никогда не верила, что может сама, без всякой посторонней помощи,

передвигаться по тёмному, холодному лабиринту жизни. Как слепому, ей

обязательно нужен был поводырь. И она хотела быть с человеком, которому и

предписала эту роль. Но жизнь почему-то всегда отбирала у неё людей с ролями.

Жизнь хотела, чтобы Надежда выбиралась из лабиринта сама, чтобы научилась

видеть свет, находила силы вставать, и никогда не останавливалась перед

закрытыми дверями.

Представшее перед ней ранее жалкое зрелище только подтвердило

известную заповедь: «Не сотвори себе кумира», и неожиданно ей открылась

простая и мудрая истина: никто ничего не может прибавить к другому человеку

или что-то у него отнять. И теперь, когда она развенчала свой собственный миф

о кумире, он был окончательно предан земле на кладбище воспоминаний. На

этом кладбище были также похоронены все её поражения, падения и унижения,

но это её уже больше не пугало. Она научилась проигрывать с достоинством и

выигрывать с благодарностью.

На улице быстро темнело. Надежда подняла голову вверх и в последний раз

поискала глазами ту далёкую звезду, которая так и не смогла её когда-то

обогреть – такой далёкой и недосягаемой она была. Но небо было затянуто

серыми облаками, и там ничего нельзя было разглядеть. Свет далёкой звезды

померк навсегда… Она с облегчением вздохнула, и села в подъехавший

автобус…

Вечный приговор

Прошло два года. Надежда проснулась в пять часов утра – рядом посапывал

любимый муж, но ей было уже не до сна. Тот, другой, любимый когда-то давно,

опять приходил к ней в виде приятного сновидения и в который раз потревожил

её покой. И хотя прошло двадцать семь лет со дня их первого знакомства, она

все также отчётливо помнила каждый момент их встречи, каждую черточку

такого любимого лица.

Казалось бы, годы стабильного счастья должны были погасить эту

безумную страсть, помешательство, наваждение – ведь именно так она теперь

воспринимали эти ушедшие отношения. И действительно, она всё реже

вспоминала о Сергее, полностью погрузившись в свою новую жизнь. Но, по

иронии судьбы, никакие пласты времени не могли стереть воспоминаний из её

подсознания. И чем реже она вспоминала о нём днем, тем чаще он приходил к

ней по ночам во сне, напоминая о себе и их прошлых отношениях.

Во сне всегда было одинаково – совсем не так, как когда-то в реальной

жизни. В далекой реальности Сергей всегда ускользал из её протянутых рук, как

песок просыпается сквозь пальцы, никогда долго не задерживаясь в её квартире

и в её постели. И она никогда не знала, когда наступит следующая встреча. Она

просто ждала. Если требовалось ждать неделю, она ждала неделю. Если

требовалось месяц или шесть месяцев – ровно столько она и ждала. Никогда не

жалуясь и не упрекая. Она была счастлива только от одной мысли, что он хоть

иногда находился с ней в одном пространстве, что он вообще существовал.

Но теперь, в её снах, всё было совершенно иначе. Он приходил к ней

навсегда. Он протягивал к ней свои руки, пристально смотрел ей в глаза, и

повторял, что теперь они больше никогда не расстанутся. Они планировали, где

будут жить, как поженятся, и что будут вместе делать. Этот пласт времени жил

какой-то своей независимой жизнью, игнорируя все эти долгие годы её жизни за

границей с любимым мужем. Да, во сне она по-прежнему жила в своём родном

городе, и была совершенно свободна. Поэтому по утрам, вернувшись из другого

мира, где она принадлежала другому человеку, Надежда чувствовала себя

предательницей…

Чем он тогда её так покорил? Двадцать семь лет назад. Ах да, она попала в

жестокие сети депрессии и одиночества. Она то брела по безмолвной и

бесконечной пустыне своей жизни, то лежала на дне глубокого ущелья –

разбитая и сломленная. Кругом было безмолвно и темно, пыль забивалась в рот

и глаза, а её душа медленно умирала… Она больше уже не могла

сопротивляться этому жизненному угасанию, и поэтому часами лежала на

старом диване, рассматривая незатейливые узоры на обоях своей маленькой

квартирки. В ней она жила со своим пятилетним сыном, отец которого исчез из

жизни Надежды вскоре после зачатия. Но однажды ей приснился странный сон

– отец мальчика пришёл к ним домой и произнёс роковую фразу: «Я вернусь

восемнадцатого числа».

Она верила в силу своих вещих снов, и поэтому каждого восемнадцатого

числа ждала, что долгожданное счастье забрезжит яркими лучами на горизонте

её серой жизни. Забрезжило только через пять лет – восемнадцатого марта она

познакомилась с Сергеем. Это число и дата действительно стали для неё

роковыми. Тогда она еще не знала, что когда её сыну исполнится восемнадцать

лет, она встретит своего дорогого мужа, день рождения которого падает на

восемнадцатого марта… И что еще более странно, оба её возлюбленных

родились в один год. Но это будет потом. А пока…

Пока Надежда дала ему свой номер телефона, и он обещал позвонить. Она

уже почти забыла о встрече, погрузившись в привычную тягомотину своего

жалкого существования, когда через месяц Сергей неожиданно позвонил. Хотя

она обрадовалась звонку и согласилась на встречу, всё же особого энтузиазма

она не испытывала, так как все её чувства были загнаны вовнутрь, и мир

потерял все свои краски. Всё началось довольно обыденно – они встретились на

автобусной остановке, после чего он предложил пойти позагорать на один из

киевских пляжей, расположившихся неподалёку на берегу Днепра.

Был чудесный апрельский день. Они лежали на тёплом песке, пили вино и

неторопливо разговаривали. Неожиданно он приподнялся на локте, заглянул ей

в глаза каким-то долгим изучающим взглядом, а затем приблизился и поцеловал

в губы. Надежда тут же куда-то провалилась, и весь остальной мир в этот

момент провалился вместе с ней. По волшебному мановению чьей-то руки

мгновенно растворилось всё, что её так мучило прежде – душевная пустота,

глухое одиночество, непереносимая боль. Теперь для неё существовал только

этот человек, смотревший ей в глаза внимательным взглядом, и этот

изумительный момент… Как мощное наводнение, он стремительно сносил всё

болезненное на своём пути и вырывал её из страшных когтей депрессии и

одиночества. Теперь Надежде хотелось только одного – чтобы Сергей взял её на

руки и отнёс далеко-далеко. Туда, где её уже никогда не достанет душевная боль

и тоска…

На календаре было 26 апреля 1986 года. Они еще не знали, что в тот день

взорвался Чернобыльский реактор. Когда на берегу стало прохладно, Надежда

пригласила Сергея к себе домой – на традиционную чашечку кофе. Они

занимались любовью, наслаждались близостью и ни о чём не подозревали. На

самом деле, в тот день произошло две катастрофы – горел и плавился не только

атомный реактор, но также и душа Надежды, которая теперь горела и плавилась

от любви к этому почти незнакомому человеку. . И реактор, и женщина страдали

от мощной и жадной силы всепожирающего пламени.

Да, она ничего не знала об этом человеке – бурное течение событий

подхватило её со дна глубокого ущелья и понесло в неизвестном направлении, в

то время как она хваталась за него, как утопающий хватается за соломинку. У

неё даже не хватило мужества что-то спросить – как будто если она спросит, она

спугнёт свое счастье, и оно моментально исчезнет.

А потом последовали редкие встречи. Долгие дни Надежды проходили в

безжалостных страданиях и боли ожидания, перемежающиеся яркими

вспышками, когда Сергей приходил и освещал её жизнь ослепительным светом

любви. Она не жаловалась, и всегда терпеливо ждала, как приговоренный к

смерти ждёт осуществления своего самого последнего желания… А тем

временем она крепко сжимала свои чугунные цепи и кандалы, рыдая по ночам,

и безумно радуясь, когда её жестокий кумир, наконец-то, приходил, и тогда

огромное цунами чувств опять захлёстывало её до краёв.

И каждый раз ей хотелось полностью слиться, каждой клеткой своего тела