Тайна старинного зеркала. Фантастическая повесть в четырех книгах

– Сын и дочка, – ответил Виктор. Дочка просила марки на конверты наклеивать красивые.

– Во, точно! А я про это не подумал. Фигурок всяких и сувениров навез, а про марки забыл! Ты купи мне тоже, когда своей будешь покупать, а то вечером почта уже не работает, ладно?

– Ладно, – махнул головой Виктор.

– А вообще – то я у тебя хотел кое-что попросить, – сказал Иван. – Я тут с горничной познакомился, хороша, двадцать два года! Шоколадка! – Иван замялся. – Ну, ты понимаешь, она согласна, а я, так просто спать не могу, как ее вспоминаю! Фигурка! Грудь! Ножки! Разве в Москве, такую, увидишь? Может, ты погуляешь завтра подольше? Ну, выручай!

– Хорошо, – сказал Виктор, соображая какие неприятности могут выйти из этой просьбы. – Вроде никаких!

Он не рассчитал, что такие просьбы последуют не один раз, а потом превратятся в повинность. Иван уже привычно не просил, а просто сообщал Виктору о своих свиданиях. И Виктор шел в ближайшее кафе, и сидел там, слушая музыку, посасывая сок, и усмехаясь, вспоминая благие речи Ивана в самолете.

– Вот трепло! Меня предостерегал, а сам!

Виктор пока держался, но, грешные мысли начали проникать и в его голову.

***

Прошло еще несколько месяцев. Виктор не чувствовал себя здесь уж совсем чужим. Он стал немного своим для этого города и этих людей, которые окружали его. Ему было приятно, что все здороваются с ним, узнают и улыбаются. Ему нравилось, что теперь у него были свои средства, и он уже свободно мог ими распоряжаться, и поход в местную столовую, где они первый раз ужинали с Иваном, уже не казался ему верхом счастья.

Он упивался возможностью разговаривать на французском, который из школьных его познаний превратился в, довольно сносный, разговорный. Он легко объяснялся на заправке, в отеле и на улице. Он гордился этой возможностью и проникся к французской музыке, которая здесь звучала с избытком, и просто влюбился в музыку Сенегала, с ее неповторимыми ритмами и совершенно новыми музыкальными темами.

Как-то раз, с шефом он посетил местную деревню, где увидел настоящий деревенский праздник, и музыка барабанов привела его в мистическое состояние. Он не мог оторваться от этой, казалось монотонной музыки, и слушал, и слушал незамысловатые, повторяющиеся удары, и не мог понять, за счет чего он вошел в восторг. Виктор готов был не уходить из этого прекрасного места с огромным баобабом в середине деревни и хижин с крышами из пальмовых листьев, если бы это было возможно. Но, это была маленькая туристическая экскурсия, и группа, к которой присоединились они, садилась на автобус. К тому же, завтра нужно было снова заниматься делами.

– Чего они так на тебя смотрят? – спросил его шеф, незаметно, показывая на обитателей этой деревни. Он замолчал, потому что, к ним шел вождь.

– Вы русский туриста? – спросил он их, улыбаясь.

– Да! – ответил Виктор, напрягая театрально мышцы.

– О, русский мужчин хороший солдат! Крепкий! Вождь потрогал бицепсы Виктора, немного задев рукав майки. – Почти как мои воины! – засмеялся он. – Только белый.

– Откуда вы знаете наш язык? – удивился Александр Николаевич.

– Я учился в Ленинграде, – весело сказал вождь. – Это же специальное представление для туристов. Это мой второй заработок.

– Я тоже Ленинградец, – расплылся в улыбке шеф.

– О! Подождите секунду, я хочу подарить вам сувенир, – сказал вождь, вернувшись с подарками.

– Возьмите тоже, – сказал Виктор и протянул вождю руку с часами.

Вождь на минуту остолбенел, и Виктор принял это за удивление такому хорошему подарку. Затем он протянул им обоим по талисману из черного дерева.

Он повесил талисман на шею шефа, а перед Виктором склонил голову, протягивая талисман, и, взяв его руки, положил их себе на голову.

Виктор не знал, что ему делать. Он решил, что должен был повторить такой же жест и, взяв, руки хозяина возложил их на свою голову.

– Моамба, моамба! – закричали жители.

А старик обнял Виктора, и, вернувшись назад, к группе крестьян, долго махал им рукой вслед.

– Ну, и чудеса! – проговорил шеф, как только они отъехали. – Это чтобы могло обозначать? Здесь к чужой голове нельзя притрагиваться, я просто остолбенел, когда ты полез руками к ней. Ну, думал, сейчас нас копьями зашвыряют. Обычаи дело такое! Но, я так и не понял…

– Я тоже, – сказал Виктор. – Просто не знал чего мне делать и сделал также. Сошло!

– Сошло! – покачал головой шеф. – Что-то в тебе, наверное, есть? Может быть, потому, что ты такой же кудрявый как они? – пошутил он.

– Наверное, бабушка согрешила, – поддакнул Виктор. – Или, часы мои ему понравились!

***

Кроме достопримечательностей и магазинов, Виктор, доставляя шефа на обед или ужин, потихоньку изучил и местные ресторанчики, выделив из них, приемлемые, для своего кармана. В общем-то, ему было не для кого копить каждый евро, в отличие от Ивана.

– Мог бы купить своей две кофточки, – говорил тот, истратив деньги на их очередной вылазке. С другой стороны, один раз живем, а ей всегда мало, – успокаивал он свою семейную совесть.

И, в конце концов, они тоже вошли во вкус прекрасной кухни, благо дело, что такие походы были не частые.

Многие лица стали ему знакомы, и в его голове вдруг возникло чувство, что он и раньше был здесь, и что видел эти места, и этих людей.

– Все спуталось в голове? – думал он, прошлое и настоящее, потому что, смешались географические точки, потому что, информация наложилась на информацию. Наверное, так?

– Ты, как всегда мудр, – польстил ему его внутренний голос.

***

Однажды, вечером, сидя в машине около торгового представительства, куда он привез шефа на прием, Виктор скучал и разглядывал гостей. Он вздрогнул, и сердце его забилось гораздо чаще, потому что ему показалось, что из автомобиля, остановившегося, метрах в пятидесяти от него, вышла та самая негритянка из самолета.

Она была одета в белый шелковый наряд, из полупрозрачного и, видно, очень тонкого шелка, отстроченный нежным серебряным рисунком, с наплывами в два слоя вдоль тела. На голове был намотан тюрбан из той же материи. Сквозь разрез была видна ножка в красивой туфельке. А фигура очень легко проглядывала своей стройностью сквозь эти струящиеся линии. Она напоминала луну на фоне черной южной ночи. Виктор угадал и красивую спину, и круглую попку, и изящные руки с браслетами.

Женщина, как будто кого-то хотела увидеть, но, не показывала это явно. Лишь незаметный какой-то королевский поворот головы и улыбка, предназначенная красивому и рослому негру, шедшему с ней под руку. Виктор заметил, что мужчина тоже приглядывался к окружению и автомобилям, и их глаза встретились.

В таком наряде она смотрится как черная богиня! Но, этот наряд и головной убор, делали эту женщину лишь отдаленно похожей на ту в самолете, хотя, ощущения от ее облика, были те же. Любопытство и желание смотреть и смотреть. Виктор не понимал, почему образ той женщины стал для него таким заманчивым.

– Возможно, сейчас, в дверь вошла совсем другая дама, но, почему я вспомнил и представил именно ту, из самолета? Я ее и не видел толком, и не могу даже вспомнить, если бы захотел нарисовать ее лицо. Но, увидев, что-то подобное, в голове моей сразу всплыл именно ее образ! – размышлял Виктор.

Он не замечал за собой раньше тяги к экзотике. Ему скорее нравились блондинки, их нежная кожа, их розовый румянец на щеках, и непременно ямочка при улыбке. Может быть, и к Тамаре он не питал страсти, потому что она была брюнетка, и он, всю жизнь, сравнивал ее с женами друзей, и всегда считал, что она выглядит гораздо хуже них.

Теперь он видел красоту в этой черной женщине, у которой были не только черные волосы, но черная кожа! Мало того, в своих фантазиях он испытывал дикий интерес к подробностям ее лица и тела, он вожделел ее! И только сейчас, понял смысл этого слова.

Он, даже, и не заметил, что образ Вали куда-то ушел и потускнел, может быть, просто спрятался, где-то в глубине сердца. Увидев сейчас эту женщину, он вдруг почувствовал красивую мелодию, фантастический аромат, или даже какое-то другое ощущение, соединяющее эти два понятия вместе. Он понял, что оно уже присутствовало в нем слабой, но настойчивой ноткой, еще с самолета, и именно по ней он и узнал в этой даме, ту.

– А! – пришла к Виктору мысль.

Он быстро открыл бардачок и достал фотоаппарат. Но, пока он примеривался, красавица уже стояла к нему спиной и ближе к двери. Он щелкнул, и вспышка, зашипев, озарила на секунду окно его кабины.

Он увидел, как обернулся мужчина, и пристально посмотрев на его автомобиль, быстро пропустил женщину в дверь и исчез там вместе с ней.

– Вот так всегда, когда что-нибудь интересное, не успеваешь среагировать вовремя! – с досадой подумал Виктор. – И темновато, вдруг не выйдет. А жаль! На пленке было еще много кадров, и Виктор решил побыстрее, использовать ее, чтобы поскорее иметь хоть одну фотографию красавицы. А если удастся, то сфотографировать ее при выходе.

– Ты не осторожен, – прошептал ему внутренний голос. – Это тебе не москвичка, а дама из другой страны, и, вероятно, очень богатая. А такие дамы могут и привлечь, за использование их внешности…

– А, может быть, я папарацци! – съюморил Виктор, в душе понимая, что действовал не очень тактично.

Шеф уехал с вечера раньше той пары, и Виктор уже мечтал распечатать, хотя бы тот нечеткий ночной снимок. Он у него был единственным напоминанием об этой женщине. Остальное бы сделала фантазия.

***

Ночью, он лежал с закрытыми глазами и мечтал и представлял себя рядом с ней, с этой африканской феей.

Он представлял себя на приеме, с бокалом шампанского, в группе респектабельных гостей. Сидя в мягком кресле, он вел светскую беседу с некоторыми из них, и потом спокойно, скучающе выходил в зал, где звучала музыка. Он подходил к ней, со спины, уже обнимая глазами ее округлые формы, уже мечтая обнять ее. Она поворачивалась к нему, и ее глаза сверкали страстью. Он брал ее под руку и шел на середину зала.

Музыка звучала медленная, с сексуальными порывами саксофона, и они танцевали, забыв обо всем. Ее грудь прижималась, увлекаемая его сильной рукой, к его груди. Он чувствовал запах ее тонких духов. Он ощущал ее ногу, в туфельке, которая приближалась к нему во время поворотов танца. Он ощущал ток желания, опутывающего их двоих нежной паутиной, от которой, уже нет сил. вырваться, и, которая при такой попытке, только усиливает свое влияние.

– Хватит, – испугался Виктор, потому что настолько вошел в свои мечты, что уже готов был в них, идти с ней в номер отеля и предаться наслаждению! – Я что, настолько оголодал? – подумал он. – А, ведь это только начало! Всего-то, полгода здесь! Еще год, без женщины, с такими соблазнами на глазах! И от этой пищи местной или от солнца, уж слишком желания настойчивые, дома и больше держался, и не страдал особенно. Или страдал?

– Был бы объект, страдал бы! Все дело в нем! – провещал внутренний голос. – Я уж давно тебе хотел сказать об этом. Не раздувай губу и забудь ты эту даму, а то, такого себе нафантазируешь, как говорится мечты, мечты, а после вас…!

***

– Это был он, – сказала Клара, наблюдая за машиной из окна особняка. – Как он узнал, что мы будем здесь?

– Значит, его миссия имеет цель, – проговорил задумчиво Пьер. – Слишком часто ты встречаешься с ним. И неизвестно, сколько раз ты не обратила на него внимание? Нет, не случайно он сидел рядом с тобой в самолете. Сколько раз он фотографировал тебя? Зачем? Если бы, не наш знак на его руке, я бы подумал, что он просто нахальный папарацци. Но, знак!

– Я думаю, он не заметил, что мы обнаружили его? Нам нужно быть хитрее!

– По всей видимости, нет! – сказала Клара. – Он ведет себя очень естественно. Я думаю, что он ничего не понял.

***

– Нам необходимо иметь эту пленку, – сказал Моамба, когда Пьер и Клара вернулись с вечера. Просмотрев кадры, мы сможем судить о цели его поездки. Я же говорил, что мы столкнемся с ним еще раз. Но, как получается, на сей раз, по его желанию…

– Пригласите ко мне Александра, – попросил он.

– Ну, как продвигаются поиски? – спросил он.

– Мы обнаружили его. Русский был в поселке, который показывают туристам, но, вождь не смог узнать его местопребывание, потому что его не оказалось в списках туристических групп. Вероятно, он здесь работает, а к группе пристал случайно. Кстати, с ним был еще один мужчина, постарше. Мы проверили отели, расселяющие рабочих. В этот день приехало много людей для работы в строительной фирме. Но, по описаниям было трудно, предположить, кто из них он. Обслуга отеля путалась в своих догадках. Они все ходят в майках с рукавом, и знак сложно увидеть. Горничная – наш человек, она вошла в контакт с одним из рабочих, и через нее мы узнали большее. Это его друг! Одновременно, к нам пришло сообщение от владельца ресторана, русский часто бывает там. И вчера владелец тоже сообщил нам о месте его проживания. Он остановился в отеле Вирджиния. Я уже хотел сообщить вам об этом, но, решил сначала уточнить все сам. Я должен был удостовериться, что они не ошиблись.

– Хорошо! – сказал Моамба. – Но, пока вы искали его, русский пользовался вашей нерасторопностью. Он собирает какую-то информацию. В его фотоаппарате находится ценная пленка. Завтра же, найдите способ изъять ее у него! Проявите, распечатайте и срочно покажите фотографии мне. Хотя. нет! Не нужно вызывать ненужных подозрений. Игра только началась. Дождитесь, пока он принесет ее на проявку, и сделайте дубликат. До того, как я просмотрю ее, он не должен получить ее назад, под любым предлогом. Если он будет медлить с проявкой, идите на любые доступные меры. Хоть украдите ее, вместе с фотоаппаратом!

– Слушаюсь господин, – ответил Александр и скрылся за дверью.

***

– Виктор, собирайся, сегодня владелец ресторанчика приглашает нас на вечер, – сказал, зайдя к нему, Иван.

– Как это? – удивился Виктор.

– Его дочка вышла замуж за русского в Санкт-Петербурге. Хочет всех русских угостить по этому поводу. Бесплатно! Наши уже там. Давай, давай. Такое не каждый раз бывает. Они знаешь, как свадьбы справляют!

– Так завтра же на работу, мне пить нельзя! – попытался возразить Виктор, совершенно не желавший сегодня куда-то выходить.

– Да кто тебя пить то заставляет? Мусульмане не пьют. Они едят. Попробуешь курицу в кокосе! Пробовал? Нет! Фотоаппарат возьми. В Москве такого не увидишь!

– Ну, ладно, – согласился Виктор. Сегодня чуть снимков не лишился. Горничная хотела его протереть, еще одна секунда и пленка засветилась бы.

– Давно пора покупать цифровой, – сказал Иван. – Это же уже пережиток – пленки. И нечего технику по номеру раскидывать.

– Да я, как-то привык, – сказал Виктор, натягивая на себя брюки. – А потом, до этого такого не было! А эта новенькая горничная! Наверное, в первые дни, хотела, из себя, уж очень, деловую показать. Перестаралась. Но, это был бы кошмар, у меня там такие редкие снимки, и все засветила бы! И что с нее возьмешь потом?! Хоть убивай, снимки не вернуть.

– Вот я и говорю, купи цифровой, не пожалеешь. Ну, готов? – спросил Иван и встал с кресла, подходя к двери.

***

В ресторане играла местная ритмичная музыка, и Виктор сразу отбросил все свои опасения, как только к ним навстречу вышел хозяин.

– Салам алейкум, проходите. Вы наши самые дорогие гости. Дочка замуж вышла, теперь мы почти родные с русскими, теперь у нас будет внук русский, как ваш Пушкин! А?! – сказал он смеясь.

– Да, да, – отвешивал Иван жест двух рук над головой. Сенегал – Россия – дружба!

Вокруг лилась музыка, и стояли огромные казаны с птицей, рисом и всевозможными соусами и овощами.

– Спасибо, – сказал Виктор, посидев за столом полчаса и отведав некоторые блюда. – Нам пора. Желаем огромного счастья вашей дочери, и много красивых и здоровых детей.

Он протянул руку хозяину, и увидел, как у того изменилось лицо, на мгновение при пожатии.

– Чего-то он так побелел? – спросил Иван, когда они вышли на улицу.

– Да, кто ж, его знает? Может быть, нужно было подарки принести, а мы так отсидели? Что-то сделали не так! Здесь голову ребенку погладить нельзя, сразу в панику входят. Может, руку жать запрещено? Или желать здоровых и красивых детей? Может, они считают, что по-другому и быть не должно, и я их оскорбил.

– Здесь еще и ноги как-то выворачивать нужно, я читал, но обходилось, не выворачивал. Может на семейном празднике обязательно? – задумался Иван. – Посчитал, что мы его обидели?

Немного озадаченные, они ушли из ресторана, и не заметили, как хозяин смотрел им вслед через окошко.

На улице был уже поздний вечер, и до отеля оставалось пройти двести метров после поворота, как вдруг, кто-то толкнул Виктора и скрылся за углом.

От толчка, Виктор пошатнулся и не сразу понял, что произошло.

– Фотоаппарат! – воскликнул он. – Вот гад, фотоаппарат!

Он бросился за убежавшим, а за ним поспешил Иван. Виктор не увидел, что попалось ему под ногу, потому что его вдруг так крутануло, что он, совершив оборот в сто восемьдесят градусов, упал, шарахнувшись головой об угол цветочницы.

Иван подбежал в ту же минуту и, остановившись около Виктора, увидел, что из его головы течет кровь.

– Ну, ты как? Живой? – спросил он взволновано. Господи, я здесь уже второй раз, и ни разу с таким не встречался. Да и что им в старом аппарате? Сейчас позвоним в полицию.

– Да, не надо. Плевать. Сейчас очухаюсь, – сказал Виктор. – Видно аппарат такой несчастливый. В прошлый раз пленку загубил, стал проявлять, и она у меня перегрелась. Потом горничная, а теперь и вовсе увели. Наверное, это знак, – Купи себе новый! Ведь в жизни ничего просто так не происходит, – сказал Виктор, стараясь выглядеть веселым.

Они пришли в отель, и Иван попросил свою знакомую горничную принести бинт и йод.

– Звони шефу, спроси, что делать? – попросил Виктор. – Заявлять или нет? С этой страховкой тоже набегаешься. И опять же, скажут, – где были, почему ночью по городу гуляли? Кто их знает, что предъявят нам. Ведь очевидцев не найдешь, и того жулика тоже.

– Чует мое сердце, это штучки хозяина, – сказал Иван. – То-то он так странно себя вел!

– Да брось ты, зачем богатому человеку покрывать воришек. Мальчишка бедный какой-нибудь! Вот и все! Ладно, бывает и хуже, – сказал Виктор, почувствовав себя лучше. – Может молчать, сказать, что сам случайно ногу подвернул и упал?

– Ну, как хочешь, может быть, ты и прав. Но, в этот ресторан я больше не ходок. И по вечерам, пока, больше ходить не буду, – сказал Иван. – Скоро домой, чего уж нарываться на неприятности!

***

Утром, уходя на работу, Виктор постарался пройти другим переулком, и смешаться с толпой, но, не попадаться больше на глаза хозяину. Голова ныла, и немного тошнило.

– Долг красен платежом, – думал он, и их пиршество за счет хозяина, и его многозначительное прощание неприятным осадком легло на душу Виктора. – Бесплатный сыр бывает только в мышеловке! А может быть, она каким-то образом уже захлопнулась? Вот будет номер! Зачем ему было приглашать столько русских? Даже если дочка замуж вышла, такие траты! Логичнее было сделать праздник для своих, а не для незнакомых рабочих. И как он узнал, что мы все здесь живем? Хотя, слухи расходятся быстро. Нет, здесь что-то не то.

***

– Это где тебя так угораздило? – спросил шеф Виктора, увидев на его голове ссадину.

– Александр Николаевич. Случайно нога подвернулась. Головой шарахнулся. Но, не очень сильно, – выдавил из себя Виктор. – У меня как на собаке!

– Завтра уезжаем, – сообщил Александр Николаевич. – У меня появились дела в Москве. А тебе, уж при таком раскладе, тем более, лучше в постели поваляться. Так что, едешь тоже! Без меня тебе здесь шататься нечего. И родных навестишь. А потом, я тебя вызову. И лучше подлечись дома. Голова это не шутки. Да, вот к морю съезди, у меня сестра в Сочи главный врач в санатории. Я ей позвоню, как в Москву доберемся. Она тебе номер для служащих подберет. Пользуйся, пока я жив. Потом снова здесь стройку доканчивать. Думаю, еще на год работы хватит.

Утром, собирая вещи и проверяя документы, Виктор услышал стук в дверь.

– Мосье Виктор, вас в холе ожидает господин Абу-Али, – сказала горничная.

– Хозяин ресторана! – удивился Виктор. Я сейчас.

– Мосье Виктор, я слышал, у вас вчера были неприятности. Мои люди поймали мальчишку, у него был ваш фотоаппарат. Возьмите, – протянул он его.

– Спасибо, – только удивился Виктор.

– На нашей улице это большая редкость, обычно у нас все спокойно. Мальчишка сделал это на спор. Мы его наказали. Просим не заявлять в полицию, ведь вещь найдена. Это сын нашего старого служащего, прекрасный человек, не хотелось бы осложнять ему жизнь, – проговорил просительно Абу-Али.

– Я не заявлял, – сказал Виктор. – Да и пропажа не очень дорогая. Жалко только пленки.

– Пленка на месте, – сказал Абу-Али. – И чтобы, совсем исчерпать этот инцидент, прошу вас заходить ко мне в ресторан, когда захотите. Я буду кормить вас бесплатно, не беспокойтесь. Для меня это большая честь.

– Я сегодня улетаю, – сказал Виктор, и заметил, как вздрогнул от его сообщения Абу-Али.

– Так вы покидаете нашу страну, насовсем, – огорчился он.

– Нет, только на месяц, – ответил Виктор.

– Прекрасно, тогда жду вас, как только вы приедете к нам снова.

– Что вам привезти из Москвы? – спросил Виктор.

– Матрешку, – засмеялся Абу-Али.

***

– В самолете, Виктор летел рядом с двумя неграми, один, из которых, был уже седой.

– Откуда у вас эти символы? – спросил старший Виктора, после того, как в полете уже прошло часа два.

– Да так, срисовал их с одного места, – ответил Виктор. – Еще в Армии.

– Здесь символы древнего африканского племени. Жаль, со мной нет книги, можно было бы прочесть смысл. Но, если захотите узнать, то вот вам моя визитка, – протянул он ее Виктору.

– Спасибо, – поблагодарил Виктор, не придавая этим словам значения. Вскоре принесли обед, и Виктор с удовольствием отдался ему.

Потом Виктор перебирал в уме купленные подарки, и жалел, что не купил еще побольше, потому что вспоминал еще одного родственника, мимо которого пройти будет невозможно. Потом мысли его перешли к детям и Тамаре, и быстро перебежали к Николаю и Валентине.

Он представлял, как удивится его приезду Колян, как они сядут с ним за бутылочкой кокосовой, и как Валечка приготовит им блюдо, на которое он вез рецепт. Виктор и специи захватил для этой цели, он уже предвкушал их вечер на африканскую тему.

– Валечка! – Виктор вспомнил ее милую фигурку, ее тихий и успокаивающий голос, мысли его побежали дальше к запретным темам и местам. – Стоп, – остановил он себя. Спокойно! Она жена твоего друга. Не возлюби! Найдешь другую. Главное остаться с чистой совестью. А потом, ты же, по-моему, уже поменял приоритеты?

– Дама в белом? – спросил Виктор, скорее утвердительно. – Но, это все фантазии, а Валя своя и так рядом.

– Тогда подумай лучше о жене, – дал совет внутренний голос. – Может быть, плюнуть на всю эту свободу, и вернуться к ним? Теперь она на тебя по-другому смотреть будет. Глядишь, и пойдет все как надо! А Валя, все равно только соседка! Выше головы не прыгнешь, приятель!

Виктор вызвал в душе образ жены, потом Вали и отметил, что образ жены уступает по силе яркости желания видеть Валю.

– Нет, сейчас не хочу, – подумал он. – Может быть, потом.

К тому же он увидел на табло команду готовиться к посадке. Самолет снова доставлял его в Москву.

Глава девятая

Виктор приготовился к выходу из самолета. Аэропорт Шереметьево встречал его за стеклом иллюминаторов мелким дождем октября. И под ноги его ложились желтые листья кленов, которые были повсюду. Они плавали в лужах, лежали на газонах, и какое – то приятно щемящее чувство охватило Виктора, когда он, выйдя из такси, пошел к своему дому по вечернему городу, под моросящим дождем и ароматом осени.

– Если бы, не чемоданы, прогуляться бы по этой вечерней улице, прямо сейчас! Посмотреть на светящиеся окна домов, на автобусы, проезжающие мимо с такими уютными огоньками, наглядеться на это сумрачное небо с черными облаками, на прохожих, на этих чудаков с собаками, мокнущими под дождем по необходимости, – подумал Виктор, с сентиментальным чувством отмечая все новые краски в своих ощущениях России, Москвы, своей улицы.

Сейчас он ощущал Москву гораздо острее, чем раньше, когда жил в ней день за днем, день за днем. Тогда все казалось будничным, обычным. Лужи раздражали, осенняя слякоть и брызги от колес, проезжающих машин выводили из себя! А теперь через год, после пальм и кактусов, так странно было смотреть на золотые тополя и клены, зеленые газоны, и другие, совсем другие улицы.

Даже вечер здесь был другой и облака и дождь. Это был родной город, который принимал его не только сегодняшним, осенним очарованием, а окутывал его всей его памятью, всеми милыми воспоминаниями, которые может и не возникали полностью в голове Виктора, но клали на его душу оттенки, незаметно накопленных за всю жизнь, восторгов.