Он пододвинул ко мне сложенный лист бумаги – письмо, которое я должна передать его возлюбленной. И которое я снова прочитала прежде, чем отдать адресату.

«Дорогая Джульетта!

Сегодня идет дождь… И сегодня мне снился сон. В нем мы с Вами гуляли по осеннему парку, а Вы кормили голубей крошками хлеба. Мы держались за руки, под ногами шуршала опавшая листва, а на наших лицах отражалось счастье.

Вы улыбнулись?

Знаю, что улыбнулась. Моя шестнадцатая улыбка.

Вам, наверно, интересно, что я с ними делаю? Вешаю на доску почета. Каждая Ваша улыбка – это стимул для меня стараться еще больше сделать Вас счастливой.

Вы плачете? Не нужно, милая. Все хорошо. На Вашем лице всегда должна быть улыбка. Она идет Вам.

Ромео».

И она действительно плакала в тот вечер… хотя письмо было написано до ее прихода. С того дня я начал оглядываться по сторонам, идя с работы домой и наоборот. У меня началась паранойя и мания преследования.

– Мисс, можно спросить? – обратилась ко мне «Джульетта», – кто автор этих строк?

– Простите, это не моя тайна. Я ничем не могу вам помочь, – ответила я.

– Я вам заплачу.

– Простите.

Это все, что я сказала ей тогда. Больше она не задавала вопросов. В тот вечер она еще долго сидела, глядя в окно, и вертела письмо в руках. Вплоть до самого закрытия. Перед закрытием она любовно разгладила каждую складку на бумаге и точно так же, как и всегда оставила листок в салфетнице. Она больше не улыбалась. Этот раунд «Ромео» проиграл…

«Здравствуйте, Джульетта.

Я написал Вам письмо вчера и ждал Вас до конца, но Вы не пришли…

Должно быть, что-то случилось? Или Вас огорчило последнее письмо? Должно быть…

Вы приходите сюда из-за меня. Теперь я знаю это. А точнее, из-за моих писем. Вам они нравятся. А мне нравитесь Вы. Наверно, я просчитался где-то, ошибся. Что ж, бывает. Все, что я могу сейчас сделать – это пообещать, что больше такого не повторится. Прошу Вас, не лишайте меня возможности видеть Ваши улыбки. Не отбирайте у меня шанс чувствовать себя живым. Ведь только, когда Вы держите в руках эти несчастные клочки бумаги, я живу.

Вы еще не знаете… я должен был умереть. Пять лет назад. Гражданская война. Вражеская пуля. Прострел. Травма бедра. Увольнение досрочно. Калека. Разбитые надежды.

Не подумайте, я не жалуюсь и не плачусь в Вашу жилетку. Просто хочу, чтобы и Вы кое-что знали обо мне.

Но сегодня я хочу, чтобы Вы улыбались. Однако, этот раунд вновь остается за Вами…

Искренне Ваш Ромео».

Она не пришла вчера, и вчерашнего послания я не видела. А сегодня она пришла позже обычного. Села за свой столик, заказала крепкий кофе и стала осматриваться. Она искала. Все еще искала его. «Ромео». Но его уже не было. Только письмо, которое я отдала вместе с заказом.

Надо сказать, я не сразу ее узнала. Горящие еще два дня назад глаза сегодня были потухшими. Одежда не выглажена, на лице нет макияжа, а в волосах, словно птицы вили свое гнездо. Я даже насчитала пять мелких веточек.

«Джульетта» дрожащими руками взяла письмо и, медленно развернув его, стала читать. Она не улыбалась… И я решилась на вопрос:

– Простите, возможно, это не мое дело, но я впервые вижу вас такой подавленной. Может, хотите поговорить?

– Вы правы, это не ваше дело.

Затем она заплатила за кофе, и оставила хорошие чаевые. В первый раз она заплатила наличными, а не выписала чек. что-то происходило… но об этом я узнала позже.

А потом не пришел он… два дня о нем не было слышно. Будто его вообще никогда не было. Или же он все-таки пустил пулю себе в висок, как писал в одном из писем? – подумала я. И эта мысль меня ужаснула. Я испугалась за его жизнь. И всякий раз, когда звенел колокольчик на двери закусочной, я поворачивала голову к выходу, в надежде увидеть его. Но всегда это бы не он…

«Джульетта» приходила каждый день и подолгу сидела за столиком, рассматривая каждого посетителя. В каждом мужчине она видела того, кто пишет ей. Два дня она не получала ничего, и каждый день ее глаза все больше теряли свой блеск. Два дня я наблюдала за ее «гибелью» и не представляла, как может один человек может перевернуть весь мир другого всего лишь за пару недель. Это было что-то недостижимое для меня. Но, тем не менее, я видела, как красивая женщина поминутно превращалась в старуху. Я молилась, чтобы он, наконец, пришел и избавил ее от мучений.

И он пришел. Без блокнота и без ручки. Впервые за это время. Он сел за столик и просто смотрел на нее. И ни одна эмоция не читалась на его лице. Мне стало обидно за нее и именно это сподвигло меня заговорить с ним:

– Та женщина скучала без вас

– Я знаю, – был мне ответ.

– Она ждала вашего письма.

– Я знаю.

– А сегодня вы писать не будете?

– Нет.

– Почему?

– Еще рано.

Что это значило? Я не знаю. Задать это вопрос я не решилась. Вот только мысли мешали работать весь оставшийся день.

Сегодня она заказала бутылку вина и большой кусок медового торта.

– Сегодня у меня депрессия, – только и сказала она.

Я бросила взгляд на «Ромео», этот наглец ухмылялся, а когда я прошла мимо него, чтобы принести заказ женщине, он прошептал что-то типа «сейчас самое время», а потом молча ушел.

Он был для меня загадкой. Никогда в жизни я не встречала таких людей. Это как в видеоигре, каждый новый уровень сложнее предыдущего, но этим же и интереснее играть в эту игру. Каждый его шаг был непредсказуем. И это меня пугало в нем…

«Джульетта»… сегодня она снова ничего не получила, и с каждым прожитым часом ее надежда становилась слабее…

«Ну, здравствуйте, Джульетта!

Простите, что не писал эти три дня. Так было нужно. Ради той улыбки, что сейчас играет на Ваших губах. Поверьте, она стоит десятка ваших улыбок. Из всех она самая искренняя, чистая и нежная. Это улыбка счастливой женщины. И я безмерно рад, что подарил Вам я…

Справедливо сказать, что теперь я имею 26 Ваших улыбок. Именно 26. Прибавим сегодняшний десяток.

Улыбаюсь.

А знаете, я наверно, влюблен. Правда. Влюблен в Вас. Как мальчишка. Смеюсь.

Что это? Неужели я услышал едва различимый радостный смешок? Так и есть. Думаю, что оценю его еще в десяток улыбок. Уже 36. А впереди две недели…

Я тут кое-что вспомнил. Вы задавали вопрос мужчине здесь, в закусочной, помните? Месяц назад. Вы спросили: «Скажите, а я красива?» Он тогда ответил: «Никогда не сомневайтесь в своей красоте».

Я тоже был здесь в тот день. И мужчина был прав. А у меня в кармане 37 улыбок.

Никогда. Не сомневайтесь. В своей. Красоте.

С любовью, Ромео».

– Вот хитрец, – произнесла она с улыбкой, прочитав письмо.

– Ваш возлюбленный, – спросила я, обслуживая ее столик.

Она взглянула на меня своими карамельными глазами, в которые возвращалась жизнь.

– Вы знаете, мы незнакомы, но каждое слово в его письмах откликаются во мне бурной волной эмоций. Начиная от ненависти и заканчивая нежными чувствами. Я ненавижу его за то, что не знаю, но в то же время я не могу без него. Его письма – словно наркотик. Они нужны мне. Как кислород. Спасибо Вам и ему, кем бы он ни был.

С этими словами она встала и ушла, оставив лишь письмо. Я помню, тогда спросила саму себя «Если эти письма так нужны ей, как она говорит, зачем оставляет их здесь?». Она ушла, а он все сидел. И, наверняка, слышал каждое ее слово. Она так тепло о нем говорила… И я без тени сомнения думала, что у этих двоих есть будущее, однако…

– А что будет после? – спросила я, подойдя к «Ромео».

– Что, простите? – не понял он.

– Что будет, когда вы «соберете» все ее улыбки?

Мужчина улыбнулся:

– Я уйду.

И всего-то?! На мгновение я впала в ступор… Тогда ради чего все это?

– Вы бросите ее?

– Нет, я дам ей шанс начать все заново. Так, как она того заслуживает. Ей не нужен калека с простреленным бедром. Ей нужен тот, кто будет смотреть на нее моими глазами. Простите.

Потом она встал и направился к выходу. Только сейчас я заметила его хромоту. Хромал на правую ногу. И это было очевидно для всех, кроме меня. Я видела кое-что еще. Буквально в считанные секунды этот человек, которого я боготворила как мужчину, как автора, превратился в труса… Нельзя подарить надежду, а потом жестоким образом отобрать ее! Это подло и низко.

Но как я тогда ошибалась…

«Джульетта,

Вы больше не замужем. Я заметил это по тоске в Ваших глазах. Вы тоскуете по нему? По своему мужу? По его глазам, голосу и абсолютному неумению любить Вас?

Вы достойны лучшего отношения.

И я готов это доказать. Что Вы думаете о прогулке завтра утром? Согласитесь ли Вы со мной пройтись?

Вижу, Вы в растерянности… Понимаю, это неожиданно. Но все же я надеюсь на Ваше согласие. Удостойте меня чести побыть с вами там, где нет этого шума. Где будем только мы с Вами. Хочу показать Вам места, в которых люблю бывать. А точнее, любил… Я знаю о Вас почти все, а Вы обо мне – почти ничего. Хочу исправить эту ошибку.

Ну, так как?

Вы улыбнулись? Это значит «да»? Надеюсь. В любом случае, в моем кармане поселилась тридцать восьмая улыбка.

Итак, завтра в 8:00. Бэйкер-стрит.

Как Вы меня узнаете? Поверьте, Вы меня не пропустите.

До скорой встречи, моя Джульетта.

Ваш Ромео».

Я закончила читать. А любопытство раздирало все сильнее.

Интересно было читать эти письма, но увидеть, как эти двое встретятся – стократ интереснее.

Стало как-то обидно. Будто фильм, который смотрю с большим интересом, оборвали на половине. Возможно, уже завтра они войдут в эту закусочную, держась за руки. А я так ничего и не узнаю… а все это чтиво – бесполезная трата рабочего времени.

«Джульетта» тогда трижды позвала меня, пока путаный клубок мыслей роился в моей голове. В конце концов она просто встала и тронула меня за плечо.

– Мисс, – начала она.

По началу, ее жест меня напугал, и я повернулась к ней с широко раскрытыми глазами, но по мере понимания того, кто передо мной стоял, мое лицо принимало привычные черты.

– Элла. Зовите меня Элла, – сказала я.

– Спасибо. Элла, возможно, вам покажется странной моя просьба, но понимаете, я хочу встретиться с одним человеком, – все это время она мяла в руках клочок бумаги, на которых «Ромео» пишет ей проникновенные письма, – с тем, кто написал это. Он назначил свидание. Но… я… его совсем не знаю и никогда не видела, а вы…

– Вы хотите, чтобы я описала его вам? – помогла ей я.

– Нет. Я хочу… чтобы… вы пошли со мной. Не сочтите за наглость…

Мои брови поползли на лоб. Но внезапная радость сменилась скорой печалью.

– Не думаю, что этот человек будет рад мне так же, как вам.

– Я прошу! Вы нужны мне. Без вас я не смогу узнать его.

– Я думаю, что это он узнает вас, – улыбнулась я.

– Элла, пожалуйста.

Решив, что хватит ломаться, я согласилась. Мне ужасно хотелось увидеть продолжение этого «романа» воочию. Не передать словами, как она тогда обрадовалась. Так радуются только дети. Искренне, наивно… Она готова была расцеловать меня в обе щеки, заказать самую дорогую выпивку и оставить мне неплохие чаевые, превышающие мою месячную зарплату – лишь бы я не передумала.

И я не передумала. Но не потому что она смогла «купить» меня, а чисто из любопытства.

В его копилке было уже 38 улыбок. И меня мучал вопрос, догадывается ли она, что через каких-то пару-тройку дней он бросит ее, как надоевшую игрушку?.. С каждым днем мне становилось все пакостнее, словно это я намеривалась так поступить. Было жаль ее.

В восемь утра следующего дня мы, как и положено, были на Бэйкер-стрит. Еще слишком рано, поэтому улица была практически пуста, а посреди стоял вагончик с мороженым. «Ромео» не пришел.

С этой минуты я наблюдала, как блеск в глазах Ольги (так звали эту женщину) медленно угасал, теряя надежду, плечи опускались. Как золото меркнет от времени, так и она от разочарования. Былая ненависть и злость на этого человека снова давали о себе знать, но ради нее, я должна была сохранять спокойствие. Стала быстро искать глазами уютное кафе или другое место, где бы мы могли выпить по чашке горячего шоколада и завести приятную беседу. И именно в тот момент я обратила внимание на табличку у вагончика с мороженым «Для Джульетты». Это точно был его почерк. Я знала его вдоль и поперек.

Мы с Ольгой подошли к продавцу мороженого:

– Простите, – начала я, – нам нужен человек, оставивший эту надпись.

– Это вы Джульетта? – спросил мороженщик с легким французским акцентом.

– Вообще-то, это я – сказала Ольга.

– Oui, конечно, вы! – воскликнул мужчина, осмотрев мою знакомую, – у вас красивое имя.

– На самом деле, это не мое имя, – сказала Ольга.

– Но тот человек сказал, что это вы.

– Это ее второе имя, – сказала я, видя, как мороженщик виновато оглядывается по сторонам, ища кого-то.

– Он сказал, что вы самая прекрасная женщина и был прав. Теперь я вижу, – лицо его просияло улыбкой, – Мсье оставил для вас это.

Продавец мороженого достал из фартука письмо и вместе со сливочным мороженым передал его Ольге. Несколько секунд она колебалась брать его, однако потом уверенной рукой раскрыла письмо:

«Моя Джульетта!

Рад, что Вы все-таки пришли. Мороженщик уже отдал Вам мороженое? Если нет – требуйте! Вы достойны, чтобы Вас баловали.

Сегодня я вновь предлагаю Вам сыграть в игру.

Вы правы, я азартен. Но в этой игре нет ничего: ни правил, ни проигравших, ни победителей. Только мы с Вами. Надеюсь, она придется Вам по душе.

Как я уже говорил, я знаю о Вас почти все, вплоть до того, какой цвет Вы любите и какой напиток Ваш любимый.

– Синий. У Вас много вещей синего цвета. Уверен, Вы даже не замечаете этого.

– Свежевыжатый сок. В той закусочной Вы вчера заказали зеленый чай со льдом и нехотя пили его. Несмотря на то, что в меню множество других напитков. Просто потому что этот чай слегка напоминает сок. Вы заказываете этот напиток каждый раз, как приходите в закусочную. Почти каждый раз… Впервые заглянув в меню, Вы с грустью сказали: «В меню нет сока».

Смеюсь…

А Вы… Вы не знаете обо мне ничего…

Сегодня же я это исправлю!

Первое место, в которое я хочу Вас отвести – церковь Святого Мартина.

P.S. Улыбка №39 уже в моем кармане.

До встречи, Джульетта».

Ольга сомневалась, стоит ли ей идти дальше и не ошибка ли все это.

Я же боролась с желанием сказать ей, что совсем скоро сказка закончится, и в итоге она останется одна у разбитого корыта. Злость снова накрыла меня. Она видела во всем этом приключение, надежду… и чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, я сказала:

– Расскажите о себе.

– Я не очень интересная личность, – отмахнулась она.

– Так говорят многие, и большая половина из них ошибаются. Вы начните. Не идти же нам всю дорогу молча.

– Что ж… Меня зовут Ольга, я родом из Ирландии. Мне 25 лет и… я уже была замужем. Мой муж… – она осеклась, – бывший муж – человек не самый приятный. Он… властный. Даже не знаю, зачем я выходила за него. Майк – сенатор, и сколько бы власти у него не было – ему всегда будет мало.

Она замолчала, я терпеливо ждала продолжения, я понимала, что она хочет выговориться. Через несколько секунд, Ольга продолжила:

– Он считает себя выше других, понимаете? Почти Богом. А я… я была лишь служанкой в его доме, наверное. Я должна была кормить его, стирать, убирать за ним. А по большим праздникам и понедельникам еще и обслуживать его коллег, друзей, гостей. И я жила так 3 года. Такая жизнь быстро надоедает, вот и мне надоела.

Однажды я высказала ему все, что думала об этом. В ответ Майк ударил меня и назвал неблагодарной. Ведь всем, что у меня есть, я обязана ему. В чем-то он был прав. Но я все равно потребовала развода. Он не дал… и еще полгода я жила в кошмаре.

А потом я стала ходить в вашу закусочную, чтобы хоть как то отвлечься от этого однообразного и бессмысленного образа жизни. И вскоре получила первое письмо. Признаться, я была удивлена. Никто никогда не писал мне писем, – Ольга сделала паузу, -но то письмо перевернуло все. Я всерьез задумалась о будущем. И каждый день, получая письмо, желание быть собой и жить собственной жизнью только крепло. Я наняла независимого адвоката и получила развод. Майк в тот же день выгнал меня из дома, мне пришлось ночевать на улице. И первые дни у меня была депрессия. Но, несмотря на это, я испытала облегчение. Будто с меня сняли корсет и позволили дышать полной грудью. И я не жалею о своем решении.

Этот Ромео – причина, по которой я снова чувствую себя женщиной.

За время своего монолога, она ни разу не взглянула на меня. Смотря то вперед, то себе под ноги. Ей не нужны были комментарии, она хотела, чтобы ее выслушали.

Церковь Святого Мартина. Впервые вижу ее так близко. Удивительно, правда? Человек, всю жизнь проживающий в Лондоне, обходил это место стороной. Я не атеистка, хоть в церковь и не хожу.

Должна сказать, это место выглядит впечатляюще. Высокое белокаменное здание с одной часовней. Однако, ее вид придавал ей некую мрачность и таинственность. Какое-то время мы с Ольгой смотрели на нее, как завороженные, а потом решились войти.

Людей здесь было немного. Человек 10 или 12. Все они сидели на скамьях и читали библию. И мы тоже сели на последний ряд и стали любоваться красотами церкви. Ее высокие потолки, остроконечные окна и общая чистота радовали глаз. Не знаю, сколько мы сидели, осматриваясь. Примерно минут через пять к нам подсел мужчина в деловом костюме, шляпе и очках без оправы.

– Я вас здесь раньше не видел, – сказал он.

Тогда мне подумалось, что я уже слышала этот голос, но человек был не знаком с первого взгляда.

– Мы здесь проездом, – ответила Ольга.

– Ваша правда, иначе бы я вас запомнил.

Теперь я точно вспомнила, где могла слышать этот голос. Это был «Ромео». Только в тот день он выглядел иначе… Я открыла было рот, чтобы заговорить с ним, но один его взгляд заставил меня этого не делать. Потом он перевел взгляд на пол.

– Вы обронили сверток, – вдруг сказал он.

– Что, простите? – спросила Ольга, глядя на него.

– У вас под ногами, – сказал он.

Мы наклонились, действительно лежал сверток под ногами у Ольги.

– Вы ошиблись, это не наш, – сказала моя знакомая.

Мужчина ухмыльнулся, поправляя шляпу:

– А я бы взглянул. Чисто из любопытства. Удачного дня.

Затем он ушел. Не обернувшись и, ничем себя не выдавая. Должно быть, он – фокусник – пронеслось у меня в голове, а это, наверняка еще одно письмо. На свертке было только имя – Джульетта.

Дрожащими руками Ольга развернула листок бумаги:

«Дорогая Джульетта!

Рад, что Вы пришли. Кстати, я видел, как Вы улыбнулись, когда мороженщик отдал Вам письмо. Улыбка №40, полагаю? Точно.

Позвольте, кое-что рассказать Вам об этом месте. Церковь Святого Мартина была основана еще в VI веке, однако, в том виде, в котором Вы видите ее сегодня она была построена лишь в 1722 году. Это старейшая церковь в Лондоне. И еще. Сюда приходят даже члены королевской семьи. Уверен, Вы этого не знали.

Я люблю бывать здесь. И сегодня Вы помогли мне вспомнить, почему. Это место особенное. Оно очищает. Буквально.

Это не только потому, что мы в церкви – я не бывал никогда на службах или исповедях. Я зашел сюда случайно, после очередной военной стычки. Она была трудной. В эмоциональном плане. Мне казалось, что я запачкан грязью и кровью всего мира, и вода уже не справляется. И это место оказалось волшебным для меня. Я приходил сюда, садился на последнюю лавку, ту самую, где сейчас сидите Вы, и смотрел на свечи. Просто смотрел, ни о чем не думая…

Сегодня я зашел сюда впервые с тех пор, как моя военная карьера накрылась руинами. И вижу, Вы под впечатлением. И я счастлив, что смог подарить Вам такие эмоции. Вы улыбаетесь, читая эти строки, а это значит, что Ваша сорок первая улыбка только что поселилась в моем кармане.

Вы очаровательны сегодня…

Я приготовил еще пару сюрпризов для Вас. До встречи в Стоунхендже».

Я была в Стоунхендже. Однажды. Давно. Но это не важно.

А лицо моей знакомой сияло улыбкой. Интересно, знает ли она, что это уже сорок вторая? Или «Ромео» нарочно ее не считал, оттягивая конец этой истории? Ведь он всегда на шаг впереди. Сколько бы раз Ольга ни улыбнулась, он знает точно. Как он это делает? Не имею понятия. Но все эти вопросы мучают меня и теперь спустя несколько лет.

Ольга свернула письмо и положила в карман своей джинсовой куртки, хотя ранее она оставляла эти помятые листы там же, где находила, а сегодня забрала уже второе.

– Почему вы раньше их не забирали? – так испросила я.

– Раньше в моем сердце для них не было места, – ответила она.

Надо сказать, эти двое стоили друг друга. Они оба выдавали какие-то непонятные фразы, будто говорили на совершенно незнакомом мне языке. Но тем не менее, больше я ничего не спросила, мы продолжили путь в молчании.

«Милая!

Спорим, Вы не бывали здесь ранее?

Спасибо за сорок вторую улыбку и Ваш невероятный смех.

Почему я решил, что Вы не бывали раньше в Стоунхендже?

Улыбаюсь.

Женщины Вашего круга предпочитают залы роскошных дворцов и лужайки на берегах Темзы для пикников. Скажите, что я не прав.

К сожалению, у меня нет ни титула, ни огромного состояния, что обеспечить для Вас эти удовольствия. Я – человек простой, и все, что могу – показать всю красоту моего мира.

Обратите внимание на красоту этого места. Знаете, есть много версий о том, как его использовали, и признаться, я не верю ни одной. Стоунхендж должен использоваться как генератор мыслей. Здесь хорошо думается. И за этим я приходил сюда. Здесь было принято много мудрых решений.

И странно то, что я никогда не видел здесь других людей. Все словно бояться величия этих камней. Наверное, это дает мне право считать его немного своим.

Сегодня я впускаю Вас в свое священное место, Джульетта. В свой мир. И как бы мне хотелось, чтобы Вы остались в нем…

С любовью, Ромео.

P.S. Библиотека на Бэйкер-стрит».

– А ведь он прав, я никогда раньше здесь не бывала и не видела этой прелести, – произнесла Ольга, закончив читать, – Но как? Откуда он столько обо мне знает?

Она посмотрела на меня, будто у меня был ответ на этот вопрос. Я лишь пожала плечами. А потом она с любопытством стала рассматривать практически каждый камень, при этом что-то бормоча. Что-то, чего мне не было слышно. Я стояла на том же месте, наблюдая за ней, и вопросов в моей голове меньше не становилось.

Последнее письмо мы получили от библиотекаря.

«А знаете ли Вы, чем знаменита Бэйкер-стрит? На этой улице по роману А.К.Дойля жил Шерлок Холмс. Но вы это итак знали…

Вы любите читать, а это лучшая библиотека в Лондоне. На мой взгляд, здесь есть все! На любой вкус и возраст. А главное, никто не мешает путешествовать по книжным мирам.

Раньше я много читал. Исключительно детективы. Особенно мне нравятся Г. К. Честертон и Агата Кристи. Отчасти я многому у них научился. Стал больше обращать на мелочи. В детективах они всегда самые значимые.

А какая Ваша любимая книга? Нет! Позвольте, угадаю. Улыбнитесь, если я прав.

Так… рискну предположить, это Джейн Остен «Гордость и предубеждения». Вы просто напоминаете мне главную героиню. И это неплохо. Правда. Классика всегда в цене.

И надеюсь, Вы простите мне маленькую наглость – я завел читательский билет на Ваше имя. Хочу, чтобы это место и для Вас стало особенным.

Ромео».

– Тот мужчина оставил для вас столик и этот билет, – сказал библиотекарь, протягивая читательский билет Ольге.

Она лишь поблагодарила его, и мы прошли к столику. На нем лежала книга Джейн Остен «Гордость и предубеждения», а в ней записка:

«Спасибо, за эту улыбку. Сорок третья. И спасибо за эту прогулку. Я получил массу удовольствия, а Вы помогли мне вспомнить, что я все еще живу».

– А кое в чем он ошибся, – улыбаясь, сказала Ольга, – моя любимая книга Джон Стейнбек «О мышах и людях».

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3